CC BY
18
Биви не единственная из Паттамадаи обладательница национальной премии. Несколькими годами позже ее получил некто Али, но судьба Али сложилась иначе. Он выдал дочь замуж, в связи с чем ему пришлось продать дом, переселиться в съемное жилье в непрестижной части города, о чем и написал в правительство штата. Ответа не последовало. Тогда он обратился в те же инстанции, которые поддержали Биви. И здесь без результата. Жизнь человека, даже отмеченного национальной премией, тяжела, если он не получает поддержки от структур, нуждающихся в нем как в оправдании их собственного существования. Если эти внешние для деревенского ткача обстоятельства, никак не связанные с внутренней логикой его жизни, проявят к нему интерес, он получит продвижение в его собственной системе или выйдет из нее на более широкие и глубокие воды жизни.
Ю.В. Чайников
ИСТОРИЯ
2010.02.049-051. ИЗУЧЕНИЕ В КНР НОВОЙ ИСТОРИИ КИТАЯ НА ПРОТЯЖЕНИИ ТРИДЦАТИ ЛЕТ РЕФОРМ.
2010.02.049. ЛИ СИСО. Изучение в период реформ главной линии исторического развития Китая в Новое время.
ЛИ СИСО. Гайгэ кайфан илай ды чжунго цзиньдай ши фачжань чжусянь яньцзю // Шисюэ юэкань. - Кайфэн, 2009. - № 1. - С. 212. - Кит. яз.
2010.02.050. ВАН СЯНМИН. Анализ и оценка изучения социальной истории Китая в Новое время.
ВАН СЯНМИН. Синь шици чжунго цзиньдай шэхуй ши яньцзю пинчжэ // Там же. - 2008. - № 1. - С. 5-15. - Кит. яз.
2010.02.051. ЛО ЧЖИТЯНЬ. Перемены или отсутствие перемен в изучении новой истории Китая за последние тридцать лет.
ЛО ЧЖИТЯНЬ. Цзинь саньши нянь чжунго цзиньдай ши яньцзю ды бянь юй бу бянь // Шэхуй кэсюэ яньцзю. - Чэнду, 2008. - № 6. С. 134-153. - Кит. яз.
Ли Сисо (049) (Институт истории при Нанькайском университете, г. Тяньцзинь) пишет, что новая история Китая как самостоятельная отрасль исторической науки Китая очень молода. Термин «новая история» (цзиньдай ши) впервые начал использоваться
некоторыми китайскими учеными в 20-е годы ХХ в. под влиянием «Движения за новую культуру», Движения «4 мая» 1919 г. и возникшего в обществе идейного направления за «революцию в исторической науке» при рассмотрении истории Китая от «опиумной» войны 1840 г. до Движения «4 мая» 1919 г.
При полном описании какого-либо исторического периода необходимо выделить «главную линию» исторического развития в данный период, способную обобщенно отразить облик истории в этот отрезок времени.
В 20-е годы ХХ в. при обсуждении «главной линии» новой истории Китая выявилось несколько подходов к обсуждаемому вопросу.
По мнению некоторых, со времени «опиумной» войны 18401842 гг. центральными вопросами были: национальная независимость и ее сохранение в борьбе против колониальной агрессии западных держав; равенство национальностей в стране в борьбе с разложившейся властью маньчжурской цинской династии и маньчжурской аристократии и создание республики.
Лян Цичао в статье 1923 г., рассматривая проблему различий между китайской и западными культурами, представил свое видение «главной линии» как прохождение этапа (от «опиумной» войны 1840-1842 гг. до Японо-китайской войны 1895 г.) проникновения в страну западной материальной культуры в виде оборудования и инструментов и этапа (с реформ 1898 г. до Синьхайской революции 1911-1912 гг.) копирования западной системы. После Движения «4 мая» 1919 г. главным стало обучение западной духовной культуре.
Ли Цзиншэнь отстаивал точку зрения на «главную линию» развития как смешение четырех «главных линий»: в истории общества, политики, экономики и культуры. Таким образом, в 20-30-е годы ХХ в. уже существовали разные точки зрения на «главную линию» исторического развития Китая в Новое время.
