CC BY
269
ДРЕВНЕРУССКАЯ СЛОВЕСНОСТЬ
УДК 801.731
ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОГО СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО: ТЕКСТ И ВРЕМЯ
В.Г.Дидковская THE LIFE OF ST. SERGIUS OF RADONEZH: TEXT AND TIME
V.G.Didkovskaya
Гуманитарный институт НовГУ, Pobeda.49@yandex.ru
В статье анализируется литературная и общественная история текста Жития Сергия Радонежского, в результате которой сформировался непрерывно существующий во времени «Сергиевский текст». Автор выявляет основные идеи этого текста, актуальные в разные периоды истории России.
Ключевые слова: единство, житие, история, летопись, монастырь, святой
The article analyzes the literary and social history of the text of the Life of St. Sergius of Radonezh, which formed continuously existing in time "Sergius' text". The author identifies the main ideas of the text that are relevant to different periods of the Russian history.
Keywords: unity, life, history, chronicle, monastery, sacred
В речи, произнесенной по поводу 500-летия со дня кончины Преподобного Сергия, В.О.Ключевский выразил сожаление, что в Сергиевой обители не было летописца, который бы постоянно вел записи обо всем происходящем, как будто это был бы вечный, один и тот же человек. Б.М.Клосс, как бы полемизируя с Ключевским, пишет о том, что в свете последних разысканий может быть выявлен образ «бессменного и неумирающего» летописца, в роли которого выступала сложившаяся в течение многих поколений Троицкая литературная традиция, уникальная по длительности творческой жизни — с конца XIV века до наших дней [1]. Можно добавить, что сложилась не только традиция, но и сам текст, объединенный общей темой, — прославление жизни и духовного подвига Преподобного Сергия, сама жизнь которого вплетена в пестрый и сложный контекст русской истории.
Начало Троицкого, «Сергиевского» текста традиционно связывают с именем Епифания Премудрого, выдающегося писателя русского Cредневековья, создателя стиля плетения словес и замечательных житийных произведений. Пахомий Логофет (Серб) в послесловии к Житию Сергия Радонежского писал, что Епифаний Премудрый «много лет, паче же от самого взраста юности», жил вместе с Троицким игуменом (в течение 16—17 лет). Житие Сергия Радонежского Епифаний начал писать, по его собственным словам, «по лете убо единем или по двою по преставлении старцеве...». Создание Жития Преподобного Сергия, его учителя, явилось главным делом жизни Епифания. Он трудился над ним более четвер-
ти века, «имеях же у себе за 20 лет приготованы такового списания свитки». Он приступил к этой работе после кончины Преподобного в 1392 году (вероятно, в 1393 или 1394 гг.) и закончил ее, по мнению многих исследователей, в 1417—1418 гг., через 26 лет после его смерти. Цель своих трудов он определил сам: чтобы не забыли духовного подвига Пречудного старца — игумена всей Русской земли — «Аще убо аз не пишу, а ин никтоже не пишет, боюся и осуждения притчи онаго раба лениваго, скрывшаго талант и об-ленившагося».
«Житие Сергия» существует в нескольких литературных версиях-редакциях. Списки его кратких редакций датируются XV веком, а самый ранний список пространной редакции, хранящийся в РГБ (собр. МДА № 88, л. 276 98), относится лишь к середине 20-х годов XVI века. Судя по заглавию, именно эта агиографическая версия создана была Епифанием Премудрым к 1418—1419 годам. Однако, к сожалению, авторский оригинал в своем целостном виде не сохранился. Тем не менее, по убеждению многих ученых, именно пространная редакция «Жития Сергия» заключает в себе наибольшой объем фрагментов, воспроизводящих непосредственно епифаниевский текст. В рукописной традиции данная редакция представляет собой разделенное на 30 глав повествование о преподобном Сергии от его рождения до самой смерти. Обычно это повествование сопровождается Предисловием, рассказами о посмертных чудесах святого, Похвальным словом ему и Молитвой к преподобному. Собственно с именем Епифания Премудрого исследователи связывают Предисловие, 10 глав
Жизнеописания (заканчивая гл. «О худости порт Сергеевых и о некоем поселянине») и Похвальное слово. Более того, полагают, что именно такой состав отражает первоначальную структуру «Жития»; указывают также и на стилистическое соответствие текста пространной редакции писательской манере Епифания. К периоду пребывания Епифания Премудрого в Трои-це-Сергиевом монастыре относится составление им Похвального слова Преподобному Сергию. По мнению В.А.Кучкина, Похвальное слово, в котором говорится о нетленности мощей Преподобного, было написано после обретения и переложения мощей святого в раку, что произошло 5 июля 1422 г. [2].
