CC BY
9
2011.01.039. ОВЕРХОЛТ У.Х. АЗИЯ, США И
ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ.
OVERHOLT W.H. Asia, America, and the transformation of geopolitics. - Cambridge etc.: Cambridge univ. press, 2008. - XLIII, 322 p.
From the cont.: Chapter 4. Asia'a big powers: Japan and China. - P. 63-138. Chapter 5. Smaller places, decisive pivots: Taiwan, Korea and Southeast Asia. - P. 139-185.
Chapter 6. The aspiring power and its near abroad: India and South Asia. - P. 187-203.
Директор Центра азиатско-тихоокеанской политики корпорации RAND анализирует экономическое и геополитическое положение государств Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии и позиции США в этих регионах, а также прогнозирует развитие ситуации.
Могущество Японии во второй половине ХХ в. зиждилось на экономическом росте, который удивил и напугал внешних партнеров страны: с конца 1970-х до конца 1980-х годов американцы были всерьез напуганы ростом Японии и скупкой собственности в США. Японский способ управления производством стал примером для подражания. Но с концом протекционистской политики правительства многие из компаний столкнулись с серьезными проблемами и были вынуждены перенести производство в Китай; одновременно произошло столкновение интересов внутри банковской элиты. Все это вместе в 1990 г. привело к величайшему в истории падению финансового, строительного и других рынков Японии.
С 2003 г. начался новый подъем японской экономики, но вслед за ним на поверхность вышли другие проблемы страны: сокращение населения, слабость банков, неконкурентоспособность фирм. Несмотря на все это, Япония остается крупнейшей азиатской экономикой.
Успех японской экономики был главным стержнем восточ-ноазиатского экономического чуда и ключом к победе над коммунизмом в этом регионе. Японцы получили такую степень экономического влияния в регионе, что смогли вмешиваться во внутриэкономические дела других стран: например, использовали связи японских фирм с тайскими для получения тендера на строительство сталелитейного завода в условиях, когда с экономической
точки зрения тайцам было выгоднее отдать тендер Австралии. С началом экономического кризиса надежды Японии доминировать в регионе с помощью экономических рычагов разбились. Китай, торговый оборот с которым у всех стран региона теперь значительно выше, обошел Японию. В частности, объем торговли Южной Кореи с Китаем превышает ее объем торговли с Японией и США вместе взятыми. Японские банки оказались менее конкурентоспособными, чем китайские.
Японская экономика крупнее китайской, но китайская более открыта. Так, в 2005 г. внешняя торговля составила 70% ВВП Китая и лишь 24% ВВП Японии. Это подстегивает иностранных партнеров: в том же году Япония получила 38,8 млрд. долл. прямых инвестиций, а Китай - 60,6 млрд. (с. 90) Китай более открыт для иммигрантов, приезжающих на заработки и на постоянное жительство, в отличие от Японии, общество которой закрыто, гомогенно и негативно настроено по отношению к глобализации. Несмотря на непродолжительность межуниверситетских связей Китая и США, по сравнению с долгим сотрудничеством США и Японии, Китай уже догнал Японию по этому показателю. Даже в китайской средней школе изучению английского языка отводится на год больше, чем в японских школах. Гомогенность и закрытость японского общества имеют свои плюсы: низкий уровень преступности, налаженность социальных и деловых механизмов, минимальный уровень социальных конфликтов. Однако в том и минусы: подталкивание к протекционизму и изоляции. Японии следует не забывать, что два взлета ее цивилизации пришлись именно на период наибольшей открытости страны: во-первых, период Мэйдзи, когда Япония была насильственно открыта США, а позже активно использовала западные (британские и немецкие) идеи; во-вторых, период 1955-1975 гг., когда Япония заимствовала многое из американской организации производства. Самые успешные среди японских компаний (Тоёта, Хонда, Панасоник и т.д.) - те, которые порвали с протекционизмом и вышли на международный рынок.
Япония подходит к пересмотру своей внешней политики, чему способствуют одновременно несколько обстоятельств: ядерная угроза со стороны КНДР; начало войны в Ираке и отказ самих США от идеи, что Япония должна помогать исключительно финансово; подъем национализма внутри страны.
Новый этап во внешней политике отмечен серьезным уклоном вправо. 12 лет стагнации дали возможность правому флангу оппозиции, который выступает за пересмотр оценки Второй мировой войны, утверждать, что два поколения японцев работали на систему, не оправдавшую себя.
