CC BY
160
2002.03.008. ПОЛИКАРПОВА Е.В. ИДЕОЛОГИЯ НАРОДНИЧЕСТ-ВА В РОССИИ. - М., 2001. - 234 с.
В книге, состоящей из введения, трех глав и заключения, анализируются генезис, приоритеты и судьба народнической идеологии.
Для народников первоочередным был вопрос о земле. Вторым по приоритетности был комплекс конституционных вопросов. И лишь третье место занимали социалистические идеи. Причем этот вопрос, в отличие от двух первых, означал не близкую практическую цель, а достаточно отдаленный прогноз о перспективах общест-венного прогресса, о следующей ступени цивилизации.
Такой порядок приоритетов был, по мнению автора, принципиальным для народничества. Отступления от него вели к необратимым аберрациям и метаморфозам. Пример тому автор видит в перерождении «Земли и Воли» конца 70-х годов, где «политики», превратившиеся в «террористов», взяли верх над «деревенщиками», а борьба «против политического деспотизма» - над борьбой за крестьянскую землю.
Созданную «террористами» «Народную волю» автор не считает народнической организацией. Формально не отрекаясь от народнической программы, Исполнительный комитет фактически игнорировал ее, сосредоточив усилия на «расшатывании абсолю-тизма». Первоочередной для народников, аграрный вопрос стал для народовольцев предметом тактических комбинаций
Другим отступлением от народничества явилось стремление побыстрее привить России социализм. Так, П.Л.Лаврова насущные проблемы русских крестьян занимали гораздо меньше, чем умозрительные идеи. По его призыву молодые пропагандисты понесли эти идеи в деревни, рассчитывая в несколько лет подвигнуть крестьян на социалистическую революцию. Многие участники «хождения в народ» восприняли собственную неудачу как крах народничества и, потеряв интерес к крестьянам, возложили надежды на «столичную революцию». Главной силой этой революции был назван пролетариат, а идеологией -марксизм. Но основная часть русской демократической интеллигенции правильно поняла неудачи 70-х годов и, отказавшись от прожектерства и авантюризма, утвердилась на исходных позициях народничества.
Однако ни А.И.Герцен, ни Н.Г.Чернышевский никогда не призывали к каким-либо специальным «хождениям в народ». Их нельзя считать идейными предшественниками ни «бунтарей» бакунистов, ни «пропагандистов» лавристов. Напротив, соответст-вующие призывы
Бакунина, обращенные к молодежи, встретили резкую отповедь Герцена. Для сближения с народом, считал Н.Г.Чернышевский, не требуется «никаких особенных штук». «Образованные люди» могут, если захотят, стать понятны и близки народу. Но для этого им нужно отказаться от «гуртового способа суждений» о крестьянах, увидеть в них «людей одинаковых с собою», научиться судить о них «по человеческой психологии» и, главное, искренне «входить в их интересы».
Главные идеи народничества, оформившиеся на рубеже 50-
60-х годов XIX в. в творчестве А.И.Герцена, Н.П.Огарева, Н.Г.Чернышевского, через сорок лет, в 1904-1905 гг., легли в основу партийной программы социалистов-революционеров. Они были очень близки и части эсеров, образовавшей в 1906 г. самостоятельную партию «народных социалистов», которые летом 1917 г. объедини-лись с трудовиками в трудовую народно-социалистическую партию.
Большевики тоже заимствовали элементы народнической программы, но интерпретировали их произвольно, не останавливаясь перед их искажением. По убеждению автора, народничество не было опровергнуто; оно стало жертвой войны на истребление, развязанной большевиками против других социалистических партий и движений (с. 8).
Реалисты в своей программе, они оказались утопистами в другом важном вопросе. Они надеялись победить «внутренней силой своего дела» и не обладали достаточной волей к власти.
Автор, используя формулировки В.И.Ленина, в отличие от него, не признает «хождение в народ» революционеров 70-х годов «расцветом действенного народничества» (с. 15).
Таким расцветом стала, по мнению автора, деятельность земских учителей и врачей, оставившая по себе благодарную память. Следуя советам своих учителей, народники 80-90-х годов XIX в. обратились к реальным проблемам русской деревни, и к началу XX в. земские учителя и врачи первыми заслужили доверие и уважение крестьян, подготовив почву для сближения народнической интел-лигенции и трудового крестьянства. Народнические экономисты и социологи собрали бесценный фактический материал и, опираясь на него, творчески развивали идеи своих учителей. А энтузиасты практики выполнили завет Чернышевского, бросив в русскую почву семена кооперации (с. 4).
Не случайно последним великим народником автор считает А.В.Чаянова, идеолога и строителя крестьянской утопии - благодатной страны.
Тем не менее между народной и народнической идеологией всегда была большая разница: для простого народа аграрный вопрос был жизненно важен сам по себе; интеллигенция же всегда сочетала его с другими занимавшими ее идеями. В результате возникали неожиданные идейные комбинации.
Важную роль, по мнению автора, в формировании народни-ческой идеологии сыграли дискуссии 40-х годов XIX в., определившие размежевание идейных течений, условно именуемых западничеством и славянофильством (самобытничеством, почвен-ничеством). В данной работе автор не ставит целью исследование такого сложного явления, как славянофильство, обращаясь к нему лишь в связи с генезисом народничества. Упомянуты лишь те идеи славянофилов, которые оказали прямое воздействие на основателей народничества или даже стали составной частью их мировоззрения (с. 134)
Основатели народничества А.И.Герцен, Н.П.Огарев, Н.Г.Чернышевский, по мнению автора, учитывали, а подчас и заимствовали доводы обеих споривших сторон.
