CC BY-NC-ND
152
1Ю.В. Боровиков
ОТНОШЕНИЕ К ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВУ В СТАРООБРЯДЧЕСКОМ СООБЩЕСТВЕ
Проблема, рассматриваемая в статье, становится актуальной в наши дни. Отношение к предпринимательству у староверов менялось постепенно: сначала даже мелкая торговля считалась грехом, затем она допускалась при условии, что все доходы получит община. А с начала XVIII в. у них утвердилось представление о «богоданности» честно нажитого богатства. Для старообрядцев были характерны жесткая финансовая дисциплина, взаимное доверие, деловая активность, готовность использовать технические новинки на своих предприятиях, щедрая благотворительность.
Ключевые слова: нестяжательство, условия «душеспасительности» торговли, «богоданность» богатства, культ милостыни, финансовая дисциплина, бережливость, технические новшества, предпринимательская этика.
Сегодня Россия столкнулась с необходимостью решения важнейших мировоззренческих проблем, поиска основ национальной идентичности. Русская культура не может пройти мимо трагического опыта ее внутренних конфликтов в ходе своей тысячелетней истории. И потому изучение церковного раскола XVII в. и его последствий сохраняет постоянную научную и мировоззренческую актуальность.
В наши дни становления рыночной экономики важно знать историю и традиции предпринимательства в России. Тем сообществом, которое сумело наладить эффективное хозяйствование и создать соответствующую этику, были русские старообрядцы. Из их среды вышли крупнейшие династии фабрикантов Москвы: Морозовы, Гучковы, Сол-датенковы, Хлудовы, Коноваловы, Рахмановы, Рябушинские, Горбуновы, Шелапутины, Кузнецовы и др.
В постсоветской России старообрядчество получило новый импульс к развитию, что привлекает внимание исследователей и российской общественности. В тех регионах, где существуют старообрядческие общины, они являются хранителями уникальных источников для изучения древнерусской народной культуры, искусства и книжности, опыта выживания людей в экстремальных природных и социальных условиях.
Первые примеры предпринимательства «староверов» известны с конца XVII в., но почти 100 лет его возможности были ограничены из-за преследований властей. В самом раннем старообрядчестве религиозная оценка этого вида деятельности не отличалось от традиционной. Так, протопоп Аввакум считал торговлю не вполне достойным занятием, хотя его самого поддерживали богатые волжские купцы, а жена, Настасья Марковна, была купеческой дочерью1. Аввакум многократно повторял: «Доброродие и слава века сего и богатство - все ничтоже, едино спасение души всего нужнее»2. Этот лидер старообрядцев высоко оценивал подвиг тех, кто смог отказаться от богатства ради веры (например, сестры Морозова и Урусова). Как и отцы церкви, протопоп считал единственно достойным применением богатства раздачу милостыни.
В начале XVIII в., под воздействием эсхатологических ожиданий и постоянных гонений со стороны государства и господствующей церкви, ситуация начала меняться. Глава крупнейшего выговского общежи-тельства, которое находилось на грани вымирания и распада, принял решение о снятии запрета на общение с внешним миром и запрета на занятие мелкой торговлей. Речь шла в основном о продаже добытого зверя, рыбы и ремесленных изделий, чтобы закупить дешевый хлеб для общины. Однако община была спасена только после того, как развернула активную и успешную посредническую торговлю нижневолжским хлебом на Северо-Западе (в том числе в Петербурге). Постепенно возникло крепкое общежительское хозяйство, изменились условия жизни людей3. Торговля была признана делом полезным для укрепления Старой Веры, а организационно-хозяйственный труд уравнен с «благим» физическим трудом.
В Выговском общежительстве высоко ценилось личное нестяжательство, как это видно по духовным стихам, плачам и другим источни-кам4. Людям запрещалось иметь даже лишнюю одежду, а хлеб должен был распределяться поровну. И всё же в тот период, когда община боролась за собственное выживание, ее «нищета», «нужда» и «во всем скудость» упоминались как отрицательные явления5.
Наконец, старообрядческие общины признали куплю-продажу делом «душеспасительным», если целью является поддержка Веры и Церкви. Освящение предпринимательской деятельности (отношение к ней как к «работе о Господе») было возможно только в том случае, если доходы от нее предназначалась общине и не приносили личного «при-бытка»6.
Основой трудовой этики предпринимателя-старовера было «правильное» использование «Божьей собственности» - для сохранения и возрождения Веры, укрепления материальных и нравственных сил общины. Корысть и личное обогащение не могли являться целью христианина, но занятие торговлей для блага общины - это «подвиг», «жертва» со стороны тех, кто решился на это. В любом предпринимательстве действовал принцип корпоративности.
