CC BY
21
БИДАНОК Марзият Мугдиновна
кандидат филологических наук, старший научный сотрудник отдела языка Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований имени Т. М. Керашева,
Майкоп, Россия Marziyat M. BIDANOK Cand. Sci. (Languages of the Peoples of the Russian Federation) Senior Researcher, Department of Language, Adyghe Republican Institute for Humanitarian Studies
Maykop, Russia arigi@mail.ru
Жанровые возможности адыгской басни при передаче социального окраса действительности
Genre Possibilities of the Adyghe Fable in the Transmission of Social Aspects of Reality
В статье анализируются стилистика, поэтика, синтаксис, морфология адыгской басенной лексики в процессе передачи социального окраса действительности. В качестве примера рассматривается творчество писателя Адыгеи второй половины ХХ в. Хазрета Ашино-ва. Посредством распределения имеющегося в баснях языкового материала автор выделяет его социальную обусловленность, обозначает синтаксические, грамматические и языковые признаки. С опорой на фольклорные традиции выстраивается функционирующая национальном языке сегодня лексико-семантическая конструкция.
Ключевые слова: адыги, Ашинов, социум, басня, язык, лексика, синтаксис.
The article analyzes the style, poetics, syntax and morphology of the Adyge fables vocabulary in the Transmission of Social Aspects of Reality. The works of Khazret Ashinov, the Adyghe writer of the second half of the 20th century, are considered as a case study. Through the distribution of linguistic material of the fables author identifies its social conditioning, denotes the syntax, grammar and language features. The lexical-semantic structure functioning today in the national republic is based on the folklore traditions.
Keywords: Adygea, Ashinov, society, fable, language, vocabulary, syntax.
Общеизвестно, что процесс эффективной инкультурации возможен только при всестороннем влиянии общества на личность. При этом творческое и духовное развитие индивидуума напрямую обуславливается уровнем культуры конкретного общества. Вы-шеотмеченное можно отнести и к народной педагогике адыгов, использующей в качестве действенного инструментария эпос «Нарты», всевозможные сказания, сказки, поговорки,
пословицы, песни (свадебные и колыбельные) и др.
Интересными в этом плане представляются тексты адыгского писателя Хазрета Ашинова, изобличающие общественные пороки и воспевающие общечеловеческие ценности. Так, мать нартского героя провожает сына в путь с четким девизом: «!уэхуу къэхъур пху-элъэкЫу, л!ы ухъунк! солъа^э» (= «Насколько можешь, как сумеешь, умоляю, будь истинным
0й перекрестиях культур: языки народов северного кявкдзд
мужчиной», здесь и далее пер. с адыг. наш. -М.Б.) [2, с. 43].
При этом у Х. Ашинова семейно-ценност-ные приоритеты требовательны и жестки. К примеру, в мини-басне «Кукуум ищы1ак1» (= «Житие кукушки») героиня, разыскав гнездо и снеся в него яйцо, считает себя облегченной и оправдывается: «Сэ къыстефэрэр сш1агъэ» (= «Я сделала то, что мне положено»). Она так же утверждает, что глубоко уважает птиц, приютивших ее детеныша: «Кукуу щырыр къэхъ-умэ, / Ар бзыумэ зэрап1ущтым сицыхьэ телъ» (= «Если родится кукушонок, / Я полностью доверяю птицам в его воспитании») [1, с. 23].
Своеобычие текстов проявляется в лексике, имеющей немалое число разнообразных акустических перестроек и сжатий, а значит, басенные имена существительные допускают формирование на своей основе экспрессивно-оценочных вариаций. Обязательная патетика сообщений базируется на частых переменах тематики, на нередком использовании пафосных выражений, внешне далеких друг от друга. При этом, варьируя повествовательные, вопросительные и восклицательные изложения, автору удается заинтересовать читателя. Такая вопросительно-восклицательная фраза-обращение подытоживает монолог в пьесе-басне: «Ар сыдэущтэу о къебгъэк1урэ, / Сиблэгъэжъэу Бэджэжъый?!» (= «Ты как это предполагаешь / Мой дружиЩЕ ЛисиЩЕ?!») [1, с. 55]. Выделенные частицы (-жъ- = -ще) делают персонаж носителем непосредственной авторской оценки.
