CC BY
131
ИСТОРИЯ
ЖАНДАРМСКИЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ НИЖЕГОРОДСКОЙ ГУБЕРНИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ ХХ ВЕКА*
© 2008 г. Д.Г. Рыжаков
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского
Поступила в редакцию 24.01.2008
Рассматривается история возникновения и развития подразделений Корпуса жандармов в Нижегородской губернии. На основе архивных материалов и широкого спектра литературы анализируется их структура и основные проблемы политического сыска в российской провинции.
Ключевые слова: жандармские подразделения, Нижегородская губерния, политический сыск.
Главное место в репрессивно-охранительной политике самодержавия вплоть до 80-х гг. XIX в. занимало III отделение - это был своего рода «мозг» политической полиции. Для непосредственного сбора сведений политического характера и выполнения на местах распоряжений III отделения 28 апреля 1827 г. был учрежден Корпус жандармов1 [1]. Корпус состоял из 26 отделений, расположенных в пяти территориальных округах империи, и двух дивизионов - Петербургского и Московского, а также многочисленных губернских жандармских команд [2]. Округа состояли из отделений во главе со штаб-офицерами, которые координировали действия жандармских команд, а также должны были помимо политического сыска наблюдать за справедливым решением дел в судах, указывать губернаторам на всякие беспорядки, на лихоимства гражданских чиновников, на жестокое обращение помещиков с крестьянами и доносить
об этом своему начальству [3].
Инструкция штаб-офицеру Корпуса жандармов, находящемуся в Нижегородской губернии, предписывала иметь одного-двух агентов «для наблюдения в местах, где стекается наиболее народа, преимущественно на волжских пристанях». Для расходов на «агентуру» предназначалось 300 руб. серебром в год [4]. Руководство
* Из-за ограниченного объема статьи и по причине крайне узкой источниковой базы мы не рассматриваем деятельность Нижегородского отделения Московского жандармского полицейского управления железных дорог.
Корпуса жандармов обращало особое внимание на взаимодействие штаб-офицеров между собой. Так, инструкция от 31 мая 1865 г. предписывала штаб-офицеру Корпуса жандармов в Нижегородской губернии прибыть 20 июня 1865 г. в Симбирск на заседание штаб-офицеров округа, чтобы «согласовать с ними в единстве и совокупности свои действия» [5].
Как справедливо заметил И.В. Оржеховский, «в условиях нарастания массового общественного движения 60-х гг. XIX в. и роста оппозиционных настроений, сеть жандармских учреждений, объединенных в громадные округа, оказалась недостаточно эффективной и приспособленной к новым условиям» [6].
Катализатором для скорейшей реорганизации органов политического сыска стало покушение Д. Каракозова. Дальнейшее расследование показало неспособность политической полиции предотвращать политические преступления. Возникла необходимость в реорганизации органов политического сыска. Эта задача была возложена на управляющего III отделением П.А. Шувалова. По его инициативе 16 сентября 1867 г. было издано Положение о Корпусе жандармов, на основе которого были созданы Губернские жандармские управления (ГЖУ) [7].
Учреждение ГЖУ было попыткой улучшить постановку политического сыска. Дело в том, что помимо недостаточного понимания специфики работы политической полиции в среде «провинциальных» жандармов начальники жандармских округов систематически отмечали различные должностные нарушения со стороны
штаб-офицеров [8]. Предназначением ГЖУ был политический розыск и производство дознаний по государственным преступлениям [9]. Появилось Жандармское управление и в Нижнем Нов-городе2. К сожалению, не представляется возможным делать какие-либо выводы о начальном периоде деятельности НГЖУ из-за крайней узости источниковой базы по этому вопросу.
