CC BY
73
МУСУЛЬМАНСКИЙ МИР: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ФИЛОСОФСКИЕ ПРОБЛЕМЫ
О. Новикова,
кандидат исторических наук, заведующий Отделом Европы и Америки (ИНИОН РАН) ЖЕНЩИНЫ В ИГ
Аннотация. В статье рассматривается проблема участия женщин в террористических организациях на примере их деятельности в «Исламском государстве». Изучается мотивация этих женщин, особенности их рекрутирования и работы. Анализируются вопросы, связанные с гендерной стороной терроризма.
Ключевые слова: гендер, женщины, ИГ, терроризм, террористки-смертницы.
Вопросы участия женщин в террористической деятельности мало изучены и не учитываются в должной мере как политиками, так и структурами, борющимися с международным терроризмом [Fink, Barakat, Shetret, 2013, р. 1]. И в академических исследованиях, и в медийных материалах акцент делается на анализе индивидуальных жизненных историй женщин, но не ведется изучение основных закономерностей на групповом уровне. Между тем гендерную сторону терроризма уже невозможно игнорировать. Вопросы гендерного характера включают изучение мотиваций и роли женщин, поддерживающих экстремистские организации, способы рекрутирования женщин, а также освещение краткой истории участия женщин в террористических операциях.
Ранние определения термина «гендер» подчеркивали разницу социальных и биологических отличий мужчин и женщин. Гендер подразумевал социально детерминированные роли, отношения и ценности, которые общество считало подобающими одному или другому полу. Таким образом, понятие «гендер» отличается от
понятия «пол» тем, что последний выявляет только биологические различия. Дальнейшая концептуализация гендера подчеркивает и более широкие социологические коннотации. Гендер начинают связывать с властью, рассматривают как социальный конструкт, основанный на власти, которой обладает личность, и на ее положении в обществе. Затем понятие «гендера» было выведено за рамки индивидуальных характеристик и стало определять специфические формы социальной организации. Дж. Лорбер дал следующее определение: «Гендер - это набор социальных и культурных практик, которые влияют на жизнь женщин и мужчин в обществе» [Lorber, 1994, p. 13]. Таким образом, специфическая гендерная культура пронизывает все институты общества. К тому же основанный на ней подход описывает сформированные в обществе характеристики поведенческих ожиданий, стереотипы и правила, конструирующие мужественность и женственность. Вместе с тем фактом, что гендер является источником личной идентичности и формирует ожидания общества, он также используется как главный критерий при распределении в обществе важнейших ресурсов, в том числе политической власти. В этом смысле гендер - важный детерминирующий фактор в вопросах, связанных с социальной стратификацией и неравенством, и его влияние зависит от других культурных институтов, идеологий и идеалов [Newman, 1999, p. 238].
В рамках гендерного подхода роль женщин во время вооруженных конфликтов и социальных потрясений изучалась в основном с одной стороны. Участницы феминистского движения создали образ женщины-жертвы, спасение которой осуществляет международное сообщество и коллективный Запад. Например, утверждалось, что одна из целей операции международной коалиции в Афганистане - защита прав угнетенных женщин этого исламского государства. Весьма ограниченный круг исследований посвящен вопросам изучения активного участия женщин в конфликтах.
Женщины-боевики - это редкое явление в истории. Однако нужно вспомнить женщин-народовольцев (последняя треть XIX в.) и членов партии социал-революционеров (эсеров) (начало XX в.). Кроме того, женщины участвовали в террористических нападениях, осуществлявшихся группировкой «Сияющий путь» в Перу, повстанческими группами в Северной Ирландии, тамильскими сепаратистами, боевиками Рабочей партии Курдистана, организацией ХАМАС, сапатистами (Мексика), группировкой «Абу Сайяф» (Филиппины), движением «Талибан» (Афганистан), Революционными вооруженными силами Колумбии. Женщины были среди
руководителей группы Баадера-Майнхоф «Фракция Красной армии» (Германия), «Красных бригад» и «Первой линии» (Италия), ЭТА (Баскская сепаратистская организация, Испания), Красной армии Японии, Фронта освобождения Палестины [Agara, 2015, p. 116].
В ходе военных конфликтов, происходивших за пределами России, наибольшее число женщин из западных стран наблюдалось, возможно, во время гражданской войны в Испании (1936— 1939). Это были члены коммунистических партий и других организаций левого толка (в частности, анархистов), воевавших против фашистского режима генерала Ф. Франко. Большая их часть работала сестрами милосердия, но некоторые воевали и с оружием в руках. С тех пор имелись отдельные случаи участия женщин из западных стран в конфликтах на территории Палестины, Кении, Колумбии. Женщины - иностранные боевики были замечены в Афганистане и Ираке. В 2005 г. Абу Мусаб аль-Заркави, бывший в то время лидером «Аль-Каиды» в Ираке, определил деятельность женщин-смертниц как часть стратегии «Аль-Каиды» [Stone, Pattillo, 2011, p. 161]. В этой связи особый интерес представляет изучение опыта деятельности женщин в «Исламском государстве», что является задачей настоящей статьи.
