CC BY
46
2005.04.011. САХАРОВ В.И. РУССКИЙ РОМАНТИЗМ Х1Х В.: ЛИРИКА И ЛИРИКИ. - М.: Рус. слово, 2004. - 320 с.
В книге доктора филол. наук В.И. Сахарова (ИМЛИ) речь идет о жизни и творчестве русских лириков эпохи романтизма. Отдельная часть книги - «Этюды о Пушкине».
Путь поэта Д.В. Давыдова (1784-1839) вел его от вольнодумных юношеских басен к весьма реальному, сатирическому осмыслению русской и европейской истории. Вместе с тем он сумел стать и тонким лириком, элегиком, создавшим вдохновенные любовные стихи и романсы, выразительные поэтические пейзажи. Вопреки существующему мнению, что Д. Давыдов принадлежит к так называемой «пушкинской плеяде», автор монографии считает его продолжателем предпушкинской поэзии - Державина, Жуковского, Батюшкова. Герой Отечественной войны 1812 г., он создал запоминающийся и любимый читателями образ веселого, мудрого и свободного гусара-партизана, получивший развитие в его «военных записках». Нежная музыка элегических чувств сменилась «бурной и мужественной диалектикой романтических страстей» (с. 46). Документальная проза Д. Давыдова превратилась в острую публицистику, в смелые и глубокие суждения об историческом смысле великих событий, о месте и значении частного человека в эпоху наполеоновских войн.
Поэт-романтик И.И. Козлов (1779-1840) осуществил в своем творчестве последовательную лиризацию лиро-эпических жанров, внес автобиографизм даже в переводы, поскольку отбирал созвучных его настроениям зарубежных поэтов. К сорока годам он тяжело заболел, был парализован, ослеп. Несчастье обострило все его ощущения, заставило его углубиться в себя, жить напряженной памятью о счастливом прошлом. Автор монографии объясняет успех поэзии И. Козлова силой читательского сопереживания, а не единомыслия. В основе романтического стиля поэта - внутреннее единство личностного мироощущения, выражению которого служил «прекрасный, мелодический стих» (В.Г. Белинский). Его поэма «Чернец» воспринималась как развернутая сюжетная элегия.
И. И. Козлов писал не только элегии, но и песни в народном духе, сильные, искренние патриотические стихотворения, баллады в стиле Жуковского («Венгерский лес»), свободолюбивую лирику декабристского толка («Пленный грек в темнице», «Бейрон»). По замечанию В. И. Сахарова, вольное подражание И. Козлова византийскому мудрецу
Григорию Назианзину принадлежит к шедеврам русской философской поэзии, предвосхищая пушкинского «Странника» (с. 63). Стихотворение «К П.Ф. Балк-Полеву», вслед за пушкинским посланием «К вельможе», заключает в себе переосмысление его центральной идеи - «круговорота бытия». Воздействие пушкинской творческой мысли придает поздней лирике И. Козлова стройность, гармоничность и глубину.
Заметным явлением эпохи романтизма стала поэзия Д.В. Веневитинова (1805-1827), принадлежавшего к московской школе «любомудров». В духе немецкого идеализма он призывал «развивать идею поэзии», обвиняя тогдашнюю лирику в отсутствии твердых начал, «положительной литературной системы». Он требовал отбросить элегические настроения и создать поэзию, где чувство получит новое философское развитие. В поэзии Д. Веневитинова соединялись крайности, которые, однако, встретившись, не уничтожали, а проясняли и исправляли друг друга (с. 83). Вечное борение человека с противоречиями мира, где чувство порождает мысль и вступает с нею в равноправный союз, - такова главная тема его лирики. Очевидно воздействие на поэта шеллингианской натур-философии, которая представляла картину мира как вечное движение творимой жизни, где человек - полноправный участник и сотворец всего сущего.
Образ поэта у Веневитинова в постоянном движении. Это пророк, избранник природы, понимающий ее тайные помыслы, облекающий мир в стройные звуки. В его лирике звучат темы времени, истории и вечности, которая также подчинена «романтической теории народности» (с. 87). Уже в первом «Сонете» (1824) есть грандиозные, далекие от гармонии элегического стиля образы: «преддверье вечности», «развалины мира»; дана поистине апокалиптическая картина мировой катастрофы, где среди развалин и хаоса раздается голос человека. В предсмертном «Завещании» (1827) Веневитинов достиг вершин русской философской поэзии, создав образ вечной жизни свободного поэтического духа.