Однако уже с начала XVIII в. в среде старообрядцев-беспоповцев родилось представление о «богоданности» личного богатства, если оно на-
жито «праведно», без нарушения устава своего согласия. Такое богатство не могло считаться греховным; напротив, оно являлось своего рода знаком Божественного внимания к человеку, ставшего на путь спасения7.
Это отношение к богатству было основано на новой интерпретации старообрядчеством традиционного тезиса о том, что любое имущество принадлежит Господу. Поэтому старообрядец должен был считать себя «Божьим доверенным» по управлению Его имуществом8, что способствовало уважению к любой собственности, формированию внутреннего запрета на незаконное его присвоение. Старообрядческие учебники по закону Божьему требовали уважать чужое добро, как свое собственное.
Другой принцип предпринимательства у старообрядцев - это соблюдение жесткой финансовой дисциплины, тщательное ведение отчетности обо всех доходах и расходах (даже самых ничтожных), которые подлежали контролю со стороны общины. Каждый купец вел обстоятельные ежедневные записи о своих сделках, - с указанием цены и качества товара, места его приобретения, всех накладных расходов, имен должников. Эти сведения должны были долго храниться и предъявляться попечителю общины9. Точность в ведении дел нужна была не только для демонстрации честности купца (что способствовало его деловым успехам), но и служило повышению престижа общины, которая в свою очередь была вынуждена отчитываться перед кредиторами. Принцип внимательного и методичного отношения ко всем «мелочам жизни» был особенностью старообрядческого сообщества.
При организации торговых операций старообрядцы, отчасти вынужденно, отчасти по убеждению, опирались на своих единоверцев, живущих в данной местности; именно они снабжали купцов информацией о видах на урожай, о лучшем времени для закупок. Наличие разветвленной сети собственных агентов существенно помогало старообрядцам в ведении торговли, которая строилась на персональных контактах в цепочке единоверцев. Их доверие друг другу позволяло не тратить дополнительных средств на страхование от нарушенных договоров и нечестных сделок, отпускать товары в кредит, использовать бартер.
Все это способствовало успеху предпринимательской деятельности, росту благосостояния и укреплению всего старообрядческого сообщества. Предписание «отнюдь не торговать» теперь относилось только к «духовным людям» беспоповских согласий10, а также к рукоположенным священникам у «поповцев». Среди причин «извержения из сана» священников значилось «мирских вещей попечение, злого ради приобретения своего», но эта грозная мера применялась крайне редко11.
В результате предпринимательство приобрело для старообрядческих общин такое значение, что в их уставных документах запрет на работу в праздники был ослаблен оговоркой «аще ли великая нужда позовет»12. В этом случае полагалась небольшая епитимья (100 земных поклонов), тогда как нарушения, не связанные с поддержанием жизни общины, требовали более серьезного наказания - в 500 поклонов.
Этические принципы старообрядческого предпринимательства заключались в преобладании нравственных мотивов жизненного пове-
дения над мотивами материальными. Старообрядец не должен был полностью посвящать себя решению сиюминутных проблем, теряя перспективу духовного совершенствования. Идее «прогресса» потребительского общества старообрядческая культура противопоставила идею преображения жизни путем подвижнического труда человека, преодолевающего свою эгоистическую природу. В старообрядческой этике труд - это безусловная добродетель, посредством которой можно приблизится к Богу.
Главным помощником человека в любом труде старообрядцы считали самого Господа. Например, крупнейший промышленник К.Т. Сол-датенков на каждом листе своих торговых записей ставил в двух его верхних углах буквы «Г» и «Б» - «Господи благослови»13.
Религиозное оправдание занятий предпринимательством окончательно оформилось на рубеже ХК-ХХ вв. - в проповедях выдающихся старообрядческих начетчиков. Один из самых влиятельных архиереев епископ Арсений Уральский указывал, что спасение души человека зависит от благочестивого отношения к любому делу, которое каждый должен исполнять по мере его сил. Соответственно, для некоторых «истинно верующих» управление собственностью - это путь к их спасению. Владыка Арсений отмечал: подвиг «богатого» - «миловать нищих», а исполнение Христовых заповедей нищими заключается в том, «чтобы с благодарностью переносить судьбу свою»14. Ссылаясь на авторитет Иоанна Златоуста, епископ Михаил (Семенов) в начале XX в. утверждал: «иные святые прославились нищетой, иные богатством ...преданный Богу человек равно является добродетельным, находясь в богатстве и в бедности»15.