В отличие от своей предыдущей агиобиогра-фии (Жития Стефана Пермского) Епифаний наполняет это житие чудесами. Всеми способами и приемами он стремится доказать врожденную праведность своего учителя, прославить его как предызбранного «угодника Божия», как истинного служителя Божественной Троицы, который стяжал светоносную силу знания троической тайны. В этом — основная задача писателя, и, решая ее, рассказывая о жизни и деяниях великого подвижника, Епифаний неизменно проповедует исполнившиеся на нем «дела Божии». Отсюда мистико-символический подтекст его произведения, организуемый и содержательно, и композиционно-стилистически. Например, как отмечал Д.С.Лихачев, композиция Жития, основные риторические приемы построения текста подчинены библейской символике числа «три» [3]. В то же время сквозь плетение словес
— стиль орнаментальной прозы, созданный Епифа-нием Премудрым, — слышится искренний голос ученика-повествователя. Сергий Радонежский у него не только подвижник, человек святой жизни, создатель великой Лавры, но и человек удивительной чистоты и простоты. Он прост, потому что не двуличен и не двоедушен: зная, что есть истина, он не уклоняется от нее ни в чем. Епифаний сравнивает своего учителя с «некыми санолюбцами» и с насмешкой, необычной для житийного текста, пишет о них: «...друг пред другом скачущее, верьтящеся и прехватающе...».
В изображении Епифания Преподобный Сергий прежде всего делатель, но не только на духовной ниве. Жизнь его трудна в прямом смысле этого слова: он действительно принимает на себя тяготы других
— трудится, «как купленный раб», ходит в рубище, так что пришедший в монастырь крестьянин, рассказывается в главке «О худости порт Сергиевых и о некоем поселянине», не хочет признавать в нем игумена. Именно эти качества прославляет Епифаний, искусно сплетая в последней части жития похвалу своему великому учителю: «. отцам отец и учителем учитель, наказатель вождем, пастырем пастырь, игуменом наставник, мнихом начальник. сущий вождь.».
Как уже отмечалось, «Житие Сергия Радонежского» сохранилось в нескольких литературных версиях-редакциях: их насчитывают от 7 до 12. В XV веке текст Жития был переработан Пахомием Логофетом (он опубликован акад. Н.С.Тихонравовым в книге «Древние "Жития" Сергия Радонежского»). Как полагают, Пахомию принадлежит двадцатисловная
часть «Жития», которая представляет собой переработку текста на основе не сохранившихся записей Епифания. Таким образом, в целом она все-таки в какой-то мере отражает исходный авторский замысел. Можно предположить, что Епифаний Премудрый не успел закончить свой труд и просил Пахомия, прибывшего в Троице-Сергиев монастырь ок. 1443 г., его продолжить. Вероятно, Пахомиевская редакция была создана в связи с обретеним в 1422 г. мощей Преподобного.
Епифаниевский текст «Жития Сергия Радонежского» (считая только три выделенные части — Предисловие, 10 глав, Похвала) был помещен в 50-е годы XVI века святителем Макарием в Царский список «Великих Миней Четиих» под 25 сентября, причем наряду с вторичной редакцией Пахомия Логофета и позднее не раз издавался.
