CC BY
47
Малышенко Г.И. Значение православной церкви русских беженцев Северо-Восточного Китая в возрождении дореволюционной системы образования (1920-1945 гг.) // Электронный научно-методический журнал Омского ГАУ. - 2018. - Спецвыпуск №5. - URL http://e-journal.omgau.ru/images/issues/2018/S05/00544.pdf. - ISSN 24134066
УДК: 94 (= 161. 1) (510. 1)
Малышенко Геннадий Иванович
Доктор исторических наук, доцент ФГБОУВО Омский ГАУ mig_57@mail.ru
Значение православной церкви русских беженцев Северо-Восточного Китая в возрождении дореволюционной системы образования
(1920-1945 гг.)
Аннотация: В данной статье дан анализ вклада эмигрантской общественности, различных политических организаций, движений общероссийской и казачьей эмиграции Северо-Восточного Китая в возрождении дореволюционной системы образования за пределами России. Немаловажное значение имеет изучение деятельности Русской православной церкви в сфере школьного образования и воспитания молодого поколения русских беженцев. На чужбине религиозное сознание эмигрантской молодежи объяснялось стремлением лидеров российского казачества сформировать у подростков чувство любви к покинутой родине и верности православной вере.
Ключевые слова: Русское учительское общество, Русская православная церковь, гимназии, реальные училища, коммерческие училища, лицеи, церковно-приходские школы, школьная реформа, денационализация, скаутизм.
За пределами родины особой заботой на чужбине были охвачены представители молодого поколения казачьей эмиграции. Благодаря лидерам различных общественно-политических движений, прогрессивной эмигрантской общественности во многих зарубежных станицах проводились мероприятия по возрождению дореволюционной системы образования. Необходимо было не только укрепить имеющиеся школы русского населения вдоль полосы отчуждения Китайской Восточной железной дороги (КВЖД) и близлежащих районов, но и создать новые средние образовательные и дошкольные заведения для прибывших детей казаков-эмигрантов. Религиозное сознание русских беженцев пореволюционной эмиграции объяснялось стремлением сформировать у казачьей молодежи чувство любви к покинутой родине и верности православию. Во многих местах расселения эмигранты возводили православные церкви, явившиеся центрами возрождения дореволюционной системы образования России в северо-восточных провинциях Китая.
Зимой 1921 г. в Шанхае было создано одно из первых учебных заведений - реальное училище. Основателем и 1-м директором его стал бывший депутат 4-й Думы А.Н. Русанов. С притоком беженцев из России в городе появилась потребность в создании новых учебных заведений. Вскоре при содействии Русского православного братства (РПБ) было основано коммерческое училище. Первым директором училища стал бывший управляющий отделом просвещения Приамурского временного правительства, преподаватель словесности и
истории Н.В. Щелкин. Помимо коммерческого училища образовательную деятельность осуществляли созданные русскими беженцами морское училище, высшие коммерческо-юридические курсы, Свято-Андреевская церковно-приходская школа и женская гимназия Лиги русских женщин. Согласно данным эмигрантской печати, накануне образования марионеточного государства Маньчжоу-Го число русских детей школьного возраста достигала 2 тыс., из них 1,5 тыс. получили образование в учебных заведениях или в иностранных школах. Практически все дети казаков-эмигрантов были охвачены учебным процессом и посещали занятия от 2 до 5 лет [1].
Во второй половине 1922 г. в Харбине были открыты новая смешанная гимназия, реальное училище и гимназия имени М.В. Ломоносова. Через некоторое время эти учебные заведения объединились в 1-ю Харбинскую частную гимназию. При ней имелась домовая церковь Иннокентия Иркутского Чудотворца. Настоятелем храма являлся протоиерей Н. Пономарев, а церковным хором управлял протоиерей М. Коровин. С целью преподавания физики и химии в гимназии имелись физико-химический кабинет, необходимые карты по истории, географии и естествознанию, а также настенные таблицы, картины, коллекции, орнаменты и другие пособия для рисования. Ради физического развития гимназистов использовались гимнастические устройства и спортивные площадки [2].