Целостная в своем творческом пафосе поэзия Н.М. Языкова (18031846) обрела силу благодаря органичному слиянию с жизнью своего творца. Творчество Языкова разомкнуто, открыто и чистосердечно, общительно и отзывчиво, полно непрерывного движения. Оригинальность его лирики - в периодах, состоящих из ряда вдохновенных, энергичных сравнений, придающих стилю динамику и размах. Гармоническое сцепление таких завершенных периодов порождает сильный,
напряженный ритм стиха, как бы раздвигает рамки произведения. Благодаря этому поэзия получает способность легко переходить от предмета к предмету, стремясь к «душевному простору» (И.В. Киреевский). Символ жизни самого поэта предстает в его знаменитом стихотворении «Пловец»; это - «бодрая песня мужественного борца, ищущего жизненной бури» (с. 27).
Даровитый русский поэт В.Г. Бенедиктов (1807-1873), познавший при жизни и восторженную хвалу, и жестокий разнос, а потом и забвение, назвал свою почти скандальную известность «сомнительным венцом» (с. 118). С.П. Шевырев говорил о нем: «поэт внезапный», «поэт неожиданный». Поэзия Бенедиктова удивляла именно непривычным «фигурным» языком, яркостью, громозвучностью, риторикой и напором эмоций, неожиданным столкновением «далековатых» образов и понятий, богатством рифм, непривычным соединением высоких и низких слов. В ней отразились чрезмерная пышность, пестрота, умение говорить пылко и витиевато. Бенедиктов стремился каждое слово сделать странным. Язык Жуковского и Пушкина казался ему набором красивых, «гладких» штампов, с которыми он вел борьбу. Дисгармония у поэта доходит иногда до самопародии, слово рождается из хаоса. Тяжеловесность неожиданно соединяется с легковесностью любовных светских бесед, банальностью офицерско-чиновничьих комплиментов.
В.Г. Бенедиктов, смело и оригинально воплощая идею дисгармоничной поэзии, произвел «свою маленькую реформу стиля» (с. 23). Его поэзия картинна, описательна и «как бы стесняется подлинных чувств» (там же). Сатира, ирония, космические и библейские сюжеты оставляют мало места чистому лиризму. И лишь в поздних стихотворениях поэт выразил «разорванное», рефлектирующее сознание человека 1840-1850-х годов. Его лирика обретает «второе дыхание» в послеромантическую эпоху, когда пришло время для самобытной поэтической философии («Сон», «Грехопадение»). Поэт как бы обратился мыслью к «Завещанию» Д. Веневитинова.
Особое явление в русской и мировой литературе - лирика М.Ю. Лермонтова (1814-1841), которая продлила существование романтизма в иную, более прозаическую эпоху и явилась «байроническим» протестом против угнетавшей личность жестокой прозы жизни. Сложный, закрытый, неровный характер поэта породил его «стремительную, напряженную, страстно-риторическую» поэзию (с. 143) и послужил созданию очищенного от житейского сора мятежного образа беспощад-
ного обличителя и вдохновенного мечтателя. Рядом с «Демоном», полным отчаяния, одиночества и отрицания, рождались «Молитва», «Ветка Палестины», «Три пальмы», «Утес», «Русалка», «Спор», «Дары Терека». В. Кюхельбекер говорил, что Лермонтов умеет спаять самые разнородные стихии в единое целое, а это, в свою очередь, свидетельствует о верном и многогранном развитии поэтического дарования.
В.И. Сахаров характеризует лермонтовского «Демона» как лирическую исповедь, выразившую, по признанию самого поэта, тоску и душевную муку, томившую его ум долгие годы. Свое страдание и гордый мятеж против враждебного мира Лермонтов выразил в образе Демона -отчасти автобиографической фигуре. Поэт щедр и на зримые, звучащие картины природы. Образы поэмы оказались столь живыми и полными глубокого смысла, столь поэтичными и прекрасными, что к ним не раз обращались художники, скульпторы, композиторы, театральные режиссеры.
