CC BY
44
жевания» (1955; 1960); Корлен Г. «О развитии немецкого языка по ту и другую стороны железного занавеса» (1959; 1964); Шмидт В. «Об идеологической обусловленности политической лексики» (1969); Хелльманн М.В. «Язык между Востоком и Западом - размышления о дифференциации словарного состава и последствиях этого» (1978); Фляйшер В. «Немецкий язык в ГДР: К вопросу о языковой ситуации» (1983) и др.;
2) речь восточногерманской писательницы К. Вольф 4 ноября 1989 г. на митинге в Берлине на площади Александерплатц;
3) статьи, опубликованные после воссоединениия Германии, например: Фраас К., Штайер К. «Язык эпохи перелома - перелом в языке? Устойчивость и динамика языковых структур в публичной речевой практике» (1992); Поленц П., фон «Языковой бунт в ГДР осенью 1989 года: Аналитический отчет за три года существования объединенной германистики» (1993); Фикс У. «С точки зрения потерпевших: Из наблюдений над изменениями в речевой коммуникации в новых федеральных землях» (1997); Шрёдер М. «Ложные друзья в современном немецком языке» (1997); Людвиг К. Д. «Словари как зеркало общественных изменений» (1998); Райер Р. «'Работать, учиться и жить по-социалистически': Повседневный язык в ГДР» (2004); Кройц Х. «Исследования эпохи перелома и исследования языка: Взгляд извне» (2006) и др.
Полное исходное библиографическое описание каждой статьи дано отдельным списком во «Введении» к сборнику.
Н.Н. Трошина
2010.04.010. СИЛА СЛОВА ПРОТИВ НЕЦЕНЗУРНОЙ БРАНИ [Текст + CD]: Материалы научно-методических семинаров проекта «Антимат» / Отв. рд. Чернега О.П. - Барнаул: ААЭП, 2009. - 116 с.
Сборник посвящен проблеме профилактики сквернословия в молодежной, в том числе подростковой, среде. Представлен комплексный взгляд на проблему с позиций социологии, лингвистики, культуры речи, психологии, философии, теологии, права.
О.П. Чернега в статье «И проклинают, и клянутся словом (вместо предисловия)» с сожалением констатирует две особенности современной практики устной речи: 1) российское бытовое сознание считает запрет на «крепкое» слово покушением на свободу слова; 2) «оскорбительные фразы позволяют себе политики са-
мого высокого ранга, что обостряет и активизирует проблему публичной нецензурной брани» (с. 8).
Социологический аспект этой проблемы, определяющий контекст остальных исследований (в том числе и лингвистических), раскрывают А.В. Ковавлёва, А.С. Кальнеус и А.С. Выдрина в статье «Возможности социальной рекламы в профилактике использования нецензурной лексики школьниками». Выявлено, что 45% опрошенных старшеклассников считают употребление мата неконтролируемой привычкой; на русский менталитет и тяжелую жизнь ссылаются 13,5% и 5,4% соответственно; 4,1% считают употребление мата выражением протеста. Только 27,1% считают мат признаком невежества. Примерно половина опрошенных не знают, что использование нецензурной лексики в общественных местах является правонарушением.
Проблеме использования мата в подростковой среде посвящена также статья Е.Н. Татаринцевой «Портретирование языковой личности школьника как профилактика употребления ненормативной лексики (матерщины)», написанная с использованием теоретических положений лингвоперсонологии и культуры речи.
Собственно лингвистический аспект вопроса рассматривается также и в ряде других статей. Так, Б.А. Сосновский («Бранная речь: психологические особенности, причины и личностные последствия») квалифицирует сквернословие как аффективную речь, т.е. как простейший вид речевых высказываний, которые характеризуются следующими особенностями: 1) изначальной психологической усеченностью, так как мотивом аффективной речи является острое переживание (аффект); 2) изначальным отсутствием мысли как таковой, т.е. отсутствием предмета и темы коммуникации (сказать нечего, наличествует только эмоция); 3) отсутствием этапа внутренней речи, мысленного проекта высказывания. Это речь междометийная, резкая, отрывистая, импульсивная, неосознанная (неуправляемая), не требующая сложных лексических и грамматических конструкций. Одним из результатов аффективной природы и сущности бранной речи является неизбежность ее мощного, не всегда осознаваемого, во многом неустранимого эмоционального воздействия на слушателей.
Подчеркивается, что «отрицательная эмоция непроизвольно циркулирует, оказывая разрушающее воздействие на все аспекты
поведения участников общения. Высокую эффективность эмоционального воздействия нецензурной бранной речи Б.А. Сосновский связывает с ее специфической лексикой, обращенной к таким основополагающим категориям и понятиям, как деторождение, любовь, Бог, душа, духовность, жизнь, смерть. «Используемые 'матерные', ругательные слова ...приобретают некий нестандартный, крайне искаженный, вызывающе оскорбительный и оскверняющий псевдосмысл. Все другие существующие и возможные смыслы, базовые или коренные значения этих слов как бы перечеркиваются, уничтожаются. Создается особая жаргонная, сугубо матерная, например, уголовная лексика, вызванная не только специфичными для тех или иных социальных общностей острыми аффектами, но и спецификой поведения, ценностей и всего существования таких общностей» (с. 24).