Благодаря специальному учебному отделу Китайской Восточной железной дороги еще в годы первой русской революции появилось одно из первых средних учебных заведений полосы отчуждения Харбинское коммерческое училище (ХКУ)*. Кроме детей служащих КВЖД сюда принимались также все желающие, включая молодое поколение казачьих станиц Трехречья. В училище имелись химические и зоологические лаборатории, кабинет географии, художественная студия, большой спортивный зал и собственная церковь. В отличие от семилетнего обучения в коммерческих училищах императорской России, в ХКУ обучение велось по расширенной программе 8 лет, что позволяло выпускникам поступать в университеты. Наряду с общеобразовательными, специальными дисциплинами мальчики изучали английский, немецкий и китайский языки, а также латынь. Для девочек китайский язык был заменен курсом методики преподавания русского языка и арифметики. После окончания училища они получали возможность преподавать в начальной школе.
К 1923 г. число средних учебных заведений в полосе отчуждения Китайской Восточной железной дороги не превышало 66, где учились около 10 тыс. детей и работали 227 педагогов. Практически все русские школы практиковали дореволюционную школьную систему и делились на гимназии. Большой популярностью среди казаков-эмигрантов пользовалась гимназия М.А. Оксаковской в Харбине. Помимо того, ею были открыты вечерняя гимназия, 1-е мужское реальное училище и вечерние гимназические курсы. За плодотворную деятельность в сфере образования ее наградили серебряной медалью на Александровской ленте. После японской оккупации Китая учебные заведения Оксаковской были закрыты.
С переходом руководства над КВЖД совместной китайско-советской администрации потребность в учебных заведениях значительно возросла. Осенью 1924 г. все железнодорожные клубы, библиотека КВЖД и школы стали советскими. До продажи железной дороги Китаю все образовательные учреждения делились на 2 типа:
* В 1906-1917 гг. начальником учебного отдела КВЖД и первым директором Харбинского коммерческого училища был Борзов Николай Викторович. После перехода дороги в совместное советско-китайское управление, он вынужден был уехать в США. Здесь известный харбинский педагог продолжал педагогическую деятельность в качестве председателя педагогического совета, преподавателя и председателя родительского комитета средней русской школы в Сан-Франциско, издателя ежегодника «День русского ребенка», активного члена Общества помощи русским детям за рубежом, председателя Благотворительно-просветительного фонда им. И.В. Кулаева.
исключительно для детей советских граждан и для всех остальных. К советским школам относились средние школы, в том числе Харбинское коммерческое училище, 5 основных и большое количество начальных школ. Преподавание в них велось по советским программам. Остальные школы продолжали придерживаться дореволюционной системы обучения, принятой в классических гимназиях или в реальных училищах. Соответствующий контроль над советскими и русскими школами осуществляли местные власти, правда, чаще всего он был формальным и не мешал руководству школ разрабатывать собственные программы.
Большой известностью у казаков-эмигрантов пользовалась Харбинская русская гимназия Я.А. Дризуля, имевшая 2 подготовительных и 2 основных класса в Московских торговых рядах (помещении московских фабрикантов И. Коновалова и С. Морозова в Новом Городе). С 1924 г. гимназия стала принимать на учебу также девочек. При гимназии имелись реальное и коммерческое отделения, 3 подготовительных и 7 основных классов. Особое внимание уделялось изучению английского, китайского, японского языков. По случаю 50-летия педагогической деятельности Дризуля было отмечено, что 33 года он посвятил русскому образованию в северо-восточных провинциях Маньчжурии. Помимо педагогической деятельности Я. Дризуль по совместительству исполнял обязанности лютеранского пастора в Харбине.
В 1926 г. многие казаки были свидетелями открытия самого популярного из учебных заведений в Харбине гимназии имени Ф.М. Достоевского, находившейся в центре Нового Города на Новоторговой улице. Председателем правления школы был избран бывший генерал-губернатор Приморского края, начальник земельного отдела КВЖД Н.Л. Гондатти. Под его руководством большое внимание преподаватели уделяли дисциплине учащихся и старались воспитывать их в православном русском духе. Кроме того, педагогический коллектив прилагал все усилия к тому, чтобы ученики как можно больше времени проводили в стенах гимназии. С этой целью были организованы разные кружки: литературно-драматический, музыкальный и спортивный. Большой известностью пользовался ученический оркестр под управлением опытного музыканта Д.И. Таирова [3].
