CC BY
21
ЛИТЕРАТУРА XX-XXI ВВ.
Русская литература
2006.03.024. ГАПОНЕНКОВ А.А. ЖУРНАЛ «РУССКАЯ МЫСЛЬ», 1907-1918 ГГ.: РЕДАКЦИОННАЯ ПРОГРАММА,
ЛИТЕРАТУРНО-ФИЛОСОФСКИЙ КОНТЕКСТ. - Саратов: Сарат. ун-т, 2004. - 228 с.
Журнал «Русская Мысль» был основан в 1880 г. В.М. Лавровым как славянофильский орган и первые пять лет редактировался С.А. Юрьевым. В последующие два десятилетия направление издания было либеральным, им управляли: издатель В.М. Лавров, фактический редактор В.А. Гольцев и соредактор М.Н. Ремезов. С 1907 г. и до закрытия издания большевиками (затем журнал был возобновлен в эмиграции: София, 1921; Прага-Берлин, 1922-1923; Париж, 1927), редактором был П.Б. Струве, который неизменно отстаивал идею национальной русской культуры, уделяя преимущественное внимание «вопросам и темам, связанным с высшими стремлениями и ценностями человеческого духа» (с. 3).
Как признанный лидер издания, П.Б. Струве сумел объединить людей совершенно разнородных интересов и взглядов. Ближайшими сотрудниками журнала в разные годы были: А.А. Кизеветтер (соредактор в 1907-1910 гг.), С.Л. Франк,
A.С. Изгоев, Ю.И. Айхенвальд, Д.С. Мережковский, З.Н. Гиппиус,
B.Я. Брюсов, Л.Я. Гуревич, В.И. Вернадский, С.А. Котляревский, Е.Н. Трубецкой, А.М. Рыкачев и др. Отказавшись от принципа партийности, публицист «проповедовал национал-либеральные идеалы, признавая объективную ценность культуры как совокупности высших достижений человечества» (с. 167).
Идея культуры объединяла под одной обложкой правых кадетов, религиозных философов, «старших» и «младших» символистов, акмеистов и неореалистов. Эту идею главный редактор разделял и после революции, когда журнал был закрыт в России и стал выходить в эмиграции. Позиция П. Струве «имеет глубокое философско-религиозное обоснование и базируется на философии Канта» (с. 23). Культура, полагал критик, несет в себе вечные идеалы и только в целостном виде абсолютна; ей присущи универсальность,
широта, терпимость, свобода; символы культуры осуществляют непреходящую связь времен. Ее носителем является личность, для которой она предстает как нечто объективное, обращенное к абсолютной святыне, высшей правде. Культурный процесс созидается свободной личностью, способной «задавать себе цель», строить свою собственную жизнь, преодолевая зависимость от среды. Противниками идеи культуры Струве называл утилитаризм и аскетизм, которые имеют общий корень - неверие в воплощение абсолютных ценностей духа в земной жизни. Оба направления, обобщает А.А. Гапоненков, определяли миросозерцание русской интеллигенции и создали тот тип личности, который П. Струве назвал «помесь нигилиста с толстовцем». В своих работах он выделял подлинных носителей идеи культуры в России, пророков ее самоценности - П.Я. Чаадаева и И.С. Тургенева.
Значительный объем журнала занимали беллетристика, проза и поэзия. Более половины общего количества страниц было отдано политической публицистике, статьям по философии, религии, искусству, русской и всеобщей истории, праву, военному делу, экономике, статистике, земельным вопросам и земству, образованию и медицине. В журнале, как правило, публиковался диалог двух мыслителей в форме ответа на концептуальную статью одного из них или писем в редакцию. Таковы напряженные диалоги В.В. Розанова и Н.А. Бердяева, А.А. Кизеветтера и Н.А. Бердяева, М.О. Гершензона и П.Б. Струве, Д.В. Философова и А. Мельникова, В.Ф. Эрна и С.Л. Франка, В.Е. Жаботинского и П.Б. Струве, Вас. Соколова и С.Н. Булгакова.