Важным этапом в истории жандармских управлений стал закон 19 мая 1871 г. Согласно ему, порядок действий жандармских чинов при дознании о политических преступлениях устанавливался на основе согласованных с судебными уставами узаконений. Закон также устанавливал необходимость присутствия лиц прокурорского надзора для наблюдения за производством дел о государственных преступлениях [10]. По мнению А.И. Суворова, закон от 19 мая 1871 г. способствовал повышению роли жандармерии в борьбе с опасными государственными преступлениями, так как жандармерия из органа наблюдения и доноса превратилась в орган судебного расследования политических преступлений [11]. Жандармским чинам предписывалось производство дознаний, обысков, изъятий, полицейские службы должны были оказывать им всяческое содействие [12]. Помимо этого, согласно предписанию шефа жандармов начальнику НГЖУ от 14 февраля 1875 г., предметом постоянного надзора должны быть публичные лекции, книжная торговля и «лица, путешествующие для собрания разных сведений с научной целью, которая иногда может прикрывать другую преступную цель» [13].
Инструкция начальнику НГЖУ от 8 декабря 1876 г. указывала, что согласно закону от 19 мая 1871 г. «чины Корпуса жандармов уполномочены совместно с высшим прокурорским надзором преследовать лиц, обвиняющихся в государственных преступлениях». Для предоставления этим органам всех средств для быстрого и всестороннего раскрытия государственных преступлений тот же закон наделил лиц, производящих дознания, весьма широкими правами судебной власти. Права эти заключались не только в применении мер, входящих в круг дознания, но позволяли производить главнейшие следственные действия, как то: осмотры, освидетельствования, обыски, выемки и допросы. Но вместе с тем закон ограничивал совместную деятельность этих двух властей постоянным соглашением чинов Корпуса жандармов с прокурорским надзором [14]. Как писал А.Ф. Кони, принятие закона привело к тому, что, «тесно переплетаясь с прокурорским надзором, чины Жандармской полиции надолго
обеспечили себе существование в государственном механизме... Последствия этого закона были самые пагубные. Он не улучшил знаний и пониманий жандармов, в большинстве случаев крайне невежественных в юридической области, и в то же время в значительной мере развратил прокуратуру» [15].
Действительно, на наш взгляд, не приходится говорить о том, что разного рода законодательные акты кардинально улучшали эффективность работы политической полиции. В циркуляре III отделения от 28 февраля 1877 г. отмечалось, что «чины жандармского ведомства при производстве дознаний по делам о государственных преступлениях в случае неоткрытия виновных во время самого производства, весьма нередко заканчивая дознания, прекращают всякие дальнейшие розыски и вообще наблюдения по подобным делам» [16].
Одной из причин недостаточной эффективности политической полиции было «формальное» отношение к службе, которое не могли исправить никакие законодательные акты. В этой же инструкции говорилось: «Кроме того, желательно было бы, чтобы чины жандармского ведомства, вполне осознавая важность преследования лиц, дерзнувших на совершение государственного преступления, относились к розыскам их не только формально, но и с действительным желанием обнаружить и предать виновных законной ответственности» [17]. Причины «формального» отношения укоренились достаточно глубоко. Дело в том, что многие офицеры, служащие в Корпусе жандармов, смотрели на Корпус как на своего рода «клуб джентльменов», созданный для удобства и комфорта своих членов, где государственные интересы играли второстепенную роль, а некомпетентность покрывалась «товарищеским духом» и «старыми связями» [18]. Доходило до того, что начальники ГЖУ, как и их предшественники штаб-офицеры, часто занимались сокрытием фактов «важнейших происшествий по губернии», о чем становилось известно по газетам [19].
