CC BY
29
Л. Ф. Широкова (Москва)
Жанровое многообразие словацкой прозы о войне в динамике литературного развития (вторая половина ХХ - начало XXI в.)
Тема Второй мировой войны и Словацкого национального восстания стала основой для одной из важных литературных традиций Словакии второй половины ХХ в. Рассматривая хронологию становления военной прозы, можно проследить специфику развития словацкой литературы, в том числе - в области жанров. Обретая различные модификации, жанровые и идейно-художественные воплощения, проза о войне продолжает сохранять актуальность и в наши дни.
Ключевые слова: словацкая литература, тема войны, прозаические жанры, сюжет и фабула
События Второй мировой войны и Словацкого национального восстания во многом определили послевоенный облик Словакии, оказали большое влияние не только на социально-политическую сферу жизни общества, но и на идеологию и культуру. В литературе также произошли значительные изменения.
Перемены в словацкой литературе первых послевоенных лет отразились, в частности, в целой волне произведений на самую животрепещущую для того времени тему войны и Словацкого национального восстания. Написанные под непосредственным впечатлением от недавних событий произведения принадлежали к разным литературным родам и жанрам. В поэзии это сборники «Я некто другой» (1946) Рудольфа Фабры, «Неодолимость скорби» (1946) Яна Костры, «Шествие» (1947) Павла Горова, «Огни на горах» (1947) Андрея Плавки и др. В драматургии - драмы «Башня» (1947) Юлиуса Барча-Ивана, «Пьеса о свободе» (1946) Штефана Кралика, «Поэт и смерть» (1946) Ивана Стодолы и др. После 1945 г. тема войны и Восстания заняла центральное место и в словацкой прозе. Она привлекала к себе писателей разных идейно-художественных направлений, творческого и жизненного опыта. Рассматривая хронологию становления словацкой военной прозы, можно проследить определенные закономерности развития литературы, которые проявились в том числе и в жанровом отношении.
Для начального, послевоенного этапа 1945-1948 гг. было характерно идейно-стилевое и жанровое разнообразие прозы. К теме
войны обращались начинающие писатели, многие из которых сами побывали в боях. Это В. Минач (роман «Смерть ходит по горам»), К. Лазарова (повесть «Друзья») и др. Писатели, уже имевшие к тому времени определенный литературный опыт, воплотили военную тему в стилистически близком для себя ключе. Среди них - Ф. Швантнер (рассказы «Крестьянин», «Священник», «Дама», «Письмо»), П. Илемницкий (роман «Хроника»), Я. Боденек (сборник рассказов «Из волчьих дней»), К. Горак (роман «Горы молчат»).
Литературным дебютом Владимира Минача (1922-1996) стало произведение крупного жанра - роман «Смерть ходит по горам» (1948), в котором он художественно переосмыслил собственный трагический опыт партизана и узника фашистского концлагеря. Автобиографическими чертами он наделил двух центральных героев романа - братьев Яна и Петера Лотаров, разделив при этом сюжет романа на две фабульные линии. Военные судьбы братьев складываются по-разному, но одинаковым для них становится постоянное ощущение экзистенциальной угрозы, балансирования на краю гибели.
Критика конца 1940-х гг., ориентирами для которой служили каноны социалистического реализма, ставила молодому писателю в вину пессимистический настрой романа, индивидуализм с оттенком чуждого экзистенциализма. Впоследствии, в трилогии «Поколение», Минач изобразил восстание в крупном эпическом формате, несравненно более широком по охвату социальных, политических и личностно-типологических параметров. Но его дебютный роман, благодаря эмоциональной непосредственности и достоверности в изображении психологических состояний человека в антигуманных условиях войны, остается одним из лучших произведений послевоенной словацкой прозы.
С 1945 г. в периодической печати начали появляться рассказы с военной тематикой уже известного к тому времени писателя Яна Боденека (1911-1988). Позднее они вошли в сборник, получивший название «Из волчьих дней» (1947). В пяти рассказах книги представлены различные проблемные и художественные аспекты изображения событий войны и восстания. Так, в рассказе «Первая атака» автор в экспрессионистской манере, резкими контрастными мазками создает обобщенный образ партизанской группы, совершающей свою первую акцию. Персонажи безымянны и лишены каких бы то ни было индивидуальных черт, они выступают как единый организм, монолитная масса, руководимая общим чувством ненависти к врагу.