Позже, с возникновением марксистской исторической науки, вновь произошли перемены в научном подходе к изучению новой истории Китая, едва просматривавшиеся еще в период Движения «4 мая» 1919 г. и обретшие силу в 30-е годы. Некоторые ученые и политики, включая Мао Цзэдуна, начали использовать марксизм как руководство к написанию новой истории Китая. В 1939 г. Мао Цзэдун в книге «Китайская революция и Коммунистическая партия
Китая» дал определение периоду истории Китая 1840-1919 гг. как истории полуфеодального, полуколониального общества и «главную линию» определил как революционный процесс сопротивления китайского народа империализму и его приспешникам в стране -феодальным силам.
Используя революционную концепцию новой истории Китая как теоретическое руководство, Фань Вэньлань написал известную книгу «Новая история Китая», которая для китайских историков стала классическим трудом в этой области. Позже, особенно после создания в 1949 г. КНР, ученые, занимавшиеся изучением новой истории Китая, опирались в своей работе в основном на выдвинутую Мао Цзэдуном и использованную Фань Вэньланем революционную концепцию.
В опубликованной в 1954 г. статье Ху Шэн обобщил и упростил эту концепцию, заявив, что «главной линией» развития Китая в Новое время является классовая борьба. Изучение новой истории Китая требовало, по его мнению, глубокого обсуждения таких тем, как появление новых классов в обществе, перемен в отношениях между классами, развитие форм классовой борьбы, которая приводит к революции, а революция является двигателем прогресса. Ху Шэн рассматривал «главную линию» как смену трех «революционных подъемов», первый из которых был ознаменован движением тайпинов (1850-1864), второй - реформами 1898 г. и движением ихэтуаней (1898-1900) и третий - Синьхайской революцией 1911— 1912 гг. Эта концепция получила сильнейший отклик в кругах историков.
В 1954-1957 гг. в стране проходили острые дискуссии по проблеме «главной линии» новой истории Китая, было опубликовано около сотни статей. В выступлениях участников дискуссий и в статьях в основном повторялась, дополнялась и усиливалась концепция Ху Шэна. Обсуждение приобрело идеологический характер и привело к тому, что эта концепция стала общепризнанной и господствующей в изучении новой истории Китая.
В условиях происходившего после 1957 г. в общественной, политической и культурной жизни страны постепенного сдвига в сторону ультралевого уклона теория классовой борьбы стала единственной, всепоглощающей и абсолютно верной, что прямо приве-
ло к «культурной революции» (1966-1976), ставшей для китайского народа социальной катастрофой.
В изучении новой истории Китая это нашло отражение в упрощении и политизации концепции «трех революционных подъемов» Ху Шэна, вплоть до критики реформаторства, и в удалении как знакового события второго «революционного подъема» реформ 1898 г. и замене его движением ихэтуаней. Научные исследования оказались в полном тупике и вошли в состояние омертвения.
Решения состоявшегося в 1978 г. III пленума ЦК КПК 11-го созыва дали науке возможность возродиться. В области новой истории Китая начался пересмотр концепции классовой борьбы, развернулось всестороннее и глубокое обсуждение «главной линии» исторического развития Китая в Новое время, которое продолжается в течение последних 30 лет. За эти годы было опубликовано более 200 статей, посвященных только этой теме, и несколько тысяч статей, в которых она затрагивалась.
В напечатанных в 1980 и в 1984 г. в журнале «Лиши яньцзю» («Изучение истории») статьях Ли Шиюэ в основном отверг концепцию «трех революционных подъемов» Ху Шэна и рассматривал «главную линию» новой истории Китая как последовательность движения за «самоусиление» (60-90-е годы Х1Х в.), реформ 1898 г. и Синьхайской революции. Это был огромный вызов всему прежнему направлению исследований этого периода истории Китая. Включение движения за «самоусиление» в круг знаковых событий, выражавших «главную линию», касалось не только оценки этого движения, но и ключевых вопросов - начала и характера процесса изменений китайского общества в Новое время.
Исключение из знаковых событий, относившихся ко второму «революционному подъему» движения ихэтуаней и выбор в качестве знакового события только реформ 1898 г. оказало серьезное влияние на научную оценку реформ и движения ихэтуаней.
Предложенное Ли Шиюэ новое толкование «главной линии», в котором соединялись движение за «самоусиление», реформы и буржуазная революция, равнялось изменению взгляда на возникновение и развитие капитализма и буржуазии в Китае и на проявление этих событий в политике.