ИГ (под названием «Исламское государства Ирака и Леванта», ИГИЛ), будучи в 2006-2012 гг. малозначимой террористической структурой, имело в своих рядах небольшое число женщин-террористок. Но положение дел изменилось после провозглашения «халифата» Абу Бакром аль-Багдади 29 июня 2014 г. и достижения им успехов в Сирии и Ираке. Так, в 2015 г. среди 3 тыс. европейцев в ИГ было около 550 женщин (не считая граждан России, стран СНГ и Турции), в том числе:
- из Германии - 70 (из них 28 человек младше 25 лет; школьниц - 9 человек);
- из Франции - 63-70;
- из Великобритании - 60 (из них школьниц - 20 человек);
- из Нидерландов - 30 [Bakker, de Leede, 2015, p. 3].
Напомним, что всего на стороне ИГ воюют около 30 тыс.
иностранных боевиков [The Islamic State.., 2014, p. 8]. Их часто называют «мигрантами в ИГ», или мухаджирами1. По имеющимся
1 Мухаджир (араб. «совершивший хиджру») - мусульманин, во времена Пророка Мухаммада переселившийся из Мекки в Медину в 622 г. Мухаджирами также называются мусульмане, которые ради спасения своей веры переселяются в другие страны.
сведениям, женщины составляют от 10 до 15% иностранцев, находящихся в ИГ [Bhulai, Peters, Nemr, 2016, p. 4].
Практически невозможно создать типичный портрет женщины, которая могла бы направиться в ИГ, исходя только из данных о возрасте, месте происхождения, национальности, семейном положении. Однако известно, что это большей частью девушки и молодые женщины 16-24 лет, хотя есть и подростки. Как правило, это выходцы из среды мусульман-мигрантов второго или третьего поколения, хотя растет и число неофитов. Многие девушки и молодые женщины имеют хорошие перспективы для получения образования и вполне успешной дальнейшей жизни на Западе, происходят из благополучных семей с умеренными взглядами. Значительное число девушек окончили школу, среди них есть студентки, некоторые очень хорошо образованны, способны независимо мыслить [Peresin, 2015, p. 22].
Женщины-мусульманки очень привязаны к своим большим семьям, которые, как правило, возражают против поездки молодых женщин в Сирию и Ирак. Часто семьи активно препятствуют отъезду, отбирая у девушек паспорта и отказывая в деньгах. А «Исламское государство», напротив, активно способствует таким «путешествиям». Например, если при пересечении границы у девушек возникают проблемы, помощь им оказывают адвокаты, направленные из ИГ. В целях рекрутирования на Востоке успешно применяется идея кровного родства. Создание родственных союзов путем заключения браков позволяет конструировать и поддерживать цепочку лояльных связей и целые сети сплоченных групп. В Ираке лидеры «Аль-Каиды» привлекали на свою сторону целые кланы путем заключения браков с представительницами этих семей [Sutten, 2009, p. 37].
Мотивы поездки на территории,
подконтрольные «Исламскому государству»
Какими мотивами руководствуются женщины, следующие в «Исламское государство»? Всех женщин, прибывающих на территории, подконтрольные ИГ, можно разделить на две группы в зависимости от того, путешествуют они одни или со своими мужьями. Когда женщина едет одна, она обычно называет целый ряд причин, по которым направляется в Сирию. Чаще всего ее решение связано с тем, что в обществе, где она живет, у нее существуют серьезные и болезненные проблемы. Поездка в ИГ кажется
ей способом решения этих проблем. В западных исследованиях основной причиной, побуждающей женщину ехать в ИГ, нередко называют чувство мести в связи с потерей главного из мужчин в ее жизни: отца, сына, мужа или брата [Sutten, 2009, p. 22]. Предполагается, что, потеряв такого мужчину, и женщина, и вся ее семья часто оказываются без средств к существованию. Западные авторы считают, что, направляясь в ИГ, женщина рассчитывает найти там пропитание и кров [ibid, p. 24]. И этот мотив действительно нельзя исключать, так как данная террористическая организация, утвердив на своей территории своеобразную патриархальную систему, создала механизмы обеспечения безопасности, защищает и поддерживает всех тех, кто лоялен к «Исламскому государству». На территориях, подконтрольных ИГ, незамужние женщины живут в общежитиях, не платят за аренду жилья и коммунальные услуги. Ежемесячно им выдаются паек и деньги на мелкие расходы. «Исламское государство» выплачивает вновь прибывшему мужчине в месяц 100 долл., женщине - 50 долл. и по 35 долл. выдается на каждого ребенка.
Поскольку исламистам удалось создать жизнеспособные государственные структуры, сконструировать в СМИ образ полноценного государства, имеющего перспективу дальнейшего укрепления, многие молодые женщины из исламских стран решили, что могут здесь выйти замуж за «героя-моджахеда» и создать семью. Со своей стороны ИГ декларирует, что женщина должна выйти замуж, если хочет присоединиться к группировке. Свадьба организуется вскоре после прибытия женщины на территории, подконтрольные ИГ, или даже немедленно. Если муж гибнет, второе замужество приветствуется, и процедура заключения нового брака упрощена.
Женщин в ИГ ждут, особый спрос есть на девушек, говорящих по-русски. Боевики с Северного Кавказа, чувствующие себя в изоляции среди арабоговорящих товарищей, нуждаются в невестах из стран СНГ, потому что отцы семейств в Сирии запрещают своим дочерям выходить замуж за иностранных боевиков [Джихад.., 2016, с. 29]. На территорию «Исламского государства» приезжают также вдовы погибших в Чечне и Дагестане членов бандформирований, а также те, чьих мужей-джихадистов убили в других странах, чтобы повторно выйти замуж за джихадистов. Приезд в ИГ любых одиноких женщин - как вдов, так и девушек -часто замалчивается, потому что в соответствии с шариатом женщине возбраняется путешествовать без сопровождения мужчин.