На этом фоне в стране поднимается националистическое движение, выступающее за переустройство общества и пересмотр антивоенной конституции. Оно представлено небольшими, но хорошо организованными и хорошо финансируемыми группами. Политики частично поддерживают это течение: Коидзуми назначал националистов на некоторые ключевые позиции, что дало им контроль над политикой национальной безопасности. Коидзуми и Абэ возобновили посещение военного мемориала в святилище Ясукуни. Символично, что Ясуо Фукуда, выступавший за взаимопонимание с соседними странами, сошел с дистанции в предвыборной гонке в 2006 г. Происходили даже случаи нападения на лиц, которые публично критиковали посещение Коидзуми святилища Ясукуни, со стороны членов правых организаций. Японские политики пытались убедить народ в том, то пересмотр позиции Японии во Второй мировой усилит ее позиции и создаст более благоприятный имидж. Однако именно попытки такого пересмотра привели к ухудшению образа Японии в глазах соседей и США. В то же время сами японцы рассматривают протест других стран как непозволительное вмешательство во внутренние дела Японии.
Лидеры ЛДП сочетают поддержку националистов с попытками примирения с Китаем и Кореей. Абэ посетил эти страны сразу после выборов.
Официально расходы Японии на оборону составляют 1% ВВП, однако не следует недооценивать ее военного потенциала: исследования, имеющие военное применения, распределены между гражданскими ведомствами, и на них выделяются значительные средства из бюджета, превышающие официальную сумму. Военные разработки Японии намного превосходят по технологичности вооружение их соседей. В последнее время повысился статус бюрократии, отвечающей за национальную безопасность: при Абэ данное ведомство было повышено до статуса министерства, в то время как престиж Министерства иностранных дел снизился.
Пересмотр мирной конституции пока еще не был осуществлен, несмотря на угрозу корейской ядерной программы. США подталкивают Японию к пересмотру конституции, навязанной самими американцами, и, таким образом, de facto разделяют позицию ультраправых националистов.
После войны Япония была верным союзником США, решение которых сохранить императора было блестящим с точки зрения обеспечения стабильности. Успех японской внешней политики во второй половине XX в. стал одной из основ победы США в «холодной войне». Кроме того, пример и влияние Японии способствовали стабилизации во многих странах региона. На данный момент Япония больше не доминирует в регионе, но остается первой среди равных.
Невозможно предсказать, как будут развиваться внешняя политика Японии и ее отношения с США. Хотя основная мишень правых - Китай и КНДР, в отношениях с Южной Кореей тоже есть серьезные противоречия, которые в 2006 г. привели к инцидентам в пограничных водах. Реагируя на изменения, США должны проводить более гибкую политику в отношении Японии. Не исключен уклон в сторону милитаризации, хотя в ближайшие 10 лет Япония, по-видимому, останется союзником США. Возможен альтернативный сценарий: если в ближайшие годы Япония переживет значительную либерализацию, и на ведущие позиции выйдут люди моложе 45 лет с космополитичным мышлением, то произойдет активное заимствование иностранных идей, как в эпоху Мэйдзи. В таком случае Японию ждет тесное сотрудничество с Китаем, поддержание дружественных отношений с США и отход от националистических правых настроений. Если ЛДП вернется к фракционной политике, а оппозиция не приобретет влияния, Японию ждет резкое усиление правых, которые делают ставку на закулисные решения в обход демократическим принципам управления. На первый план выйдут непопулярные на нынешний момент стратегии -резкий разрыв с США, перспектива конфликта с Китаем, противостояние попыткам объединения на Корейском полуострове и решения проблемы Тайваня.
В стране есть потенциал противодействия милитаризму: высокий образовательный уровень, организованная рабочая сила, высокие технологии. Но ставка США на союз с Японией как на клю-
чевой в региональной политике Азии, играющая решающую роль, может испытать серьезные риски в связи с трудностями, которые преодолевает эта страна.
Экономический подъем Китая и Японии имеет схожие черты, однако последствия такого подъема были совершенно различными. Япония стала в регионе абсолютным экономическим гегемоном. В то время как подъем Китая сделал экономику региона многополярной. В отличие от Японии, Китай не стремится занять все руководящие должности в совместных предприятиях и не стремятся к полному контролю. Японская стратегия заключалась в выходе на международный рынок при закрытии собственного. Китай, наоборот, начал с открытия своего рынка и как результат поставил многие страны в зависимость от себя.