Для понимания механизма работы Жандармского управления рассмотрим его структуру на примере НГЖУ. Аппарат Жандармского управления, возглавляемый начальником, подразделялся на несколько отделений территориального характера. Непосредственно в Нижнем Новгороде находился сам начальник НГЖУ3. Также в городе располагался помощник начальника управления и адъютант начальника НГЖУ, один старший писарь, один младший писарь, один вахмистр и 18 унтер-офицеров4. В Сормо-
ве располагался жандармский пункт со штатом в три человека (один вахмистр и два унтер-офицера) [20]. Ещё одно «крупное» подразделение НГЖУ приходилось на Ардатовский и Горбатовский уезды, здесь служил помощник начальника НГЖУ в Ардатовском и Горбатов-ском уездах, один вахмистр и восемь унтер-офицеров [21]. Таким образом, общее число сотрудников НГЖУ составляло 37 человек5 при населении губернии, по данным переписи 1897 г., 1600430 человек [22]. Интересно отметить, что, например, штаты Жандармского управления в соседней Костромской губернии были ещё меньше. Так, в 1909 г. в Костромском ГЖУ служило 25 человек: начальник управления, его помощник, адъютант начальника управления, 2 вахмистра, 19 унтер-офицеров (из них 8 агентов наружного наблюдения), 2 писаря
[23]. Для сравнения: любопытные подсчеты провел американский исследователь Р. Эбот, изучая полицейский аппарат Ярославской губернии. По данным на 1857 г., Ярославскую губернию населяло более 950000 человек, на которых приходилось 244 сотрудника полиции. В самом Ярославле на 29000 жителей помимо полицмейстера и нескольких приставов имелось 68 рядовых сотрудников полиции
[24]. Любопытные данные о количестве сотрудников полиции на душу населения можно найти в журнале «The Russian Review». Например, в 1907 г. в Москве на одного сотрудника полиции приходилось 278 жителей, в Петербурге - 343, в Берлине - 325, в Париже -336, в Вене - 442 [25].
Следует отметить, что ещё в декабре 1899 г. начальник НГЖУ В.Я. Шеманин в отчете в штаб Корпуса жандармов отметил специфические особенности, которые осложняли политический сыск в Нижегородской губернии. Он писал: «Штат этот (речь идет о сотрудниках НГЖУ. - Д.Р.) представляется для правильного отправления службы, безусловно, недостаточным» [26]. Далее перечислялись трудности, с которыми сталкивалось Жандармское управление. В частности, отмечалось, что в губернии из 11 уездов 9 находятся вне зоны жандармского наблюдения. По мнению Шеманина, необходимо держать под контролем фабричную территорию, ярмарку, учебные заведения, а также следить за прибывающими в Нижний Новгород во время навигации. В.Я. Шеманин предлагал значительно усилить штат управления, увеличив число помощников до 4 человек, вахмистров -до 5, унтер-офицеров - до 64 человек [27]. Однако число сотрудников НГЖУ так и не было увеличено. Мы предполагаем, что всему виной
нехватка средств. Заслуживает упоминания тот факт, что на одного унтер-офицера приходилось 10 поднадзорных [28].
В Нижнем Новгороде при начальнике НГЖУ находилась канцелярия (в составе двух писцов). Канцелярия занималась перепиской с различными государственными учреждениями (Нижегородским охранным отделением, охранными отделениями и жандармскими управлениями других городов, департаментом полиции и Корпусом жандармов). Естественно, два писца не могли справиться с постоянно увеличивающимся документооборотом управления. Начальник НГЖУ с ноября 1903 г. полковник С.И. Александрович в мае 1904 г. доносил в штаб Корпуса жандармов: «С развитием в последнее время революционной деятельности и сосредоточением всех возникающих в губернии дознаний о государственных преступлениях расходы на канцелярию настолько возросли, что далеко превышают отпущенные на сей предмет 300 руб. в год» [29]. В докладе Александрович раскрывает причины увеличения расходов на канцелярию: «Главный расход помимо дознаний, для которых требуется масса всякого рода протоколов, постановлений, справок, составляют копии, одних только постановлений о взятии под стражу требуется пять экземпляров, а так как в последнее время аресты массовые от 20 до 50 человек, то в одном деле приходится писать от 100 до 200 экземпляров постановлений об аресте» [30]. В канцелярии управления не хватало средств даже на самое необходимое: шкафы для бумаг, пишущие машинки и лампы. Все это вынуждало тратить деньги на канцелярию из средств департамента полиции, предназначенных на агентурные расходы [31]. На сотрудниках канцелярии также лежала обязанность производить антропологические замеры задержанных. Однако для этой процедуры в помещении управления не хватало места, так же как не было и специальной комнаты для допросов. Подводя итог, Александрович делает вывод, что для удовлетворительной работы канцелярии управления необходимо увеличение расходов на неё с 300 до 600 руб. в год6 [32].
