CC BY
272
2003.02.002. НЕФЕДКИН А.К. БОЕВЫЕ КОЛЕСНИЦЫ И КОЛЕСНИЧИЕ ДРЕВНИХ ГРЕКОВ. (ХУ1-1 вв. до н.э.). - СПб.: Петерб. Востоковедение, 2001. - 527 с. - Библиогр.: с.463-495.
Монография представляет собой первое в отечественной науке фундаментальное исследование, посвященное малоразработанной (в том числе и в зарубежной историографии) теме - технической эволюции, системе оснащения и вооружения, организации и боевого применения колесниц в греческом мире с древнейших времен до конца эллинистической эпохи. Значительное внимание уделяется также изучению социального статуса колесничных воинов. Все эти вопросы рассматриваются в общем контексте развития военного дела древних греков и в сопоставлении с практикой использования колесниц в бою в других регионах древнего мира, особенно на Ближнем Востоке.
Основными источниками по данной теме, отмечается во введении, являются иконографические и археологические материалы, данные линейного письма Б, «Илиада» Гомера, сочинения античных писателей (Ксенофонта, Полибия, Тита Ливия, Курция Руфа, Арриана и др.). Для более углубленной разработки ряда военно-технических вопросов автором привлекаются древневосточные источники (египетские, хеттские, вавилонские, ассирийские, «Махабхарата» и «Артхашастра», китайские военные трактаты).
Во введении приводятся также краткие тактико-технические характеристики боевой колесницы древности: дается детальное описание ее конструкции и системы упряжи, рассматриваются типология и вес колесниц, экстерьер древних колесничных лошадей, скорость движения и состав экипажа.
В главе I исследуются вопросы происхождения и развития боевой колесницы, реконструируется характер колесничной битвы (тактические приемы, виды оружия и их применение). До недавнего времени, пишет автор, распространение колесного транспорта связывали с одним центром - Южной Месопотамией. Сейчас все больше ученых склоняются к полицентрической теории, выделяя ряд регионов Европы и Ближнего Востока, где уже в 3300-3100 гг. до н.э. имело место использование повозок. Однако самые ранние свидетельства применения их в военной сфере (с использованием в качестве тягловых животных эквидов и онагров) происходят из Месопотамии и относятся к рубежу 1У-Ш тыс. до н.э. (с.40-43).
В начале II тыс. до н.э. на Ближнем Востоке появляется легкая двухколесная боевая колесница с конской тягой, а в ХУШ-ХУП вв. до н.э. в сирийско-анатолийской среде складывается полный колесничный комплекс, состоящий из конной биги, возницы и колесничного воина, вооруженного сложным луком, на распространение которого повлекло за собой изобретение в это же время пластинчатого доспеха. Уже в XVII в. до н.э., полагает автор, колесницы оформляются в особый род войск. А поскольку это был весьма дорогостоящий род войск, то снаряжение его, как и материальное обеспечение колесничных бойцов, обычно брало на себя государство (с.68-70).
К XVI в. до н.э. на Ближнем Востоке складывается колесничное единство, своеобразное койнэ, выражавшееся в однотипности конструкции колесничных упряжек и способов их применения. Колесница становится мобильной, достаточно удобно управляемой упряжкой, способной преодолевать значительные расстояния, и основной ударной силой армий древних ближневосточных государств (с.74).
Для реконструкции типичного боя эпохи господства колесниц на полях сражений (ХУНХ вв. до н.э.) автор использует египетские рельефы и сопутствующие им тексты периода Нового царства, ассирийские барельефы, а также наиболее важные для воссоздания облика колесничной битвы письменные источники (индийский героический эпос «Махабхарата», «Артхашастра» Каутильи и «Цзо чжуань», комментарий к «Чуньцю», китайской летописи восточного царства Лу). Кроме того, для понимания механизма боя и поведения в сражении людей и лошадей автор считает возможным привлечь свидетельства кавалеристов Нового времени, исходя из того, что колесницы II тыс. до н.э., по существу, являлись предтечей будущей конницы.
В главе рассматриваются три примерных сценария колесничной битвы: 1) между противниками, располагающими одинаковыми родами войск: пехотой и колесницами (наиболее характерный пример - битва при Кадеше ок. 1300 г. до н.э. между египтянами и хеттами); 2) действия колесниц против пехоты; 3) применение упряжек во время осад и блокад, боевого охранения и патрулирования.
В целом, как показывает анализ источников, по способу действия на поле боя и основным принципам организации египетские, переднеазиатские, индийские и китайские упряжки практически не отличались друг от друга. В тактическом плане, отмечает автор, колесница представляла собой мобильную площадку для лучника,
действующую при поддержке специальных пехотинцев. Это было оружие атаки, основным объектом которой являлись скорее всего колесницы противника, а не его пехота. Исход боя между колесницами обычно решал судьбу всего сражения (с.93, 108).
Глава II посвящена колесницам и колесничим Древней Греции ХУ1-УП вв. до н.э. Наиболее ранние материалы, свидетельствующие о появлении колесниц на юге Балканского полуострова, происходят из шахтовых гробниц круга А на акрополе Микен, которые датируются XVI или, по новой хронологии, XVII в. до н.э. Вполне сформировавшийся облик ахейских колесниц свидетельствует о заимствовании в уже готовом виде извне. Причем из двух существующих в науке гипотез об их происхождении - северной (восточно-европейской) и восточной (переднеазиатской) - первая, с точки зрения автора, кажется более вероятной, хотя и нуждается в дальнейшей аргументации (с .124-131).