«Народным романтизмом» называет исследователь творчество А.В. Кольцова (1809-1842). В его лирике отразились не только трудная личная судьба поэта-разночинца, но и непростое движение времени, и логика литературного развития первой половины Х1Х в. Сложен вопрос об истоках поэзии Кольцова, которая пестра, имеет разные читательские адреса, что и было замечено его современниками. Свое самообразование поэт начинал с освоения авторов ХУШ в. - И. Дмитриева, Ломоносова, И. Богдановича, Державина. Лишь позднее Кольцов узнал песни А. Дельвига, написанные в народном духе, романтическую поэзию Жуковского, И. Козлова, молодого Пушкина. В русской литературной песне А. Кольцов нашел ту свободную и гибкую художественную форму, через которую мог полно и непосредственно выразить «чисто русское чувство самозабвенного удальства» (с. 176), разгула и задора, тоски и горя, полноты и радости жизни, любви, труда.
Ф.И. Тютчев (1803-1873), пережив несколько важных этапов русской истории и литературного развития, пронес через десятилетия самобытное видение красоты мира и глубин человеческого духа. Дарование поэта отличается сочетанием глубокой мысли и проникновенного лиризма. Общение с поэтом и философом Ф. Шеллингом, а также с Г. Гейне, В. Жуковским, И. Козловым и другими романтиками помогли поэту найти свой путь в лирике. Жизненные обстоятельства, часто трагические, и долгое зарубежное уединение способствовали этому.
Тютчев писал только лирические стихотворения, не отвлекаясь на поэмы, баллады, идиллии; он чуждался развернутых элегий, сокращая, уточняя и проясняя «элегическое слово» (с. 31). Его уединенной лирике «присуща новая конкретность». В точных, немногословных, афористических стихах поэта выражено сложнейшее, тонкое лирическое чувство, развившееся во всех направлениях благодаря глубине творческой мысли. Лирика Тютчева уходит своими корнями в романтизм; вместе с тем поэт отказывался от чрезмерной пылкости, «байронического» отчаяния, душевного мрака, дисгармонии стиля, риторического многословия. Поэт развивался и за историческими пределами романтизма, черпая силу лирического слова в романтической поэзии, а главное, в самом себе.
Внутренний мир А.А. Фета (1820-1892) полон «светлой радости жизни» (с. 197), безотчетности сильных чувств, лирического восторга, вечной красоты бытия, музыки, любви. Его творчество всегда передает чувства в движении. Ему нужна цепочка ассоциаций, значимая деталь, с которой начинается лиризм, а далее лирический эпизод разворачивается, опираясь на самые неожиданные сопоставления и сюжетные ходы («Облаком волнистым...», «Какая ночь!»). Фетовские картины природы показывают, что он - поэт ощущений, чья творческая деятельность направлена на «уловление неуловимого» (А.В. Дружинин). Цель поэта -выразить мгновенный порыв сердца, мимолетное ощущение («Еще одно забывчивое слово...»).
Открытием Фета-лирика был его поэтический язык - «мир тонких метафор и мерцающих необычных слов» (с. 202), способных выразить подвижное переплетение чувств. У него есть особенные «фетовские» фразы типа: «Я слышу трепетные руки», «душа дрожит», «плакала трава», «грезит пруд», «крылатые звуки», «серебристая ночь», «душа замирающих скрипок» и т.д. Иногда возникают характерные всхлипывающие, рыдающие ноты. И само построение стихотворения - умение из нескольких отдельных деталей извлечь мощную искру лиризма - всегда у поэта необычно, но узнаваемо.
В лирике А.К. Толстого (1817-1875) прямо и сильно выражены простые чувства; русская природа дана в ее неяркой красе. Поэт любит людей и жизнь, ценит каждое ее мгновение. Его лирический герой в своей цельности является чисто русским, национальным характером. А.К. Толстому удавались живые образы древнерусских богатырей и песни «в народном вкусе», поэтому он так хорошо знал и ценил отечественную историю и старую литературу. Аристократ А.К. Толстой, по
замечанию В.И. Сахарова, понял не только народное творчество, но и народную душу. Ему принадлежит чисто народная притча-присказка о русской истории, на свой лад оценивающая дело Петра Великого: «Государь ты наш, батюшка».