В последующие века в продолжении «Сергиевского текста» значительную роль сыграли книжники созданной Преподобным обители. В число этих авторов в XVII веке вошел Авраамий Палицын, келарь Троице-Сергиевой обители. Его главным литературно-публицистическим произведением является Сказание об осаде Троице-Сергиева монастыря, ставшее одним из наиболее популярных сочинений о Смуте в Русском государстве в начале XVII века. Кроме воспоминаний очевидцев осады (сам Палицын в это время находился в Москве), в Сказание включены записи о чудесных видениях и рассказы о новых чудесах преподобного Сергия Радонежского, проявившихся во время осады монастыря. Древнейший список Сказания (РГБ, Рум. № 299) выполнен в книгописной мастерской Троице-Сергиева монастыря в конца 1618 — начала 1619 г. и представляет роскошную рукопись, в которой текст был переписан рукой Кирилла Новгородца.
Наиболее известным продолжателем и переработчиком епифаниевского текста Жития Преподобного в XVII в. был Симон Азарьин. Постриженик Троице-Сергиевого монастыря (1624 г.) в дальнейшем Симон Азарьин занимал ответственные должности в монастыре, а в 1646—1653 гг. являлся Троицким келарем. Симон использовал один из списков Пространной редакции Жития Сергия и добавил к нему описание чудес, совершавшихся в XVI—XVII вв. Первый вариант подготовлен писателем в 1646 г. и тогда же был опубликован, но в издание Московского Печатного двора вошли только 35 глав, да и те в сокращении, так как многие чудеса были признаны неподтвержденными. Поэтому в 1654 г. Симон Азарьин написал вторую редакцию «Новоявленных чудес преподобного Сергия», содержавшую предисловие и 76 глав, а в 1656 г. подготовил новый, отредактированный и дополненный вариант «Книги о новоявленных чудесах преподобного Сергия».
О значении личности Преподобного Сергия в истории России свидетельствует включение фрагментов его Жития в русские летописи (например, в Летописный свод XVI в. под 6900 г.), в том числе и в Троицкую летопись, которая, к сожалению, известна только по выпискам, сделанным из нее Н.М.Карамзиным и по текстам других летописных сводов (по
предположениям ученых, Троицким летописцем мог быть Епифаний Премудрый). В ней повествуется о разных событиях в Русской земле, а также о жизни благочестивых отшельников и истинных пастырей, молитвенников о спасении Русской земли. Но ни одному святому не уделено столько внимания и ни об одном монастыре не говорится в ней так подробно, как о Сергии Радонежском и основанной им обители. В ней обстоятельно рассказывается об участии преподобного Сергия в основании монастырей, о крещении княжеских сыновей, о поездке в 1385 г. к рязанскому князю Олегу и примирении его с московским великим князем Дмитрием. Под 1392 г. помещено известие о смерти Преподобного и пространная похвала ему, занимающая 20 листов.
Жизнь и дела Сергия Радонежского не были забыты и в XVIII в. Полагали даже, что сочинением его Жития занималась Екатерина II, но, как было установлено, в ее бумагах хранились выписки о Преподобном Сергии из Никоновской летописи. Вот что пишет о нем эта летопись: «Житие его было такое: пост, жажда, сухоядение, безпостелие, бдение, чистота телесная и душевная, устомолчание, плоти умерщвление, тихость, кротость, смирение нелицемерное, непрестанная молитва, рассуждение доброрассудное, любовь совершенная, нищета безмерная, память смерти, страх Божий непрестанный».
XIX и XX в. по-своему продолжили труд Епи-фания Премудрого. В это время на первый план выступает морально-дидактическая цель — преподать читателям нравственные назидания, вытекающие из житийного повествования. К епифаниевскому тексту обращаются духовные деятели — митрополиты московские Платон и Филарет, церковный историк проф. Е.Е.Голубинский, в XX в. составлением новой редакции Жития занимался Патриарх Московский и всея Руси Алексий (Симанский).