Поэтому нет точных данных о количестве приехавших в ИГ женщин. Интересно, что чеченские женщины, например, приезжают в основном из европейских диаспор: сталкиваясь с проблемами интеграции в социальную ткань Европы, они ощущают себя там людьми второго сорта, без жизненных перспектив. Обычно такие семьи в Европе живут на пособия.
Часть женщин едет непосредственно из Чечни. Появление в ИГ женщин из района Северного Кавказа связано с деятельностью террористической организации «Имарат Кавказ» (ИК), действующей в русле идеологии «Аль-Каиды». С 2009 по 2013 г. наибольшая террористическая активность наблюдалась в Дагестане; в Чечне она более успешно подавлялась Р. Кадыровым. Перед Олимпиадой в Сочи в результате жестких мер правоохранительных структур количество терактов на Северном Кавказе снизилось почти в 2 раза. Дальнейшее снижение уровня насилия было обусловлено тем, что боевики, часто вместе с семьями, начали уезжать на территории, подконтрольные «Исламскому государству». «Командиры подполья 21 июня 2015 г. выступили с совместным обращением, в котором заявили, что все вилаяты ИК присягнули на верность лидеру "Исламского государства" - Абу Бакру аль-Багдади», - говорится в докладе Международный кризисной группы, опубликованном в марте 2016 г. [Джихад.., 2016, с. 2]. Данные о количестве граждан СНГ, воюющих в Сирии и Ираке на стороне ИГ, сильно разнятся - от 2900 до 5000 человек. То что поток боевиков с Северного Кавказа в ИГ не прекращается, объясняется тем, что к настоящему времени запрещенная в РФ террористическая организация «Имарат Кавказ» в основном разгромлена. Возможности джихада на территории Российской Федерации значительно сужены, здесь срок жизни джихадиста недолог, и экстремистски настроенная молодежь, разочарованная провалом попытки ИК сорвать Олимпиаду в Сочи, направилась в Сирию. Для молодых выходцев с Кавказа война в Сирии - продолжение своей незаконченной войны на родине. Подчеркнем, что большинство северокавказских боевиков в Сирии - молодые люди из сельской местности (опытные, известные бойцы отслеживаются, у них возникают трудности с пересечением границ). И именно эти молодые люди приветствуют приезд потенциальных невест.
Известны случаи, когда женщины, которые подверглись насилию на родине, едут в ИГ, чтобы «очиститься» и обрести новый социальный статус. Вообще обретение более высокого социального
статуса посредством участия в террористической организации -одна из распространенных мотиваций отъезжающих.
То что среди женщин, отправляющихся в ИГ, присутствует значительное число французских мусульманок, можно объяснить строгими запретами, введенными французским правительством относительно ношения исламской одежды. Девочки-мусульманки, исключенные из школ за ношение хиджаба, живут и учатся в изоляции от французского общественного мейнстрима. В октябре 2014 г. Парижская опера отменила представление, поскольку в зале находилась женщина-мусульманка в парандже - она имела билет и отказалась покинуть зрительный зал по требованию администрации [^акапа, 2015, р. 124]. Ношение паранджи и исламских купальных костюмов рассматривается во Франции как неуважение к французской культуре. Женщинам, недовольным введением подобных запретов, ИГ предоставляет возможность покинуть государство, в котором, чтобы пользоваться равными правами с коренным населением, нужно отказаться от требований исламской религии. Таким образом, отказ «Исламского государства» от национальной идентичности в пользу идентичности, основанной на вере, делает границы стран трансцедентными.
Другая часть приезжающих в ИГ - это женщины, обращенные в ислам после заключения брака с мусульманами. Возможно, кто-то из них и не имел намерения участвовать в борьбе. Они могли приехать по сугубо личным мотивам, но, прибыв на место, приобщились к радикальным идеям (при этом нужно отметить, что хотя близкие отношения с мужчиной - членом экстремистской группировки могут способствовать радикализации женщины, они необязательно являются причиной ее вступления в экстремистские организации). Иногда радикализация доходит до того, что женщина выражает готовность стать смертницей. Обращенные в ислам женщины - чаще всего выходцы из Канады, США, Франции, Германии, Великобритании, Бельгии и Италии. Многие из них были несчастливы в родительской семье и уехали в ИГ в поисках стабильности.
Притягательность проекта «Исламского государства» для замужних женщин объясняется еще и тем, что иностранным боевикам разрешается приезжать в ИГ с семьями, это даже поощряется. После боя мужчины отдыхают в кругу семьи.
Представляется, что, вопреки мнению большинства западных исследователей, важнейшая причина отъезда женщин в ИГ -идеологическая, религиозная. Женщины, принимающие участие
в вооруженном конфликте в Сирии на стороне ИГ, уверены, что во всем мире мусульмане подвергаются угнетению и гонениям. В социальных сетях размещаются фотографии искалеченных детских тел. Международные конфликты воспринимаются мусульманками как часть большой войны, которая ведется неверными против ислама. Женщины, отправляющиеся в ИГ, не только отвергают западную культуру и обличают внешнюю политику западных стран, они хотят участвовать в строительстве общества нового типа на основе принципов шариата. Участие в строительстве «халифата» женщины рассматривают как свой долг и как залог того, что после смерти они окажутся в раю. И в этом их мотивация сходна с мотивацией мужчин.