Эта реплика мотивирует к размышлению не только собеседника-лиса, но заставляет задуматься и читателя, следящего за речевым актом. Будучи представлены на обрамляющих ступенях, в зачине или в почине, такие фразы оказываются раздумьем, подытоживающим или предваряющим, сосредоточивающим или «подбивающим» смысловую нагрузку всего произведения. Подобного рода семантический прием чрезвычайно интересен и может быть проиллюстрирован чрезвычайно популярными в народе «фразами-стрелами»: «Акъылыш1ом делэми бзэ къыфегъоты» (= «Умный найдёт общий язык и с дураком»), «Акъыл зи1эм къулай и1» (= «Располагающий умом, располагает и способом»), «Акъыл зи1эр зэк1эмэ як1эсэн» (= «Тот, кто обладает рассуд-
ком, опора для всех»), «Акъылыр чыжьэу ма-плъэ, нэр ащ илъагъо рэк1о» (= «Интеллект глядит далеко, а око следует только за ним»), «Акъылыр сыдрэ 1офи ылъапс» (= «Разум есть стержень всякого действа»), и др.
Творчество Х. Ашинова дает нам обширный материал для дальнейшего анализа в этом ключе. В речи автора и в рассуждениях героев акты и деяния построены на специфических их логических узлах. Подобные формулировки можно расценивать как ощутимые элементы порождаемого текстом басни воспитательного потенциала, включающего приемы народной сказки, восхваляющей разум и догадливость: «Гъэсэпэтхыд» (= «Воспитательный сказ»), «Лъытак1э» (= «Считалка»), «Пыжъ 1уш» («Умный еж») и др. Создаваемая с помощью концентрата, способствующего запоминанию, такая ситуация прослеживается и у Х. Ашинова, ее семантические детали способствуют формированию представлений о социальном устройстве общества. Как неоднократно утверждалось исследователями адыгского эпоса, педагогические возможности фольклора заключаются в приобщении индивида в культурному наследию народа. По словам классика нарто-ведения А. М. Гадагатля, «Одной из причин особого интереса, проявлявшегося к эпосу «Нарты», являлась его воспитательная роль, которая неоднократно подчеркивалась исследователями устно-поэтического творчества» [2, с. 222].
Имеющиеся в тексте фабула и ее персонажный строй раскрываются в двух-трех начальных фразах и подытоживаются такими же выражениями в финале. К примеру, зачином басни «Хьант1аркъор» («Лягушка») выступает аналогичный куплет авторского повествования: «Зыш1ош1ыжь нэмы1эк1э бэгыгъэу / Псы1упэм 1усыгъ Хьант1аркъор. / Зы мафэ псыр 1аеу къиугъэу, / Чэрэгъоу рихьыжьагъ уакъ-уакъэр. (= «Опухающая от хвастовства / Сидела на берегу Лягушка / Однажды вода сильно взволновалась, / Крутя, унесло квакушку») [1, с. 18]. Последующее краткое, двух-куплетное изложение зиждется на этом факте, строится на реакции жертвы, обращающейся к окружающим с пояснениями о том, что ничего страшного не случилось, все под ее контролем. Итоговый басенный вывод следует из
и. о. фамилия • название статьи, прерывающееся у конца линии колонтитула троеточием...
такой логики: мол, есть среди нас такие люди, их вода уносит, а они говорят, что сами плаванием занимаются.
Столь же интенсивную, социально-обусловленную смысловую нагрузку выполняют обозначающие действие части речи (глаголы и глагольные формы) в их разнообразных типовых и временных модификациях. Социальной тональностью снабжены, например, такие глагольные формы рассматриваемых басен Х. Ашинова. Так, в мини-басне «Тракто-рымрэ Такъэмрэ» (= «Трактор и Пенек»), где персонажи спорят о о пеньке в поле, активны следующие глагольные формы: «щыгъуазэ» (= «находится в курсе»), «умыш1эмэ сш1эрэп» (= «знаешь ли ты, не знаю»), «урищык1агъ» (= «ты нужен»), «укъысэдэонэу» (= «требовать») [1, с. 6]. Либо в мини-басне «Тыдэ к1уагъэми...» (= «Куда бы ни пошел.») В другой басне Ворон и Птица обсуждают маршруты своих передвижений с помощью таких глагольных форм: «угу1эра» (= «волнуешься»), «еупч1ы-гъ» (= «спросил его»), «сэк1ожьы» (= «возвращаюсь»), «к1элъи1уагъ» (= «сказал вслед»), «уздак1орэмэ» (= «направляешься») [1, с. 7]. В мини-басне «Чъыг жьау» (= «Тень от дерева») автор показывает неблагодарность тех, кто днем наслаждается в тени, а ночью приходит срубить дерево посредством следующих глагольных оборотов: «щегъак1о» (= «направляет»), «къыфырагъа1о» (=«заставляет сказать»), «тыпхьак1и» («угостивши нас»), «тыщыуухъ-умагъ» (= «защитил нас»), «раупк1и» («срубили»), «араш1ыл1агъ» (= «наделали») [1, с. 7]. Подобного рода социально-окрашенные глаголы и глагольные формы являются своеобразной смысловой базой ситуаций речевого общения и способствуют наступлению взаимного согласия коммуникантов.
