CC BY
36
дитории новых демократических потребностей, ненасильственный перевод ее на новые постиндустриальные рубежи» (023, с. 33).
К.А. Жулькова
2009.04.024. ВЛАДИМИРЦЕВ В.П. ДОСТОЕВСКИЙ НАРОДНЫЙ: Ф.М. ДОСТОЕВСКИЙ И РУССКАЯ ЭТНОЛОГИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА: СТАТЬИ. ОЧЕРКИ. ЭТЮДЫ. КОМПЛЕКС ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ. - Иркутск: Иркутск. гос. ун-т, 2007. - 459 с.
В последней книге доктора филол. наук, профессора Иркутск. гос. ун-та В.П. Владимирцева (1931-2007) обобщены его работы, в которых анализируются многосторонние творческие связи Достоевского-художника с русской народной культурой. В.П. Владимирцев совместил все свои увлечения и научные пристрастия: фольклор и риторику, журналистику и литературоведение. Он одним из первых обратился к глубокому изучению «Сибирской тетради» и «Дневника писателя», исследовал проблему народности творчества Достоевского.
Книга состоит из трех частей: «Истоки. Учителя. Подступы»; «В творческом единстве с народной культурой»; «Мимесис. Наследники».
В предваряющем книгу «Необходимом объяснении с читателем» В.П. Владимирцев, признается, что начинал с исследования мелких «безобидных подробностей» фольклоризма писателя, ибо в 60-е годы XX в. в открытую сопрягать генетически и эстетически творения Достоевского с народными первоисточниками было невозможно и даже опасно: «Такие литературоведческие дерзости встретили бы инквизиторское осуждение, государственный отпор» (с. 7). Поэтому двигаться приходилось «тихими стопами».
Ученый протестует против принятых в научном обиходе терминологических словосочетаний «Достоевский и фольклор», «Достоевский и народная культура», полагая, что союз «и» выражает отношения соседства, но никак «не бытия одного в другом». Он предлагает «располагать ключевые понятия иначе, смещая смысловой центр в нетрадиционном терминологическом обороте: народная культура (фольклор) в Достоевском, так как народная культура (язык, склад мышления, взгляды, понятия и представления, вера, поэзия, обычай, вкусы, привычки, мистика) была органичной
составляющей мироощущения и мировидения писателя, входила в его сознание и подсознание, незримо изо дня в день питала нравственную и литературную мысль Достоевского. Идеальное зеркало этого процесса - "Дневник писателя" - краеугольный камень его творческой жизни» (с. 10-11).
По убеждению В.П. Владимирцева, «народопоклонничество и русскость» Достоевского выразились «в его художнических приемах, творческих убеждениях и принципах, поэтической воле и технике Достоевского» (с. 11).
«В теории литературы не разработана проблема взаимоотношения народности и вершинных достижений искусства», поэтому уклончивые понятия («своеобразный демократизм, почвенничество, народничество» и т.п.) скрывают суть формулы самого Достоевского: «Я, конечно, народен» (с. 19). «Мы утратили способность видеть в Достоевском носителя, хранителя и выразителя народных начал, собственно этнокультуры, русизма», - констатировал В.П. Владимирцев1.
Первым этнологическим университетом для Достоевского было непосредственное бытовое общение со всевозможными представителями народной низовой России (мещанско-городской, крестьянской, разночинской, солдатской, бродячей, юродствующей, нищенствующей). Показательны разыскания писателя, относящиеся к слову и понятию «стрюцкие» (воссозданы в «Дневнике писателя» за 1877 г.).
Очерковый рассказ «Мужик Марей» - «художественно»-психоидеологический отчет писателя о своих личностных отношениях с Россией и ее народом... - итоговый трактат о том, что русский мужик дал Достоевскому и что Достоевский получил из этого источника источников: духовно-православное культурное начало со всеми его нравственными, поэтическими и речевыми производными». Автобиографическая исповедь, заключенная в рассказе-очерке «Мужик Марей», - это пик христианского газетно-журналь-ного (хочется сказать, реального) «почвенничества» Достоевского-публициста (с. 52), писал В.П. Владимирцев.
1 Владимирцев В.П. Еще раз о влиянии «нянюшки» Алены Фроловны на личность и творчество Достоевского: Факты и размышления // Три века русской литературы: Актуальные аспекты изучения. - Иркутск, 2003. - Вып. 3. - С. 18.