Канцелярия обслуживала нужды секретной части, включавшей в себя особую сеть секретных сотрудников. Такая сеть создавалась в тех губерниях и городах, где не было охранных отделений и все дела по политическому сыску были сосредоточены в ГЖУ [33]. В Нижнем Новгороде основная агентурная деятельность была сосредоточена в охранном отделении. Нельзя, однако, на наш взгляд, говорить о полном отсутствии агентурной сети в НГЖУ, так
как на «секретные расходы» для НГЖУ ежегодно выделялось 750 руб. [34]. Кроме того, 3 мая 1906 г. директор департамента полиции циркулярно потребовал от начальника НГЖУ организации среди крестьян внутренней агентуры из-за роста крестьянского движения [35]. Как писал М.В. Макаричев, «существовало четкое разделение агентурной работы. В Нижнем Новгороде за Охранным отделением были закреплены сам город и Сормово, а за Жандармским управлением - уезды губернии, однако отделение имело право в исключительных случаях нарушать данную границу, а вот управление - нет» [36]. Необходимо сказать, что денежные средства, предназначенные на агентуру, часто расходовались не по назначению. Так, после кончины полковника Александровича (он умер в самом конце 1904 г.) в средствах управления, отпущенных на «секретные расходы», обнаружилась недостача в 250 руб. [37]
Нецелевой расход агентурных средств практиковался начальниками ГЖУ во всероссийском масштабе. Восьмого марта 1904 г. департамент полиции разослал по этому поводу специальное письмо начальникам ГЖУ, где говорилось о необходимости использовать средства департамента полиции только на такие нужды, как содержание секретных сотрудников, расходы жандармских унтер-офицеров при наружном наблюдении, на отправку служебных телеграмм, снятие фотографических карточек, на производство экспертиз и т.д. [38]. Департамент полиции строго воспрещал расходовать отпускаемые им средства на наем канцелярии, покупку канцелярских принадлежностей, установку телефона и пр. [39].
Говоря о структуре НГЖУ, на наш взгляд, необходимо выделить следующие особенности. В НГЖУ не хватало служащих. 37 человек, находящихся в самом городе, Сормове и уездах губернии, не могли охватить своей работой всю губернию. Канцелярия управления явно не справлялась со своими обязанностями, документооборот управления был слишком обширным, что вызывало необоснованные траты на канцелярию средств, не предназначенных для этого. Корпус жандармов не увеличил число служащих НГЖУ, даже несмотря на рост революционных настроений в обществе7. Помимо всего вышеперечисленного отрицательное воздействие на работу НГЖУ оказывали служебные трения с руководством местного охранного отделения. Вопрос об их взаимодействии чрезвычайно важен для рассмотрения, так как это позволяет более детально выявить место данных учреждений в системе политического сыска.
Правовое положение ГЖУ вносило ряд сложностей в их работу и взаимодействие с другими государственными органами. Как отмечает З.И. Перегудова, будучи частью государственной полиции, ГЖУ входили в систему МВД, кроме того, ГЖУ являлись воинским подразделением и обеспечивались из бюджета военного министерства [40]. Департамент полиции, осуществляя политическое руководство ГЖУ, не имел возможности влиять на личный состав НГЖУ. Сотрудники НГЖУ получали чины и награды по линии военного министерства. Чины ГЖУ стремились к самостоятельности. В.Я. Шеманин писал в департамент полиции: «Право губернаторов давать жандармским чинам поручения подлежало бы безусловной отмене как утратившее свое значение, едва ли применяемое на практике и не соответствующее служебному положению, занимаемому в губернии начальником управления» [41].