Насыщенная общественно-политическая тональность используемых автором мотивов и выражений присутствует и в других басенных оборотах. Например, изображая двух спорящих приятелей в басне «Л1ыхъудыдж» (= «Тлихудыдж»), где один из работников его осуждает своего руководителя, а другой защищает, применяя явный анти-коплиментарный стиль: «Мы титхьэматэ / Зык1и л1ы хъатэп!» (= «Этот наш руководитель / Отнюдь не достойный мужчина») [1, с. 13]. Рассказчик не принимает внезапно возникших обвинений собеседника, пока не выясняется, что обвини-
тель вчера ушел на пенсию. Социальная обусловленность вновь возникает в итоговом куплете: «Джащ фэдэ ц1ыфи загъорэ урехьыл1э: / Олъэрыхьыфэ къэгущы1эрэм ежэдэуагъ, / Ау пенсием зык1орэм, - тхьэматэми тхьар еу-агъ, - / Диш1и димыш1и 1эк1ахьэрэр ре1уал1э» (= «Порой встречаются такие люди: Будучи руководителем, закрывает всем рот / Однако, уйдя на пенсию, - несчастный руководитель, -/ Виноват или не виноват, все равно обливает грязью») [1, с. 13-14]. И еще возможен целый ряд аналогичных примеров в других баснях. Продолжая тенденции развития общенародной педагогической системы, приоритетной социальной задачей выступает необходимость воспитания личности, всесторонне ориентирующейся в многочисленных жизненных трудностях.
Нередкими в басенном тексте Х. Ашинова являются и эмоционально- насыщенные, разнообразные вопросительные и восклицательные вставки. Такие вкрапления всевозможных синтаксических типов и частей речи обладают добавочной семантической долей, сопровождающей точку зрения рассказчика. Все они распространены и в сегодняшнем разговорном адыгском языке: «Ара зэк1э?» («И это все?»), «Сыд адэ джыри?» («Что еще?») [1, с. 5], «Сэри?!» (= «Я?!») [1, с. 6], «Сыдэу хъумэ» (= «Как бы то ни было») [1, с. 8], «К1о» (= досл. «иди», в значении «ну») [1, с. 9], «Еж» (= «Жди») [1, с. 17]. Одними из наиболее частых в числе таких вводных слов и выражений в рассматриваемых текстах можно считать вводные слова «гъогу-маф» (= «счастливого пути»), «е-оой» (= «ай-я-яй») и «хьа-хьа» (= «ха-ха»), применяемые периодически в реальной разговорной речи как современных, так и исторических адыгов, а потому вошедшее в лексику героев Х. Ашинова.
Ведущий повествование персонаж одновременно оказывается весьма понятен и доступен собеседнику, распознавшему мотивацию его поступков. Благодаря производимым в басенных текстах Х. Ашинова словесным вкраплениям духовно-творческая система адыгского словосложения оказывается достаточно и полноценно иллюстрирована. В результате она выступает весьма продуктивной комплексной конструкцией, способствующей не только выделению этнических признаков, но и последующему развитию собственной общественно-значимой содержательности.
ря перекрестиях культур: языки народов северного кявкязя
Использованная литература:
1. Ашинов Х. А. Допрыгался!: Басни (на адыг. яз.). Майкоп: Адыгейское отделение кн. изд-ва, 1981.
2. Гадагатль А. М. Память нации: Генезис эпоса «Нарты». Майкоп: Меоты, 1997.
References:
1. Ashinov, Kh. A., Doprygalsya!: Basni (na adygeyskom yazyke) (He Ended Up in a Bad Way! Fables (in Adyghe Language)), Maykop: Adygeyskoe otdelenie knizhnogo izdatel'stva, 1981.
2. Gadagatl', A. M., Pamyat' natsii: Genezis eposa «Narty» (The Memory of the Nation: Genesis of Epic "The Narts"), Maykop: Meoty, 1997.
Полная библиографическая ссылка на статью:
Биданок, М. М. Возможности адыгского басенного слога при воспроизведении сюжетов социального характера [Электронный ресурс] / М. М. Биданок // Наследие веков. - 2015. - № 4. - С. 119-122. URL: http://heritage-magazine.com/wp-content/uploads/2015/12/2015_4_Bidanok.pdf (дата обращения дд.мм.гг).
Full bibliographic reference to the article:
Bidanok, M. M., Vozmozhnosti adygskogo basennogo sloga pri vosproizvedenii syuzhetov sotsial'nogo kharaktera (Opportunities of the Adygeyan Fable Style in Reproducing the Plots of Social Nature), Nasledie Vekov, 2015, no. 4, pp. 119-122. http://heritage-magazine.com/wp-content/uploads/2015/12/2015_4_Bidanok.pdf. Accessed Month DD, YYYY.
Наследие веков
2015 № 4