Одной из важнейших задач педагогов гимназии имени Ф.М. Достоевского было преодоление взаимного непонимания между семьей и школой. Это непонимание отягчалось тем, что обучение проводилось в инородных условиях жизни. Поэтому эмигрантская общественность и педагоги выступали за немедленное сближение учебного заведения с семьей. На эту точку зрения встало большинство общего собрания родителей гимназии. Избранный родительский комитет разработал ряд мероприятий ради осуществления этой задачи. Прежде всего, необходимо было проводить взаимные беседы относительно проблем воспитания и образования, а также читать доклады по наиболее значимым вопросам учебно-воспитательного процесса.
Огромную роль в решении проблем образования детей общероссийской и казачьей эмиграции играло Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи (БРЭМ). Например, Хайларское отделение БРЭМа создало 10 образовательных заведений: 8 начальных училищ, 1 школа высшего начального звена и 1 смешанная гимназия. По мнению начальника отделения Е.В. Волгина, отношение местных властей к ним выглядело наилучшим образом. На их содержание правительством иногда выдавались субсидии, а недостающие денежные суммы собирались с эмигрантского населения. Благодаря этой мере обучение детей, как казачьих станиц, так и молодого поколения дальневосточной эмиграции являлось обязательным.
К 1931 г. на территории Маньчжурии имелось 74 русских учебных заведения: 43 - в Харбине и 31 вдоль линии Китайской Восточной железной дороги. В Трехреченских станицах насчитывалось не менее 17 школ, где проводилось бесплатное и обязательное обучение. Помимо изучения японского языка и гражданской морали преподавали дидактику, педагогику, психологию, домоводство, русский язык, арифметику, пение и физическое воспитание. Вся учебно-воспитательная работа в школах Трехречья имела сельскохозяйственную направленность. Кроме того, осуществлялись мероприятия по
организации внешкольного воспитания казачат. Под руководством инспектора школ Трехреченского края И.А. Дьякова проводились лекции о религии. С особыми докладами выступали станичные атаманы, служащие Кио-Ва-Кай (Общество единения), а также представители местных органов власти, Японской военной миссии (ЯВМ) и Союза казаков на Дальнем Востоке [4].
Во всех средних и специальных учебных заведениях русских беженцев Харбина была введена программа военно-воспитательной подготовки в старших классах. Кроме строевого обучения она имела целью воспитание молодежи дисциплине, осознание понятия долга и чести, преданности заветам семьи, общества и государства. Строевые занятия с учащимися сопровождались чтением соответствующих лекций и проведением бесед с молодежью. Каждый год 15 сентября началу занятий по военно-воспитательной подготовке сопутствовала торжественная церемония. На плацу выстраивались со знаменами учащиеся железнодорожного института, русского техникума и института Христианского союза молодых людей (ХСМЛ), гимназии Главного Бюро, школы языкознания, лицея св. Николая, духовной семинарии и другие. Здесь присутствовали директора, а также педагоги школ, руководители военной подготовки во главе с подполковником маньчжурских войск Н.Б. Косовым, представители Бюро по делам российских эмигрантов и Кио-Ва-Кай.
В 1933 г. благодаря протоиерею В. Светлову в г. Хейхэ (Сахаляне) при местном храме была создана русская школа 2-х ступеней: народная и повышенная. Спустя некоторое время она перешла в ведение Беженского комитета. Занятия проходили на квартире председателя комитета П.А. Карпова. С 1 августа 1935 г. школа приобрела собственное помещение и преподавательницей была приглашена А.Н. Квасова, которая вложила немало усилий в дело образования и воспитания детей русских эмигрантов. Зимой 1935 г. состоялся 5-й выпуск абитуриентов, которые успешно окончили повышенную школу. Одновременно народную школу закончили и перешли на следующую ступень обучения 8 учеников. В 1936 г. школа была передана в ведение начальника отделения сахалянского отделения БРЭМа полковника генерального штаба М.Е. Остроумова.