Социально-критический пафос, характерный для ранних произведений Боденека, звучит и в самом большом по объему рассказе сборника «Злость». Оказавшись в фашистской тюрьме, бывшие члены повстанческого комитета, среди которых - представители местной буржуазии, в ожесточенных спорах выясняют, по чьей инициативе началась «эта безумная затея» - восстание. Лишь один, партизан Вронч, от лица которого ведется повествование, сохраняет человеческое достоинство, а в финале - единственный из арестованных спасается благодаря своей неистребимой «злости» по отношению к оккупантам. Ненависть к врагу помогает ему выжить: «Я хочу жить!... Жить назло тем, у кого нет для нас никаких законов! Не просто так жить - назло им хочу жить!»1 Писатель использовал в ряде рассказов сборника и гротесково-фантастические приемы («Живой человек»), и элементы психологического детектива («Ночной допрос»).
Йозеф Горак (1907-1974) выступил в послевоенный период как продолжатель линии лиризованной прозы. В его романе «Горы молчат» (1947) черты, присущие словацкому натуризму (одушевление и поэтизация природы, мифологизация сил добра и зла, цельные, сильные характеры) используются автором для изображения нового для этого направления социального конфликта. Старый горец Бугала-Ваган, чью жизнь с ее патриархальным укладом разрушила война, воспринимает нашествие фашистов-карателей как осквернение родного дома, вмешательство дьявола в «божье дело». Объявив им свою собственную, личную войну, он становится союзником и помощником партизан, в которых видит преемников легендарного «справедливого разбойника» Юрая Яношика.
Глубиной социально-психологического анализа отличаются написанные в первые послевоенные годы рассказы Франтишека Швантнера (1912-1950). Один из ярких представителей натуризма, чьи книги («Малка», «Невеста горных лугов») стали значительным явлением в словацкой литературе, Швантнер ощущал необходимость внутренней творческой перестройки, расширения своего художественного видения мира за счет социально-нравственных сторон человеческого бытия, которые отчетливо и обостренно выразились в пору войны. Человек - дитя природы, средоточие отвлеченных, мифологизированных воплощений добра и зла уступил в новых произведениях Швантнера место другому герою, чьи поступки и весь облик определялись во многом его социальным статусом, о чем говорят сами названия рассказов («Крестьянин», «Священник», «Дама»). События первых двух рассказов происходят во время вос-
стания. Место действия традиционно для натуризма - это удаленные от большого мира деревеньки, затерянные среди гор. Но центральные герои существенно отличаются от прежних своим реальным жизненным содержанием, «приземленностью». Крестьянин из одноименного рассказа - «молодой и здоровый», один из множества себе подобных, доволен своей упорядоченной, зажиточной жизнью. Но вдруг ее спокойное течение нарушает непонятная и в высшей степени чуждая ему война с вылазками партизан и акциями карателей в непосредственной близости от его хутора. Страх и неприязнь вызывают у крестьянина и те, и другие; он мечтает только об одном - любой ценой избавиться от пришельцев и вернуть свою жизнь в привычную колею. Писатель прослеживает процесс стремительной нравственной деградации своего персонажа, приводящей его в финале к преступлению - крестьянин убивает больного, обессилевшего человека, оставленного партизанами на его попечение. «В эту ночь крестьянин спокойно спал»2, - так звучит финальная фраза рассказа. Иная социальная психология и иная развязка драматической ситуации представлена в рассказе «Священник». Его герою также непонятна «чужая», еще недавно столь далекая война, ворвавшаяся вдруг в тихий сельский мирок; странными кажутся ему отчаянные «бунтовщики», которые посмели восстать против немецкой военной мощи, нарушив устоявшийся уже порядок. Священник предпочел бы оставаться в стороне от чужих «мирских» споров, но угроза жизни и благополучию его прихожан, долг пастыря побуждают его к активным, даже самоотверженным при всей их практической бесполезности действиям.
