CC BY
34
СТРАНЫ АЗИИ И АФРИКИ
ЭКОНОМИКА
2008.01.008. КРИКХАУС Дж. ДЕМОКРАТИЯ И
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ: КАК РЕГИОНАЛЬНЫЙ КОНТЕКСТ ВЛИЯЕТ НА РЕЖИМЫ.
KRIECKHAUS J. Democracy and economic growth: how regional context influences regime effects // Brit. j. of polit. science. - Cambridge, 2006. - N 36. - P. 317-340.
Дж. Крикхаус (Университет Миссури, Колумбия, США) отмечает, что мало вопросов в сравнительной политологии привлекало так много внимания, как вопрос о влиянии демократии на экономический рост. Экономический рост является главной политической целью современного государства, и любая причинная связь между демократией и ростом имеет огромное значение. Первое поколение ученых, обсуждающих типы режимов, обнаружило взаимосвязь между демократией и ростом; в 80-е годы многие исследователи уже утверждали, что демократия продвигает рост; последние статистические исследования в основном приходят к невыразительным результатам. При таком различии мнений большинство ученых заключает, что демократия не оказывает на экономический рост явного влияния. Однако региональные исследователи полагают, что в Латинской Америке демократия сдерживает рост, а в Тропической Африке это делают авторитарные режимы.
Автор считает, что эти, казалось бы, противоположные утверждения в действительности соответствуют основному теоретическому направлению статистической литературы. Она всегда предоставляла два набора правдоподобных, внушающих доверие аргументов. С одной стороны, демократия может поощрять различные неэффективные политики, такие как высокие зарплаты, чрезмерные государственные расходы, слабо защищенные права
собственности и т.п. С другой стороны, демократия позволяет гражданам отстранять руководителей, проводящих такие неэффективные политики. То есть демократия может воздействовать на экономический рост по-разному в разных контекстах. «Когда
государственные деятели стремятся продвигать экономический рост, а социальные группы требуют перераспределения, тогда демократия причиняет ущерб росту. Напротив, когда государственные деятели самообогащаются за национальный счет, социальные группы могут отстранить их, и, следовательно, демократия будет способствовать росту» (с. 318).
С этой точки зрения, противоречия между разными страновыми исследователями становятся понятны. Многие считают, что в Латинской Америке, где серьезно давление экономического неравенства, демократические режимы часто проводят политику перераспределения, которая тормозит экономический рост, в то время как авторитарные режимы лучше противостоят такому давлению. В азиатских «государствах развития» сильна политика поощрения быстрого экономического роста, и ученые обычно отмечают, что демократия этому препятствует. Исследователи Африки меньше концентрируются на классовом конфликте или «государствах развития» и взамен подчеркивают концепцию патернализма, когда политические элиты рассматривают государство как свое персональное родовое поместье. В связи с этим многие ученые отмечают, что авторитаризм плох для роста, поскольку препятствует гражданам отстранить коррупционных правителей даже тогда, когда национальная экономика рушится.
Эти специфически региональные аргументы никогда не проверялись с помощью формального анализа межнациональных данных, а только в целом исследовались типы режимов. Чтобы проверить выводы региональных исследователей, автор анализирует воздействие демократии на экономический рост в 19602000 гг. в Латинской Америке и Азии, где, как ожидается, демократия задержит рост, и в Тропической Африке, где есть надежда не ее помощь росту.
Пессимистический взгляд на роль демократии в 60-е годы высказал С. Хантингтон. Он считал, что в новых демократических развивающихся странах (РС) будут быстро нарастать гражданские требования, и это будет повышать государственные расходы, сле-
довательно, урезать средства для инвестирования и отрицательно влиять на экономический рост. Затем критика в адрес демократии высказывалась в неоклассической экономической литературе. Например, М. Олсон утверждал, что отдельные группы по интересам чрезмерно влияют на государственную политику, получая особые привилегии. В условиях демократии эти группы могут получать широкие возможности организации и лоббирования. Наконец, А. Пржеворски и Р. Лимонджи воскрешают аргумент XIX в., что демократия подрывает безопасность права собственности и таким образом снижает темпы экономического роста. Несмотря на различия этих трех позиций, они разделяют общее видение демократии как открытого шлюза для предъявления требований к государству, и чем больше эти требования, тем больше отрицательное влияние демократии на рост.
Аргументы в пользу роли демократии для роста появились позднее, но они так же неотразимы: демократия позволяет «свергнуть мошенников». Если политики плохо управляют не учитывая интересы граждан выборные механизмы дают им возможность избавиться от этих политиков. Это обеспечивает мощный контроль над руководителями, препятствуя использованию власти для их обогащения и обогащения их старых друзей. Д. Норт убежден, что только демократические институты в состоянии ограничить ограбление общества элитами. Таким образом, при оптимистическом взгляде на демократию считается, что она будет поощрять рост главным образом в регионах, где государственные элиты особенно склонны к расхищению национальных богатств в целях личной выгоды.
Экономическая ситуация в Латинской Америке характеризуется высоким экономическим неравенством и особым политическим давлением, порожденным им. Распространены концепции «макроэкономического популизма», поскольку чрезвычайно высокое неравенство заставляет политиков обещать высокую зарплату и увеличение государственных расходов, что в свою очередь вызывает экономические кризисы. Популизм не ограничивает демократический режим, но выборный механизм явно увеличивает требования перераспределения и увеличения государственных расходов, поэтому неудивительно, что наихудшие примеры популизма возникают при демократическом правлении. Уступки латиноамериканских демократий популистскому давлению приводили к эконо-
мическим кризисам в 60-е и в начале 70-х годов, а в 80-е годы жесткие требования к государству привели к гиперинфляции в Аргентине, Бразилии и Уругвае. Никто не утверждает, что в Латинской Америке демократия всегда препятствует росту, но преобладает мнение, что демократия в условиях серьезного экономического неравенства обычно ведет к плохой экономической политике.
