CC BY
185
С.Г. Лузянин
РФ И КНР В ВОСТОЧНОЙ АЗИИ: БЕЗОПАСНОСТЬ, ВЫЗОВЫ И ВОЗМОЖНОСТИ УГЛУБЛЕНИЯ КООПЕРАЦИИ В 2016 г.
Аннотация. В статье рассматриваются состояние и перспективы сотрудничества России и КНР в Восточной Азии в контексте общих угроз их политико-стратегической и/или экономической безопасности, прослеживается логика развития отношений после заключения Российско-китайского договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве 2001 г.
Ключевые слова: Россия, Китай, безопасность, сотрудничество, стратегическое партнерство, Северо-Восточная Азия, интеграция.
Мировые и региональные экономико-интеграционные вызовы для РФ и КНР
Специфика восточноазиатской региональной ситуации в сфере безопасности во многом связана с наследием «холодной войны», включая и раскол Корейского полуострова, и постоянную межкорейскую конфронтацию, и нерешенный «тайваньский вопрос». Система военных союзов США с Японией, Южной Кореей, Филиппинами и другими государствами не добавляет стабильности и доверия в регионе. Наоборот, США, используя территории союзников, по-
следовательно расширяют системы ПРО, пополняют военные контингента на своих военных базах. Формально Вашингтон объясняет это северокорейской ядерной угрозой, но фактически речь идет о стратегическом окружении/сдерживании основных геополитических соперников США — КНР и РФ.
Дополнительным экономико-интеграционным вызовом для России и Китая в регионе стало формирование США Транстихоокеанского партнерства (ТТП), созданного в феврале 2016 г., куда вошли (кроме США) Япония, Канада, Мексика, Австралия, Новая Зеландия, Сингапур, Бруней, Чили, Перу, Малайзия, Вьетнам. Учитывая, что все участники ТТП членствуют и в АТЭС, можно заметить формирование некоего противоречия между двумя региональными проектами — АТЭС и ТТП.
Справка. Соглашение о ТТП регламентирует сферу международной торговли товарами и услугами, перемещение рабочей силы и капиталов, устанавливает внутренние правила в странах, входящих в объединение, включая трудовое право, экологию, интеллектуальную собственность и ряд других. Принципиальным требованием является введение повышенной транспарентности/прозрачности торговых и бизнес-сделок.
Уже сегодня очевидно, что проект ТТП выходит за рамки действия ВТО и означает попытку жесткого навязывания американских экономических стандартов в регионе, включая попытку формирования американской зоны влияния в АТР. Примерно по той же схеме задуман и созданный Вашингтоном проект «Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства», который также далеко выходит за рамки полномочий и стандартов ВТО и фактически привязывает Европу к американской экономике.
Важными контрмерами стали новые китайские экономические и интеграционные инициативы. С одной стороны, это проект «Один пояс, один путь», включая его евразийскую часть — «Экономический пояс Шелкового пути» (ЭПШП). С другой, — формирование Регионального всеобъемлющего экономического партнерства (РВЭП), куда
кроме КНР входят страны АСЕАН, а также Индия, Япония, Южная Корея, Австралия, Новая Зеландия. То есть, часть государств участвуют одновременно и в «американском», и «китайском» проектах. Возможно, что Пекин сознательно расширил круг участников за счет части стран ТТП, которые до конца не определились в своей ориентации, хотя формально и вошли в это партнерство.
Другими словами, в настоящее время между Пекином и Вашингтоном разворачивается острая борьба за правила азиатского экономического пространства, за кооптирование тех или иных стран региона в число своих экономических партнеров.
В условиях растущей конкуренции у КНР есть дополнительные шансы и возможности выиграть этот раунд. На китайскую стратегию евразийского развития и интеграции работает мощный финансовый институт — Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, включая специальный Фонд развития «Шелкового пути». Как известно, решением МВФ от 1 января 2015 г. состоялось вхождение китайского юаня в корзину пяти мировых валют со специальными правами заимствований, что сделало китайскую валюту более гибкой на финансовых рынках Азии.
Часть экспертов в КНР и РФ рассуждают о возможности или невозможности вовлечения КНР в ТТП. На сегодняшний день, если суммировать китайский дискурс, большинство считает, что Китаю пока нечего делать в этом проекте и необходимо активнее развивать собственные — ЭПШП, РВЭП, ШОС, РИК, БРИКС и другие1.