В итоге купцу из староверов и в голову не приходило считать себя виновным за свое богатство перед людьми. Он мог каяться перед Богом не в грехе обладания богатством, а лишь в том, что недостаточно уделяет бедным (и своему обществу) из тех средств, которые были посланы ему Богом.
В старообрядчестве сложился настоящий культ милостыни, которую прославляло множество сочинений относительно оправдания богатства милосердием. В них можно встретить, например, такой афоризм: «Богатство дверь есть, держишь бегает, расточаешь прибывает»16. Старообрядческие сборники убеждали читатели в необходимости милостыни, без которой накопление имущества - это «лютое стяжание и пагубное богоненавистное немилосердие»17. Староверы считали, что именно щедрость в милостыне уподобляет тварного человека его Творцу, так как «добродетель сия подражает Богу»18. Благотворительность и меценатство становились обязательным атрибутом старообрядческого предпринимательства, его нравственной целью.
Другим важнейшим условием оправдания богатства являлось требование, чтобы оно было нажито честным трудом (даже милостыня становилась спасительной только в этом случае). В среде староверов было распространено убеждение, что праведная собственность не может сложиться без приложения труда ее хозяина. «Никто не может стя-
жать благо аще со многим трудом», - многократно повторяли старообрядческие нравоучительные сборники19.
Рационализация религиозных установок распространялась и на отношение староверов к деньгам, так как предприниматели не могли обходиться без их использования при расчетах. В результате за деньгами была оставлена чисто инструментальная функция, они были выведены за пределы конфессиональных оценок (точнее, эти оценки стали нейтральными). По доносам полицейских агентов, федосеевцы упоминали о том, что Бог «дал серебро людям на службу»20. Е. Григорьев в своем сочинении опровергал тех, кто считает печатью антихриста «монету царскую медную, серебряную, золотую и ассигнации или просто деньги». А без денег, писал Григорьев, «...никому ни купити, ни продати несть мощно что: аще денег у кого не будет, и никто ему хлеба недаст - то от потребныя нужды смерть примет»21. Кроме того, без денег нечем было бы подавать милостыню, так что они могут выполнять и положительную роль.
Новые положения во многом снимали нравственный конфликт при ведении предпринимательской деятельности, но «освящение» собственности и капиталов у старообрядцев не было делом простым. «Сребролюбие» и «неправедное стяжательство» по-прежнему активно осуждалось22. Старообрядческие мыслители не одобряли стремление человека к накоплению денег, особенно в личных целях23. Иноки в своих проповедях, беседах и духовных стихах ставили сребролюбие рядом с таким грехом, как «немилость к нищим».
В отличие от традиционного православия, где религиозную санкцию имел лишь духовный труд по спасению души, староверы признали душеспасительным любой труд, - в том числе физический и организационно-хозяйственный. При отсутствии других способов спасения своей Церкви и Веры, старообрядцы смогли преодолеть негативное отношение к предпринимательству, и купеческое дело получило религиозное оправдание. Старовер-хозяин ощущал себя не столько частным собственником, сколько организатором своего Дела, несущим ответственность перед Богом за его успех, за свою собственную судьбу и благополучие своей общины.
Другой важной особенностью предпринимательской этики стало совмещение новаций и традиционализма, затрагивающее абсолютно все стороны жизни старообрядческих хозяйств второй половины XIX в. Перед староверами всегда ставилась задача «бегать от новизны», так как «если новизна непотребна, то старина священна»24. Речь шла, прежде всего, о необходимости уклоняться от новизны религиозной -от учений, дел и мнений, «противных старине и древности»25. Даже быт ревнителя древнего благочестия оказался включенным в вероиспове-дальный контекст, и потому запрет на внесение новин в церковный обряд был распространен на все стороны жизни старовера.
Особенно резко воспринимались «скверные» новины, заимствованные Петром I и его последователями из западноевропейских традиций -«немецкого образца одежды», «перчаток иноземных», «иноземных седел», «ядения травы салата» и «игрищ» - клубов, театров, маскара-
дов26. В то же время предприниматели-староверы первыми использовали технические материалы, машины и оборудование, принимая активное участие в модернизации российской промышленности. Приведем самые яркие примеры.