Бережнее всего к тексту Епифания Премудрого отнесся архимандрит Никон (Рождественский), составивший «Житие и подвиги преподобного и богоносно-го отца нашего Сергия, игумена Радонежского и всея России чудотворца», изданное в 1885. В Предисловии к своему труду он вспоминает своего предшественника Епифания, называя его блаженным и преподобным, присным и ближайшим учеником Преподобного Сергия, который старался в себе самом воплотить добродетели своего великого наставника, прошел под его руководством жизнь духовно-подвижническую и потому смог лучше, чем другие, списать жизнь своего святого старца [4]. Цель его та же, что и у Епифания: составить полное Житие Сергия Радонежского. Цель же самого автора — не только собрать в одном тексте известия и подробности о жизни Преподобного, о его значения для Русской Церкви, для русского подвижничества, просвещения, но и напомнить те нравственные уроки, которые извлекли из сказания о его жизни наши проповедники. Именно это значение подвижнической жизни Сергия Радонежского подчеркивал и В.О.Ключевский, написавший о нем — «благодатный воспитатель русского народного духа».
Текст написанного Епифанием Премудрым жития вдохновлял не только церковных писателей,
оно перерабатывалось, обрабатывалось, вплеталось в сюжеты светских произведений. Следует, однако, отметить, что в светских сочинениях, скорее, прослеживается связь с летописным вариантом жизнеописания Преподобного, чем с собственно житийным текстом. Их авторов интересовал прежде всего «вещественный» результат трудов преподобного Сергия — созданная им Троицкая обитель, и та роль, которую она сыграла истории России. Н.М.Карамзин в статье «Исторические воспоминания и замечания на пути к Троице» (1802 г.) рассказывает о «четырех эпохах славы» монастыря Преподобного Сергия и подчеркивает «незабвенные услуги», оказанные им России. Он пишет: «. Троицкая лавра с самого основания своего была истинным русским палладиумом, и благочестивые старцы ее не только молитвами, но и делом ревностно служили отечеству» [5]. Историческую роль служения Преподобного подчеркивал и И.М.Снегирев во вступительной статье к книге «Троице-Сергиева Лавра» (1842 г.): «Хотя Сергий углублялся духом в горний мир, но сердцем и душою участвовал в судьбах своей дольней отчизны, как верный сын ее» [5, с. 149-159]. Вслед за Карамзиным он вспоминает и благословение великого князя Дмитрия «на брань с кровожадным Мамаем», и освобождение Москвы, «и спасение России от ига польского и шведского, от гибельного безначалия и многоначалия», и помощь молодому Петру I во время стрелецких бунтов и после Нарвского поражения, и недоступность для войск Наполеона. А.Н.Муравьев в главе «Троицкая Лавра» из книги «Путешествие по святым местам русским» (1836 г.) пытается передать то чувство, которое волнует человека, приходящего в храм Святой Троицы поклониться мощам Преподобного: «.пять славных веков подавляют душу грузом событий, здесь представляются две таинственные лестницы: одна по бесчисленным ступеням деяний глубоко низводит на дно священной старины русской, другая молитвенно возводит к небу, рядом чудесных подвигов св. Сергия. заступника своей родины» [5, с. 126-147]. Раку с мощами Сергия Радонежского он называет краеугольным камнем царства Московского и всея Руси, а его самого «двигателем царей и народов». «Время общественных бедствий есть его время: когда уже все кажется гибнущим, тогда воздвигается Сергий!». При жизни он благословил Дмитрия Донского, сказав ему пророческие слова: «Ты победишь», но и после кончины его образ охранял русское войско: его брали с собой в походы цари Алексей Михайлович и Петр Великий, его носили перед рядами ополченцев в 1812 г. Драгоценнейшими сокровищами монастырской ризницы писатель называет крашенинную ризу, бедный посох Преподобного и деревянные сосуды, с которыми он совершал литургию.