Концепция Ли Шиюэ ставила следующие вопросы: определяло ли историческое развитие и составляло ли его главное содер-
жание в Новое время революционное движение, или же это была капиталистическая модернизация; была ли буржуазия «центром эпохи» в Новое время (049, с. 7), или же это место занимали другие классы; находился ли Китай в Новое время в состоянии перехода от упадка к подъему, или же только в состоянии упадка?
Выступление Ли Шиюэ дало толчок не только к проведению дискуссий, к развитию научных исследований, но привело к новому пониманию многих проблем, в том числе к признанию некоторыми учеными оценки движения за «самоусиление» как первого шага на пути модернизации, к переоценке движения за реформы 1898 г.
К концу 80-х годов историки признали, что и революция, и реформы одинаково являются движущей силой развития общества, и под влиянием этого реформы 1898 г. получили объективную и правильную оценку. Получило новую оценку и движение ихэтуа-ней, которое Ли Шиюэ и другие ученые рассматривали как направленное против внешней агрессии патриотическое движение масс, но не бывшее крестьянским восстанием, направленным на свержение власти феодалов, и совсем не носившее революционного характера. В нем присутствовали неорганизованность, ксенофобия, слепые предрассудки, разрушительные действия, все что ранее замалчивалось. На конференциях в 1980 и в 1990 г., посвященных теме восстания ихэтуаней, раздавались выступления и за, и против концепции Ли Шиюэ, но было трудно найти тех, кто утверждал бы, что движение ихэтуаней было революционным подъемом.
Проблема «главной линии» тесно связана с проблемой определения «центра эпохи», - класса, который играл в тот период истории главную роль, а также с проблемой упадка и подъема Китая в Новое время. В Китае «модерное общество» не появилось изначально на китайской почве, а было привито извне, капитализм и буржуазия развивались медленно и были очень слабыми, поэтому у китайских историков существуют разные мнения о том, могла ли китайская буржуазия быть «центром эпохи». Немало ученых считают, что несмотря на свою слабость буржуазия была сосредоточием передовых сил и их представителем, была гарантией курса на развитие модернизации, поэтому в определенный период новой истории Китая буржуазию следует считать «центром эпохи».
По мнению других, в ранний период новой истории Китая «центром эпохи» были крестьянские восстания (восстание тайпи-нов, 1850-1864 гг.); в средний период, когда происходили реформы 1898 г. и восстание ихэтуаней (1898-1900 гг.), «центром эпохи» были буржуазия и крестьяне; в поздний период, когда произошла Синьхайская революция 1911-1912 гг., - буржуазия.
Сторонники приведенных выше двух мнений придерживаются двух разных концепций новой истории Китая. Первые - модерни-зационной, вторые - революционной. В поисках ответа на главный вопрос - как осуществлялась модернизация в Китае, в модерниза-ционной концепции основное внимание уделяется проблеме изменения традиционного китайского общества, а именно производительным силам, структуре общества и появлению в нем новых политических сил.
В рамках этой концепции на раннем этапе новой истории «центром эпохи» были крестьяне, но возникновение новых производительных сил и происходившие по капиталистическому образцу перемены в обществе всегда были связаны с буржуазией, поэтому бессмысленно отрицать, что буржуазия была «центром эпохи» в китайском обществе Нового времени.
В революционной концепции много внимания уделяется общественным противоречиям, упадку общества, классовой борьбе, возникновению полуколониального китайского общества, поэтому, в целом, новая история в рамках этой концепции описывается как история упадка страны и превращения ее в полуколонию.
Сторонники модернизационной концепции считают такое описание новой истории Китая неправильным и односторонним, когда освещается только одна сторона исторического процесса и в тени остается другая - распад феодального общества, развитие капитализма и связанные с ним политические движения, то есть подъем и движение вперед.
Наиболее отвечающим здравому смыслу следует считать взгляд на «главную линию» как на прохождение страной и упадка, и подъема в движении по пути прогресса. Такая точка зрения получила признание многих ученых.
В целом за последние 30 лет большинство ученых высказали свое понимание новой истории Китая, выдвинули много новых точек зрения. Однако при внимательном рассмотрении обнаружива-
ется, что в основном все они анализировали и дополняли концепцию Ли Шиюэ, никто из участников дискуссий не выходил за рамки революционной и модернизационной парадигм. В своих размышлениях над проблемами и в выражении своих взглядов они не предлагали и не могли предложить нового подхода к изучению истории Китая Нового времени.