Важным является декабрьское решение Совета глав правительств ШОС начать подготовку к созданию Зоны свободной торговли ШОС и формированию Нового экономического пространства (НЭП). С учетом расширения числа постоянных членов Организации благодаря вхождению в нее Индии и Пакистана, а также обновления состава стран-наблюдателей и партнеров по диалогу, возможно, что на июньском (юбилейном ввиду 15-летия ШОС) саммите Организации в Ташкенте будут приняты стратегические, прорывные решения, имеющие положительное значение не только для Китая, но и для экономического развития всех стран-участниц Организации, включая Россию.
Россия, Китай, США — стратегическое партнерство против «нового типа отношений»?
Отдельная острая тема — геополитический спор Пекина и Вашингтона. В китайском руководстве прекрасно понимают, что несмотря на провозглашенный с США формат «нового типа отношений» и огромный объем торговли (при колоссальном китайском положительном сальдо) КНР еще не может идти на открытое противодействие/сдерживание США в регионе и в мире. Наоборот, Пекин проводит в отношении США политику постоянного диалога и поиска новых форм взаимодействия, особенно по отдельным двусторонним отраслевым проектам. При этом Пекин полностью сохраняет верность принципам сложившегося 20 лет назад российско-китайского стратегического партнерства2 и подписанного 15 лет назад договора между РФ и КНР о стратегическом взаимодействии.
Специфика российско-китайского сближения в сфере глобальной и региональной безопасности состоит в том, что оба государства вплотную подошли к той черте, которая отделяет партнерство от военно-политического союзничества. В нынешних условиях ни Москва, ни Пекин не хотят ее переступать и не планируют создание военного союза. В рамках существующего партнерства многие атрибуты союзнических отношений неформально присутствуют и успешно развиваются — регулярные военные (сухопутные и морские) учения в двустороннем и коллективном (ШОС) форматах, совещания министров обороны и так далее. Базовым документом российско-китайского партнерства, как известно, остается двусторонний Договор 2001 г., который содержит статью 9 о режимах консультаций в случае угроз для одной из сторон со стороны третьей/третьих держав.
КНР, как известно, реализует с Турцией и Украиной ряд важных транспортных/инфраструктурных проектов. Неофициально (на экспертном уровне) китайские коллеги говорят о «дружественном нейтралитете» в отношении России по украинским делам или вообще о полной поддержке позиции РФ. Понятно, что Пекин вынужден проводить подобную официальную линию, поскольку сам имеет ряд чувствительных вопросов (к примеру, Тайвань)3.
Учитывая сложную экономическую ситуацию для РФ, сложившуюся в отношениях с ЕС (украинский кризис), Россия не заинтересована в создании в регионе Восточной Азии некоего единого антироссийского «идеологического фронта». Здесь расположены ее давние соседи и партнеры — государства Корейского полуострова, КНР, Монголия и другие. С Китаем ее связывает прочное стратегическое партнерство, с Южной Кореей также сохранились доверительные партнерские отношения, и Москва всегда прилагала немалые усилия для нормализации межкорейских отношений, особенно в период очередного их обострения. На сегодняшний день можно констатировать, что несмотря на все попытки США перетащить «европейский» сценарий на азиатскую почву никакого антироссийского фронта в АТР не сложилось. И даже те государства, которые вынуждены были (под давлением американцев) присоединиться к экономическим санкциям, сделали это достаточно формально и не нарушили экономическую ситуацию в России.
Островные споры в южных морях.
Смогут ли РФ и КНР объединиться против третьего?
Новым фактором в регионе является обострение островных споров между Китаем и рядом государств (Японией, Вьетнамом и другими). Очевидно, что особенностью нового позиционирования КНР в ВА и ЮВА является сочетание мягкой и жесткой дипломатии в отстаивании своих интересов, что характерно для любой великой (поднимающейся) державы4. Позиция Россия — невмешательство в спор двух держав и противодействие попыткам США интернационализировать островные проблемы.
Для РФ особо чувствительными является спор в двух «парах»: а) китайско-японской в Восточно-китайском море (ВКМ) по вопросу принадлежности Дяоюйдао/Сенкаку и б) китайско-вьетнамской в Южно-китайском море (ЮКМ) — Парасельские острова. Часть российских и китайских экспертов предлагают РФ и КНР выступить «единым фронтом» в отстаивании своих территориальных интересов, в частности, в отношениях с Японией по Южно-Курильским
(Россия) и Дяоюйдао (Китай) спорным островам. Хотя официально данный вопрос не рассматривается в подобной трактовке.