С кратких рассказов, схожих по жанру с очерком, начал разработку темы народного сопротивления фашизму Петер Илемницкий (1901-1949) - один из ярких представителей другого направления словацкой литературы - социалистического реализма. Посвященный событиям восстания роман «Хроника», написанный им в 1947 г., долгое время считался эталонным; непременные атрибуты народности и партийности сочетались в нем с достойным художественным уровнем. В изображении движущих сил восстания Илемницкий был далек от патетики, от идеализации и монументализации повстанцев. При почти полной документальности события и персонажи в романе глубоко индивидуализированы, привязаны к родной почве. Особенность повествовательной конструкции - «аутентичный» рассказ от лица местного жителя, лесничего Гондаша - обусловила способ отбора и изложения фактов. Название романа отражает и его жан-
ровую специфику: в повествовании прослеживается поступательное движение исторических процессов (пусть и показанных в местных масштабах), их нарастание и кульминация.
Период 1949-1955 гг. отличался усилением политического и идеологического давления на культуру, выразившегося в литературе внедрением метода социалистического реализма. Итогом стало создание целого ряда произведений, как правило, крупных прозаических жанров, отмеченных элементами схематизма (романы Д. Татар -ки «Первый и второй удар», П. Карваша «Это поколение», «Поколение атакует»). Первые попытки преодоления шаблонов в военной прозе относятся к середине 1950-х гг. (роман А. Беднара «Стеклянная гора» и его сборник новелл «Часы и минуты»).
Своего апогея развитие военной темы достигло во второй половине 1950-х - первой половине 1960-х гг., когда были созданы крупные эпические произведения о Второй мировой войне и Словацком национальном восстании В. Минача (трилогия «Поколение», 19581961), Р. Яшика (роман «Площадь святой Альжбеты», 1958 и незавершенная трилогия «Мертвые не поют», 1961), Л. Тяжкого (роман «Аменмария. Только хорошие солдаты», 1964), Л. Мнячко (роман «Смерть зовется Энгельхен», 1959). Разные по идейной концепции и способу ее художественной реализации, они отразили поколен-ческий и личный опыт современников и участников исторических событий. При большем или меньшем соответствии принятым в тот период в литературе нормам социалистического реализма, лучшие произведения этого времени сохранили свою художественную привлекательность до наших дней благодаря жизненной достоверности характеров и судеб, психологизму в передаче состояния и мотивов поступков персонажей.
Эталонным произведением этого периода стала трилогия В. Минача «Поколение» («Долгий час ожидания», 1958; «Живые и мертвые», 1959; «Колокола возвещают день», 1961). В. Минач, сторонник социалистических идеалов, в художественной практике не следовал жестким стереотипам и догмам начала 1950-х гг. В трилогии он трансформировал собственный жизненный опыт и, что не менее важно, - воплотил свои представления и политические убеждения в живой беллетристической форме. При этом созданная им система персонажей подчинена центральной авторской идее - идее воспитания поколения революцией (восстанием), коммунистической партией, стоящей во главе борьбы за национальную свободу и социальную справедливость.
Действие трилогии развивается по нескольким сюжетным линиям, группируемым вокруг того или иного центрального персонажа. При этом в каждой линии сохраняется тональность, заданная этим персонажем. Так, в сюжетной линии Марека Угрина на протяжении всех трех романов, при наличии выраженного любовного мотива, преобладает идейно-воспитательная направленность. В главах, связанных с фигурой Янко Крапа, преобладает героический пафос (подпольная партийная работа, сцены в партизанском отряде). Развитие «женских» линий (Ольга Феркодичева, Эмма Бурьянова) связано со становлением и классовой «перековкой» характеров, сопровождающими эмоциональные потрясения и любовные переживания героинь. Сатирическими тонами окрашены сюжетные линии представителей буржуазии, приспособленцев и карьеристов - архитектора Феркоди-ча и поэта Августина Шернера. И убийственно-обличительно звучит авторский голос в сценах, где появляются враги - фашисты, «люда-ки», «гардисты», такие как Филип Грахо или Винцент Ульрих. Все сюжетные линии, развивавшиеся в первом томе почти параллельно, переплетаются во втором романе, где описываются события Словацкого национального восстания - с первых его дней августа 1944 года и до момента прихода в Словакию Красной Армии. Повествование в целом изобилует массовыми сценами, описаниями эпизодов партизанской войны.