Первые 70 жаккардовых станов в 1827 г. появились в Москве у старообрядца В.Е. Соколова, а затем и у других предпринимателей-староверов27. Сразу после отмены британским парламентом запрета на вывоз промышленного оборудования в 1842 г. С.В. Морозов приступил к ввозу английских станков и паровых машин. Используя английских инженеров и мастеров, он устроил фабрики по ланкаширскому образцу. За Морозовым потянулись Хлудовы, Малютины, Якунчиковы и др.28. Предприниматели второго поколения из тех же старообрядческих династий внимательно следили за техническими новшествами, специально посещая для этого Англию и Германию.
Староверы первыми использовали на текстильных фабриках электричество: в 1883 г. Товарищество «Савва Морозов, сын и Ко» завершило строительство Городищенской фабрики с двумя турбинами29.
Речь шла не просто о заимствованиях. На определенном этапе российские техники стали модернизировать импортное оборудование прямо на фабриках, снабжая английские и немецкие машины своими усовершенствованиями.
Так же обстояло дело и с запретом на «сообщение с иноверными». Правилами старообрядцев им запрещалось «сообщатся в молитве, в пище и в питии, в дружбе же и в любви с неверными... и с инославными». Но этот запрет не распространялся на купеческое дело, и староверы активно вели дела с представителями различных конфессий30.
Так, Гучковы продавали продукцию своей фабрики (в том числе в кредит) оптовикам, в числе которых были татары, евреи, немцы. Руководитель петербургской старообрядческой общины Б.Ф. Громов имел контору-представительство своей фирмы в Лондоне, попечители Рогожского кладбища Морозовы - в Ливерпуле и т. д. В 1881 г., после еврейских погромов на юге страны, Т.С Морозов и некоторые другие крупные московские промышленники (отнюдь не симпатизирующие иудаизму) направили письмо протеста министру внутренних дел, требуя, чтобы полиция обеспечила еврейским предпринимателям «спокойствие и безопасность», так как иначе экономическая деятельность в России станет невозможной31.
Во многих случаях староверы шли на совершение грехов, если этого требовали интересы дела. Это относилось и к общению с «неверными», и к торговле в воскресенье и праздники, и к денежным штрафам. Старообрядческие наставления почти открыто признавали возможность подобных прегрешений, назначая за них небольшие епитимьи (в 100300 поклонов). Т.С. Морозов, добиваясь высокого качества продукции, в середине 1880-х гг. активно использовал штрафование рабочих своей Никольской мануфактуры, что вызывало недоумение даже у некоторых предпринимателей32. Но дело было не в алчности Тимофея Саввича: слухи о ней опровергаются и щедрой благотворительностью Морозова,
и свидетельствами его близких33. Предприниматель объяснял свои действия тем, что хотел приучить ткачей к тщательной работе, штрафуя их «за пороки в ткани»; люди, хорошо знающие Морозова, тоже свидетельствовали о его преданности делу34.
Важным фактором успеха старообрядцев-предпринимателей была их бережливость, многократно отмеченная исследователями. В 50-60-е гг. XIX в., одним из лозунгов, популярных в этой среде, стала экономия. П.И. Мельников писал, что «старообрядцы накапливали капиталы и, что гораздо важнее, умели сохранять их нерастраченными в своих родах»35. Этому способствовало их самоограничение в сфере потреблении и быта, которому они придавали религиозный смысл. По мнению исследователей, для староверов духовность заключалась не столько в рассуждениях о своих идеалах, сколько в деятельности по их претворению в жизнь.
Уже в XVIII столетии сложилось мнение, что старообрядцы - «более других ловкие». Даже их недоброжелатели считали, что старообрядцы «предприимчивы, поворотливы, к делам способны»36. К началу XX в. старообрядцев от большинства населения отличали энергичность, «предприимчивость, практическая сметка»37, причем они всегда вели дела «по совести», так как верили, что только «труды честных дел Богом никогда не могут быть забыты»38.
Современники сообщали, что к предпринимателям-старообрядцам относились «с большим уважением как к деловым людям», они пользовались «большим доверием». И.Ю. Кирненко писал о том, что старообрядец «не продаст гнилой товар за свежий по дорогой цене», но «раз назначив цену на товар, неохотно ее сбавляет»39.
Умелый, прилежный и ответственный организатор делал больше других «славы Божией ради» и для спасения собственной бессмертной души. Это служило мотивацией для обращения значительной части староверов к активной и успешной предпринимательской деятельности. Развивая положения православного богословия XVII в., по-новому интерпретируя традиционные христианские тексты в новых социально-политических и экономических условиях, старообрядцы способствовали возникновению религиозности нового типа.