В 1941 г. по ходатайству Цицикарского районного Бюро эмигрантов была основана начальная школа-интернат для глухонемых во главе с В.М. Салтыковым. Родительский комитет устроил бал, который дал возможность на вырученные деньги приобрести необходимый школьный инвентарь. Накануне христианского праздника Рождества Христова заведующий школой через местную печать отметил насущные проблемы, которые переживала школа глухонемых и интернат. Как утверждал Салтыков, отсутствие денежных средств в кассе поставило дело образования в безвыходное положение. Кроме того, очередной субсидии от муниципалитета школа и интернат не получили. Это обстоятельство заставило родительский комитет школы обратиться к помощи эмигрантской общественности.
Исключительно профессиональной организацией не только в Харбине, но и за его пределами, являлось Русское учительское общество. Оно лояльно относилось к правительственным органам Маньчжоу-Го в учебно-воспитательной работе. При обществе имелась секция дошкольного воспитания, которая вызывала восхищение у многих русских беженцев, включая и представителей казачьей эмиграции. Секция организовала свой детский садик для малышей, обучающихся в помещении 1-й Русской частной гимназии В.М. Анастасьева. Благодаря преподавателям секции была создана библиотека. Здесь находились документы, распоряжения местных властей и другие материалы, касавшиеся педагогической деятельности, учебно-воспитательного процесса в дошкольных заведениях Харбина, Трехречья и Шанхая [5].
Осенью 1934 г. наблюдался рост заявлений от родителей казаков-эмигрантов о приеме их детей в 5-й класс 1-й Русской частной гимназии Анастасьева. В виду того, что гимназия продолжала существовать благодаря принципу самоокупаемости, некоторые учащиеся вынуждены были отказаться от продолжения образования. За счет гимназии было проведено медицинское обследование учащихся. По инициативе руководства учебного заведения
неоднократно проводились анкетные обследования жизни учащихся под девизом: «Как живет и работает ученик школы».
С 1935 г. японские власти начали вводить свои изменения в образовательной системе русских беженцев северо-восточных провинций Китая, которые впоследствии вылились в школьную реформу 1937 г. В ходе ее осуществления были установлены единая система 4-летнего начального, 6-ти летнего высшего начального и 12-ти летнего среднего образования. Кроме того, стали вводиться единые требования обязательного изучения японского языка и истории Японии. Деление русских школ на классические гимназии и реальные училища было упразднено. А те учебные заведения, которые не могли или уклонялись от реформирования, прекратили свою образовательную деятельность. Создав учебный отдел, Бюро по делам российских эмигрантов в 1935 г. преобразовало гимназию Педагогического института в высшую народную школу БРЭМа. Во многих учебных заведениях продолжали пользоваться учебниками, опубликованными еще в императорской России и перепечатанными в Харбине. Однако со временем харбинские педагоги стали выпускать и свои учебно-методические издания.
Во время беседы с начальником комиссии по составлению учебников Фукуяма харбинские педагоги узнали об издании хрестоматии для народных школ. Однако ее следовало переиздать, так как некоторые материалы не соответствовали действительности и, кроме того, в ней имелось немало орфографических ошибок. Что же касалось учебников относительно таких предметов как история, география, геометрия, естественные науки, то издание их планировалось в поздние сроки. Поэтому учащиеся, согласно утверждению Фукуяма, должны были по-прежнему пользоваться имеющимися у них учебниками и пособиями. Учебники по государственной морали предполагали издать на русском языке. Помимо того, коммерческие науки, сельское хозяйство и электротехнику следовало преподавать в школах по «запискам» и, главным образом, практическим методом. В женских школах кроме общеобразовательных предметов обязательным являлось преподавание домоводства и рукоделия.