Главное заблуждение западных стран заключается в том, что Таиланд, Корея и другие страны региона разделяют их озабоченность по поводу китайской угрозы. На самом деле азиатские страны опасаются Японии в гораздо большей степени из-за прошлого опыта ее военной экспансии.
Слабость Китая и Кореи была одной из главных причин многочисленных военных конфликтов в регионе в первой половине ХХ в.: без нее не случились бы Русско-японская, Вторая мировая и пр. войны. С середины XIX и почти весь XX век Китай пробовал различные идеи социально-политического устройства: империя, социализм, коммунизм, демократия, использование западных технологий и возвращение к конфуцианским традициям. Но ни одна попытка не оказалась успешной.
Победа Мао в Китае - случайный продукт японского вторжения и «крестьянского хилиазма» (с. 105). Чан Кайши загнал коммунистов в аграрные районы и контролировал города и, возможно, выиграл бы противостояние с коммунистами, если бы не вторжение японцев, которое прервало естественный ход событий. Позднее Чан Кайши воплотил в жизнь свою идею аграрной реформы на Тайване. Мао же возглавил крестьянское движение, по сути жакерию: его основная идея состояла в достижении процветания за счет физического устранения землевладельцев, бюрократии, иностранцев и пр. Мао отвергал все институты, созданные после войны для международной стабилизации: МВФ, Всемирный банк, GATT
и т.д. «Культурная революция» стала апогеем тотального отказа от всего старого.
Советская модель развития не подошла Китаю, и он от нее отказался. Пришедший на смену Мао Дэн Сяопин - полная его противоположность по происхождению, убеждениям, уровню образования. Прогрессивные реформы Дэна - возможно, то же самое, что сделал бы Чан Кайши, если бы смог удержаться на континенте. Таким образом, в Китае произошла смена политического режима несмотря на то, что КПК формально осталась у власти. Во время реформ Дэн учитывал опыт Южной Кореи и Тайваня. Была сделана ставка не на силу, а на экономическое процветание. На смену поддержке коммунистических движений в соседних странах пришли экономические контакты с этими странами. Китай присоединился к международным институтам, стал импортировать идеи и технологии вне зависимости от их происхождения. Военная мощь Китая теперь достаточна, чтобы защищать его границы, однако пока недостаточна для нападения на Тайвань.
Китай часто несправедливо критикуют за отставание с политическими реформами: демократические преобразования не могут произойти в один момент. Шоковая терапия при переходе к рыночной экономике и демократии нигде не оправдала себя. Китай разумно не пошёл по этому пути.
Самое распространённое заблуждение относительно Китая: Китай - коммунистическая страна, следовательно, склонна к экспансии. Однако Китай готов к компромиссу по территориальным вопросам в большей степени, чем его соседи. Так же неверно представление о геронтократии, якобы процветающей в Китае, как в последнее десятилетие существования СССР.
Китайское общество открыто не только в экономическом, но и в интеллектуальном смысле. Повсеместно, на всех уровнях развивается выборный принцип, хотя Китай в целом остается несвободной и недемократической страной. Развивается свобода слова. Модель управления постепенно уходит от доминирования какой-либо одной политической фигуры. Различные группы интересов все активнее отстаивают свои права. В целом в политических реформах Китай придерживается тех же принципов, что и в экономических: постепенность, использование проверенного опыта сосед-
них стран, осторожное проведение реформ вместо скачкообразного. Дальнейшая демократизация неизбежна.
Западное представление о том, что существуют два полюса -демократические страны и ленинистская система (Leninist system, с. 119) без переходных вариантов, неверно для азиатских стран. Примеры Тайваня, Южной Кореи, Сингапура и Китая доказывают, что существует множество вариантов сочетания в одной стране правящей социалистической или коммунистической партии у власти, рыночной экономики, соблюдения или несоблюдения демократических принципов.
Нельзя недооценивать влияние Китая на другие страны региона. Экономический успех Китая имел очень большое влияние на Японию и Индию. Соревнование с Китаем подтолкнуло Индию к экономическим реформам. Рост торгового оборота с Китаем помог Японии выбраться из экономической стагнации.