Тем значительнее на этом фоне, подчеркивается в книге, выглядит идейная эволюция А.И.Герцена. Встретившись лицом к лицу с Западом и погрузившись в подлинную европейскую жизнь, он довольно скоро отошел от западничества своей молодости. Характеризуя буржуазию и связанную с ней интеллигенцию, Герцен отмечал две их «господствующие страсти». Во-первых, «стяжание, наживу, ажиотаж». Во-вторых, «страсть к власти, жажду мести, которой заражены все политические люди, к какой бы партии они ни принадлежали» (Т. 3. С. 146.). Журналистская деятельность, выборы депутатов, парламентские голосования стали предметом купли-продажи - «коммерческой сделкой, едва прикрытой условными фразами».
Ни А.И.Герцен, ни Н.П.Огарев не отрицали влияния славянофилов, видя в них «пророков русского гражданского развития». Прямые контакты Герцена со славянофилами длились около четверти века. В 40-е годы они «терзали друг друга в журнальных статьях», а в 50-е, по мере перехода Герцена от западничества к «русскому социализму», он все внимательнее вдумывался в аргументы славянофилов.
Издатели «Колокола» называли «русским социализмом» «тот социализм, который идет от земли и крестьянского быта», от «народного начала общественного права собственности» и «признания права работника на орудия работы», от «мирского самоуправления» и
«промышленной артели». Они надеялись, что, развивая эти начала, Россия найдет путь «навстречу той экономической справедливости, к которой стремится социализм».
Н.Г.Чернышевский поставил «русский социализм» на более твердую почву, хотя сам он никогда не использовал и вряд ли одобрял этот несколько претенциозный термин.
Но российские «марксисты» иначе поняли социализм, видя в нем «государственно-капиталистическую монополию, обращенную на пользу всего народа» и потому «переставшую быть капиталистической монополией». Они упрекали народников в «приспособлении» к интересам «мелких производителей» и назвали «русский социализм» «крестьянским социализмом».
Но, по мнению автора, возможно и более широкое определение «русского социализма» - демократический социализм. И основатели народничества, и их последователи стремились к оптимальному для России синтезу либеральных, демократических и формировавшихся социал-демократических ценностей, а также к их творческому развитию в ценности социалистические. Эта задача и сейчас актуальна для России, ибо общество должно иметь достойные ориентиры на будущее. Последнее десятилетие показало, что Россия может жить без официальной идеологии. Но она не может жить без высоких идей и целей, без цивилизационного самопознания и самоопределения.
Основатели народничества никогда не считали, что в политике цель оправдывает средства; напротив, видели в истории массу примеров, когда произвольные и жестокие средства срывали решение «великих вопросов времени» и «вели к невыгодным для государственного благосостояния результатам». Поэтому вопрос о «методах и практиках» социальных преобразований, о способах и образе действий приобрел для них первостепенную важность. Этот большой принципиальный вопрос включал в себя и более конкретные вопросы о революциях.
В этом вопросе и Герцен, и Чернышевский шли каждый своим путем, но в итоге пришли к одним и тем же выводам.
А.И.Герцен не верил, что «освобождение гильотиной» составляет вечную необходимость всякого шага вперед.
Чувство ответственности и внутреннее неприятие разрушительных катаклизмов заставили Чернышевского, подобно Герцену, попытаться обратиться к царю, хотя он и не надеялся на успех. Он видел возможность «отвратить развязку», но не видел сил, способных на это.
Но был еще один путь - революция в умах. И Герцен, и Чернышевский считали общественное мнение или, вернее, «народное сознание» важнейшим фактором политического и социального прогресса.
И Герцен, и Чернышевский знали пороки современного им западного капитализма и называли их подлинными именами. Но их оценки этого строя начали заметно меняться в лучшую сторону, когда под влиянием растущей силы рабочего класса, общественного мнения и развития наук капитализм стал нехотя поддаваться реформированию и эгоизм буржуазии стал более «разумным».
Не принадлежа ни к апологетам этого способа производства, ни к воинствующим коммунистам, «ненавидящим всякого собственника во имя всеобщего братства», основатели народничества стремились рассмотреть проблему с разных сторон. Народники, от Герцена до Чаянова, стремились «к прогрессивному развитию нашей промышленности на почве сохранения связи производителя с орудиями его труда». Они предлагали всем российским социалистам объединить усилия для достижения этой цели. Начинавшееся промышленное развитие России вызывало у них большие надежды.
Полемизируя по ряду вопросов с идеологами капиталисти-ческого развития России, Чернышевский был солидарен с ними в «десятках очень важных вопросов» и не раз заявлял об этом, так как хорошо понимал позитивную сторону капиталистических отноше-ний. Советские авторы исходили из слов В.И.Ленина, считавшего Чернышевского «социалистом-утопистом, который мечтал о переходе к социализму через старую, полуфеодальную, крестьянскую общину».
Но сам Чернышевский был убежден, что община, получив землю, самоуправление и свободу хозяйственной деятельности, недолго останется полуфеодальной.
Это, по мнению автора, не было утопией. Именно таким путем в конце XX в. начался подъем экономики Китая, где основной ячейкой аграрного сектора является самоуправляющееся село. Совершенно неожиданно для КПК, как признавался Дэн Сяопин, в деревне появилось многоотраслевое товарное хозяйство, словно из-под земли выросли коллективно-муниципальные предприятия разных типов.
В.С.Коновалов