Публицистический пафос сочетается в финале трилогии с несколько поспешным благополучным завершением личных судеб героев, что снижает общее художественное впечатление. Однако в целом трилогия В. Минача остается значительным памятником и поколению участников Словацкого национального восстания, и своей литературной эпохе.
Центральное место занимает тема войны и в творчестве Ла-дислава Тяжкого (1924-2011). Человек военного поколения, он сам пережил многое из того, что отразилось впоследствии в его книгах. Особенно трагическим был его опыт участия в войне против СССР в составе одной из двух действовавших там словацких дивизий. Тема участия словаков в войне гитлеровской Германии против Советского Союза затрагивалась в литературе и прежде, например, в произведениях Д. Татарки, Р. Яшика, В. Минача. Однако именно Тяжкому удалось отразить антигуманную, жестокую сущность войны, которая ломала судьбы и калечила сознание людей - как словацких солдат, пришедших на советскую землю в рядах фашистов, так и жителей оккупированных городов и деревень. В произведениях, созданных
им в 1960-е гг., - а это романы, повести и новеллы - писатель детально, часто натуралистично, показывает войну в ее почти бытовой, деморализующей повседневности и одновременно обобщенно-антигуманной сущности, когда врагами оказываются представители двух близких славянских народов.
Роман Л. Тяжкого «Аменмария. Только хорошие солдаты»
(1964) - первая книга из цикла романов с главным, во многом автобиографическим, героем Матушем Зразом, именно здесь описаны события на Восточном фронте, свидетелем и участником которых он стал. Еще два романа - «Евангелие от ротного Матуша» (I, II) вышли в 1979 г. - в них герой продолжает свои военные злоключения уже в составе интернированной и разоруженной фашистами словацкой части в Румынии и Австрии. Известный словацкий литературовед Ян Штевчек обозначил жанровую специфику этого произведения Л. Тяжкого, назвав его «роман-странствие». В своем исследовании «История словацкого романа» (1989) он подчеркивает: «Определение "только хорошие солдаты" звучит иронически, противореча действительности. Мотив несправедливостей по отношению к украинскому населению, насилия над ним постепенно приобретает балладный характер»3. В схожей тональности представлена война и в новеллах «Дунайские могилы» (1964), «Грешница обвиняет тьму»
(1965), «Стая диких Адамов» (1965). В сложном по идее и композиции романе Л. Тяжкого «Погреб, полный волков» (1969) повествователем выступает юная рассказчица - сельская девочка Доминика Перунова, через образное, хотя и фрагментарное восприятие которой пропущены все события романа.
Всплеск интереса словацких прозаиков к военной тематике отмечается и в середине 1970-х - начале 1980-х гг., что было во многом связано с широким празднованием 40-летия Словацкого национального восстания. Некоторым писателям удалось благодаря этому опубликовать свои произведения после вынужденного молчания (В. Шикула «Мастера», М. Дзвоник «Пепелища»), а другим, начинающим, - ярко заявить о себе (Ю. Балцо «Восково-желтое яблоко», 1976; В. Швенкова «Кедровый лес» и др.).
Молодые авторы, дебютировавшие в 1960-е гг., противопоставляли догмам предшествующего периода свое мировосприятие и представления о литературе, обратившись к современной тематике, к проблемам своих сверстников, в сфере поэтики - к малым жанрам, к субъективности повествования, к поиску новых средств художественной выразительности. Винцент Шикула
(1936-2001), начинавший свой творческий путь в рамках этого течения, в 1970-е гг. вступил в полемику с идеологией социалистического реализма на традиционной для того почве большого эпического произведения.
Трилогию Шикулы составляют романы «Мастера» (1976), «Ге -рань» (1977) и «Вильма» (1979), объединенные общей фабулой, центральными героями и др. Помимо этих «материальных», очевидных черт взаимосвязи частей трилогии, существует еще и множество внутренних признаков их общности, относящихся к художественной концепции писателя, к оригинальному способу повествования и развития сюжета, к уровню поэтики в целом. Во многом справедливо суждение словацкого критика В. Шабика о том, что новизна романа « Мастера» по сравнению с предыдущими произведениями В. Ши-кулы обусловлена усилением роли автора-повествователя: «Новым представляется то, что рассказчику принадлежит гораздо более значительное место, он берет на себя важнейшие функции организатора романного процесса, мира своего романа. "Мастера" - это роман рассказчика»4.