Главный фактор, мешающий Китаю стать региональным лидером, - это власть КПК. Базовый сценарий дальнейшего развития Китая - устойчивый экономический рост, все большее вовлечение в глобализацию, постепенная политическая либерализация и сравнительно ограниченный военный потенциал. Такое развитие не приведет Китай к региональному лидерству, поскольку в 20152020-х годах он столкнется с проблемами безработицы, старения населения, выплаты пенсий, разрушенной экологии, деградации медицинской системы. Следует учитывать и то, что чем более открыта экономика, тем более она подвержена влиянию мировых экономических кризисов. Территориальные конфликты с соседями могут также подорвать успешное развитие.
Япония всегда стремилась опередить США в отношениях с Китаем. Все попытки США взять инициативу (например, секретно подготовленный визит Никсона в КНР в 1972 г.) провоцировали волну антиамериканских настроений. В 2004 г. Япония впервые назвала КНР и КНДР странами, представляющими угрозу безопасности Японии. Однако в 2005 г. Япония согласилась с тем, что мирное решение проблемы Тайваня - одна из целей американо-японского союза.
Китай крайне зависит от ближневосточной нефти, и в отличие от США и Японии, также зависящих от ее поставок, не может полагаться на свои вооруженные силы в бесперебойном обеспечении.
США придерживаются промежуточной позиции: не одобряя в целом подъема национализма в Японии, американские аналитики в то же время считают, что Китай не может критиковать японские учебники истории ХХ в., поскольку его собственные далеки от правдивости и замалчивают многие преступления маоистского режима.
Ранее в треугольнике Китай - США - Япония доминировали отношения США - Япония. Теперь же решение ключевых вопросов региона (ядерная программа КНДР, Пакистан, инвестиции в регионе) зависит от США и КНР.
Основные факторы, влияющие как на внешнюю, так и на внутреннюю политику Тайваня, связаны с отношениями с КНР. Гоминьдан, иммигрировав на Тайвань, вынужден был подавить сопротивление коренного населения. Хотя в итоге партия одержала верх, негативный след остался в воспоминаниях. Режим постепенно либерализовался, и Гоминьдан даже уступил место оппозиционной партии. Однако партия продолжает контролировать почти всю индустрию и крупнейшие банки.
Для КНР Тайвань - китайская территория, незаконно колонизированная японцами, которая должна вернуться в состав КНР. Тайвань в свою очередь утверждает, что он независимое государство, которое Китай не контролирует de facto более ста лет и обладает более совершенным демократическим устройством и, следовательно, достойно независимости от коммунистической КНР.
Тайваньский электорат отличается национальным самосознанием и одновременно миролюбием. Только 20% высказывается за провозглашение независимости (с.141), хотя подавляющее большинство против подчинения КНР. Референдум по поводу дополнительного размещения слишком большого числа ракет КНР, направленных на остров, провалился, так как избиратели не хотели провоцировать Пекин. Большинство стран с 1979 г. признают только КНР, но при этом они бы протестовали против насильственного включения Тайваня в ее состав, усматривая справедливость в аргументах обеих сторон.
После Второй мировой войны американцы были не против объединения КНР и Тайваня под властью Мао, но когда КНР решила вмешаться в Корейскую войну, США блокировали Тайваньский пролив своими судами. В начале 1980-х годов Пекин предложил
Тайваню вхождение в состав КНР при сохранении социально-политической системы и конституции. Это предложение было отклонено, тогда как аналогичное предложение Гонконгу было принято.
Президент Ли Дэнхуэй попытался создать тайваньскую национальную идентичность, в частности сократив изучение китайской истории в школе. Ли совершил ряд частных визитов в ключевые страны, добиваясь признания Тайваня. Визит в США вызвал острую реакцию Пекина и демонстрацию военной мощи по отношению к Тайваню, что в свою очередь повлекло официальный протест США. Этот эпизод только закрепил успех дипломатии президента Ли, настроил мировое сообщество против Китая и вызвал серьезное военное напряжения между КНР и США. К 2006 г. отношения КНР и Тайваня снова потеплели: несколько представителей тайваньской оппозиции посетили с визитом Китай, китайская сторона предложила панду в дар тайваньскому зоопарку. Под действием этой неофициальной дипломатии популярность президента (Чена) резко упала до менее чем 10% (с. 151), что вызвало серьезный внутриполитический кризис на острове.
Существуют устойчивые экономические связи между КНР и Тайванем. К настоящему моменту около 5% населения Тайваня (с. 151) переселилось в КНР в поисках работы. Это говорит о существовании общей культуры, несмотря на все попытки Тайбэя отмежеваться от материковой традиции.