В сознании человека XIX в. монастырь и его создатель сливаются в неделимое целое. Как позднее напишет П.А.Флоренский, «чтобы понять Россию, надо понять Лавру, а чтобы вникнуть в Лавру, должно внимательным взором всмотреться в основателя ее.». К.К.Случевский называет свою статью «Государственное значение Св. Сергия и Троице-Сергиевой
Лавры» (1889 г.) и прямо пишет: «... ни одна из обителей наших не стояла так близко к причинам возрастания России, не являлась такою существенной причиной и направлением этого роста, как именно обитель Святого Сергия и в особенности ее основатель» [5, с.186-205]. Величие земных дел и духовного подвига Преподобного, по мнению писателя, заключался в том, что он сумел постигнуть необходимость перехода от России, разделенной на уделы, к России единой, т.е. «провидел еще не несуществовавшую Россию». Так же, как его современники, К.К.Случевский вспоминает участие Преподобного Сергия в государственных делах: его посещения удельных князей в Ростове, Нижнем Новгороде и Рязани, чтобы привести их в подчинение московской власти, благословение московского войска перед Куликовской битвой, его подпись под завещанием Дмитрия Донского, уничтожившим уделы. Этими деяниями украшена историческая деятельность Сергия — «печальника земли Русской», они же характеризуют его как человека сильного, великого ума, отмеченного «государственной гениальностью».
Та же идея, но в ином осмыслении, развивается в статье П.А.Флоренского «Троице-Сергиева лавра и Россия» (1919 г.). Он видит историческую заслугу преподобного Сергия в том, что тот внес в жизнь русского народа «благодать Пресвятой Троицы». Созданный им Троичный храм воплотил «призыв к единству Русской земли, во имя высшей реальности», он должен был, по замыслу его создателя, побеждать страх перед ненавистною раздельностью мира. П. А. Флоренский так объясняет значимость идеи троичности, постигнутой Сергием — «чтителем пресвятой Троицы»: «Троица называется живоначальной, т.е. началом, истоком и родником жизни, как единосущная и нераздельная, ибо единство в любви есть жизнь и начало жизни, вражда же раздоры и разделения разрушают, губят и приводят к смерти. Смертоносной раздельности противостоит живоначальное единство, неустанно осуществляемое духовным подвигом любви и взаимного понимания. Троичный храм . есть прототип собирания Руси в духовном единстве, в братской любви» [5, с. 207-234]. Живыми примерами такой любви были, вероятно, и заповеданное Преподобным широкое гостеприимство (странно-любие), и одаривание приходящих всем, в чем они нуждались (от хлеба до исцеления от болезней), и введенный в Троицкой обители общежительный устав, и икона Пресвятой Троицы, созданная «духовным внуком» преподобного Сергия Андреем Рублевым. Из Лавры — Дома Троицы — распространилась, как писал Флоренский, идея общежития, как совместного жития в полной любви, единомыслии и экономическом единстве.
Пожалуй, полнее всего влияние епифаниевско-го текста ощущается в повести Б.Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский», изданной в 1925 г. в Париже. Она достаточно точно повторяет прототипиче-ский текст епифаниевского жития (интересно отметить, что автор делит свою повесть на десять главок, что соответствует структуре текста, атрибутируемого самому Епифанию Премудрому). Он бережно пере-