Нужно отметить, что женщины - иностранные боевики участвуют в вооруженном конфликте в Сирии и Ираке не только на стороне ИГ: значительная часть иностранных боевиков-шииток приехала для того, чтобы присоединиться к группам, поддерживающим войска Б. Асада, и защитить шиитские святые места в Багдаде и его окрестностях. Показательно также, что одна треть всех курдов, сражающихся против ИГ, - женщины [Darden, 2015, p. 454].
Имеется и еще один мотив для участия в боевых действиях -многие женщины стремятся испытать чувство товарищества, возвышенной сестринской любви в противовес фальшивым, по их мнению, приземленным взаимоотношениям, которые они наблюдают на Западе. Поиск смысла жизни, возвышенных чувств, идентичности - одна из главных мотиваций для отправляющихся в Сирию женщин-мусульманок.
Понятия о мужественности (смелость, самопожертвование) и женственности (невинность, хрупкость) - так же стары, как мир. Можно согласится с Ф. Али, аналитиком «РЭНД корпорэйшн» (RAND Corporation), которая утверждает, что террористические акты смертниц имеют большее воздействие на общество, чем аналогичные действия мужчин, поскольку ломают гендерные стереотипы [Ali, 2005]. Ассоциация женщины с насилием выпадает из идеального представления о том, что означает быть женщиной, ломает стереотипы восприятия женщины как существа чистого и мягкого. Поэтому в средствах массовой информации Запада насильственные действия женщин объясняются влиянием мужей, родственников мужского пола, т. е. связываются с доктриной доминирования мужчин. Однако чаще всего женщины действуют в соответствии со своим собственным сознательным выбором,
руководствуясь теми же мотивами, что и мужчины. Они одобряют жестокость боевиков в отношении неверных. Женщины, приехавшие в Сирию, чтобы поддержать ИГ, испытывают ненависть к власти Б. Асада, а также ненависть к шиитам, израильтянам, Западу. Необходимо признать этот факт, а не рассматривать феномен женщин-боевиков как проявление отчаяния в рядах террористических группировок.
Отметим еще один интересный феномен: на территории нестабильных государств женщины стремятся действовать в составе повстанческих вооруженных формирований, а не регулярных национальных воинских частей. Некоторые западные исследователи, отмечая данное явление, полагают, что это связано с тем, что идеология повстанческих группировок носит более эгалитарный характер [Оагёеп, 2015, р. 461]. Этот вывод кажется ошибочным. Женщины-мусульманки не служат в воинских подразделениях национальных армий, но участвуют в сирийском конфликте, и идеи эгалитаризма здесь ни при чем. В ИГ женщины пользуются меньшими демократическими свободами, чем в странах, из которых они прибывают.
Основные направления деятельности
Необходимо различать женщин-экстремисток и женщин-террористок. Лишь немногие женщины готовы участвовать в насильственных действиях.
Женщины-экстремистки вовлечены в действия боевиков ИГ в основном в качестве сестер милосердия, они организуют быт боевиков, но не участвуют в военных операциях. На территориях, подконтрольных ИГ, женщины ведут жизнь домохозяек, занимаются детьми, готовят еду. На улицу выходят лишь в сопровождении мужчины или другой женщины. Зато они могут вдохновлять мужчин на активную борьбу, агитировать других женщин приехать в Сирию и Ирак, призывать к проведению террористических актов на территории западных стран. Опасность для Запада могут представлять женщины, вернувшиеся в западные страны после гибели своих мужей, они могут участвовать в террористических актах. Особенно опасны те, кто не проявляет активности в социальных сетях и не отслеживается силами безопасности.
Женщины-террористки непосредственно участвуют в боевых действиях или являются террористками-смертницами (шахид-ками).
Более детальный анализ различных функций женщин в террористических организациях содержится в работе С. Махан и П. Гризе, где они подразделяют женщин-террористок по роду деятельности на четыре категории: симпатизирующие, разведчицы, бойцы и осуществляющие влияние [Mahan, Griset, 2008, p. 250252]. Р. Крэгин и С. Дэли предлагают иную классификацию сфер участия женщин в террористической деятельности: логистика, рекрутирование, мученичество (террористки-смертницы), участие в боевых операциях, командование вооруженными группами, политическая пропаганда [Cragin, Daly, 2009]. В обеих классификациях под разными названиями присутствуют уже указанные нами традиционные вспомогательные функции женщин: приготовление пищи, уход за ранеными, предоставление крова, помощь комба-тантам продуктами и деньгами. Хотя такая деятельность не является собственно террористической в обыденном понимании, она помогает выживанию террористических групп. Более высокий уровень вовлечения женщин в вооруженные конфликты - использование их как разведчиц, заманивающих противника в засады, собирающих разведывательную информацию и работающих связными.
Нужно отметить, что участие женщин в вооруженных конфликтах в качестве руководителей вооруженных подразделений характерно для левоэкстремистских группировок в таких регионах, как Европа (в 1960-1970-е годы), Южная и Центральная Америка. На Ближнем и Среднем Востоке женщины, даже будучи страстными приверженцами идеологии джихада, не становятся руководителями вооруженных групп и политическими лидерами в рамках «Исламского государства».
Но при этом женщины активно привлекают в экстремистские группы новых членов - при личном контакте, распространяя пропагандистскую информацию. Велико влияние женщин на подрастающее поколение, детей, которым они рассказывают об истории конфликта, формируя их отношение к нему и определенное мировоззрение, оправдывают ведение вооруженной борьбы, подготавливая таким образом будущих бойцов. Женщины воспроизводят и передают идеологию джихада своим детям. Уже сам факт, что мать разделяет идеи джихада, придает этой идеологии легитимность в глазах детей.