Тайваньские компании не представлены широко за рубежом и не имеют возможности легально лоббировать свои интересы. Такое положение вещей не может сохраняться долго. Все идет к мирному разрешению вопроса, если КНР не будет слишком давить. Однако в случае если Пекин будет наращивать военную мощь, Вашингтон ответит тем же и будет иметь возможность объединить свои силы с тайваньскими, а также с японскими, поскольку правое крыло японцев рассматривает объединение Тайваня с КНР как угрозу своим интересам. Если же Вашингтон пойдет на такой военный союз, в Китае поднимется волна антиамериканских общественных настроений, которую официальным властям будет трудно игнорировать. И военное столкновение США и КНР из-за Тайваня станет практически неизбежным. Но поскольку такой конфликт дорого обойдется, и США, и КНР будут всеми силами стараться его избежать.
Что касается Южной Кореи, то несмотря на то, что Китай является ее основным торговым партнером, его доля не превосходит намного доли других партнеров, что вкупе с технологическим превосходством оставляет Сеулу значительное пространство для маневра. Корея всегда была зажата между более сильными соседями, поэтому она становилась объектом в их игре и часто была полем вооруженных конфликтов. Разумной была бы стратегия объединиться с какой-либо отдаленной от региона державой, т.е. с США. Однако и эта стратегия имеет свои минусы из-за тесного союза США с Японией, бывшей колониальной метрополией Кореи. Кроме того, союз США и Японии все отчетливее направлен против Китая, страны, которую корейцы рассматривают как дружественную. Данная внешнеполитическая дилемма характерна почти для всех других государств региона, что создает значительные трудности для США.
Несмотря на значительный военный потенциал КНДР, Южная Корея подавляет соседа экономически и несоизмеримо превосходит по уровню жизни населения. Союз с США дает Сеулу значительный военный потенциал. Кроме того, Россия (СССР) и Китай, поддерживавшие КНДР во время «холодной войны», после ее окончания оказались значительно ближе к Южной Корее. Таким образом, даже если Пхеньян предпримет нападение на столицу Южной Кореи, расположенную близко к границе, данный шаг будет почти равен самоубийству.
В 1994 г. КНДР согласилась на международное наблюдение за ее ядерной программой. Однако, когда стало известно о тайных разработках урана и Вашингтон прореагировал в жесткой форме, Пхеньян разорвал соглашение 1994 г. С тех пор ядерная программа остается острым вопросом международной политики. КНР пытался вовлечь КНДР в экономические реформы по собственному образцу, а Южная Корея - склонить к экономическому сотрудничеству. Но оба замысла не принесли успеха.
США опасаются, что упадок экономики спровоцирует продажу КНДР ядерного оружия террористическим группам и стратегическим противникам США. Это подталкивает штаты к еще более тесному военному союзу с Японией, что, в свою очередь, не может не охлаждать отношения Кореи и США, ибо Япония в общественном мнении корейцев представляет основную военную угрозу по-
сле КНДР. Корея с неодобрением смотрит также на военную поддержку Тайваня со стороны США.
Отношения с КНДР остаются нестабильными из-за непредсказуемости ее режима, который может предпринять любые действия от сближения с Южной Кореей до ядерной угрозы Японии. Самый лучший вариант для региона - это объединение полуострова под властью южнокорейского правительства. Но объединение обязательно требует согласия Китая, которое не при всех обстоятельствах будет легко получить и которое будет тесно связано с Тайваньским вопросом. КНР опасается, что Корея, объединенная под властью Сеула, будет в тесном союзе с США. Но и нестабильное государство с ядерным оружием тоже серьезная угроза для Пекина. КНДР угрожает Китаю значительно больше, чем США. Чем дольше Китай откладывает решение по вопросу КНДР, тем серьезнее будут последствия, так как это может вылиться в войну Кореи и США, и последствия ее (от применяемого ядерного, химического и биологического оружия до потока беженцев) неминуемо коснутся Китая.
Таким образом, корейская и тайваньская проблемы завязаны в один узел. Если напряжение в отношениях между Китаем и США спадет и Китай согласится сократить поддержку КНДР, то Америка в свою очередь будет поддерживать нынешний status quo на Тайване.
