CC BY
22
тобиографий, изданной в 1974 г. (через 28 лет после его смерти) под названием «Влюбленный Г.Дж. Уэллс».
Первый «Опыт автобиографии» - продуманно искреннюю, забавную и заведомо отвечавшую на все возможные вопросы и претензии критиков книгу, он опубликовал в 1932 г.
«Мой бум закончился... Я - вчерашний день», - сказал Уэллс о себе еще в 1917 г., в своей обычной манере предваряя возможные суждения критиков. Он хотел, чтобы на его могильной плите были выгравированы слова: «Я предупреждал вас, чертовы глупцы», однако в конце концов обошелся без памятника и традиционной могилы. Его прах был развеян над морем. Зато на луне его именем назван один из кратеров.
Т.Н. Красавченко
2011.01.033. КАРЬЕР-ЛАФЛЁР Т. ПРУСТ И АВТОВЫМЫСЕЛ: К МОНТАЖУ ИДЕНТИЧНОСТЕЙ.
CARRIER-LAFLEUR T. Proust et l'autofiction: Vers un montage des identités // @nalyses: Revue de critique et de théorie littéraire: [Electronic resource]. - Ottawa, 2010. - Vol. 5, N 2. - P. 118-138. -Mode of access: http://www.revueanalyses.org/index.php?id=1695
Тома Карьер-Лафлёр - канадский литературовед, исследующий творчество М. Пруста. В реферируемой статье он пишет, что роман Марселя Пруста «В поисках утраченного времени» - это история о человеке, который хочет писать, но не уверен, обладает ли он необходимым для писателя талантом. В заключительном томе романа «Обретенное время» герой открывает в себе писательский дар и создает новую концепцию литературного творчества. Герой Пруста по-новому осмысляет действительность и свое место в ней, создает новую «герменевтику субъекта», что делает «В поисках утраченного времени» первой в истории литературы «автофикци-онной биографией», или «автовымыслом» (autofiction). Прустов-ский автовымысел, благодаря работе над «истинным я» («moi profond»), побеждает кризис идентичности и нигилизм, предлагает новый «монтаж идентичностей» («montage des identities»).
Термин «автовымысел» впервые использовал С. Дубровский в 1977 г. Впоследствии это понятие получило дальнейшее развитие в работах Ж. Женетта и В. Колонна, определяющего автовымысел как «придумывание себя (la fictionnalisation de soi)». Автовымысел
«заключается в том, чтобы выдумывать приключения, а затем приписывать их самому себе, давать имя писателя персонажу, действующему в вымышленных ситуациях...» С. Дубровский, Ж. Же-нетт и В. Колонна интересовались творчеством Пруста и считали, что в романе «В поисках утраченного времени» он впервые использовал прием автовымысла.
По мнению Т. Карьер-Лафлёра и других исследователей, на которых он ссылается, Пруст строит повествование на разочарованиях героя: «Разочарования структурируют его как с нарративной, так и с эстетической и теоретической точек зрения, которые зависят от героя-повествователя и формируются по мере того, как он познает мир». Герой подвергает сомнению все самые важные витальные понятия: «любовь», «одиночество», «реальность», «память», «общество», «индивид» и т.д. Но благодаря автовымыслу область искусства и жизнь сходятся, а «жизненные неурядицы превращаются в великое искусство».
Герой Пруста разочаровывается в литературе, говорит о ее бессилии. Он удивляется, что знаменитые Э. и Ж. Гонкуры вращались в обществе тех же людей, что и он сам (Вердюрены, Котары и другие), но при этом братьям-писателям они представлялись умными, даже гениальными, а рассказчику - вульгарными и совершенно не достойными внимания. Рассказчик понимает, что Гонкуры иначе познают и изображают мир; он же создает собственную концепцию литературного творчества, излагая ее в «Обретенном времени».