Своеобразие сюжетного построения романа отмечали и другие исследователи. Так, Я. Штевчек подчеркивал функциональность отступлений автора от прямой событийной линии: «Шикулу интересует вопрос, являющийся для эпики центральным: как оценивать и представлять поступки человека. На поступке строится фабула, однако если она сводится только лишь к поступкам, она банальна. [...] Отступления в "Мастерах" продуманны и необходимы»5. Мотивы и содержание этих авторских отступлений, разбросанных по всей трилогии, самые разные, однако можно выделить несколько наиболее значимых тематических узлов - это рассуждения о мастерстве (а по сути - об искусстве и творчестве в разных сферах человеческой деятельности), об истории и нации, полемические рассуждения о литературе и ее предназначении.
Сюжет второго романа трилогии, «Герань», разделен на два фабульных русла: в чередующихся главах автор повествует попеременно то о событиях в деревне, то о перипетиях партизанского отряда. Помимо иного по сравнению с первым романом - «сдвоенного» фабульного построения (фабула «Мастеров» при всей сложности сюжета - линейная), роман «Герань» отличается и более выраженным повествовательным, эпическим планом. Ритмическое чередование глав «о доме» с главами «о войне» придает повествованию не только дополнительный драматизм, но и эпический объем. Третий роман
трилогии, «Вильма», отличается от предыдущих и содержательно, и композиционно. Время действия - первое послевоенное десятилетие, что определяется скорее хронологией личных переживаний героев, чем социально-историческими приметами, лишь изредка обозначаемыми автором.
«Роман идей» и «внутренний роман внешних событий» - так характеризует произведения Минача и Шикулы Ян Штевчек в своем фундаментальном исследовании «История словацкого романа». В основе трилогии Минача, по убеждению словацкого литературоведа, лежит «типичная проблематика литературного развития пятидесятых годов, когда главной составляющей произведения была оценка писателем действительности, его мировоззрение и твердая жизненная позиция»; при этом полемический по отношению к нему «роман Шикулы далеко не исчерпывает всю общественно-политическую проблематику восстания, зато наполняет ее внутренним содержанием и - парадоксальным образом - в определенном смысле выходит за ее пределы»6.
С конца 1980-х гг. и вплоть до начала 2000-х тема Второй мировой войны надолго ушла из словацкой литературы, возникая лишь эпизодически. В это время в словацкой прозе преобладали малые жанры, что в определенной мере было связано со сменой писательских поколений, с приходом молодых прозаиков, дебютировавших, как правило, новеллами и сборниками рассказов. Они открывали для литературы нового героя, предлагали новое видение действительности и ее новое, постмодернистское отражение. Главное внимание уделялось современности или общим вневременным проблемам человеческого существования. Однако в последнее время писатели вновь заговорили об истории и событиях военных лет, делая акцент на общегуманистических нравственных аспектах. Жанр романа обретает при этом все больший удельный вес, усложняясь и видоизменяясь на основе новейших литературных тенденций.
В ряду этих произведений - книга Павла Виликовского (р. 1941) «Первая и последняя любовь» (2013), жанр которой сам автор определяет как «двойной роман» (такую же жанровую форму имела и предыдущая его книга - «Автобиография зла», 2009). Писатель «складывает» свое произведение из двух относительно автономных частей-романов - с разными фабулами и героями, однако связанных между собой общей, хотя и неявно сформулированной нравственной проблемой, скрытым мотивом, авторской интонацией.
