CC BY
16
2001.02.014-015. РОССИЙСКОЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО: ИСТОКИ, ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННОСТЬ. (Сводный реферат).
2001.02.014. КЕРОВ В.В. О ДУХОВНОСТИ ХОЗЯЙСТВОВАНИЯ: ИСТОРИЯ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА И ДУХОВНАЯ АНТРОПОЛОГИЯ // РОССИЙСКОЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО: ИСТОКИ, ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННОСТЬ. — М., 1998. - С.7-16.
2001.02.015. ШКАРИНА В. СОТЕРИОЛОГИЯ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА: ОТНОШЕНИЕ К ТРУДУ И БОГАТСТВУ В «ДОМОСТРОЕ» И В РАБОТАХ Ф.ПРОКОПОВИЧА//РОССИЙСКОЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО: ИСТОКИ, ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННОСТЬ. — М., 1998. - С.94-97.
В.В.Керов (014) отмечает, что предпринимательство развивалось вместе с цивилизацией в результате взаимодействия всех компонентов исторического развития. Объективные факторы реализуют свое воздействие в деятельности людей лишь через фильтры общественного сознания. Для полноценного понимания предпринимательства той или иной эпохи необходимо рассмотрение нравов, верований, привычек — духовного строя предпринимателей того времени. Иначе невозможно раскрыть социокультурные поведенческие механизмы, обеспечивавшие мотивацию предпринимательской деятельности.
В раннем Средневековье в российском обществе, несмотря на распространение христианства с его заповедями, господствовали идеалы силы, удали, включавшие и «купецкую ловкость». Удачливому обманщику завидовали, над обманутыми смеялись. В преддверии Нового времени русская духовность трансформировалась. С эволюцией самого общества для различных сторон жизни людей все большее значение приобретали нравственные начала, теперь уже вполне сформировавшиеся и осознанные. В полной мере это относится к предпринимательству, оценивавшемуся не столько в связи со своей эффективностью, сколько в соответствии с определенным духовно-нравственным порядком. Стяжа-тельство бескомпромиссно осуждалось, по крайней мере, на уровне общественного сознания. У предпринимателей складывалось чувство вины за богатство и его стяжание. На одно из первых мест в личном мироощущении предпринимателей XVII в. вышел вопрос о спасении души. Искупление вины могло быть достигнуто раздачей милостыни, пожертвованиями в пользу церкви и т.п. Речь шла не столько об обладании богатством самим по себе, сколько о стремлении к его приобретению любой ценой.
«Лихоимание» связывалось с грехом идоло-поклонства. При этом отрицание богатства не было абсолютным, а осно-вывалось на развитии нравственных производственных начал. Ограни-ченное стяжание, направленное на обеспечение определенного достатка, вполне соответствовало духовному миру человека XVI и особенно XVII в. Нажитое «духовно» становилось символом праведной жизни.
Сборник поучительных текстов «Домострой» (середина XVI в.) автор называет провозвестником новых идей одухотворения экономики. В нем отчетливо выявляется религиозная мотивация хозяйственной деятельности, в соответствии с которой человек служит Богу не только постом и молитвой, но и повседневной жизнью, использованием собственности. «Этот учебник нравственного хозяйствования и хозяйственной нравственности не только описывал достоинства «праведного стяжания»... но обещал, что за такое предпринимательство Бог «и от грехов освободит, и жизнь вечную дарует» (014 с.10). Впервые хозяйствование, хотя и ведущее к ограниченному достатку, не только оправдывалось, но и определялось как путь к спасению, если его основой являлся труд. Греховным оставалось лишь неограниченное богатство, созданное насилием и неправдой.
Вместе с развитием православной духовности вызревал некий социально-психологический компромисс христианской морали стяжания на основе служения обществу и стремления к экономическому развитию. У предпринимателей сохранялся нравственный дуализм мироощущения: никто не мог быть уверен в будущем райском блаженстве — ни монах, ни крестьянин, ни тем более — торговец. И чем крупнее дело, тем сложнее душеспасение. В значительной степени именно поэтому русские купцы отличались особой ревностью в вере.
Пётр I, стремясь обустроить Россию на рациональных началах, отводил купечеству важную роль. Сама по себе коммерция уже не была нечистым делом, если она велась в соответствии с определенными правилами. При этом улучшение нравственности, к которому стремился Пётр, в значительной мере сводилось к попыткам заменить традиционную православную духовность европейской. Пётр не учитывал, что «дух народный составляет нравственное могущество государств» (Карамзин), и внедрял новую культуру насильственно. В результате деформировалось социальное и духовное развитие предпринимательства в России. Здесь не было рациональной этики типа западноевропейской, а в отношении православного менталитета рационализация в тех условиях была
объективно направлена на деэтизацию социальной практики, т.е. на ослабление воздействия религиозно-нравственных норм на реальное социальное поведение.