На страницах «Русской Мысли» были впервые опубликованы стихи А. Блока (из циклов «Страшный мир», «Итальянские стихи», стихотворение «Шаги Командора», пролог и первая глава поэмы «Возмездие»), Н. Гумилёва («Я счастье разбил с торжеством святотатца...», «Из логова змиева...», «Туркестанские генералы»), А. Ахматовой («Я научилась просто, мудро жить.», «Бессонница», «Широк и желт вечерний свет.», «Как белый камень в глубине колодца.»), Вяч. Иванова (венок сонетов из лирической трилогии «Человек»). В ряду прозаических произведений выделялись романы Д. Мережковского «Александр I» и В. Брюсова «Алтарь Победы», повести И. Шмелёва «Гражданин Уклейкин», А. Ремизова «Бедовая доля», М. Кузмина «Покойница в доме»,
Е. Замятина «Алатырь», рассказы П. Романова «Отец Федор», Б. Пильняка «Целая жизнь». Драматургия представлена сказкой Ф. Сологуба «Ночные пляски», психодрамой В. Брюсова «Путник», трагедией Вяч. Иванова «Сыны Прометея», комедией Ал. Толстого «Нечистая сила», пьесой И. Новикова «Горсть пепла», поэмой Н. Гумилёва «Гондла».
В литературно-критическом отделе статьи Л. Гуревич,
A.С. Глинки (Волжского), А. Белого и др. о Л. Толстом и Ф.М. Достоевском соседствовали с обширным и разнообразным по жанру материалом о Пушкине. В частности, обозревателями «новостей» пушкинской литературы выступали А. Грузинский,
B. Брюсов, Б. Эйхенбаум. Рецензировался каждый том «Венгеровского» издания сочинений Пушкина, «Архив Раевских», сборники «Пушкиниста», работы В.В. Сиповского, П.Е. Щеголева, М.А. Цявловского. Печатались материалы о Лермонтове - «Поэт сверхчеловечества. Лермонтов» Д. Мережковского, «Трагедия Лермонтова» Б. Садовского, «Судьба Лермонтова» С. Дурылина. Публиковались и работы о поэтах XIX в. - о В.А. Жуковском, П.А. Вяземском, В.Г. Бенедиктове, А.К. Толстом, А.С. Хомякове, Ф.И. Тютчеве, Л.А. Мее, А.А. Григорьеве, Н.П. Огарёве, Я.П. Полонском, А.А. Фете, С.Я. Надсоне, а также произведения забытых и недооцененных литераторов - М.Н. Альбова, А.И. Эртеля, Н.Ф. Щербины и др.
Основные периоды в развитии издания тесно связаны с литературно-эстетическими позициями заведующих беллетристическим и библиографическим отделами. Каждый новый «литературный редактор» (Ю. Айхенвальд, Д. Мережковский, С. Лурье, В. Брюсов, Л. Гуревич, С. Франк) согласовывал с П. Струве литературное содержание журнала. При этом политические и общекультурные задачи вырабатывались самим редактором-издателем; философские материалы с 1907 по 1918 г. в определяющей степени редактировались С. Франком.
Беллетристический отдел с января 1907 по ноябрь 1908 г. возглавлял Ю. Айхенвальд. «Принцип субъективизма критического сознания он выводил из представлений Шопенгауэра об обусловленности художественного восприятия личностью воспринимающего» (с. 56). «Метод» Айхенвальда сочетал религиозно-философское миросозерцание и принцип непосредственности в
восприятии художественных произведений. Как редактор он добился на своем поприще максимально возможного привлечения в журнал новых, в первую очередь модернистских, литературных сил. Это были «старшие» символисты. В журнальной поэзии в течение двух лет царил Ф. Сологуб. Самым крупным успехом Ай-хенвальда-редактора стало появление в журнале произведений И. Шмелёва. В оценке шмелевской прозы превыше всего был для него эстетический критерий. Айхенвальд-критик выступал в журнале в авторской рубрике «Литературные заметки» и в кратких рецензиях библиографического отдела. Из небольших журнальных статей и «заметок», метафоричных и насыщенных афоризмами, рождался особый жанр литературного портрета - «силуэты» писателей. Б. Зайцев и Л. Андреев - два эстетических и этических полюса в критических суждениях Ю. Айхенвальда периода «Русской Мысли».