Ван Сянмин (050) (Институт истории при Нанькайском университете, г. Тяньцзинь) пишет о возникновении и развитии в КНР социальной истории Китая с 80-х годов XX в., ее участии в изучении новой истории Китая и ее влиянии на состояние исследований в этой области.
За последние 20 лет, отмечает автор, изучение социальной истории в период Нового времени превратилось в важное направление исследований новой истории Китая, в определенной степени повлияло на улучшение сложившейся ранее ситуации в данной области, когда главным направлением изучения новой истории Китая было изучение политической истории в рамках революционной парадигмы, сводившееся в основном к последовательному повествованию об истории революции, о «главной линии», о «двух процессах» и «восьми главных исторических событиях», происходивших в этот период.
Возможно, в определенные периоды изучение новой истории Китая под углом зрения «двух процессов» было наилучшим подходом к изучению этого периода истории Китая, но при этом за рамками научного исследования оставалась полная картина сложности и изменений китайского общества в то время. Кроме того, невозможно достичь полного и глубокого осмысления революционного процесса без всестороннего изучения перемен, происходивших в китайском обществе в Новое время. Поэтому главным вопросом, вставшим вначале перед исследователями социальной истории, был вопрос о том, как разрушить длительное время господствовавшую в изучении новой истории Китая революционную парадигму, создать новую теорию и новую модель постановки проблем и их решения.
Становление социальной истории в Китае, переосмысление старой революционной парадигмы новой истории страны происходило на фоне совершавшегося поворота к реформам и открытости, проникновения в Китай западной теории социальной истории. Раз-
витие социальной истории отвечало потребностям развития науки и главному направлению эпохи.
Главной начальной целью было стремление «вернуть истории ее содержание» (с. 050, 11). Под влиянием результатов исследований в области социальной истории был нанесен удар по догматизму в науке, произошли коренные перемены в теории, подходах и методах исследования новой истории Китая, революционная парадигма потеряла свое доминирующее положение, что обогатило и углубило содержание исторических исследований, постепенно укрепилась и расширилась теоретическая база изучения новой истории Китая. Проникновение в Китай в большем количестве западных теорий и методов исследования способствовало применению китайскими историками в своих исследованиях теорий «региональной экономики», «общества шэньши», городского общества и других. В последние годы китайские ученые выдвигают предложения изучать «новую историю», или «новую социальную историю», пытаются, заимствуя западные теории, выработать собственное толкование истории.
Возрождение социальной истории имеет решающее значение для всей китайской исторической науки. Под ее воздействием произошел поворот от «истории правителей и героев» к «истории народных масс». В традиционной китайской исторической науке внимание в основном обращалось на главных действующих лиц на исторической арене, и то же происходило даже в КНР, где подавляющее большинство ученых восприняли теорию истмата о народе как творце истории. В работах о крестьянских восстаниях в центре внимания по-прежнему находились их вожди и герои и не было глубокого изучения крестьянских масс.
В социальной истории путем исследования обычной жизни народных масс делаются попытки искать и находить проявляющееся в появлении и действиях героев подлинное содержание истории, законы и направление развития общества, постепенно вызревающие в обычной жизни человеческого общества.
Традиционная историческая наука обычно обращала внимание на конечный результат произошедших исторических событий или на самые крупные события и довольно равнодушно относилась к историческому процессу. Социальная история изучает жизнь общества в историческом прошлом в ее движении, предметом ее ис-
следования являются образ жизни народных масс, народные обычаи, изменения в материальной и духовной жизни общества, что позволяет вдохнуть жизнь в содержание исторических исследований. В исследованиях в области социальной истории ученые проявляют чувство социальной ответственности, обращаясь к таким темам, как демографические проблемы, стихийные бедствия, эмиграция, преступления перед обществом. Они преследуют цель использовать исторический опыт для понимания проблем современного государства.
Если до 80-х годов XX в. «главное направление» составляла история революции, то социальная история обозначила новое главное направление и тенденцию развития исследований в области новой истории Китая. В то же время китайской социальной истории как научной дисциплине, предметом исследования которой являются структура общества, жизнь общества и общественное сознание, недостает научной теории, которая позволила бы установить внутреннюю связь между конкретными исследованиями и избежать опасности постепенной потери социальной историей своей самостоятельности как научной дисциплины.