Если бы старообрядцы не занимались предпринимательством, они не смогли бы сыграть столь значительную роль в истории России. Более того, они не смогли бы выйти из лесных скитов и приобрести черты конфессионально-экономической общности. Предпринимательская этика позволила им не только возродить старую веру, утвердить ее в социальном плане, но и обеспечить значительное институциональное влияние на многие системы российского общества Нового времени.
Примечания
1 Аввакум. Из «книги бесед» // Житие протопопа Аввакума им самим написанное и другие его сочинения. М.: Academia, 1934. С. 257.
2 Аввакум. Письма «влюбленной о Христе» // Там же. С. 230.
3 Филиппов И. История Выговской старообрядческой пустыни. СПб., 1862. С. 139-140.
4 Там же. С. 110.
5 Там же. С. 108.
6 Поздеева И.В. Личность и община в истории русского старообрядчества // Старообрядчество: история, культура, современность. М., 1997. С. 9.
7 Соколов Е.Н., Тельчаров А.Д. «В расколе подобна Керженцу» // Старообрядчество: история, культура, современность. М., 1999. № 7. С. 20.
8 Рябушинский В.П. Судьбы русский хозяин. М., 1998. С. 128.
9 Поздеева И.В. Указ. соч. С. 18.
10 Правила федосеевского собора 1751 г. // Иоаннов А., прот. Полное историческое извещение о древних стригольниках и новых раскольниках. СПб., 1885. Ч. II. С. 49.
11 Власов П. Материалы для истории старообрядчества второй половины XIX столетия. М., 1915. С. 51-53.
12 Правила федосеевского собора... С. 41.
13 Щукин П.И. Воспоминания. М., 1912. С. 24.
14 Арсений Уральский, еп. (Анисим Василий Швецов). Оправдание Старообряд-ствующей Святой Христовой Церкви. Письма. М.: Китеж, 1999. С. 63-65.
15 Михаил (Семёнов). Избранные статьи. СПб., 1998. С. 19-21, 22-24.
16 Рождественский Т.С. Памятники старообрядческой поэзии // Записки Московского Археологического института. 1910. Т. 6. С. 99.
17 Филиппов И. История Выговской старообрядческой пустыни. СПб., 1862. С. 154.
18 Послания Варсонофия Иванова // Духовная литература староверов Востока России XVIII-XX вв. Новосибирск, 1999. С. 210.
19 Громыко М.М. Трудовые традиции русских крестьян Сибири (XVIII - перв. пол. XIX в.). Новосибирск, 1975. С. 215.
20 Там же. С. 185.
21 Григорьев Е. История Рогожского кладбища. М., 1908. С. 142.
22 Любопытный П. Исторические очерки беспоповщины на Иргизе. Новосибирск, 1999. С. 135.
23 Арсений Уральский, еп. (Анисим Василий Швецов). Оправдание Старообряд-ствующей Святой Христовой Церкви. С. 248.
24 Историко-каноническое обозрение старообрядческого общества. СПб., 1908. С. 34.
25 Там же. С. 38.
26 Мельников П.И. Очерки поповщины. М., 1997. С. 48-49.
27 Рустик О. Старообрядческое Преображенское кладбище (как накапливались капиталы в Москве) // Борьба классов. 1934. № 7. С. 75.
28 Шульце-Геверниц Г. Крупное производство в России М., 1899. С. 34-36.
29 Поткина И.В. Предпринимательская стратегия Товарищества Никольской мануфактуры // Доклады Вторых Морозовских чтений. Ногинск, 1996. С. 146.
30 Истории и обычаи Ветковской церкви. СПб., 1912. С. 101.
31 Owen T.C. The corporation under Russian Low. 1800-1917. Cambridge, 1991. P. 103.
32 Рябушинский В.П. Купечество Московское // Неделя. 1991. № 47. С. 6.
33 Морозов С.Т. Дед умер молодым. М., 1999. С. 9.
34 Рябушинский В.П. Указ. соч. С. 8.
35 Мельников П.И. Указ соч. С. 209.
36 Проворихина А.С. Московское старообрядчество // Москва в ее прошлом и настоящем. М., 1916. Вып. XII. С. 50-51.
37 Там же. С. 65.
38 Брянцев М.В. Культура русского купечества // Отечественная культура и историческая мысль XVIII-XX вв. (сборник статей и материалов). Вып. 3 / Под ред. А.М. Дубровского. Брянск, 2004. С. 89.
39 Кириенко ИЮ. Влияние старообрядчества на формирование менталитета восточных белорусов // Старообрядчество как историко-культурный феномен. М., 1999. С. 111.
