CC BY
13
26. Хаз-Нидар А. Кай ля натахавваля иля хайванат мустаглика // Нахну валь-ауляма ман юрабби ль-ахар. - Эр-Рияд, 1999.
27. Шагин А. «Аль-аулямийа». джарима тазвиб аль-исаля // Нахну валь-ауляма ман юрабби ль-ахар. - Эр-Рияд, 1999.
28. Altwaijri A.O. Identity and globalization in perspective of the right to cultural diversity. -Rabat, 1997.
29. Cosmopolitanism, identity and authenticity in the Middle East / Ed. by Meijer R. -Richmond: Curzon, 1999.
30. Giddens A. The consequences of modernity. - Cambridge: Polity рress, 1990.
31. Giddens A. The third way. The renewal of social democracy. - Cambridge: Polity рress, 1998.
32. Heggy T. Our identity.. and globalization // http://www.arabworld-books.com/articles11.htm
33. Islam, globalization and postmodernity / Ed. by Ahmed A.S., Donnan H. - L.; N.Y.: Routledge, 1994.
34. Kacowicz A.M. Regionalization, globalization, and nationalism: Convergent, divergent, or overlapping? // Alternatives. - Delhi; N.Y., 1999. - Vol. 24, N 4.
35. Mann M. Globalization and September 11 // New left review. - L., 2001. - N 12. - P. 51-72.
36. Robertson R. Globalization. - L., 1992.
Архипова Д.А.
2003.04.007. НЭШ К. РАЗМЫШЛЯЯ О ПОЛИТИЧЕСКОЙ СОЦИОЛОГИИ: ВНЕ ПРЕДЕЛОВ ПОСТМАРКСИЗМА.
NASH K. Thinking political sociology: beyond the limits of postmarxism // History of the human sciences. - L., 2002. - Vol.15, № 4. - P.97-114.
Статья Кэйт Нэш (Голдсмит колледж, Лондон, Великобри-тания) рассматривает то, как исследуются проблемы постмарксизма и материализма в работах Дж.Батлер, Э.Лакло и Ш.Муфф. Аавтор статьи под «материальным» понимает институционализированную реформированность, объективацию социальных структур и институтов. Постмарксисты часто употребляют «социальное» как синоним «материального». Поэтому такое понимание материального должно быть дополнено политической социологией, считает Кэйт Нэш.
В работах Джудит Батлер можно обнаружить две противоположные концепции материализма. В статье «Только культурное» (1998) она материальное считает эквивалентом политической экономии и описывает анализ семьи марксистскими феминистками в 70-е годы. Гетеросексуальную семью они считали условием сохранения капиталистического способа производства, требующего воспроизводства
рабочей силы. Поэтому сексуальность является не просто культурным феноменом, а функциональной составляющей капиталистической экономики. В этом смысле производство сексуальности материально.
Такое использование марксистского функционализма несовместимо со второй концепцией материализма Батлер. В работе «Тела, которые вещественны» (1993) она рассматривает материальность как процесс, протекающий во времени. При этом имеется в виду скорее материализация, чем материальность как таковая. Вещество - это процесс материализации, который стабилизируется и продуцирует эффект границы, поверхности, которые мы и называем веществом, материей. Касаясь материальности сексуальных тел, Батлер доказывает, что секс осуществляется с помощью регулирующих норм, осуждающих одни способы сексуальной самоидентификации и одобряющих другие как «естественные», морально допустимые. Материализация продуцируется в перформативности, в словах и действиях, трансформирующих ситуацию. Секс материален потому, что он, будучи социально сконструированным, не является фикцией, вымыслом. Это -необходимость, внутри которой мы живем и без которой жизнь немыслима. Для Батлер перформативность включает в себя институт регулирующих норм. Повторение регулирующих норм является в тоже время условием отказа от них. Перформативность включает в себя цитату, которая нестабильна, поскольку должна повторяться, чтобы быть эффективной. Когда человек порывает с предыдущим контекстом и повторяет новые действия, то он создает другую норму.
Вторую концепцию материального в работах Батлер можно рассмотреть в терминах марксистской традиции. Она сама цитирует первый тезис о Фейербахе, согласно которому материализм можно понимать как чувственную человеческую деятельность, как постоянную трансформацию материи в социальной практике. Марксистский функционализм поэтому несовместим с теорией перформативности Батлер. Эту теорию, разработанную как культурную, работающую в социальном контексте, необходимо дополнить политической социологией. Это позволит понять, как создаются условия для разрыва со старыми нормами и появления новых.
Лакло и Муфф считают себя приверженцами материалистической традиции. Главным утверждением материализма они считают не тезис о существовании реальности, независимой от мышления, а положение, что реальность не сводима к понятию. Для политической теории Лакло и
Муффа характерно подчеркивание роли нестабильности и значение антагонизмов в политических отношениях. Материальность актуально существующих структур и институтов они понимают как их сопротивление политическим изменениям. Этот аспект материального они анализируют с помощью понятий «дискурс» и «гегемония».
Институционализация гегемонистской формации всегда может смениться новыми смыслами и привести к новой гегемонии. Создание смыслов - работа политиков. Для конкретизации гегемонистских артикуляций необходимо применение власти, чтобы исключить альтернативные подходы к функционированию общества.