Страны Юго-Восточной Азии играли значительную роль в регионе во время «холодной войны», объединившись в АСЕАН. Они стали участниками «азиатского экономического чуда» наряду с Японией, Гонконгом, Кореей и Сингапуром. На базе экономического сотрудничества вырабатывались также общие политические интересы. Страны АСЕАН смогли дать отпор коммунизму. Экономическое развитие помогло этим странам победить также исламистские движения и справиться с внутренними противоречиями между кланами. В частности, Сухарто удалось договориться с индонезийским исламистским движением, и оно пошло на спад, и во время экономического спада возрождение исламизма в Индонезии было не таким масштабным, как в 1960-е годы.
Страны АСЕАН, в первую очередь Индонезия, были важнейшим «квазисоюзником» (с. 172) США в регионе. Однако с середины 1990-х годов политическая роль АСЕАН сократилась. Жесткий азиатский кризис 1997-1998 гг. сильнее всего ударил по
Индонезии, которая до этого была неформальным лидером АСЕАН. Включение в состав АСЕАН Вьетнама, Мьянмы, Лаоса и Камбоджи повлекло разногласия с США, поскольку значительную часть стран альянса теперь составляли коммунистические режимы, а в отношении Мьянмы США выступали за ее международную изоляцию. Война в Ираке вызвала волну негативного отношения к США со стороны мусульманского населения региона.
Страны АСЕАН разочаровались в США как в покровительствующей силе. С приходом администрации Буша упор на поддержку экономического развития стран Азии окончательно отошел на второй план. Новая стратегия экономического сотрудничества состояла в заключении двусторонних соглашений о свободной торговле, которые уже сами по себе более выгодны крупным странам (США), чем их мелким партнерам.
Вместе с разочарованием в помощи США все чаще стали звучать голоса в пользу создания организаций исключительно региональной направленности, противопоставленных влиянию США. Некоторые из лидеров АСЕАН высказывали идею за исключение Австралии и Новой Зеландии по причине их слишком тесного сотрудничества с США. С ослаблением роли США Китай и Япония начали соперничество за влияние в АСЕАН, при этом Китай делал упор на многостороннее сотрудничество, а Япония - на сеть двусторонних договоров. В целом страны ЮВА рассматривают Китай в качестве более привлекательного партнера, т.к. он развивается более динамично, и экономическое участие Китая, возможно, даст странам АСЕАН в будущем опору, которую они утратили со времен азиатского кризиса конца 1990-х.
В 2005 г. в Куала-Лумпуре состоялся саммит стран АСЕАН плюс Китай, Япония, Корея, Австралия, Новая Зеландия и Индия, но без участия США. Это не говорит об окончательном разрыве с США. Страны АСЕАН все еще нуждаются в Америке, чтобы сбалансировать влияние Китая. Вьетнам поздно включился в экономическую гонку, сменив планы экспансии на план экономического развития. Но рост происходит ударными темпами, и, возможно, Вьетнам станет новым лидером в регионе. Поэтому, вероятно, США стоит сделать ставку на отношения с этой страной.
Экономика Индии на протяжении большей части независимого развития страны развивалась невысокими темпами - всего 3%
ВВП в год, тогда как показатели экономик азиатских НИС достигали 7-10% (с. 190). В 1991 г. индийское руководство было шокировано угрозой валютного кризиса и экономическим отрывом Китая. В результате была проведена либерализация экономики, которая позволила добиться более высоких темпов роста. Тем не менее из-за проблем с инфраструктурой и образованием Индия едва ли достигнет темпов в 10%, которые были характерны для экономического взлета Японии, Южной Кореи, Тайваня и Китая. Если в следующее десятилетие разрыв между Индией и Китаем сократится, то причиной будет скорее замедление политических или финансовых реформ в Китае, а не усилия Индии в догоняющем развитии.
Тем не менее Индия добилась немалых результатов, и темпы 6-8% ежегодного роста достижимы. Вскоре ни одна компания не сможет называть себя по-настоящему глобальной, не присутствуя на индийском рынке. Это позволяет Индии превзойти Бразилию и Россию и попасть в одну категорию с Китаем.
И все же в течение следующего десятилетия Индия останется региональной державой. Она не будет достаточно сильной в военном отношении, чтобы влиять на события в большей части Центральной, Юго-Восточной и Восточной Азии, а экономически останется в тени Японии и Китая. По мнению демографов, ситуация может начать меняться к 2020 г. Китайское общество начнет стареть, а у Индии сохранится преимущество в виде огромного количества молодежи. В результате вторая половина XXI в. может стать эпохой Индии. Однако страна сможет воспользоваться такими возможностями, только если радикально решит проблемы образования и инфраструктуры. Пока треть населения Индии неграмотна. В стране есть обширные районы, где большинство населения недоедает, практически необразованно и от глобализации может скорее получить вред, чем пользу.