В главе подробно рассматриваются социальный статус ахейских колесничих, система их материального обеспечения, комплекс наступательного и оборонительного вооружения, конструкция колесниц микенской эпохи; предпринимается попытка определить возможное их количество в тех или иных ахейских государствах. Исследуется вопрос о тактике микенских колесниц в Х'УТ-ХШ вв. до н.э. и особенностях их применения в позднемикенскую эпоху.
Анализ имеющихся документов, прежде всего текстов линейного письма Б из кносского и пилосского дворцовых архивов, свидетельствует о том, что, как и на Ближнем Востоке, микенские колесничие составляли социальную и военную элиту. Наступательное оружие эти воины имели собственное, что говорит об их состоятельности. Однако наиболее дорогостоящие элементы снаряжения - упряжка-бига с колесницей, а также бронзовые панцири и шлемы для колесничного бойца и возницы -выдавались из дворцовых (государственных) хранилищ, как и провиант для людей и лошадей. Следовательно, пишет автор, вся система по учету и распределению военного снаряжения функционировала сходным с ближневосточной моделью образом (с .138-141).
Количество боевых колесниц в крупных ахейских государствах, судя по текстам дворцовых архивов, по-видимому, исчислялось сотнями единиц (с.150-152), что предполагает массированное их применение на полях сражений и, соответственно, использование тех же тактических форм, какие были распространены в тот же период на Ближнем Востоке. Причем преобладающее в науке мнение о том, что в Х^Х^ вв. до н.э.
микенцы, в отличие от древневосточных колесничных воинов, использовали для боя с колесниц копья, а не луки, по мнению автора, вряд ли оправдано, поскольку единственным свидетельством в пользу такого предположения являются данные Гомера (с.166-167). Переход к широкому применению в колесничном бою метательных копий А.К.Нефедкин относит к рубежу XIII-XII вв. до н.э. (Позднеэлладский III С период), когда происходит, как это видно по изобразительным материалам, общее облегчение как вооружения самих воинов (отказ от тяжелых бронзовых лат и внедрение сравнительно небольших круглых щитов), так и конструкции колесниц. Одновременно, по его мнению, распространяется практика спешивания во время боя, которая дожила до гомеровской эпохи и нашла отражение в «Илиаде» (с.170-171, 188).
С окончательным падением дворцов-цитаделей и гибелью микенской цивилизации колесницы прекращают свое существование в качестве особого рода войск. Их количество исчисляется теперь лишь десятками, а не сотнями единиц, поскольку вместе с исчезновением государства исчезает и государственное стимулирование колесничества. Упряжка становится символом статуса вождя или знатного воина, которые использовали ее для передвижения к полю боя, а сражались спешенными. В течение VIII в. до н.э. колесницы вытесняются из военной сферы и переходят в область спорта и парадных выездов. Вместо них на полях сражений появляется верховая пара - конный гоплит, спешивающийся во время сражения, и сопровождающий его оруженосец, - воспроизводящая в новом виде прежнюю модель колесничного экипажа и являющаяся переходной формой на пути создания настоящей конницы. Примечательно, пишет автор, что сходный верховой дуэт в составе копейщика и лучника возникает в это же время и на основе той же модели в армии Ассирийской державы (с.214).
Одним из немногих регионов греческого мира, где в поздний архаический период и в классическую эпоху сохранилось боевое применение колесниц, была Киренаика в Северной Африке, военная организация греческих полисов которой, прежде всего Кирены, и роль в ней боевых колесниц исследуется автором в главе III. Запаздывание реформ военного дела в этом регионе А.К.Нефедкин объясняет, с одной стороны, олигархической структурой полисов Киренаики и, соответственно, господством знати в военной сфере, которое выражалось в формировании сильного колесничного корпуса, с другой - наличием постоянного противника - ливийцев, совершавших внезапные
грабительские рейды на конных упряжках, что диктовало необходимость адекватного противостояния им и, в свою очередь, способствовало консервации данного рода войск у греков ливийского побережья, по-видимому, вплоть до первой половины III в. до н.э. И хотя основную массу войск Кирены составляли все же гоплиты, служба в колесничном войске считалась наиболее почетной и более важной в военном отношении. При этом колесничие ливийских греков, как полагает автор, использовали в сражении луки по восточному образцу (с.267).
Главы IV и V посвящены проблеме специфических серпоносных квадриг ахеменидского и эллинистического периодов - нового типа «вооруженных» колесниц, существенно отличающихся по многим параметрам и назначению от своих невооруженных прототипов. Автором рассматриваются античные свидетельства и современные гипотезы об их происхождении, реконструируется устройство и вооружение серпоносных колесниц, состав экипажа, организация и тактическое использование. Фактически, отмечает А.К.Нефедкин, серпоносные колесницы, появившиеся, как он считает, в персидской армии во второй четверти V в. до н.э., должны были выполнять функцию тяжелой кавалерии, т. е. служить средством прорыва тесно сплоченного боевого порядка тяжеловооруженной пехоты, на что персидская конница, как показал опыт греко-персидских войн, оказалась совершенно неспособной. Таким образом, с точки зрения автора, принятие на вооружение персами серпоносных колесниц явилось реакцией на обнаружившую свою неуязвимость фалангу гоплитов (с.288, 321). Впрочем, отмечает он, практика применения в бою этих своеобразных аппаратов оказалась неудачной как для самих их изобретателей, персов, так и для унаследовавших от них этот род войск Селевкидов и понтийского царя Митридата VI, которым пришлось иметь дело уже с римскими легионами. И после битвы при Зеле в 47 г. до н. э. вместе с окончательным падением Понтийского царства серпоносные квадриги исчезают с полей сражений (с.454)
А.Е.Медовичев