Внутри журнала серьезную оппозицию ему составили представители «нового религиозного сознания» (Д. Мережковский, Д. Философов, З. Гиппиус), что в конечном счете привело к его уходу из «Русской Мысли». В ноябре 1908 г. беллетристический отдел издания возглавил Д. Мережковский, привлекая к сотрудничеству «старые» и «новые» силы. При этом он оставался в редакции «идейно чуждым», вступая в открытую полемику с программными идеями П. Струве. Однако, отмечает А.А. Гапоненков, собственные произведения писателя, помещенные в журнале, оказывали значительное влияние на редакционную программу издания, находя и сочувственные, и неодобрительные отклики сотрудников «Русской Мысли», как и других печатных органов. Единственная критическая статья Мережковского о современной литературе - «В обезьянних лапах» (1908. Кн. 1) - связана с творчеством Л. Андреева. Эта работа явилась своеобразным продолжением разговора о «конце Горького» (определение Д.В. Филосо-фова) и наступлении «весеннего ветра», когда под его напором все смешалось в современных литературных течениях. В истолковании своеобразия Л. Андреева Мережковский исходил из анализа рассказа «Жизнь Василия Фивейского», подвергая сомнению художественное мастерство писателя: «... созерцая уродство, он соглашается на уродство, созерцая хаос, становится хаосом» (цит. по: с. 72). Но Л. Андреев и привлекал критика «небывалым» «прикос-
новением общественности к религии». Мережковский-критик предстает в статье эмоционально-взволнованным, саркастическим полемистом, полагает А.А. Гапоненков.
Благодаря З. Гиппиус на страницах журнала «родился» писатель В. Ропшин (Б. Савинков) - он дебютировал здесь романом «Конь бледный» (1909. Кн. 10). З. Гиппиус внимательно следила за развитием таланта И. Шмелёва (его последняя публикация в «Русской Мысли» состоялась в июньской книге за 1909 г. - повесть «В норе»). С Мережковским издание наполняется религиозными темами и в публицистике («Революция и религия», «Последний святой»), и в критике, драматургии («Маков цвет»). Писатель проповедовал идею «религиозной общественности», одинаково отрицая и «русское царство», и православие, и одновременно сближаясь с социалистами-революционерами. Как редактор, он пригласил печататься А. Блока, Вяч. Иванова, А. Белого, М. Пришвина и др. Недолгое (в течение нескольких месяцев) редактирование рукописей в беллетристическом отделе завершилось размолвкой Мережковского со Струве. Поводом послужила статья А. Блока «Россия и интеллигенция». Мережковский и Гиппиус попытались влиять на идейный настрой статей публицистического и религиозно-философского содержания, а Струве поступиться этим не мог. Оставив «Русскую Мысль», Мережковский принялся за свой роман «Александр I», который был напечатан в 11 книгах журнала за 1911-1912 гг.
После того как в августе 1910 г. П.Б. Струве стал редактором-издателем журнала, появилась возможность реформировать издание. В литературной части с этой задачей к 1911 г. блестяще справился В. Брюсов, который не только пригласил в «Русскую Мысль» своих друзей-символистов и множество литераторов, переводчиков, но осуществил и структурные реформы журнала, изменив тематический состав текстов. По мнению А.А. Гапоненкова, такого разнообразия обзоров русской и западноевропейской литературной жизни, как при Брюсове, журнал не знал. В рубрике «Литература и искусство» были представлены заметки о современной прозе, поэтических сборниках, эстетических теориях, музыкальных новинках, театральных постановках. Иностранные корреспонденты журнала присылали свои рукописи, которые сразу же переводились. Старый «Библиографический отдел» превратился в полно-
масштабное «Критическое обозрение». Новый отдел «Материалы по истории русской литературы и культуры» публиковал неизвестные рукописи И. С. Аксакова, К. П. Победоносцева, А. М. Жемчуж-никова, И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова и др. В своем творчестве В. Брюсов придерживался принципов «научной поэзии» и «академической» критики.