Лакло различает социальное и политическое. Социальное - это рутинизация дискурса и конструирование «объективных» институтов и структур. Политическое - это открытие того факта, что считающиеся «объективными» социальные формы являются ничем иным, как случайными конструкциями, которые могут быть сформированы иначе. Теория гегемонии Лакло и Муффа - это очень абстрактная метатеория, лишенная конкретного социологического содержания. Свойственная этой теории тенденция к теоретической деконструкции делает затруднительным ее использование как инструмента для теоретической реконструкции. Поэтому теория гегемонии Лакло и Муффа не может быть дополнением перформативной теории политики Батлер.
Лакло стремится провести различие между постмарксисзмом и социологией. Задачу своей работы он видит в создании условий для возможности любого социологического анализа, а не в разработке самого социологического анализа. Он утверждает, что его исследовательская программа связана с формальным анализом и теоретической абстракцией, а не с фактологией эмпирической социологии. Поэтому свою теорию гегемонии он считает средством для анализа политической логики, не зависящей от конкретных социальных структур и институтов. Если теория гегемонии не помогает в анализе конкретных социальных явлений, то может ли она быть полезной для политической социологии?
В статьях, в которых Лакло обсуждает постмарксизм с Ю.Батлер и С.Зижеком (2000), говорится, что формальная и абстрактная политическая логика являются объектом исследования теории гегемонии. Политическая логика связана с ограничениями, накладываемыми существующими структурами и социальными институтами. Иногда он анализирует политическую логику, абстрагируясь от социального контекста. Так, его понимание гегемонии отличается от концепции
Грамши, проводившего различие между государством и гражданским обществом. Лакло полагает, что гегемонистская «коллективная воля» не учитывает этого различия в социальной реальности. Существующие структуры и институты имеют второстепенное значение по сравнению с логикой гегемонии.
Лакло выделяет две логики, образующие социальное: логику различия, выделяющую наши частные социальные идентичности; логику эквивалентности, рассматривающую наши идентичности как взаимозаменяемые по отношению к «чистой универсальности». Последняя мысль особенно важна для Лакло. Он убежден, что подлинно левая политика должна учитывать отношение с универсальным. «Социальное» не играет важной роли для политического анализа как такового. Оно - следствие политики. Тем не менее вопросы о соотношении между «социальной» и «политической» логикой появляются до влияния политического на социальное. Во-первых, Лакло доказывает, что хотя политическая логика всегда принимает одну из этих двух форм, возможность того, что одна из них действительно проявится в конкретном случае, не определяется ее формальными характеристиками. Во-вторых, конкретное содержание этих форм зависит от контекста. Поэтому в любом случае политическая логика, независимо от ее формальных характеристик, обусловлена социальным контекстом.
Это понимание политики близко к точке зрения Батлер. Хотя политика включает в себя радикальное изменение и новые возможности, социальное ограничено возможностью того, что новые возможности не будут реализованы. Для описания реально существующих структур и институтов и необходима политическая социология. Рассуждение Лакло о политической логике является методологическим, он пытается определить момент, когда теория гегемонии уже не применима, а политическая социология может начать свой анализ. Тем не менее неочевидно, что политическая социология может быть так ограничена, как считает Лакло. Даже если социальное пространство должно быть разделено в соответствии с выделяемыми им двумя логиками, то анализ их формальных качеств, абстрагирующийся от контекста их возникновения и содержания, трудно осуществим.
В качестве примера можно рассмотреть исследование социальных движений. Имеется богатая социологическая литература об условиях возникновения социальных движений, описывающая их как главных агентов современной радикальной политики. Существует школа
«политического процесса», описывающая их возникновение и развитие в связи с возможностями, имеющимися в политической структуре. Социальные движения поощряются или преследуются в зависимости от того, проводит государство политику толерантности, репрессий или реформ. Такой подход может быть совместим с постмарксизмом. Изменения в политике государства в терминах Лакло описываются так: в некоторых случаях элементы государственной элиты могут быть артикулированы в политической логике эквивалентности до возникновения массовой мобилизации. Изменения в государстве как институте делают возможными массовую мобилизацию. Однако это не означает, что политический анализ всегда описывает государство как политический институт. Для постмарксизма характерно представление о политике, как о функции общества в целом, а не только государства. Современная политическая социология может дополнить постмарксистскую политическую теорию своим анализом реально осуществляемой политики в конкретном социальном контексте.
П.Н. Фомичев
2003. 04.008. ЭЛЛИС ДЖ. ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЕ РЕЖИМЫ И ЛЕГИТИМНОСТЬ ПРАВИЛ: ДИСКУРСИВНО-ЭТИЧЕСКИЙ ПОДХОД. ELLIS J. International regimes and the legitimacy of rules: a discourse-ethical approach // Alternatives. - Delhi, 2002. - Vol.27. - P.273-300.
Джей Эллис (университет МакГилл, Монреаль, Канада) пытаются выяснить, какими ценностями могут руководствоваться в своих действиях государства на международной арене. Кроме права сильного и эгоистических интересов многие теоретики международных отношений рассматривают эту проблему с позиций социального конструктивизма.
Согласно концепции, вдохновленной теорией демократического мира, факт кооперативных отношений между определенными государствами (например либеральными демократиями) приводит к сильной идентификации и чувству взаимного доверия между ними. На основании этих наблюдений существуют попытки определить условия для дальнейшего создания международного сообщества. Вторая концепция, опирающаяся на космополитический подход к международным отношениям, исходит из необходимости критически относиться к утверждениям, что распространение либеральнодемократических ценностей является предпосылкой создания международного сообщества. Подавляющее могущество либерально-