В книге американской исследовательницы М. Гонзалес-Перес, опубликованной в 2008 г. и посвященной членству женщин в национальных и международных террористических организациях,
делается общий вывод о том, что «женщины более активны и на значительно более высоком уровне участвуют в работе террористических групп, преследующих внутриполитические цели и ведущих антиправительственную деятельность, чем в террористических организациях с международной повесткой дня, которые борются с глобализацией, империализмом и иностранным влиянием» [Gonzalez-Perez, 2008, p. 162]. Представляется, что этот вывод ошибочен и не соответствует современному положению дел, что подтверждается фактом активного участия женщин в деятельности «Исламского государства».
«Аль-Каида» всегда выступала против того, чтобы женщины активно участвовали в тренировочном процессе, пропаганде и боевых операциях. Однако «Аль-Каида в исламском Магрибе», похоже, готова отказаться от такой политики. В 2016 г. в Буркина-Фасо эта организация создала опасный прецедент, завербовав женщин для проведения террористического акта.
Что касается ИГ, то оно всегда активно рекрутировало женщин и в настоящее время продолжает эту тактику. 2 декабря 2015 г. супруги С. Фарук и Т. Малик открыли огонь на корпоративном вечере во Внутрирегиональном центре в Сан-Бернардино, Калифорния. Было убито 14 человек и ранен 21 [Gohel, Sutherland, 2016, p. 6]. Это было первое нападение, осуществленное «Исламским государством» на Западе, в котором непосредственно участвовала женщина в качестве боевика. До этого ИГ, в отличие от «Аль-Каиды», хотя и призывало женщин играть видную роль в своей организации, прежде всего подчеркивало их значимость как жен и матерей. Акция в Сан-Бернардино обозначила разрыв с этой установкой, создав новый прецедент в развитии международного терроризма, который может привести женщин, взгляды которых радикализируются, в ряды террористов.
Феномен террористок-смертниц
Существуют различные мнения по поводу такого явления, как террористические акты с участием террористов-смертников. Часто повторяется утверждение, что это «оружие слабых и угнетаемых, последнее средство тех, у кого нет выбора» [Pape, 2005, p. 9]. Такой подход способствует созданию образа изолированных от общества индивидов из среды пассивных и подавленных людей. Их поведение признается ненормальным, объясняется недо-оцененностью в личном и общественном плане, тоской по родине,
друзьям и родственникам, а также чувством отчужденности, которое они испытывают, будучи мигрантами. Делается общий вывод о том, что поступки смертников могут объясняться личными причинами, и нет разницы, мужчина это или женщина [Pape, 2005,
p. 9].
В действительности данное положение далеко не всегда соответствует истине. В этом вопросе велико значение организаций, которые готовят террористок-смертниц. Данные организации с помощью акций с участием женщин стараются привлечь внимание населения для решения своих политических задач. Почти половина взрывов в России в период 2000-2005 гг. была осуществлена террористками-смертницами из Чечни, так называемыми «черными вдовами». Признано, что все террористические организации не имеют нравственных или иных ограничений для проведения терактов с помощью террористов-смертников, но некоторые ограничивают участие женщин.
В данном случае остается открытым вопрос о том, допускают ли Коран и хадисы такого рода мученическую смерть, особенно женщин. Ведь ислам осуждает самоубийства. Кроме того, необходимо отметить разницу между актами самоубийства, сопряженными с уничтожением военнослужащих вражеской армии во время военных действий (например, камикадзе в Японии), и взрывами террористов-смертников. Последние осуществляются с целью запугивания местного населения и часто направлены против мирных жителей.
Однако, рассуждая о роли общества и культуры в санкционировании операций с участием смертников, нужно признать, что в ряде случаев большая часть населения поддерживает акции смертников и организации, к которым они принадлежат (например, «Талибан» во время операции Международных сил содействия безопасности в Афганистане), особенно в условиях социального или национального унижения, в ситуациях, когда в исламских обществах зреет чувство отчужденности из-за своего маргинального статуса в неолиберальном капиталистическом мире.
До недавнего времени террористки-смертницы были редким явлением в мусульманском мире, и ряд исламистских организаций, например ХАМАС и «Исламский джихад», не допускали участия женщин даже как комбатантов, не говоря уже об использовании их как террористок-смертниц. Среди редких исключений -взрывы, осуществленные курдками в Турции в 1996-1999 гг. Руководство организаций ХАМАС и «Исламский джихад» было
категорически против того, чтобы женщины участвовали в насильственных действиях, они должны были оставаться дома, играть традиционные роли матерей и жен, носить исламскую одежду, не появляться на людях без сопровождения. Но в 2002 г. Ясир Арафат в своей знаменитой речи «Армия роз» призвал женщин наравне с мужчинами бороться против Израиля и ввел в употребление термин «шахида» (женский род арабского слова «мученик»). В тот же день Вада Идрис стала первой палестинкой-смертницей [Victor, 2003, p. 4]. С тех пор женщины-смертницы появились почти во всех террористических организациях религиозного толка.
На территории РФ во время чеченских войн бандформирования активно использовали женщин. Есть информация, что 42% всех смертников были женщинами [Sutten, 2009, p. 10]. Из 40 террористов, участвовавших в террористическом акте на Дубровке, 19 были женщинами [ibid, p. 11].