Механическое восприятие западноевропейского опыта вело к смесительному упрощению духовно-нравственного мира российского предпринимательства. В большинстве социальных групп поверхностная европеизация почти не затронула основ духовной жизни. Духовный строй в целом и нормативная этика в частности продолжали развиваться на основе традиционных ценностей. Религиозность оставалась неотъемлемой чертой купечества, а благочестие предполагалось непременным условием делового успеха, но произошла некая духовная эрозия. Сохранялось отставание практики предпринимательства от сформулированного этического идеала. Осознававшийся разрыв приводил к обострению чувства вины перед Богом и людьми. Деформированное развитие духовного строя не давало выхода из сложившейся нравственной ситуации, что сдерживало процесс формирования этики российского предпринимательства. В итоге под воздействием ряда факторов в русском православном обществе не сложились «собственническое миросозерцание», вера в святость принципа собственности. «Эта ситуация в целом сдерживающе влияла на экономическое развитие, но оценивалась (и подчас оценивается) в России как положительная черта русской духовности» (014, с.13).
Иной результат имела тесная корреляция религиозно-этического комплекса и предпринимательского этоса старообрядцев, роль которых в развитии российской торговли достаточно велика. В этой среде имело место осознание высокой роли личности «хозяина», который является не столько личным собственником, сколько лично ответственным за свое богатство, судьбы других людей. В старообрядчестве из этих традиционных взглядов на основе развития трудовой этики и принципа личной ответственности в первой половине XIX в. выросла духовная концепция Дела, ставшая центральной частью староверческой предпринимательской этики. Она способствовала опережающему, по сравнению с остальным православным социумом, стремлению предпринимателей-староверов не к обеспечению высокого уровня потребления, а к стабилизации капитала, укреплению предприятия.
Религиозно-нравственная мотивация деловой деятельности у старообрядцев существенно отличалась от протестантской. Добиваясь успеха в личном предпринимательском деле, протестант пытался
доказать свою индивидуальную причастность к Благодати. Деньги, хозяйственный успех имели ценность сами по себе как доказательство принадлежности к «избранным». Старообрядец, самоотверженно трудясь в организации предприятия, осуществлял подготовку личного душеспасения. Ревность в таком труде на предпринимательском поприще объяснялась тем, что дело представляло собой исполнение христианского долга перед Богом и людьми. Успех дела не имел самостоятельной этической ценности, он имел смысл лишь тогда, когда результаты использовались для служения Богу и церкви. Передача средств религиозной общине, «внутренняя» и «внешняя» благотворительность являлись главной нравственной целью предпринимательства.
Автор делает вывод, что воскрешение реальности прошлого способствует зарождению новой духовности всего отечественного социума, которое не может не сопровождаться вызреванием культуры и этики будущих российский предпринимателей.
В.Шкарина пишет (015), что отношение к труду и богатству в рамках какой-либо религии имеет большое значение для экономического развития общества. Согласно христианскому учению, смыслом всей жизни является спасение души. Основные элементы спасения души — правильная вера, любовь к Богу и ближнему, соблюдение заповедей, добрые дела.
Сотериологическое учение, или учение о спасении души, играет особую роль как в «Домострое», так и в произведениях Феофана Прокоповича. Труд и активная хозяйственная деятельность, наряду с умеренностью в общем стиле жизни, рассматриваются как богоугодное дело и христианский подвиг. Ни в «Домострое», ни у Прокоповича нет безусловного осуждения богатства, а есть, скорее, проповедь экономности и бережливости. При таком отношении к богатству оба источника отрицательно высказываются о ростовщичестве.
«Домострой», в отличие от основной восточно-христианской традиции, разделяет все богатство на праведное и неправедное. К праведному относится то богатство, которое досталось от предков или нажито собственным трудом. А неправедное — это богатство, нажитое в результате отступления от норм христианской морали. И «Домострой», и Феофан Прокопович подчеркивают, что богатство не избавляет человека от необходимости постоянного труда. «Оба источника рассматривают приобретение богатства на основе собственного труда и при условии соблюдения определенных этических норм как часть пути к
спасению души» (015, с.96). Идеал «Домостроя» очень близок старообрядчеству: те же умеренность, трудолюбие, трезвость, честность, терпеливость и расчет как проявление служения Богу.
Взгляды Ф.Прокоповича формировались в определенной степени под влиянием протестантского учения. Например, религиозное значение будничного труда в его работах схоже с отношением к труду в лютеранстве. Он также признает безусловное предопределение одних людей к спасению, а других — к погибели, чего нет в православном учении. Знаком того, что человек определен к спасению, служит его успех в трудовой деятельности.
Автор приходит к выводу, что отношение к труду и богатству в сотериологических учениях «Домостроя» и Феофана Прокоповича нехарактерно для православной традиции, но играет важную роль при изучении истории предпринимательства в российском обществе.
О.В.Летов