В азиатском регионе усиленно росли авторитарные режимы, хотя и очень разные по характеру. Уникальность ряда стран была в том, что их государственные элиты усиленно способствовали экономическому росту, и эта их единственная цель была обеспечена авторитарным правлением, которое подавляло требования социальных групп. Активные правительства были главной движущей силой удивительных экономических успехов Тайваня, Южной Кореи, Японии и ряда других азиатских стран. Правительства контролировали национальные финансовые системы и предоставляли фонды промышленным экспортерам по льготным ставкам, в общем, использовали широкий круг схем для поощрения национальной индустриализации, включая создание инфраструктуры, торгового протекционизм, налоговые льготы, заемные гарантии, найм иностранных специалистов и т. п.
Промышленные политики часто ведут к неэффективности, но в азиатских странах они преуспевали. Этому благоприятствовали два ключевых обстоятельства: высокообразованное и умелое чиновничество и крепкое согласие внутри государственных элит по поводу предпочтения быстрого экономического роста перед другими задачами, которые сами по себе также в большой степени несли серьезную угрозу. Все, что отвлекало государственные элиты от главной задачи, угрожало росту. Поэтому «конвенциональная мудрость сохранять авторитаризм была важным компонентом азиатского чуда» (с. 321).
Южнокорейский успех, начавшийся после военного переворота 1961 г., обеспечивался тем, что правительство игнорировало социальные протесты, либерализовало промышленную торговлю и способствовало экспортерам. Подобно этому и Тайвань успешно рос при авторитаризме и корпоративном государстве, которое могло игнорировать социальные требования и концентрировать ресурсы на национальной экономике. Даже Япония, номинально демократическая, выиграла от «мягкого авторитаризма», когда государственные
чиновники от социального давления были защищены десятилетиями однопартийного управления. В целом эти азиатские авторитарные правительства подавляли рабочие сообщества и таким образом поддерживали «гибкий» рынок труда; они также защищали государственные элиты от сообществ капиталистов, позволяя чиновникам способствовать развитию промышленности, не подвергаясь соблазнам получения административной ренты.
Большинство исследователей опыта этих азиатских стран подчеркивает позитивную экономическую роль авторитаризма, П. Бардхан выдвигает дополнительный аргумент, ссылаясь на то, что демократия была ведущей причиной экономической стагнации в Индии. Активные группы фермеров, рабочих и промышленников вынуждали правительство выделять им массовые субсидии, что значительно уменьшало государственные инвестиции. То есть, как и в Латинской Америке, авторитаризм здесь смог бы больше способствовать экономическому росту, чем демократия.
Вопрос о соотношении режима и роста в Африке привлек значительно меньше внимания исследователей. Наиболее частым было заключение, что авторитаризм плохо влияет на рост главным образом из-за клиентелизма, патернализма, коррупции, распространенных в Африке больше, чем в других регионах. Эти три явления взаимосвязаны, и каждое из них было предметом многих исследований. Общая для них идея заключалась в том, что в Африке общественная и частная сферы очерчены неясно, и потому правители воспринимают общественные ресурсы как свою собственность. Один человек, президент, часто пожизненный, властвует над государственным аппаратом и стоит выше законов. В административной системе преобладают отношения зависимости и лояльности, официальные лица используют свое служебное положение в большей степени для личного обогащения и повышения своего статуса, чем для предоставления общественных услуг; помимо получения официального жалования они извлекают доход от разных форм административной ренты и коррупции. Крупный руководитель подрывает эффективность номинально современной государственной администрации, используя ее для систематической патерналистской и клиентелистской практики.
Автор замечает, что клиентелизм существует почти во всех странах, но степень его распространения очень разная; для Африки -
это центральная политическая характеристика. Здесь государственная элита использует аппарат для собственного обогащения. В любой демократической стране граждане отстранили бы, например, президента Заира Мобуту, сказочно разбогатевшего за 25 лет своего правления и приведшего страну к краху. Но авторитарный режим предотвращает электоральную смену власти; патернализм и авторитаризм изолируют клиентелистских руководителей от эксплуатируемого населения.
Таким образом, обе стороны в дебатах о режиме власти корректны, но выбор режима зависит от преобладающего политического контекста. Когда сильны требования распределения, а государственные элиты нацелены на поощрение экономического роста, тогда авторитаризм эффективнее. Напротив, когда буйно разросся патернализм, более эффективна демократия. Для подтверждения своей идеи автор анализирует данные за 1960-2000 гг. по трем регионам. В число переменных для измерения уровня демократии автор включает такие международно установленные показатели, как конкурентность политических участников, регулирование политического участия, конкурентность и открытость пополнения слоя руководителей, ограничения для высших руководителей и др. Для измерения экономического роста взят обычный для этого набор переменных, в том числе: ВВП на душу населения, уровень образования, ожидаемая продолжительность жизни, темп роста численности населения, тропический климат, качество институтов. К ним добавляются показатели: государственные расходы, открытость торговли, рост доли рабочей силы в общей численности населения.
Анализ данных по Латинской Америке и Азии подтверждает вывод автора, что здесь демократия имеет отрицательное воздействие на экономический рост в течение всего рассматриваемого срока и в его отдельные периоды. В Африке вывод о положительном воздействии демократии на экономический рост подтверждается данными за весь рассматриваемый срок и за период 1960-1980 гг., а в 1980-2000 гг. статистически значимого влияния не обнаружено. Эти результаты подтверждают, что есть два достаточно разных причинных отношения, чтобы сводить все страны к одному образцу.
С.М. Макарова