Однако сейчас некоторые террористические организации, например «Имарат Кавказ», запрещают участие женщин. В марте 2014 г. эта организация избрала нового лидера - Алиасхаба Кебе-кова. Будучи скорее радикальным исламским клириком, чем боевиком, он «строго ограничил методы ведения джихада, запретив самоподрывы смертников, нападения на гражданское население и их дома, а также участие женщин» [Джихад.., 2016, с. 7]. Акции террористок-смертниц не очень затратны с финансовой точки зрения и с точки зрения подготовки, имеют большой резонанс в СМИ, являются эффективным средством ведения психологической войны. Для террористок-смертниц самоубийство - уже не акт самоуничтожения, а богом освященное мученичество в защиту веры, продолжение джихада.
Положение женщин
после завершения боевых действий
Когда женщина участвует в вооруженном конфликте, ее социальное и экономическое пространство расширяется. Но продолжается это недолго. После окончания военных действий женщин редко включают в программы по демобилизации и реинтеграции комбатантов. Их отправляют домой заниматься обычными домашними делами. Они часто не могут успешно реинтегрироваться в общество и чувствуют себя беспомощными и изолированными.
После завершения конфликта часто высказывается мнение, что женщин неправомерно считать участницами боевых действий,
поскольку они исполняли лишь вспомогательные функции. Однако мужчины, осуществляющие вспомогательные функции в конфликте, однозначно признаются комбатантами. Действительно, подобная деятельность, которая считается второстепенной по значимости, зачастую является определяющей для поддержания жизнеспособности и эффективности боевой группы. Известны случаи, когда женщин лишали права на участие в программах «Разоружение. Демобилизация. Реинтеграция» (РДР) на основании того, что льготы по этим программам предоставлялись лишь комбатантам, имевшим собственное оружие и сдавшим его в специальных лагерях по разоружению. На самом же деле во многих исламистских организациях женщинам просто не дают возможности носить оружие, не признают случаев активного участия женщин в вооруженных действиях. Их часто вынуждают отдавать свое оружие мужчинам.
Выходом из такого положения могло бы стать разделение компетенций между службами безопасности и органами, реализующими программы реинтеграции или реабилитации. Службы безопасности должны заниматься делами женщин, имеющих оружие, иногда женщин - членов семьей мужчин-комбатантов, и предоставлять им помощь в вопросах разоружения и демобилизации. А службы по реабилитации должны заниматься остальными женщинами - участницами вооруженного конфликта и помогать им интегрироваться в общество после окончания боевых действий [Bouta, Frerks, Bannon, 2005, p. 9].
В исследовании Всемирного банка предлагается пересмотреть определение женщин-комбатантов, с тем чтобы включить в него женщин - участниц вооруженных конфликтов, осуществляющих вспомогательные функции, а также женщин, которые были вынуждены предоставлять сексуальные услуги [ibid, p. 10]. Нужно заметить, что это уже сделано в отношении девочек-комбатантов. В документе Детского фонда ООН, где дается определение ребенка-солдата, говорится: «Ребенок-солдат - это любое лицо, не достигшее 18 лет, являющееся участником любого рода регулярных или нерегулярных вооруженных сил или вооруженной группы любой численности, включая тех (но не ограничиваясь теми), кто работает поварами, проводниками, курьерами, а также сопровождает такие группы, не являясь при этом членом семьи. Под данное определение подпадают также девочки, взятые в группу для осуществления сексуальных услуг и при заключении насильственных браков. Таким образом, данное определение распро-
страняется не только на детей, имеющих или имевших оружие» [Cape Town principles.., 1997, p. 12].
В настоящее время, если молодая женщина из России, попав в ИГ, разочаровывается и стремится вернуться к родным, или вдова, потерявшая мужа в Сирии или Ираке, хочет вернуться на родину, им предъявляются обвинения в участии в незаконных вооруженных формированиях за рубежом (ст. 208 УК РФ) либо в терроризме (ст. 205 УК РФ). Одна надежда на то, что ст. 208 предусматривает освобождение от уголовной ответственности, если человек добровольно прекратил участие в незаконном вооруженном формировании. Существует необходимость приложить дополнительные усилия для выявления всех женщин - участниц конфликта, с тем чтобы после окончания конфликта они не были исключены из программ помощи. Женщин - участниц конфликта нужно также информировать об их гражданских правах после войны, а также помогать их общественной интеграции посредством участия в новых формах социальной организации общества (в тех государствах, где подобные формы существуют или могут возникнуть), в частности в женских и ветеранских организациях.
Как уже отмечалось, обосновывая свое вторжение в Афганистан, США говорили об освобождении афганских женщин как одной из основных целей введения войск. Однако предполагавшаяся идея равенства полов была воспринята большой частью населения Афганистана просто как предлог для иностранной оккупации. В западном понимании роли женщин и мужчин одинаковы, с точки зрения ислама - не одинаковы, а дополняют друг друга. И роль, и влияние женщины в исламском обществе - особого рода. Неприятие населением изменения положения женщин в рамках западного проекта демократизации способствовало успеху альтернативного проекта наделения женщин большим влиянием в обществе, предложенного «Исламским государством». Этот проект предлагает женщинам расстаться и с их гетторизированным статусом на Западе, и с приниженным положением в мусульманских странах. Возможно, проект «Исламского государства» оказывается притягательным для мусульманок не потому, что пропаганда ИГ умело манипулирует их сознанием, а потому, что политические установки ИГ предлагают решения для некоторых их проблем. Поэтому намерение многих женщин присоединиться к «Исламскому государству» является следствием политического решения, принятого сознательно, с учетом целого ряда факторов.