Т.И. Березикова («Развитие речевой культуры молодежи как условие противодействия нецензурной лексике») анализирует особенности постмодернистской речевой организации социума, принимая типологию организации социума по С.А. Ржановой, которая различает неклассический, классический, модернистский, постмодернистский тип организации1. Начало постмодернистского этапа относится к концу 80-х годов: «Новые формы общественных отношений находят выражение в потоке неологизмов, нашествии иноязычных слов и выражений, стилистическом и семантическом изменении, процессе деархаизации. В этой культурно-речевой атмосфере сленг, будучи гораздо беднее литературного языка, расширил сферу господства в массовой коммуникации лексики сниженного, вульгарного, разговорного стиля, публично легализовал многие слова и выражения из жаргонов и нецензурной лексики» (с. 29). Констатируется наличие двух основных тенденций в развитии современной речевой культуры: 1) к демократизации, что приводит к снижению культурно-речевого уровня населения; 2) к интеллектуализации, т. е. к насыщению речевого общения лексикой
1 Ржанова С.А. Речевая культура как феномен массовой коммуникации переходного периода. - Саранск, 2006. - С. 7.
из научной и политической областей, что приводит к проблемам при восприятии и понимании публицистических медиатекстов.
Как подчеркивает А.В. Коряковцев («О некоторых аспектах инвективности и обсценного функционирования русского языка»), язык может стать источником острых социальных конфликтов, так как любой конфликт имеет языковую и речевую репрезентацию. Для описания потенциальной конфликтности языка и речи используется понятие инвективы, т.е. «качественной характеристики, планом содержания которой является собственно оскорбление, а планом выражения - его резкая и табуированная форма» (с. 50). Для системного описания различных аспектов инвективности автор использует понятие функционально-семантической категории, которая характеризуется системно-структурным устройством (на уровне языка) и особым механизмом реализации в речи. Ядро этой категории составляет, прежде всего, бранная, обсценная лексика и фразеология, а также лексико-семантические варианты, широкоупотребительные в инвективной функции.
В качестве еще одного явления деструкции русского языка называется «олбанский язык», который характеризуется в статье А.В. Коряковцева как «едва ли менее опасный 'вирус', чем мат» (с. 56).
В сборнике представлены также статьи: Фролов А.С. «О Словах Хороших и Плохих (философская сказка)», Т.Л. Коцарева «Понятие молодежного сленга в контексте современности», К. А. Ян-чевская «'Шоковая терапия' на уроках литературы», Е.В. Рылова «Лингвистический статус ненормативной лексики современного русского языка (проект урока)».
Кроме того, опубликованы статьи: 1) по юридическим аспектам обсуждаемой проблемы: А.Л. Тен «Нецензурная брань как объект административно-правового регулирования и правосознания»; С.А. Бондаренко «Правовая ответственность за оскорбление чести и достоинства гражданина нецензурной бранью»; 2) по религиозным аспектам данной проблемы: иерей Сергий (Воронин) «Сквернословие - аномалия или норма современной жизни?»; Л.Г. Апе-нышева «Православный взгляд на нецензурную лексику», Ф.М. Ахмедгалиев «Злословие запрещено исламом».
К изданию прилагается диск с работами, поступившими на конкурс «Антимат: С нецензурной бранью борется социальный
плакат». На диске размещен также иллюстративный материал (фильмы, макеты плакатов), который может быть применен на занятиях по профилактике использования нецензурной брани.
Н.Н. Трошина
ПСИХОЛИНГВИСТИКА
2010.04.011. ЛЕОНТЬЕВА ТВ. ИНТЕЛЛЕКТ ЧЕЛОВЕКА В РУССКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА. - Екатеринбург: ГОУ ВПО Рос. гос. проф.-пед. ун-т, 2009. - 280 с.
Монография посвящена этнолингвистической интерпретации лексико-семантического поля «Интеллект человека» в русском языке. В качестве материала используется лексика разных форм существования русского языка - общенародного языка, диалектов, жаргонов, просторечия, в меньшей степени - лексика, связанная с книжной традицией. Такой отбор материала обусловлен тем, что в изучаемом лексическом поле преобладают экспрессивные номинации (обозначения глупцов), которые функционируют преимущественно в живой разговорной стихии. Благодаря тому, что лексические ресурсы этого поля постоянно пополняются, а также тому, что большой пласт изучаемой лексики составляют слова с прозрачной внутренней формой, данное поле является ценным материалом для когнитивной интерпретации, которая осуществляется путем семасиологического и ономасиологического анализа. Особое внимание в исследовании уделяется мотивационной организации поля.
В первом разделе книги представлена общая характеристика лексико-семантического поля «Интеллект человека» в русском языке и рассматриваются основные принципы его исследования.
Семантическая структура поля разделяется на две полярные области, условно обозначенные как лексико-семантические зоны «Ум» и «Глупость». В первой зоне представлены наименования интеллектуально полноценного человека, его характеристики по интеллекту, а также единицы, описывающие успешно протекающую интеллектуальную деятельность. Вторую зону наполняют номинации интеллектуально неполноценного человека, его характеристики по интеллекту и названия «аномалий» мыслительной деятельности. Центром рассматриваемого лексико-семантического поля, по мнению автора, является семема 'способность к осуществ-