С целью составления учебников для детей российских эмигрантов в Харбине и других городах Маньчжоу-Го были учреждены отделения правительственной комиссии. Им предшествовала выработка Русским учительским обществом основных положений, устанавливающих особенности системы преподавания и воспитания детей казаков-эмигрантов. Эти положения прозвучали во время выступления одного из представителей министерства народного благополучия, начальника учебного департамента министерства и председателя центральной комиссии по составлению учебников Терада. Он заявил, что школьная реформа предусматривала обучение детей русских беженцев в школах на японском языке. С целью изучения быта и настроений эмигрантов, признания особой роли их в предстоящих международных событиях вблизи дальневосточных границ СССР программа школьного образования и воспитания имела следующие направления: во-первых, пропаганда антикоммунистических идей; во-вторых, религиозное и национальное воспитание молодого поколения русских эмигрантов на родном языке; в-третьих, изучение русской молодежью японского языка; в-четвертых, подготовка учительских кадров, как для народной, так и для высшей народной школы; в-пятых, разработка школьных программ различных ступеней образования [6].
Во время заседания правления Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи было выражено пожелание, чтобы дети русских эмигрантов, включая и казаков, воспитывались в верности русским историческим заветам и православной вере. В связи с этим большое значение приобрел вопрос относительно учебников. Правление бюро обратилось со специальным докладом к местным и оккупационным властям и по их распоряжению вскоре создало специальную комиссию из представителей общероссийской и казачьей эмиграции.
Учитывая требование времени, преемница 1-го Общественного коммерческого училища 1-я Харбинская школа языкознания включила следующие новшества: во-первых,
увеличение часов на преподавание и практическое изучение японского языка; усиление методов внедрения в сознание учащихся понимания современного положения государства Маньчжоу-Го и Японии. Далее, с 1-го класса вводилось преподавание немецкого языка в количестве 4-х недельных часов. Из них 2 часа отводилось на изучение истории. К тому же, учреждались дополнительные группы по усвоению немецкого языка, государственной гимнастики и ритмической гимнастики под музыку для желающих. И последнее, все родители подписывали обязательство относительно выполнения их детьми всех общественных работ и посещении родителями школы не менее одного раза в месяц; об участии детей и родителей во всех официальных церемониях. Большое впечатление у эмигрантов вызвала информация о совместном участии казачат Амурской казачьей станицы и воспитанников 1-й Харбинской школы языкознания в организации благотворительного детского карнавала. Весь чистый сбор пожертвований участниками был направлен на усиление помощи сиротам и детям школы-интернат «Русский дом» [7].
В течение 10 лет своего существования школа «Русский дом» имела статус закрытого учебного заведения. Создателем ее был капитан II ранга, воспитанник Кронштадского кадетского корпуса Константин Иванович Подольский. Он принял на себя всю тяжесть организации воспитания будущих матросов в духе знаменитого наставления адмирала Нахимова: «Родина ждет от каждого исполнения своего долга». Постановка дела в Русском доме вызывала восхищение даже со стороны иностранных педагогов. Здесь получали морское образование ежегодно свыше 100 воспитанников. После окончания учебы многие из них устроились на службу и своим рвением и старанием еще больше укрепляли престиж своей морской школы в строго национальном духе [8].
«Русский дом» состоял из приюта, начального училища и 4-х классов гимназии. Впоследствии были открыты начальные курсы токарного, столярного, переплетного и сапожного ремесла. Преодолевая всевозможные трудности, заведение продолжало осуществлять благотворительную деятельность. Были приняты дети-сироты из беднейших слоев русской эмиграции, включая и представителей юного поколения казачат. С целью воспитания детей эмигрантов был создан класс живописи и обучения игре на пианино. Кроме того, руководство Русского дома уделяло внимание укреплению материальной базы переплетной для лазарета. Благодаря стараниям Дамского попечительного кружка под руководством Н.И. Кондрашевой создавались полотна, дающие возможность прививать детям любовь к искусству. К тому же это укрепляло психологическое состояние детей, которые получили душевную травму от условий проживания на чужбине. Деятельность учебного заведения «Русский дом» зависела от общественной поддержки, так как субсидий иностранные правительства не выделяли.