Необходимо признать, что женский экстремизм, так же как и мужской, является частью политической борьбы за идентичность и безопасность [К^, 2015, р. 25]. Женщины отправляются в ИГ по многим причинам. Одна из них - поиски смысла жизни, сестринской любви и идентичности. «Халифат» предлагает этим женщинам что-то более высокое и морально значимое, чем их повседневная жизнь. Другие мотивации включают религиозные и гуманитарные причины, семейные обстоятельства, проблемы, связанные с замужеством. Политические мотивации женщин-мусульманок отражают их видение современного мира как арены борьбы между бездуховным Западом, в котором нет места вере и который перешел в наступление, и исламским миром. Они считают свое участие в борьбе «Исламского государства» богоугодным делом, которое в соответствии с исламским учением будет вознаграждено обеспечением места в раю. Кроме того, для девушек поездка в ИГ -испытание, знаменующее их переход от детства к зрелости. Женщины, прибывающие из диаспор, полагают, что в «Исламском государстве» они найдут общность и единение, которых им не хватает в чуждом западном обществе.
Хотя женщины активно участвуют в войнах и конфликтах, они по-прежнему рассматриваются в основном как жертвы насилия со стороны мужчин; подчеркивается, что они становятся вдовами, что их лишают домашнего очага. Женщины воспринимаются как миротворцы, при этом обычно полагают, что их действия чаще всего продиктованы врожденным материнским инстинктом. Вопреки реальности участие женщин в конфликтах, как правило, либо просто игнорируется, либо трактуется таким образом, чтобы соответствовать социально-культурному тендерному восприятию. Гендерный подход доминирует и при оценке активных действий женщин во время вооруженных конфликтов. Анализируя мотивации женщин, авторы зачастую изображают их жертвами обстоятельств - психологически неадекватными, принуждаемыми к действиям окружающими мужчинами или движимыми местью за убийство мужей или других членов семьи. Такой гендерный подход отвергает способность женщин принимать самостоятельные ответственные решения и не признает политические, идеологические и религиозные мотивы их действий.
Западные исследователи и политики часто неправильно оценивают участие женщин в осуществлении политического насилия, будучи не в состоянии выйти за рамки западных стереотипов в восприятии женщин как второстепенных членов террористиче-
ских организаций, действующих иррационально - не так, как представители просвещенного Запада. Им непонятно, почему мусульманки, проживающие на Западе и пользующиеся всеми демократическими гарантиями равенства полов, отправляются туда, где, согласно взглядам западных аналитиков, они будут дискриминированы и угнетены. Кроме того, в экспертной среде бытует мнение о том, что участие женщин в джихадистских организациях в качестве смертниц основано на личных мотивах (потеря мужа, смерть брата), хотя представляется, что на самом деле выбор такой судьбы объясняется, скорее, идеологической, религиозной мотивацией.
Существует тенденция не придавать слишком большого значения женскому терроризму, поскольку теракты, осуществленные женщинами в истории, составляют лишь незначительный процент от общего числа актов террористической деятельности. Тем не менее следует заметить, что в ИГ была осуществлена конвергенция женщины как индивида с террористической организацией, что не только повысило уровень участия женщин в данной организации, но и расширило круг их оперативного использования. Использование женщин-террористок - вызов современному восприятию безопасности, отход от общепринятых социальных норм женского поведения. Это способствует росту страха среди населения. Ведь даже небольшое число женщин, задействованных в террористических операциях, может быть очень опасно, так как, безусловно, им легче ускользать от внимания спецслужб, чем их соратникам-мужчинам.
Литература
1. Джихад на экспорт? Северокавказское подполье и Сирия / Международная кризисная группа. - Брюссель, 2016. - 16 марта. - Доклад № 238 (Европа). -41 с. - Mode of access: https://d2071andvip0wj.cloudfront.net/238the-north-caucasus-insurgency-and-syria-an-exported-jihad-russian.pdf (Дата обращения -11.11.2016.)
2. Agara T. Gendering terrorism: Women, gender, terrorism and suicide bombers // International j. of humanities and social science / Center for promoting ideas (CPI). -N.Y., 2015. - Vol. 5, Issue 6 (1). - P. 115-125.
3. Ali F. Muslim female fighters: An emerging trend // Terrorism monitor / The Jamestown foundation. - Wash., 2005. - Vol. 3, Issue 21. - Mode of access: https://jamestown.org/program/muslim-female-fighters-an-emerging-trend/#.Vyn_-4SLTIU (Дата обращения - 11.11.2016.)
4. Bakker E., de Leede S. European female jihadists in Syria: Exploring an under-researched topic / International centre for counter terrorism (ICCT). - The Hague,
2015. - April. - 13 p. - Mode of access: http://www.icct.nl/download/file/ICCT-Bakker-de-Leede-European-Female-Jihadists-In-Syria-Exploring-An-Under-Re-searched-Topic-April2015(1).pdf (Дата обращения - 11.11.2016.)
5. Bhulai R., Peters A., Nemr Chr. From policy to action: Advancing an integrated approach to women and countering violent extremism / Global center on cooperative security. - N.Y., 2016. - June. - 12 p. - Mode of access: http://www.global-center.org/wp-content/uploads/2016/06/From-Policy-to-Action_Women-and-PCVE_ Policy-Brief_Global-Center_Inclusive-Security.pdf (Дата обращения - 11.11.2016.)