Ло Чжитянь (051) (Институт истории и культуры Сычуань-ского университета, г. Чэнду) рассматривает состояние изучения в КНР новой истории Китая за последние 30 лет под углом зрения произошедших за эти годы перемен и оценки их научного значения.
Перемены в изучении новой истории Китая, пишет он, начались после окончания «культурной революции» (1968-1978) и стали особенно заметными с начала 80-х годов прошлого века. К тому времени у китайских историков разных поколений было чувство общей неудовлетворенности состоянием дел в этой отрасли китайской исторической науки. Наиболее явно это обстоятельство проявлялось в продолжающихся непрерывно на протяжении последних 30 лет дискуссиях на тему «кризиса в исторической науке». Их участники высказывали разные точки зрения на тему кризиса, но общим для всех было мнение о необходимости перемен в изучении новой истории Китая. В то же время у историков отсутствовала единая точка зрения на то, как конкретно осуществлять эти перемены.
В ходе проведения политики реформ и открытости страны внимание ученых постепенно привлекла проблема зарождения ка-
питализма в толковании М. Вебера. Хотя обсуждение проблемы велось в рамках проводившейся с марксистских позиций длительной дискуссии о «зачатках капитализма» в Китае, собственно обсуждение имело другие идейные истоки. Интерес к проблеме зарождения капитализма был прямо связан с происходившим в 70-е годы небывалым подъемом четырех стран Азиатского региона (четырех «маленьких драконов») и с проблемой возникновения капитализма в странах иной, чем западная, культуры.
Внимание китайских ученых также начала привлекать связанная с идеями Вебера и довольно широко распространенная на Западе, особенно в США, проблема модернизации и ее теория. Тема модернизации в начале реформ в Китае стала наиболее обсуждаемой, сторонники концепции модернизации обсуждали ее роль в новой истории Китая в одном ряду с революционной парадигмой новой истории. И сегодня, когда речь идет не об отказе от революционной парадигмы, а о ее дополнении, даже самые верные ее сторонники в своих работах демонстрируют способность к восприятию и терпимому отношению к модернизационной парадигме новой истории Китая.
Привлекает внимание тот факт, что с начала 2000-х годов обсуждение модернизации (сяньдайхуа) стало затушевываться рассуждениями о «модерности» (сяньдайсин), причем сторонники революционной парадигмы, представители старшего поколения историков, обсуждают проблему модернизации, в то время как все больше представителей молодого поколения размышляют о проблеме «модерности». Среди последних немало людей делают это из-за стремления употребить модный термин и совсем не понимают коренного различия между «модерностью» и модернизацией.
Вероятно, самым заметным изменением в изучении китайскими учеными истории Китая в Новое время за последние 30 лет был отказ от сделанного в марксистской историографии выбора 1919 г. как вехи между периодом новой и новейшей историей Китая и установление хронологических рамок новой истории Китая с 1840 по 1949 г. Эта точка зрения в течение многих предыдущих лет распространялась в кругах историков, но окончательное признание получила лишь в последние годы, что подтверждается ее использованием в учебных материалах высшей школы.
К числу наиболее важных перемен относится и появление нового взгляда на «главную линию». В начальный период реформ часть историков, возможно под влиянием принятого руководством страны курса на экономическое строительство, стали высказывать новые мнения о прежней концепции «главной линии» развития Китая в период новой истории, предлагая изменить или обновить концепцию «трех революционных подъемов», представляющую часть революционной парадигмы. Обсуждение этого вопроса продолжается и в наши дни, но число участников заметно сократилось по сравнению с 80-ми годами XX в.
В изучении конкретных тем некоторые историки продолжают заниматься изучением крупных событий, связанных с «революционными подъемами» и с определенными массовыми движениями, получают новые, заслуживающие внимания результаты исследования. В то же время ряд историков стали заниматься изучением крупных событий и важных исторических лиц, не связанных с «революционными подъемами» и не привлекавших ранее внимания ученых. Во второй половине тридцатилетия реформ количество таких исследований заметно увеличилось. Однако, в целом, большая часть историков занимаются в основном теми же проблемами, на которые и раньше обращалось внимание, и значительно меньшая часть их ведут конкретное исследование новых тем.