Большую помощь оказывал Русскому дому Харбинский комитет помощи русским беженцам (ХКПРБ). Руководство комитета радовалось каждому его успеху и желало, чтобы в изменяющихся правовых условиях обитатели Дома чувствовали себя хорошо. Русский дом оставался для многих детей дальневосточного зарубежья семейным очагом. По мнению председателя ХКПРБ В. Колокольникова, других представителей дальневосточной эмиграции школа-интернат являлась гордостью для всех беженцев Харбина. Как утверждали лидеры казачества, долг каждого национально мыслящего русского человека поддержать администрацию Русского дома в ее трудной, самоотверженной работе и испытаниях. Здесь воспитывались также представители молодого поколения казачьих станиц. Ради избежания слухов относительно справедливого распределения благотворительности среди воспитанников всех казачьих войск, в печати был опубликован список детей Забайкальского казачьего войска. 26 казаков-забайкальцев ежемесячно вносили плату в размере 227 гоби. В то время как с остальных войск поступало платы 156 гоби при наличии 7 бесплатных воспитанников. На содержание одного забайкальца в месяц обходилось приюту 18 гоби и насчитывалось 14 человек, которые находились на бесплатном довольствии. В список не вошли фамилии воспитанников-казаков, успевших уже окончить Русский дом и выйти на самостоятельный жизненный путь. Поэтому процентное соотношение воспитывающихся из
казачьих семейств по отношению к остальным воспитанникам русской эмиграции не превышало 41%. Что касалось выходцев из Забайкалья, то отдельно их было 26% и других казачьих войск - 15% [9].
Ради духовного и физического воспитания молодого поколения на основе преданности Русской православной церкви, российской государственности и уважении к старшему поколению явилось распространение в среде эмигрантской молодежи скаутского движения. Благодаря помощи Союза казаков на Дальнем Востоке и других общественно-политических организаций скаутские организации создавались в основном при средних русских учебных заведениях. Скауты придерживались простых человеческих ценностей в противовес эгоизму. Они стремились воспитать из эмигрантской молодежи граждан, отвечающих основным требованиям морали, здоровой находчивости и умеющей преодолевать трудности. Братское отношение между собой, покровительство младших и укрепление дисциплины являлись важнейшими целями русского скаутизма. Кроме идей скаутизма, они признавали еще те, которые соответствовали национальным традициям русского народа. Скаутизм получил распространение среди подростков казачьих станиц дальневосточного зарубежья. Причем он стал для них серьезной школой национального воспитания.
Таким образом, важнейшей проблемой образования молодого поколения российского казачества являлось возрождение на чужбине системы дореволюционного образования. Развивая свои лучшие традиции в условиях денационализации молодого поколения эмигрантов, русские педагоги, служители Русской православной церкви принесли с собой в Северо-Восточный Китай любовь к покинутой Родине, дореволюционные традиции русской школы и национальный дух.
Ссылки на источники:
1. Харбинское время. (Харбин).1942. 26 марта. С. 3.
2. Вопросы школьной жизни. Сборник Архиепископ Нестор. Вопросы школьной жизни. Сборник Русского учительского общества. Харбин, 1934. Ноябрь. С. 36.
3. Харбинское время. (Харбин). 1941. 13 января. С. 3.
4. Вопросы школьной жизни. Сборник Русского учительского общества. Харбин, 1934. Ноябрь. С. 36.
5. Харбинское время. (Харбин). 1941. 6 февраля. С. 5.
6. Там же. 1940. 9 февраля. С. 5.
7. Там же.
8. Рубеж. Харбин, 1941. №40 (713). С. 15.
9. ГАХК. Ф. 830. Оп. 2. Д. 16. Л. 192.
Gennady Malyshenko
Doctor of Historical Sciences, Associate Professor FSBEI HE Omsk SA U, Omsk
The Importance of the Orthodox Church of Russian Refugees in Northeast China in the Revival of Pre-Revolutionary Education System (1920-1945)
Abstract: This article analyzes the contribution of the emigre community, various political organizations, movements of the Russian and Cossack emigration in North-Eastern China in the revival of pre-revolutionary education system outside of Russia. Equally important is the study of the activities of the Russian Orthodox Church in the sphere of school education and upbringing of the young generation of Russian refugees. In foreign lands immigrant religious consciousness of young people was due to the willingness of leaders of the Russian Cossacks to form teenagers feeling love for the abandoned homeland and loyalty to the Orthodox faith.
Keywords: Russian teachers' society, the Russian Orthodox Church, the gymnasium, the real school, commercial school, high schools, parochial schools, school reform, denationalization, scoutism.