6. Bouta T., Frerks G., Bannon I. Gender, conflict and development / The World Bank. - Wash., 2005. - 194 p. - Mode of access: http://siteresources.world-bank.org/INTCPR/Resources/30494GenderConflictandDevelopment.pdf (Дата обращения - 11.11.2016.)
7. Cape Town principles and best practices adopted at the symposium on the prevention of recruitment of children into the armed forces and on demobilisation and social reintegration of child soldiers in Africa / United Nations international children's emergency fund (UNICEF). - Cape Town, 1997. - 12 p. - Mode of access: http://www.unicef.org/emerg/files/Cape_Town_Principles(1).pdf (Дата обращения - 11.11.2016.)
8. Cragin R.K., Daly S.A. Women as terrorists: Mothers, recruiters, and martyrs. -Santa Barbara, CA: Praeger Security International, 2009. - 142 p.
9. Darden J.T. Assessing the significance of women in combat roles // International j. -Toronto: Sage Publications, 2015. - Vol. 70, Issue 3. - P. 454-462.
10. Fink N.Ch., Barakat R., Shetret L. The roles of women in terrorism, conflict, and violent extremism: Lessons for the United Nations and international actors / Center on global counterterrorism cooperation. - Wash., 2013. - April. - 14 p.
11. Gohel S.M., Sutherland J.R. The January 2016 terrorist attacks: Al-Qa'ida vs Daesh / Asia-Pacific foundation (APF); International policy assessment group. - L.,
2016. - 19.01. - 6 p.
12. Gonzalez-Perez M. Women and terrorism: Female activity in domestic and international terror groups. - N.Y.: Routledge, 2008. - 176 p.
13. Katz J. Where do the women fit in? A theoretical analysis of Western women's participation and role in the Islamic State / Swedish defence univ. - Stockholm, 2015. - 40 p. - Mode of access: http://frivarld.se/wpcontent/uploads/ 2015/08/Masters-thesis-Jessica-Katz.pdf (Дата обращения - 11.11.2016.)
14. Lorber J. Paradoxes of gender. - New Haven, CT: Yale univ. press, 1994. - 436 p.
15. Mahan S., Griset P.L. Terrorism in perspective; 2 nd ed. - Los Angeles, CA: Sage Publications, 2008. - 426 p.
16. Newman D. Sociology of families. - Thousand Oaks, CA: Pine Forge press, 1999. -540 p.
17. Pape R. Dying to win: The strategic logic of suicide terrorism. - N.Y.: Random House, 2005. - 336 p.
18. Peresin A. Fatal attraction: Western Muslimas and ISIS // Perspectives on terrorism / Terrorism research initiative; Center for terrorism and security studies. - Lowell, MA: Univ. of Massachusetts Lowell press, 2015. - Vol. 9, Issue 3. - P. 21-38. -Mode of access: http://www.terrorismanalysts.com/pt/index.php/pot/article/view/ 427/848 (Дата обращения - 11.11.2016.)
19. Stone J., Pattillo K. Al-Qaeda's use of female bombers in Iraq: A case study // Women, gender and terrorism / L. Sjoberg, C.E. Gentry (Eds.). - Athens, GA: Univ. of Georgia press, 2011. - P. 159-175.
20. Sutten M.L. The rising importance of women in terrorism and the need to reform counterterrorism strategy / School of advanced military studies. - Fort Leavenworth, KS, 2009. - 54 p. - Mode of access: http://www. dtic.mil/docs/citations/ ADA506225 (Дата обращения - 11.11.2016.)
21. The Islamic State in Iraq and the Levant and the Al-Nusrah Front for the People of the Levant: Report and recommendations submitted pursuant to resolution 2170 (2014) / UN. Security Council. - N.Y., 2014. - 14.11. - S/2014/815. - P. 3-35. -Mode of access: http://www.securitycouncilreport.org/atf/cf/%7B65BFCF9B-6D27-4E9C-8CD3-CF6E4FF96FF9%7D/s_2014_815.pdf (Дата обращения -11.11.2016.)
22. Victor B. Army of roses: Inside the world of Palestinian women suicide bombers. -N.Y.: St. Martin's press, 2003. - 320 p.
23. Zakaria R. Women and Islamic militancy // Dissent. - North Hollywood, CA, 2015. -Vol. 62, Issue 1 (Winter). - P. 118-125. - Mode of access: https://www.dissent-magazine.org/article/why-women-choose-isis-islamicmilitancy (Дата обращения -11.11.2016.)
«Проблемы европейской безопасности: Сб. науч. тр. / РАН. ИНИОН», М, 2017 г., вып. 2, с. 103-124.
К. Авазов,
старший преподаватель
кафедры гуманитарных и экономических наук (Сурхандарьинский областной институт переподготовки и повышения квалификации работников народного образования, Республика Узбекистан) ВНЕШНИЕ И ВНУТРЕННИЕ УГРОЗЫ СОВРЕМЕННОСТИ, БЕЗОПАСНОСТЬ И СТАБИЛЬНОСТЬ В ОБЩЕСТВЕ И ИХ ВЗАИМОСВЯЗЬ
Аннотация. В данной статье излагаются вопросы формирования идеологического иммунитета как основы обеспечения безопасности и стабильности в обществе и их взаимосвязь.
Ключевые слова: геополитика, национальная идея, идеологическая угроза, идеологический вакуум, идеологический иммунитет, безопасность, терроризм, глобализация, фанатизм, религиозный экстремизм.