В то же время следует отметить, что перемены в изучении истории Китая в Новое время не носят широкого характера. Исследования за последние 30 лет в действительности показывают живучесть старых традиций, и даже те изменения, которые кажутся таковыми, на поверку оказываются не столь уж действительными. Примером, подтверждающим правильность такого вывода, могут служить оживившиеся в последнее время исследования в области социальной истории Китая в Новое время. На собранном в 1985 г. редакцией журнала «Лиши яньцзю» («Изучение истории») совещании по проблеме кризиса в исторической науке указывалось на то, что в сложившихся условиях «действительно необходимо от изучения главным образом революции, политики повернуться к изучению всего общества» (051, с. 141).
Возникшая в Китае в начале XX в. под воздействием проникавших в страну западных идей и учений новая историческая наука повернулась лицом к «истории народа». Признаками такого пово-
рота в изучении новой истории Китая было появление положительной оценки такого массового движения, как восстание тайпи-ков (1850-1864), которое раньше историки оценивали только отрицательно, и частичного отхода от сугубо отрицательной оценки движения ихэтуаней. Однако это происходило во многом под влиянием взглядов членов Революционной партии (Гэминдан) Сунь Ятсена, которые положительно оценивали все, что было направлено против маньчжурской династии Цин, призыв писать «историю народа» (или «историю масс») был вызван, в частности, и политическими мотивами. После свержения в результате Синьхай-ской революции (1911-1912) династии Цин положительная оценка массовых движений потеряла какое-либо значение. В результате довольно серьезные споры о характере и оценке даже таких массовых движений, как движение тайпинов и движение ихэтуаней, не утихали и в конце XX в.
В действительности же, в начале XX в. китайские ученые хотя и состязались в пропаганде идеи писать «историю народа» и выступали против написания «истории правителей», а наиболее просвещенные из них уже осознали необходимость осуществления этой идеи, но в своих работах они продолжали сохранять верность традиционным взглядам на исторические исследования.
В трудах историков того времени «история народа», даже если она объявлялась ими главной, в действительности отходила на второй и даже на задний план.
Позже, особенно с проникновением в Китай марксизма, в китайской исторической науке главенствующее место занимала политическая история, к которой постепенно подключалась экономическая история. Главным в марксистской исторической науке считалась «история народа». Сложившееся в то время в исторической науке положение хорошо иллюстрируют проходившие в 2030-е годы XX в. дискуссии о характере китайского общества и о социальной истории Китая. В ходе этих дискуссий очень часто употреблялись иероглифы, обозначавшие понятие «общество», но в действительности в обсуждениях сохранялась проявившаяся раньше тенденция к поиску законов развития «всей нации» и в очень малой степени затрагивались темы действительно социальной истории.
Такая ситуация во многом изменилась после создания в 1949 г. КНР, но в исторической науке сохранялся прежний уклон в сторону теории и продолжалось проведение многочисленных дискуссий. Даже в тех случаях, когда в дискуссиях главное внимание уделялось крестьянским войнам, по большей части обсуждалась только экономическая сторона этих событий. Несмотря на постоянные указания идеологического руководства писать историю трудового народа, конкретных исследований в этой области было мало, настоящая «история народа» находилась вне поля зрения историков.
Хотя до сегодняшнего времени китайские ученые не смогли создать «историю народа», но впервые намек на осуществление прежних надежд скрыто просматривается в появлении и формировании с конца 80-х годов ХХ в. в китайской исторической науке социальной истории.
Наблюдающееся в течение последних лет в кругах историков повышенное внимание к истории низших слоев китайского общества и особенно к условиям и образу их жизни влияет на историческую науку, постепенно уменьшается значение политической и военной истории, изменяется отношение к прежним героям истории, которыми были исключительно императоры, полководцы, ученые люди. В то же время, строго говоря, и этому новому направлению исторических исследований присуща научная ограниченность. Еще более настораживает появление в последние годы чрезмерной увлеченности историков новым направлением.
В исторических исследованиях неизбежно должен присутствовать момент соответствия между предметом исследования и характером эпохи. Невозможно изучать историю ХХ в. без серьезного внимания к низшим социальным слоям и простым людям. В современном обществе социальная стратификация чрезвычайно многообразна. В таких сферах, как торговля, искусство, все более распространяется приспособляемость к массовым вкусам (критики этого явления называют его приспособленчеством).