Анализируя «Дневник писателя», ученый видел в нем документальную, по-журналистски организованную, масштабную публицистику, остро исследующую жизнь России - в особенности народную. Корпус «Дневника», аналога которому нет, остается основной публицистической исповедью Достоевского о России, ее людях, народе, о мире и о себе.
Анализ идеологической и поэтической природы «Дневника писателя» позволил выдвинуть в качестве априорного тезис о том, что «дети, Иисус Христос, народ, земля, интеллигенция, Россия, Запад» - основополагающая социально-концептная феноменология публицистики Достоевского. Январский и февральский выпуски «Дневника» 1876 г., содержащие рождественский и пасхальный рассказы, положили начало «почвенническим» этнологическим лейтмотивам: «народная культура», «народная личность», «правда народная», «вера народная», институт «русских нянек», язык как народ и т.д.
«Россия Достоевского» (А. Ахматова) начиналась с «Петербурга Достоевского». Городской эпистолярный роман «Бедные люди»; «петербургская поэма» «Двойник»; повесть об обитателях старинных деревянных окраин «Хозяйка»; рассказы из петербургской мещанской, «люмпенской», чиновничьей и простонародной жизни («Господин Прохарчин», «Роман в девяти письмах», «Ползунков», «Слабое сердце», «Честный вор», «Чужая жена и муж под кроватью», «Елка и свадьба», «Домовой»); хроникерско-репор-тажные фельетоны «Петербургской летописи», исповедь «Белых ночей», повествование о судьбе артистической интеллигенции Петербурга («Неточка Незванова») составили блестящую «петербур-гиаду» раннего Достоевского. Ее художественно-этнологический и этнопсихологический фонд писатель пополнял затем постоянно, вплоть до конца своей жизни. Исследователь отмечает, что, хотя понятие «Петербург Достоевского» прочно вошло в общественное сознание, поэтико-этнографический анализ «петербургской России» системно не проводился.
В.П. Владимирцев систематизировал культурно-бытовые материалы по Петербургу, содержащиеся в произведениях Достоевского (сословно-психологические отношения между столичными жителями; способы городского передвижения; квартирно-жилищ-ный наем «от жильцов»; бытовое разговорное просторечие, нищен-
ство; некоторые нравы, обычаи, развлечения), что позволило ему обосновать своего рода новый «этноним»: «петербургские русские» («Скверный анекдот»).
«Сибирская тетрадь» писателя в академическом ПСС в 30 томах Ф.М. Достоевского была «задвинута» в приложения. В.П. Владимирцев (в соавторстве с Т.И. Орнатской) издал ее отдельной книгой с обширными примечаниями1, выявив более 600 случаев отражения материалов «каторжной тетрадки» в творчестве писателя. В своей докторской диссертации «Достоевский и русская этнологическая культура» (1998) ученый обосновал взгляд на «Сибирскую тетрадь» как на универсальную «художественно-народоведческую» модель творчества писателя в целом. Неповторимые «Сибирская тетрадь» и «Записки из Мертвого дома» не имеют ни прецедента, ни подобия во всем художественно-этнологическом репертуаре русской классической литературы как высшие «народоведческие художественные достижения».
Искусство Достоевского полемически отмежевано от любых видов и поползновений «эмпирического реализма» (термин Н.А. Бердяева). В свете исторической поэтики оно генетически опосредованно связано с формами и приемами назывной («общеан-туражной») подачи характерных деталей быта в устной народной поэзии.
Поэтически или психоидеологически преломленные бытовые реалии России 40-80-х годов XIX в. - столь же важное художественное свойство произведений Достоевского, как, например, «петербургская идея», комплекс «преступления и наказания», театр конклавов-сборищ, сновидческие фантасмагории, шекспировские страсти героев, вездесущее словечко «вдруг» и т.д. Бытовизмы различного масштаба и назначения прослеживаются в поэтике романиста и публициста на всех художественных уровнях: от одиночного слова и едва уловимой этнографически значимой детали до характерологии и генеральных сюжетно-композиционных решений. «Физиологический» быт в мире Достоевского-художника стал
1 Достоевский Ф.М. Моя тетрадка каторжная (Сибирская тетрадь). - Красноярск: Краснояр. кн. изд-во, 1985.