Американцы пытаются использовать Вьетнам в своих интересах: за последние годы они вывели американо-вьетнамские отношения фактически на уровень полновесного стратегического сотрудничества. В ноябре 2015 г. (после очередного саммита АТЭС в Маниле) состоялся официальный визит американского президента во Вьетнам, на котором тема военно-политического сближения была центральной.
На этом фоне происходит дальнейшее сближение РФ и КНР. Украинский кризис отчасти стал дополнительным фактором углубления российско-китайского стратегического партнерства, хотя и не единственным. Концепция «поворота России на Восток» была, как известно, разработана задолго до украинских событий. Начало ее реализации именно сейчас — скорее, совпадение по времени, чем преднамеренность.
«Корейский угол» российско-китайского взаимодействия. Пекин и его влияние на Пхеньян
Позитивным моментом для общей стабилизации в регионе стало единогласное голосование в 2016 г. постоянных членов СБ ООН за введение экономических санкций против КНДР из-за известных ракетных пусков. Консенсус по северокорейскому вопросу официальных ядерных держав создает дополнительные возможности для сохранения контроля над ситуацией на Корейском полуострове. При этом РФ выступала и выступает за то, чтобы «не загонять в угол» Северную Корею, а дать ей возможность экономического существования, но без затрат на военную ядерную программу.
Тема безопасности Корейского полуострова, кроме собственно корейских государств, является чрезвычайно чувствительной для всех соседних стран, включая в первую очередь КНР, РФ и Японию. Межкорейский конфликт в любой форме прямо затрагивает стратегические интересы всех государств регионов СВА и Юго-Восточной Азии.
Наиболее серьезной проекцией корейской проблемы на международные отношения является ядерная проблема. После принятия
СБ ООН резолюции по Северной Корее и прекращения экономических связей Юга и Севера полуострова, очевидно, что шестисторон-нюю форму урегулирования трудно будет снова возродить. Возможно, что эксперты могли бы обсудить идею создания формата 2+2 (США/КНР + РК/КНДР) или формата 2+2 (КНР/РФ + РК/КНДР). На политическом уровне, как известно, подобные варианты так или иначе обсуждались.
Как известно, КНР активно развивает взаимовыгодные экономические отношения с РК, являясь ее главным торговым и инвестиционным партнером. В 2014 г. товарооборот между КНР и РК составил 235,4 млрд долл., то есть более 20 % от общего объема внешнеторгового оборота Южной Кореи. Среди внешнеторговых партнеров Китая РК занимает третье место. Китайская и южнокорейская стороны уже несколько лет ведут переговоры по поводу подписания Соглашения о зоне свободной торговли в двустороннем и многостороннем форматах. В результате 1 июня 2015 г. двустороннее соглашение о ЗСТ между Китаем и РК было подписано.
Несмотря на зависимость КНДР от КНР в экономическом плане, многие эксперты сходятся во мнении о том, что у Пекина нет реальных возможностей заставить Пхеньян отказаться от ядерного оружия. Использование экономических рычагов (перекрытие поставок нефти, ужесточение порядка применения санкций в торговле и т. п.) может спровоцировать социально-экономическую нестабильность в КНДР, которая негативно отразится на приграничных северо-восточных провинциях Китая. В связи с этим Пекин ограничивается исключительно экономической помощью Пхеньяну.
Несмотря на действие экономических санкций, введенных Советом безопасности ООН в отношении КНДР, китайский бизнес продолжает активно наращивать двустороннюю торговлю с Северной Кореей и увеличивать инвестиции, являясь для нее фактически единственным «окном во внешний мир». Разветвленный механизм китайских посредников для проведения различных операций Северной Кореи с внешним миром уже существует — от экспорта северокорейских морепродуктов и текстиля, до осуществления финансовых расчетов через китайские банки.
Россия и страны Корейского полуострова. Как выйти из ядерного тупика?
На современном этапе политика России в отношении стран Корейского полуострова, с одной стороны, определяется интересами обеспечения безопасности на восточных рубежах страны, а с другой — прагматичными соображениями получения экономической выгоды от развития внешних экономических связей. В силу этого Москва является последовательным сторонником безъядерного статуса Корейского полуострова и развития межкорейского диалога5.
Россия выступает за денуклеаризацию Корейского полуострова мирным путем, считая шестисторонние переговоры оптимальным форматом для достижения этой цели. По вопросу объединения Кореи Москва занимает взвешенную позицию, не поддерживая вариант поглощения одного корейского государства другим. Россия выступает за самостоятельное мирное объединение с учетом интересов Севера и Юга Кореи.