Однако до Х1Х в. китайское общество было сословным, огромную роль в политике играли высшие слои общества, а в жизни общества - герои и ученые люди. Традиционная историческая наука не обращала внимание на народные массы. Современное направление изучения истории масс может значительно расширить кругозор историков и в известной мере поможет глубже познать
прошлое, но будет неправильным, если все историки займутся изучением жизни низших слоев общества и не будут обращать внимание на его высшие слои. В первой половине новой истории Китая продолжалась «эпоха почитания героев», во второй происходило постепенное снижение социального статуса чиновников и ученых людей, но остатки их прежнего влияния в обществе продолжали сохраняться, поэтому следует очень взвешенно подходить к оценке места низших слоев общества в истории Китая.
Следует также принимать во внимание тенденцию оценивать прошлое глазами современного человека. Примером этого, в частности, служат ставшие почти расхожими у современных историков рассуждения о попытках государства использовать всю свою мощь для расширения контроля над массами. Между тем в традиционном Китае государство обычно поддерживало свой непререкаемый авторитет с помощью соблюдения определенного церемониала и исполнения обрядов, тогда как управление обществом на местном уровне государство фактически предоставило местным шэньши (ученым людям), в чем можно усмотреть довольно явный намек на самоуправление. Государство могло облагать своих подданных довольно низкими налогами, и тогда его действия оценивались как «хорошее (мудрое и доброе) правление». Поэтому к рассмотрению роли государства в историческом прошлом Китая и к анализу его деятельности нужно подходить очень осторожно.
При обсуждении вопроса об установлении контроля государства над низшими слоями общества в Новое время с такой же осторожностью следует переносить данные исследований, проводившихся в отдельных местах страны, на всю страну, не учитывая при этом в этот период истории увеличения в огромных масштабах богатства и неравномерности развития разных регионов страны. В действительности, слова из народных песен прошлых лет «Небо высоко, император далеко» могут в наибольшей степени отражать отсутствие участия государства в жизни общества на местном уровне, а также надежды простого народа на близость государства.
Рассматривая ситуацию под таким углом зрения, очень трудно сказать, насколько распространенные сегодня описания установления государством в Новое время тотального контроля на местах соответствуют чаяниям простого народа и его восприятию жизни. В позиции современных историков просматривается опре-
2010.02.052
деленное влияние традиции на выбранное ими новое направление исследований. Можно сказать, что как в прошлом в роли трансляторов народу слов мудрецов выступали ученые люди, так и современные историки в своих исследованиях присваивают себе роль трансляторов «гласа народа». Отмечается также переход от героизации элиты к героизации представителей масс.
Помимо приведенных примеров существует очень много признаков того, что перемены в изучении новой истории Китая пока только выглядят переменами, но в действительности таковыми не являются.
В последнее время в изучении китайскими учеными новой истории Китая все более заметно проявляется тенденция к большему многообразию выбираемых историками направлений исследования, что в какой-то мере отражает многообразие путей развития объекта их изучения - Китая в Новое время.
И. С. Ермаченко
2010.02.052. ГЭЙ С. ТОРГОВЦЫ МАСЛОМ СВЯТИЛИЩА ИВА-СИМИДЗУ. МЕЖРЕГИОНАЛЬНАЯ ТОРГОВЛЯ В СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЯПОНИИ.
GAY S. The lamp oil merchants of Iwashimizu shrine. Transregional commerce in medieval Japan // Monumenta Nipponica. - Tokyo, 2009. -Vol. 64, N 1. - P. 1-51.
Группа купцов из местечка О:ямадзаки на берегу реки Ёдо к югу от Киото занималась продажей масла для светильников и создала предпринимательскую сферу, существовавшую с конца XII по XVI в. Эти купцы процветали в условиях «средневековой торговой революции»1, перехода от натуральной экономики, основанной на частных поместьях, к рыночной, увеличению производительности сельского хозяйства, расширению существовавших морских и сухопутных торговых связей, урбанизации, монетизации.
Особую роль в возвышении купцов О:ямадзаки сыграло выгодное географическое положение, а также особый статус сюзерена, святилища, тесно связанного как с императорским двором, так и с военной элитой сёгуната Асикага.
1 Термин, введенный У. Фаррисом. Farris W.W. Japan's population famine, fertility, and warfare in a transformative age Univ. of Honolulu. Hawaii press, 2006. -Прим. реф.