Рассказчик открывает в себе писательское призвание, создает собственную теорию взаимодействия искусства и жизни. Он понимает, что искусство не может существовать само по себе, писатель нуждается в жизненном опыте. Герой находит свой сюжет, которым оказывается его собственная жизнь. Но роман Пруста - это не автобиография. Писатель не стремится к правдоподобию, точным описаниям, к верности деталей. Н. Гримальди, на которого ссылается автор статьи, пишет, что, для того чтобы воскресить пережитое, прочувствованное, необходим новый язык: «Нужно отречься от общих мест, стереотипов, готовых речевых оборотов и изобрести новое качество языка (quaité du langage), которое могло бы помочь представить все самое возвышенное, что было в каждом мгновении, и самую суть наших ощущений. Для этого нужно выра-
зить (traduire) уникальность того, что мы испытали, другими словами, осуществить настоящее превращение (transmutation), которое позволяет увидеть в сочетании слов качество наших воспоминаний. Таким образом, лишь благодаря алхимической операции можно было бы выразить с помощью языка, который каждый может услышать, ощущения, которые ни с кем нельзя разделить»1. Таким образом, литература и вообще искусство не просто наблюдает жизнь, рассказывает о ней, а как бы заново ее создает. Это позволяет герою Пруста по-новому взглянуть на собственную жизнь, и все его разочарования и неудачи теперь кажутся ему совсем незначительными. Творчество оказывается «прибором», при помощи которого можно разобраться в себе. Как писал сам Пруст в «Обретенном времени», «мне кажется, что они будут не столько моими читателями, сколько читающими в самих себе, потому что моя книга -лишь что-то вроде увеличительного стекла, как те, которые выдает покупателю комбрейский оптик; благодаря книге я открою им средство чтения в своей душе». Для того чтобы научиться обращаться с этим прибором, необходимо некое особенное переживание, некий опыт. Анна Анри, исследователь творчества Пруста, называет это кризисом субъекта (crise du sujet)2. Он заключается в дроблении личности рассказчика, невозможности самоидентификации, как, например, в самом начале «Комбре». Личность героя нестабильна, он постоянно превращается в кого-то другого, единого субъекта больше нет. Это отличает творчество Пруста от реализма XIX в. (Бальзак, Золя и др.).
«Лекарством» от кризиса субъекта становится автовымысел. Он помогает герою Пруста познать свое истинное «я», которое не равно внешнему «я», такому, каким оно предстает в социальной жизни. Как пишет Т. Карьер-Лафлёр, «социальная идентичность пускает корни в расчерченном на участки пространстве (нравы, обычаи, законы, мораль, добро, зло и т.д.), тогда как повествовательная идентичность (identité narrative) развивается на гладком пространстве (которое Привычка еще не разделила)». Можно было
1 Grimaldi N. Proust, les horreurs de l'amour. - P.: PUF, 2008. - P. 230-231
2 См. Henry A. La tentation de Marcel Proust. - P. : PUF, 2000.
бы сказать, что расчерченное пространство автобиографии - это гладкое «пространство автовымысла».
Автор статьи обращает внимание на роль обыденной жизни, ничего не значащих событий в творчестве Пруста. На первый взгляд с его героем не происходит ничего особенного: он не может заснуть, пьет чай с кексом «Мадлен», первый раз идет в театр, на ужин; он видит, как танцуют молодые девушки; спотыкается на неровной мостовой и т.п. Заурядные события являются ключевыми моментами романа и самыми важными в жизни главного героя. В этом отличие автобиографии от автовымысла: для автобиографии важны выдающиеся события, а для автовымысла самые заурядные. Это сближает «В поисках...» с кинематографом: кино представляет собой последовательность отдельных мгновений, которые не важны каждое само по себе, но вместе они создают ощущение движения, жизни. С кинематографом творчество Пруста роднит также использование приема монтажа: какое-то простое действие может натолкнуть героя на размышления о самых разных, бесконечно далеких друг от друга явлениях. «Пруст открывает эту современную технику: монтаж, то есть искусственную непрерывность, которая достигается с помощью соединения эпизодов, сделанных независимо друг от друга и относящихся к разным областям, но образующих высшее единство общего замысла (А. Анри)» (с. 130).
Благодаря технике монтажа становится возможной встреча двух сторон - Свана и Германтов; связь между двумя различными «я», разделенными временем и пространством, осуществляется посредством памяти.
Таким образом, рассказчик «монтирует» свое «я» из множества идентичностей, а также «монтирует», склеивает из множества кусочков новую реальность искусства.
В.А. Быкова
2011.01.034. КРЮГЕР М. ЛИТЕРАТУРА КАК ТОВАР ПЕРВОЙ НЕОБХОДИМОСТИ.
KRÜGER M. Literatur als Lebensmittel. - München: C. Hanser, 2008. -256 с.
Немецкий поэт и эссеист Михаэль Крюгер выпустил сборник размышлений о современной литературе и литераторах. Подчерки-