Такой проблемой в книге «Первая и последняя любовь» стала историческая память, хранящаяся глубоко в сознании человека, которому порой бывает необходимо оживить угасающие образы прошлого для понимания настоящего. Сюжет второй части романа, имеющей название «Четвертый язык», связан с темой войны. Он развивается по двум фабульным линиям - условно «правдивой», написанной в стиле «oral history» (рассказ старого русского эмигранта о пережитом в гражданскую войну), и условно «вымышленной», представляющей отрезок жизни историка-любителя Габриэла, который записывает речь старика. Фрагменты рассказа старика чередуются со все более обширными психологическими пассажами о жизни Га-бриэла, «одинокого мужчины пенсионного возраста», чье увлечение «устной историей» приводит его к теме Холокоста в Словакии. «Воскрешая» в своем воображении молодую женщину Эму Шлезингер, одну из прочитанного им списка братиславских евреев, увезенных в Освенцим, он пытается восстановить ее внешность, домыслить характер и привычки. На какое-то время Эмма даже почти материализуется в сцене их встречи на людной площади в центре Братиславы, но вскоре Габриэл понимает безнадежность своих попыток и оставляет Эму «и дальше лежать в неизвестной братской могиле»7. Финал романа открыт, фабула не завершена: выбор Виликовский оставляет за своим «соавтором» - читателем.
Тему исторической памяти, памяти войны поднимает в своих романах и Павел Ранков. Действие романа «Матери» (2011) начинается в 1944 г., в дни восстания. Сюжет разворачивается параллельно в двух временных пластах, вокруг двух главных героинь - репрессированной и сосланной в конце войны в советский лагерь молодой словачки Зузаны Лауковой и современной студентки-дипломницы Луции Герлианской. Основная сюжетная линия романа - это подробный, динамично развивающийся рассказ о судьбе Зузаны, которую несправедливо обвинили в предательстве и гибели советского партизана, ее возлюбленного, и депортировали в Советский Союз. Зузана с трудом выживает в условиях лагеря и рожает сына, ради которого идет на многие лишения и жертвы. Светлый образ ее нареченного мужа Алексея сопровождает ее на этом пути, она каждый день молится за него, чудом сохранив свой молитвенник. Вторая линия связана со злоключениями студентки Луции Герлианской, которая пишет магистерскую работу по методу «oral history» на основе повествования уже состарившейся Зузаны. Личные невзгоды студентки усугубляются резкой критикой со стороны педантичного научного
руководителя за привнесение в научное исследование элемента художественности. Прием своего рода «романа в романе» обнаруживается не сразу, однако делает структуру и композицию произведения более объемной и многослойной.
Прихотливое построение сюжета характерно и для романов Мирослава Биелика (р. 1949), в частности, для его дебюта в прозе - «Действительность. Венецианский диптих I» (2007). В центре его - блуждание главного героя между трагическим прошлым, неопределенным будущим и суетным настоящим. Повествование разворачивается на нескольких уровнях: прослеживается событийная фабула из повседневной жизнь героя, закручивается вторая, детективная линия, связанная с пропажей старинных картин, и пунктирно обозначается третья, связанная с мысленным возвращением героя в военное прошлое, к сценам карательной акции фашистов в его родной деревне.
Тема, связанная со Второй мировой войной и Словацким национальным восстанием, стала основой для целой линии в развитии словацкой литературы, одной из литературных традиций ХХ в. По мере своего развития, обусловленного и эстетическими, и идеологическими факторами, она приобретала различные модификации, жанровые и идейно-художественные воплощения, продолжая сохранять актуальность и в наши дни.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Bodenek J. Zapalene srdce. Z vlcich dni. Bratislava, 1971. S. 277.
2 Svantner F. Dama. Bratislava, 1984. S. 296.
3 Stevcek J. Dejiny slovenskeho romanu. Bratislava. 1989. S. 518.
4 Sabik V. Citajüci Titus. Bratislava, 1982. S. 63-64.
5 Stevcek J., Bagin A. Obrazy a myslienky. Bratislava, 1979. S. 129.
6 Stevcek J. Dejiny slovenskeho romanu. S. 486, 531.
7 Vilikovsky P. Prva a posledna laska. Bratislava, 2013. S. 191.
L. F. Sirokova
The variety of genres in Slovak prose and the dynamics of literary progress (second half of the 20th - beginning of the 21st century)
The topic of WWII and Slovak National Uprising became base for one of the most important literary traditions in Slovakia in the second half of the 20th century. In the development of war prose the peculiarities of development of Slovak literature as a whole and its genres in particular were reflected. Going through changes, gaining different genre and ideological and artistic incarnations, the war prose is keeping up with the contemporaneity. Key words: Slovak literature, the topic of war, prose genres, plot and story line
