CC BY
32
5G
2GG2.G4.GG9
2GG2.G4.GG9. НЕРАР Ф.-К. ОРГАНЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО КОНТРОЛЯ И ГАЗЕТЫ В СССР СТАЛИНСКОГО ПЕРИОДА: ПОМОЩНИКИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПОЛИЦИИ?
NERARD F.-X. Les organes du controle d'Etat et les journaux dans l'URSS de Stalin: des auxiliaires de la police politique? // Cahiers du monde russe. - P., 2GG1. - Vol. 42, № 2-4. - P. 263-278.
Статья французского исследователя Ф.-К.Нерара посвящена проблемам отношений между органами государственного и партийного контроля ( РКИ и ЦКК ВКП(б) ), советской прессой и органами государственной безопасности (ОГПУ и НКВД) в 193G^ годы.
Автор проанализировал свыше 5GG доносов советских граждан, находящихся в следующих архивах России: Государственном архиве Российской Федерации, Российском государственном архиве со-циально-политической истории, Российском государственном военном архиве, в архивах Саратова и Нижнего Новгорода и др.
Характеризуя понятие «донос», автор отмечает, что в широком смысле оно приобрело в СССР значение «сигнал», т.е. граждане должны были сигнализировать о соответствующих нарушениях в органы государственного и партийного контроля, а также в ОГПУ или НКВД. Массовый характер данное явление стало приобретать, по мнению автора, после обращения ЦК партии 3 июня 1928 г., в котором граждан просили сообщать властям о злостных нарушениях (алкоголизме, бюрократизме и т.п.). Поэтому власти стремились создавать благоприятные условия для самой практики доносительства. Этому способствовали, считает автор, «постоянный страх перед репрессиями и гарантия анонимности доносчиков» (с. 267).
Для того чтобы сгладить моральный аспект доносительства, власти зачастую придавали этому явлению гласный характер, организуя общие собрания граждан и партийные заседания, где лица, допускавшие проступки, единогласно осуждались. Кроме того, в прессе постоянно подчеркивалось, что термин «донос» является пережитком царского прошлого, что «в Советском Союзе нет доносов», а могут быть лишь жалобы и заявления (с. 269).
Достаточно близкими по своему содержанию к доносам стали, как полагает автор, стенные газеты на предприятиях и в учреждениях, в которых часто помещались очень острые разоблачительные за-метки.
Наибольшее количество доносов приходится, указывает автор, на 3G^ годы, отмечая, что очень сложно выделить именно доносы из сотен
51
2002.04.009
тысяч писем и заявлений граждан, поступавших в органы государственного и партийного контроля, в ОГПУ или НКВД. По его мнению, это может быть «одно из 5 или одно из 3 писем в зависимости от его сущности и периода» (с. 270).
В начале 30-х годов резко возросло количество писем и заявлений, поступавших в Центральное бюро жалоб в Москве. Если в 1927 г. там было зафиксировано 4 тыс. жалоб, то в 1932 г. - свыше 32 тыс. (с. 271). Это объяснялось, как считает автор, тем, что многие граждане ставили знак равенства между отправкой писем в одну из газет или в органы государственной безопасности. Между тем многие письма, содержавшие жалобы на работу сотрудников ОГПУ, как правило, возвращались для разбирательства в местное управление этой же организации. Автор приводит пример, когда житель Севастополя направил письмо в ЦКК-РКИ, содержащее критику в адрес местного ГПУ, а оно было возвращено обратно «для разбора дела» ответственному сотруднику этого же учреждения. Вскоре автор письма был арестован. Второе его письмо, отправленное в РКИ, также было передано в ОГПУ (с. 273-274). Все это свидетельствует, по мнению Ф.-К.Нерара, о том, что существовало сотрудничество между органами государственной безопасности, с одной стороны, и органами партийно-государственного контроля и прессой, - с другой. Тем не менее автор подчеркивает, что среди рассмотренных им в архивах 500 доносов только 10 были переданы в ОГПУ или НКВД (с. 274).
Были и другие формы реагирования на «сигналы». Так, несмотря на то, что отправитель письма в «Крестьянскую газету» был арестован НКВД в 1937 г., райком партии признал его жалобу обоснованной, а директор артели, на которого он жаловался, был освобожден от занимаемой должности. Из этого следует, считает автор, что НКВД стал «карательной рукой гражданских органов» (с. 275).
Указывая на то, что доносительство в СССР в 30-е годы носило массовый характер, автор подчеркивает, что речь не идет о системе, полностью ориентированной на политические репрессии и «предназначенной для маскировки действий ГПУ или НКВД». В действительности, связи между органами безопасности и общественными учреждениями (включая и прессу) в отношении доносов хотя и существовали, но они были ограничены. Было бы ошибочно «квалифицировать их, - заключает автор, - как помощников политической полиции» (с. 277).
В.Н.Бабенко