«Можно предсказать, что при прочих равных геополитическая роль Индии в регионе и в мировом бизнесе будет намного большей, чем сейчас, но зайти дальше этого и прогнозировать, будто Индия станет играть роль, сравнимую с китайской или даже более значительную, означало бы искажать факты» (с. 194).
Немалое достижение Индии состоит в том, что ее демократия до сих пор обеспечивает целостность страны и препятствует радикализации ее мусульманского меньшинства. Это вместе с развитой
юридической системой страны вносит вклад в хорошие перспективы стабильного роста. При всем том политическая структура мало влияет на перспективы экономики. Предвыборная политика поощряет потребление в ущерб вложениям, а патронаж - в ущерб эффективности. Индийский федерализм дает возможность экспериментировать (хотя и не так эффективно, как провинциальная структура Китая), но мешает развитию единой национальной инфраструктуры и системы образования. Демократия не гарантирует превосходства в экономике: ведь до достижения относительно высокого уровня экономического развития все НИС Азии были авторитарными.
«Воздействие индийской демократии на экономическое развитие страны подчас противоречит стандартным посылкам западных теорий. В обществе, где бедность лишает значительную часть населения способности понимать политику или организовываться в политических целях, демократические выборы часто обеспечивают элитам несправедливые преимущества. В обществе возникают вопиющее неравенство, социальная несправедливость, а иногда и неэффективность функционирования. Это резко проявляется в сфере образования, где до недавнего времени высшее образование получали почти вдвое больше индийцев (3,5%), чем китайцев (2%), но почти все китайцы становились грамотными, тогда как половина индийских женщин и многие индийские мужчины оставались неграмотными. В Индии элита избирается в парламент и вкладывает деньги в высшее образование своих детей» (с. 195-196).
Схожие политические проблемы мешают развитию инфраструктуры. Индия строит намного больше дорог, чем Китай (соответственно 2,5 млн. и 1,8 млн. км), но в Индии мощеными являются лишь 57% дорог, в Китае - 91 (с. 196). Китай строит в год больше первоклассных автострад, чем построила Индия за весь период после независимости, причем индийские дороги представляют собой мозаику местных дорог, не составляющих эффективной национальной сети. К тому же в Китае автострады строят по высшим международным стандартам (во многих случаях выше американских), тогда как в Индии даже главные междугородние магистрали -крайне низкого качества. Это сближает Индию с Филиппинами и Мексикой, а Китай - с Южной Кореей, Тайванем и Сингапуром.
Индия отстает и в здравоохранении. И в Индии, и в Китае есть качественные больницы для элиты; Индия даже становится центром «туризма для здоровья». В то же время в обеих странах забота о здоровье бедных оставляет желать лучшего. При этом если в Китае средняя продолжительность жизни у мужчин и женщин соответственно 70 и 74 года, то в Индии - 61 и 63 (с. 197). Причина -широкая антисанитария в Индии и тот факт, что индийские нищие беднее даже нищих Тропической Африки.
«В Индии принимаются энергичные меры, чтобы изменить положение во всех этих сферах, и они уже дали важные положительные результаты. Однако децентрализованная, элитистская и пронизанная патронажем структура индийской политики делает трудной задачу догнать страны - "экономические чуда" Восточной Азии.
Тем не менее нынешние экономические достижения Индии впечатляют, и в результате Индия находится на пути к подавляющему превосходству на субконтиненте - благодаря не силе оружия или размерам, а своей политической стабильности и постепенному накоплению экономических преимуществ. Экономический рост Индии не существенно выше такового в Пакистане или Бангладеш, но ее политическая стабильность и привлекательность для инвестиций настолько выделяются, что правомерно прогнозировать неуклонное относительное превосходство в развитии» (с. 197).