эстетически необходимым средством истолкования внутреннего человека.
Один из первых В.П. Владимирцев обратил внимание на нумерологию и бестиарий в произведениях Достоевского. «Магия чисел» входила в круг творческих источников писателя. Так, в повести «Двойник» он использовал приемы парности, зеркального эффекта, симметрии, «близнечности» и т.п. В романе «Преступление и наказание» числа употреблены около двух тысяч раз (при резком преобладании, свыше 700 раз, «один - первый»). Наблюдения над троичной поэтикой Достоевского приводят к выводу о «нумерологическом» («пифагорейском») свойстве подсознания писателя.
В художественно-философском универсуме писателя антропология сочетается и с зоологией, человеческое обременено животным. Рассматривая поэтический бестиарий Достоевского, автор пришел к выводу, что писатель использовал все возможные формы, типы и мотивы обращения к животному миру: художественно-бытовые (мужицкая покупка лошади в «Записках из Мертвого дома»), крестьянские слезные жалобы на скотские падежи в «Бесах», информационно-аналитические и публицистические (проблема защиты животных в «Дневнике писателя»), фельетонные (этюд о тритоне) и различные условные, метафорические, мифологические и аллегорические приемы. «Достоевский-бестиарист следовал святоотеческому завету, который выражен в записанной им монастырской фольклорной формуле благопожелания: "Дай Бог доброй ночи нам и всем диким зверям" ("Житие великого грешника")» (с. 313), -пишет исследователь.
Сфера особого интереса В.П. Владимирцева - микрожанры народного творчества: пословицы, поговорки, присловья, прозвища, загадки, былички, детские дразнилки, фольклор «словечек». Отдельные слова в художественных и публицистических текстах Достоевского и звучат в известной мере «отдельно», на особицу -ведут «сольные партии в оркестровке произведений». Достоевский был и, по-видимому, ощущал себя поэтом словечек. Так, таинственное словечко «бобок» - главный фигурант в одноименнм рассказе. «Словцо», «бессмысленное» для не очень проницательного повествователя Ивана Иваныча, имело глубокий реальный предметный смысл для Достоевского.
Романы, повести, рассказы и статьи Достоевского являют собой высокие образцы заголовочного искусства: заглавия у писателя -«нарицательные речевые формулы, обращенные художественной силой сочинений в образные символы человеческого духа ("Двойник", "Записки из подполья", "Записки из Мертвого дома", "Преступление и наказание", "Идиот", "Бесы", "Бобок", "Мы в Европе лишь стрюцкие")» (с. 346). Заглавие «Братья Карамазовы» задает тон всему произведению: народно-православная идея фамилизма «братья» приведет к мысли о высоком назначении евангельского братства и братолюбия, преодолевающих худшие - «черные», порочные искушения и свойства карамазовщины.
По мнению В.П. Владимирцева, «в речевой деятельности русского простолюдья», в его «словечках» более всего Достоевского занимали «мгновения из внутренней жизни православного великорусского человека и этноса в целом», позволяя проницательно судить о нравственных и психологических процессах, происходивших в России.
В разделе «Приложения» опубликованы работы В.П. Влади-мерцева: сводный аналитический обзор «Фольклоризм», статья «К типологии мотивов сердца в фольклоре и этнографии» и рецензия «Folk-lore of Shakespeare by Rev. T.F. Thiselton Dyer, M.A. Oxon. Dover Publicatios. New York, 532 p.» на капитальное исследование английского магистра гуманитарных наук и священника Тиселтло-на Дайера «Фольклор у Шекспира», переизданное нью-йоркским издательством «Доувер пабликейшнз».
О.Ю. Юрьева, Т.М. Миллионщикова
2009.04.025. РОМАН Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО «БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ»: СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ИЗУЧЕНИЯ / Под ред. Касаткиной Т.А.; Ин-т мировой лит. им. А.М. Горького РАН. -М.: Наука, 2007. - 835 с.
Авторы сборника анализируют проблемы апокатастасиса, суда и наказания, рая и ада, братства и родства, страданий невинных; рассматриваются библейские реминисценции и «математический» язык Достоевского в художественной структуре романа «Братья Карамазовы».