В своей любовной лирике поэт от романса поднимался к высоким обобщениям, размышляя о смысле красоты и неожиданно приближаясь в стихотворении «Меня, во мраке и в пыли...» к вечной теме пушкинского «Пророка». Красота мира являет себя в любви, которая становится главной животворящей силой мироздания. Пророк - герой стихотворения -вещим сердцем понимает, что по закону любви и красоты вся природа и человек стремятся к породившей их силе бытия.
Толстого нередко обвиняли в апологии «чистого искусства», но он публично протестовал против таких нападок, недобросовестных методов полемики. В знаменитом стихотворении «Двух станов не боец, но только гость случайный...» он называл себя «не купленным никем». В борьбе за свою правду поэт отстаивал независимость художника, его право на спор с разными лагерями и направлениями, право вольно воспевать красоту и любовь; ему претила любая цензура, в том числе и либерально-демократическая («Боюсь людей передовых...»). По мысли А.К. Толстого, никакие временные победы противников красоты и поэзии не означают торжества конечного над бесконечным. Истинно прекрасное непременно победит.
Отзвуки романтизма и предчувствие новых достижений «неоромантической» поэзии присутствуют в творчестве К.К. Случевского (1837-1904), которое пришлось на «прозаическую» эпоху. В его стихотворениях, пишет В.И. Сахаров, часто бросается в глаза отсутствие писательского профессионализма. Здесь нет характерной для пушкинской эпохи тщательной работы над словом, над строкой и периодом. Главными у поэта были идеи и настроения, выражающие пафос времени, думы поколения. Правда, мысль его была горькой, тоскливой, хаотической, отразившей душевный разлад, разуверение во всем, безнадежность. «Навязчивая тема смерти и кладбища пронизывает его мятущуюся поэзию скорби, гнева и пессимизма» (с. 223). Однако позднее над всем этим одержала верх вера Случевского в бессмертие человеческого ума. В его зрелой поэзии ощутима высокая культура, хорошая школа, идущая от романтизма и от классической немецкой философии. В основе его творческой манеры лежат идеи и настроения переломной эпохи конца Х1Х в.
и личный опыт автора, принесший в его лирику ноты трагизма и разуверения.
Случевский - поэт разоблачения, всюду он замечал не живые лица, а намалеванные маски, не реальность, а театральные кулисы и декорации; мир он трактовал как «вселенский маскарад истории» (с. 229), огромный этнографический музей, где меняются костюмы и обычаи, но не люди. Однако помимо разоблачения, желчного всеотрицания, апокалиптических предсказаний «конца века» у Случевского есть иные настроения: бичуя эпоху безвременья, усталых и надломленных людей, поэт вдруг обратился к типу терпеливого и скромного современника, которого не мог до конца понять и которому удивлялся. Прежде всего это - образ труженика, крестьянина; Случевский прозревал в нем главную движущую силу истории, перед лицом которой должны умолкнуть все разногласия и жалобы образованных сословий. Из этого же источника - внимание к истории и, в частности, к фигуре Петра I. В лучших строках поэта проглядывает художник талантливый, мятущийся, трагический, очень неровный и противоречивый, но всегда искренний. Есть в них отпечаток времени, приметы трудной переходной эпохи, «лихого бытия» и прозрение будущего.
Вся позднейшая русская поэзия, отмечает В.И. Сахаров, постоянно оглядывалась на художественный мир романтической лирики, черпала силы в этой целостной, завершенной и в то же время открытой для литературного потомства системе вечных художественных ценностей.
О.В. Михайлова
ПОЭТИКА ЛИТЕРАТУРЫ
2005.04.012. ПАРТС Л. ВНИЗ ПО ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОЙ ТРОПЕ: ПЕТРУШЕВСКАЯ, ЧЕХОВ, ТОЛСТОЙ
PARTS L. Down the intertextual lane: Petrushevskaia, Chekhov, Tolstoy// Russ. rev. - Stanford, 2005. -Vol. 64, N 1. -P. 77-89.
Людмила Партс исследует интертекстуальные связи рассказа Л. С. Петрушевской «Дама с собаками» (1990) с повестью А.П. Чехова «Дама с собачкой» и романом Л.Н. Толстого «Анна Каренина». Рассказ