Согласно действующей Концепции внешней политики, РФ нацелена на поддержание дружественных, основанных на принципах добрососедства и взаимовыгодного сотрудничества отношений с КНДР и РК, более полное использование потенциала этих связей для ускорения регионального развития, оказания поддержки межкорейскому политическому диалогу и экономическому взаимодействию как важнейшему условию поддержания мира, стабильности и безопасности в регионе6.
Одним из приоритетов России в XXI в. является опережающее развитие Дальнего Востока, невозможное без расширения трансграничных экономических связей. РФ необходимо более полно использовать ее транзитный потенциал и развивать современные конкурентные отрасли промышленности дальневосточных регионов. Целью федеральной целевой программы «Экономическое и социальное развитие Дальнего Востока и Байкальского региона на период до 2018 года» объявлено развитие транспортной и энергетической инфраструктуры для обеспечения ускоренного развития Дальнего
Востока и Байкальского региона и улучшения инвестиционного климата в макрорегионе. В 2014 г. был принят Федеральный закон «О территориях опережающего социально-экономического развития в Российской Федерации», определяющий меры господдержки и правовой режим Территорий опережающего развития (ТОРов), создаваемых на Дальнем Востоке в целях формирования благоприятных условий для привлечения инвестиций.
Правительство России готово выделять крупные средства для создания инфраструктуры ТОРов, предлагая иностранным компаниям (прежде всего из Японии, Китая и Южной Кореи) взяться за реализацию в них инвестиционных проектов. Важность развития для России ее Дальнего Востока была вновь продемонстрирована на Восточном экономическом форуме, который прошел во Владивостоке в начале сентября 2015 г. и который посетил президент страны. По словам В.В. Путина, одна из главных задач этого мероприятия — позиционирование России как активного участника экономических и интеграционных процессов в АТР7.
Таким образом, несмотря на санкции и резолюцию СБ, актуальным является создание Банка развития СВА, через который можно было бы финансировать совместные проекты, в том числе на территории Корейского полуострова. Северная Корея не является членом таких международных институтов, как МВФ или ЕБРР, в связи с чем их инвестиции для нее недоступны.
Насущной необходимостью является налаживание регионального сотрудничества с области электроэнергетики. В настоящее время обсуждаются проекты строительства «энергомоста» из России в Республику Корея через территорию КНДР. Китайские фирмы, имеющие производства в КНДР, также будут заинтересованы в поставках электричества на свои предприятия.
Кроме того, в более широком масштабе можно вспомнить о региональном проекте «Восточное энергетическое кольцо» (NEAREST). Эта программа предполагает соединение электрических сетей России, Южной Кореи, Китая, Монголии и Японии в единый энергетический ареал с целью повышения надежности электроснабжения потребителей за счет трансграничного обмена энергией и мощностью.
Россия, Китай, РК и КНДР обладают высоким уровнем взаимодополняемости в экономике и могли бы развивать совместные проекты в большом количестве областей. Главное условие для этого — политическая воля и желание сотрудничать без каких-либо предварительных условий и искусственных ограничений, навязываемых третьими державами.
Примечания
1 См.: Фэн Шаолэй. Внешняя стратегия Китая и сотрудничество в Северо-Восточной Азии // Dialogue on Future Cooperation for Co-Prosperity in Northeast Asia. KIEP Jeju International Conference. April 28. 2016. Р. 45—51.
2 См.: Лузянин С.Г., Сафронова Е.И., Свешников А.А. Некоторые итоги внешнеполитической активности КНР в 2005 г. // Проблемы Дальнего Востока. 2006. № 3. С. 56—70.
3 URL: http://ru.valdaiclub.eom/a/highlights/rossiya-kitay-asimmetriya-ili-garm onizatsiya/
4 См.: Сафронова Е.И.Новые моменты в экономической дипломатии Китая в Северо-Восточной Азии и Азиатско-Тихоокеанском регионе и региональная безопасность // Проблемы обеспечения безопасности в Северо-Восточной Азии: региональные измерения и российско-китайское сотрудничество. М.: ИДВ РАН, 2015. С. 73—87.
5 Лузянин С.Г., Захарова Л.Н. Взаимодействие России и Китая на Корейском полуострове // Обозреватель-Observer. 2015. № 10. С. 29.
6 Концепция внешней политики Российской Федерации. Утверждена Президентом Российской Федерации В.В. Путиным 12 февраля 2013 г. URL: http:// www.mid.ru/brp_4.nsf/0/6D84DDEDEDBF7DA644257B160051BF7F
7 Интервью информационным агентствам ТАСС и «Синьхуа». URL: http:// www.kremlin.ru/events/president/news/50207