Индия сознательно нацелена на превосходство. В отличие от Китая, который отрицает наличие у него амбиций стать великой державой, Индия открыто требует, чтобы ее так называли. До недавнего времени отношения Индии с большинством соседей не были гладкими. Она захватила Гоа, поглотила Сикким, воевала с Пакистаном, способствовала возникновению гражданской войны на Шри-Ланке, после чего отправила туда экспедиционный корпус. Военно-морской флот Индии действует далеко от ее берегов, заходя к берегам Африки и в Южно-Китайское море, в то время как у Китая нет сопоставимых сил и планов. В отличие от Китая, у которого нет военных баз за рубежом, Индия построила военно-воздушную базу в Таджикистане и развивает военное сотрудничество с Ираном, Узбекистаном, Малайзией и многими другими странами. Она потребовала от США признать, что у нее есть воен-
ные интересы в «протяженном стратегическом соседстве» от Суэцкого канала до Малаккского пролива.
Тем не менее в последнее время происходит сближение Индии со многими странами, отношения с которыми прежде были холодными. США в Южной Азии склоняются теперь больше к Индии, чем к Пакистану. Так же поступает и Китай. Если раньше в Китае смотрели на Индию как на протеже СССР, теперь пограничные отношения нормализовались, а двусторонняя торговля и взаимные инвестиции быстро растут. Япония отошла от принципа равноудаленности от обеих держав Южной Азии и, подобно США, склоняется к Индии.
Как и другие страны, Индию могут ждать сюрпризы. Ее бедные районы могут восстать против глобализации; ее бюрократия может эффективно сопротивляться требованиям модернизации, замедлив экономический рост; угрозу финансам несет возможность войны с Пакистаном; антимусульманские действия Бхаратия джа-ната парти могут привести к религиозной поляризации и беспорядкам. Однако, скорее, положение останется прежним, и значение Индии продолжит расти. При этом будущее страны будут определять две главные вещи - способность руководства преодолеть сопротивление реформам со стороны лоббистских групп и его готовность продолжать переориентирование приоритетов страны с геополитического конфликта на экономическое развитие, как это сделали страны Восточной Азии.
Что касается Пакистана - в прошлом главного соперника Индии, то в будущем он может быть для нее источником беспокойства (особенно по поводу Кашмира). Однако в переходе к приоритету экономического развития он отстает от Индии, поэтому для Индии скорее будет раздражителем, а не противником. В отличие от Китая и других восточноазиатских государств Пакистан на протяжении большей части истории отдавал предпочтение военным расходам над экономическим развитием, а территориальным (Кашмир) и геополитическим (Афганистан) амбициям - над образованием и инфраструктурой. Он не попытался институциализиро-вать систему управления; напротив, военные демонтировали крупнейшие партии и другие институты, которые служили государству политическим каркасом. Вместо того чтобы стабилизировать свое международное окружение, Пакистан продолжает пытаться деста-
билизировать правительство Карзая в Афганистане, а союзом с суннитскими боевиками оттолкнул от себя Иран, Россию и страны Средней Азии. Если США перестанут нуждаться в поддержке Пакистана в операциях в Афганистане, в Америке могут начать воспринимать Пакистан не как союзника, а как «пересечение осей зла». Редко столь большая страна оказывалась в столь неблагоприятном стратегическом положении. Линия развития Пакистана непредсказуема.
«В то время как Индия двигается в правильных направлениях и все больше доминирует в своем регионе, ситуация на субконтиненте остается опасной и нестабильной. Южная Азия остается там, где были Восточная и Юго-Восточная Азия 30-40 лет назад. Даже в самой Индии высок уровень насилия: 58 очагов восстаний и взрывов межэтнического, межрелигиозного и межкастового насилия напоминают ситуацию в Таиланде около 1970 г. В Непале мощное партизанское движение, как в Малайе и на Филиппинах в 1950-е годы или в Таиланде в 1960 г. На Шри-Ланке продолжается гражданская война. В Пакистане и Бангладеш сохраняется высокая степень клановости, как в Бирме сегодня или в Индонезии в 1960 г., когда институты управления зависят больше от личностей, чем наоборот. Наблюдая, как эволюционировали Юго-Восточная Азия и Китай, можно увидеть, что произойдет, если Индия продолжит действовать согласно приоритетам и практике развития Восточной Азии и распространять свое влияние на соседей. Наблюдая, как поймали себя в ловушку Филиппины, не сумевшие идти в ногу с соседями, можно видеть, что произойдет, если Южная Азия не сумеет произвести переход. Результатом станут клановость, политика с «нулевой суммой», безнадежная отчаянная нищета, идеологические и религиозные конфликты, очаги радикальных восстаний» (с. 203).
А.А. Лисицына, К.А. Фурсов