сказывает события земной жизни Преподобного, сохраненные Епифанием, размышляя при этом о том, почему мальчик Варфоломей стал «одной из величайших слав России», народным святым. Свое обращение к жизнеописанию Преподобного Сергия Б.Зайцев объясняет трагическими событиями 20-х гг. прошлого века, когда Лавра была закрыта, а рака с мощами Св. Сергия разорена. В это тяжелое бездуховное время, считает он, «особенно уместен опыт — очень скромный — вновь в меру сил восстановить в памяти знающих и рассказать незнающим дела и жизнь великого святителя, и провести читателя через ту особенную, горнюю страну, где он живет, откуда светит нам немеркнущей звездой» [6]. Историческую роль Сергия Радонежского писатель видит в том, что он давал ощущение истины — «истина же всегда мужественна, всегда настраивает положительно, на дело, служение и борьбу». Сильнейшее оружие, оружие духовное, благодаря которому Русь победила ханскую орду, готовили Св. Сергий и его ученики, потому что готовили и верующего, и мужественного человека, победившего на Куликовом поле. Юноша Варфоломей стал учителем, миротворцем, советником князей, взывающим к их совести. В епифаниев-ском жизнеописании преподобного Сергия Б.Зайцев обращает внимание читателей на те события, которые создают единственный образ русского сятого: он смиряет рязанского князя Олега и скупого богача, отнявшего «свининку» у бедняка, он участник и политических событий, и малых житейских дел, он чудотворец и старичок в убогой одежде, принятый крестьянином за последнего работника, он «друг легкого небесного огня и радонежского медведя». Писатель подчеркивает, что Сергий не только созерцатель, но и делатель. Он делатель правого дела — вот как понимали его в течение пяти столетий. «В тяжелые времена крови, насилия, свирепости, предательств, подлости — неземной облик Сергия утоляет и поддерживает. Не оставив по себе писаний, Сергий будто бы ничему не учит. Но он учит именно всем обликом своим — одним он утешение и освежение, другим немой укор. Безмолвно Сергий учит самому простому: правде, прямоте, мужественности, труду, благоговению и вере» — так пишет Б.Зайцев о значении Сергия для новой России.
Можно надеяться, что в начале нашего нового века, когда исполняется 700 лет со дня рождения Сергия Радонежского, по-новому будет прочтен «Сергиевский текст», начатый почти столько же лет назад Епифанием Премудрым, и в него будут вписаны новые страницы рукою современного «списате-ля».
1. Клосс Б.М. Житие Сергия Радонежского // Избранные труды. Том I. М.: Языки русской культуры, 1998. С. 91.
2. Кучкин В.А. О времени написания Слова похвального Сергию Радонежскому Епифания Премудрого // От Древней Руси к России нового времени. М., 2003. С. 407419.
3. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы // Лихачев Д.С. Избранные труды: В 3 т. Л., 1987. Т.1. С. 388.
4. Житие и подвиги Преподобного Сергия Радонежского / Предисловие // Издание Свято-Троице-Сергиевой Лавры, 1989 (репринт. изд-е), с.VII.
5. Святой Сергий Радонежский. 700 лет. М.: ОЛМА Медиа Групп, 2014. С. 117-124.
6. Зайцев Б.К. Преподобный Сергий Радонежский // Осенний свет: Повести, рассказы. М.: Советский писатель, 1990. С. 475.
References
1. Closs B.M. Zhitie Sergiya Radonezhskogo [Life of St. Sergius of Radonezh]. Sel. works, vol. 1. Moscow, Iazyki russkoi kultury Publ., 1998, p. 91.
2. Kuchkin V.A. O vremeni napisaniya Slova pokhval'nogo Sergiyu Radonezhskomu Epifaniya Premudrogo [On the time of writing panegyric by Epiphanius the Wise to Sergius of
Radonezh]. Ot Drevnei" Rusi k Rossii novogo vremeni [From Ancient Rus to Russia]. Moscow, 2003, pp. 407-419.
3. Likhachev D.S. Poetika drevnerusskoy literatury [Poetics of ancient Russian literature]. In: Sel. works in 3 vols. Leningrad, 1987, vol. 1, p. 388.
4. Zhitie i podvigi Prepodobnogo Sergiya Radonezhskogo [Life and exploits of St. Sergius of Radonezh]. Svyato-Troitse-Sergievskaya Lavra Publ., 1989 (reprint ed.), p.VII.
5. Svyatoy Sergiy Radonezhskiy. 700 let. [St. Sergius of Radonezh. 700 years]. Moscow, OLMA Media Grupp Publ., 2014, pp. 117-124.
6. Zaytsev B.K. Prepodobnyy Sergiy Radonezhskiy [St. Sergius of Radonezh]. Osenniy svet: Povesti, rasskazy [Autumn's light: novelettes, stories]. Moscow, Sovetskiy pisatel Publ., 1990, p. 475.