Профессиональный подбор журнальной поэзии и беллетристики, продуманность переводной литературы, жанровое многообразие критических выступлений, материалы по философии искусства сделали «Русскую Мысль» одним из лучших литературных журналов России, обобщает А. А. Гапоненко.
В 1912 г. после переезда редакции в Петербург В. Брюсов, оставшись в Москве, перестал быть литературным редактором журнала, и к концу года П.Б. Струве нашел ему замену в лице Л.Я. Гуревич. Ее эстетический кодекс был сформирован под сильным воздействием Гоголя, Л. Толстого и Чехова. «Художественные заветы Толстого», «О посмертных художественных произведениях Толстого», «Посмертный лик Чехова» - так она назвала свои лучшие статьи в «Русской Мысли», в которых подробно разобраны эстетические воззрения писателей-классиков.
Высшая оценка знаний и чувств в искусстве дается религиозным сознанием - в этом Л. Гуревич видит один из главных художественных заветов Л. Толстого, искавшего теологическое обоснование искусства, которое называл «необходимым для жизни и движения к благу средством общения людей» (с. 103). Современную литературу Л. Гуревич оценивала по степени ее способности вырабатывать «эстетический канон». По ее мнению, побеждающее в душе художника духовное начало определяет «благородство стиля» («От "быта" к "стилю"»). В театральной критике она ратовала за возрождение классической драматургии, выступая против поверхностных экспериментов, за театр духа и истины («Мечты и мысли о новой драме»).
Литературно-эстетическая платформа «Русской Мысли», сложившаяся при Брюсове к 1912 г., была развита Л. Гуревич. В частности, она привлекла в журнал молодых петербургских филологов Б. Эйхенбаума и В. Жирмунского. Ежемесячные обзоры поэзии продолжал В. Брюсов, а беллетристику освещали Антон Крайний, Е. Колтоновская, А. Дерман, В. Шмидт и др.
С. Л. Франк вел литературно-критический отдел (1914-1918), продолжая сотрудничество с символистами, но делая ставку в большей степени на неореализм в прозе и его оценку в критике (Е.А. Колтоновская, А.Б. Дерман). С. Франк - «последовательный реалист в философии, всегда выступавший за познание духовных глубин объективного мира». На страницах журнала он разрабатывал философскую концепцию «живого знания» («Кризис современной философии»). И в литературных оценках он придерживался этой концепции интуитивного прозрения, но не «текущей, внешней, чувственной» жизни, а «глубочайшей и вечной» ее основы («Гносеология Гёте», «Личность и мировоззрение Фр. Шлейер-махера», «Космическое чувство в поэзии Тютчева») (с. 169).
Журнальный контекст «Русской Мысли» выстраивался на взаимном пересечении литературных и философских материалов. Проблемная взаимосвязь публикаций была «обусловлена общими процессами, феноменами духовной жизни России и Европы (революция, апокалиптические настроения, мировая война, символические формы, возрождение романтизма в философии и неореализм, жизнетворчество, взаимоотношение народа и интеллигенции, кризис искусства, мистицизм, национализм, "тоска по мировой культуре", проблемы культуры и цивилизации, террора, религиозные настроения, дионисийство и аполлонизм и др.)» (с. 169). Литературно-критические публикации (В. Брюсов, К. Суковский, Б. Гриф-цов) рядом с философской критикой художественных произведений (Д. Философов, Вяч. Иванов, С. Булгаков) - еще один пример единого контекста.
Полемика в журнале была формой осуществления его редакционной программы. В философских диалогах, дискуссиях, по мнению А.А. Гапоненкова, постоянно присутствовали два концепта - культура и национализм. Каждый философский и общеполитический спор получал многочисленные отклики в других органах печати. По масштабу общественного и культурного воздействия, по высокому литературно-художественному уровню публикаций предреволюционная «Русская Мысль» сопоставима лишь с парижскими «Современными записками», с «Красной новью» А.К. Воронского и «Новым миром» А.Т. Твардовского, заключает исследователь.
Т. Г. Петрова