Департамент полиции отслеживал наиболее способных офицеров Корпуса жандармов и оказывал им всяческую протекцию, с тем чтобы эти офицеры занимали должности начальников ГЖУ, вне очереди и не по старшинству. Однако не всегда департамент полиции мог это сделать, что явилось одной из причин создания охранных отделений. Данные учреждения подчинялись непосредственно департаменту полиции, хотя их начальники в строевом отношении прикомандировывались к местным жандармским управлениям, но это подчинение было лишь формальным [42]. Служащие жандармских управлений должны были оказывать своим коллегам из охранных отделений всяческое содействие и подчиняться им в деле политического розыска. В реальности это приводило к соперничеству руководства этих органов и постоянным трениям между данными учреждениями [43].
Бывший командир Корпуса жандармов П.Г. Курлов вспоминал: «Начальниками охранных отделений часто назначались совершенно молодые офицеры, которым должны были подчиняться их более старшие товарищи по службе. Были случаи, что заслуженные генералы оказывались в подчинении подполковников и даже ротмистров» [44]. Схожую точку зрения высказал и директор департамента полиции в 1911-1914 гг. С.П. Белецкий: «Офицеры Корпуса жандармов, несущие розыскную службу, не только обгоняли в чинах своих сверстников по службе в армии, но и своих товарищей по Корпусу, служащих в учреждениях следственного характера, каковыми являлись ГЖУ» [45]. «Подобная ситуация не способствовала слаженной работе органов политического сыска, образо-
вавшаяся «пропасть» между «старыми» офицерами и молодыми выдвиженцами окончательно погубила дух этого учреждения» (департамента полиции) [46]. По мнению В.В. Романова, служебные конфликты между служащими ГЖУ и охранных отделений были настолько серьезны, что привели к упразднению нескольких охранных отделений (например, Казанского и Уфимского) [47].
НГЖУ и Нижегородское охранное отделение (НОО) не остались в стороне от внутрислужеб-ных конфликтов, которые возникали еще и потому, что разыскная деятельность (ею занималось охранное отделение) и производство дознаний (за них отвечало ГЖУ) тесно переплетались, и часто отделить одно от другого было просто невозможно. Так, например, начальник НГЖУ полковник Александрович в течение трех недель не разрешал присутствовать ротмистру Грешнеру (начальнику НОО) на допросе своей секретной сотрудницы, которая была арестована Александровичем по делу о разгроме тайной типографии в Нижнем Новгороде [48].
Интересно отметить, что в конфликте между НОО и НГЖУ губернатор часто занимал сторону руководителя жандармского управления. По этому поводу начальник охранного отделения ротмистр Грешнер писал директору департамента полиции: «Под влиянием полковника Александровича губернатор сделал циркулярное распоряжение об отмене установленного ранее порядка уведомления чинами полиции начальника Охранного отделения обо всех проявлениях противоправительственной деятельности» [49].
Нельзя не согласиться с историком Н.Н. Ансимовым: «С появлением Охранных отделений привычный режим жизни губернского управления был нарушен. Создатели Охранных отделений не учли очень важного психологического обстоятельства - первым охранителем трона, устоев Империи считал себя наместник царя -губернатор. Он считал недопустимым, что наместник самого царя не посвящен в методы работы новых учреждений, не знает их агентуру. Это оскорбляло его в глазах собственного окружения» [50]. Поэтому, на словах соглашаясь с созданием на местах охранных отделений, губернаторы дружно противодействовали их работе [51].
Совокупность вышеизложенных факторов, вместе с нарастающим революционным движением и неспособностью государственного аппарата оперативно реагировать на изменения в обществе, в конечном итоге и предопределили крушение самодержавия.
Примечания
1 По поводу создания Корпуса современник событий П.М. Голенищев-Кутузов писал: «Учреждение Корпуса жандармов было вызвано необходимостью охраны государства после такого события, как 14 декабря 1825 года» (Голенищев-Кутузов П.М. Из памятных записок // Русский архив. 1883. № 1. С. 221. Цит по: Чукарев А.Г. Тайная полиция России 1825-1855. М., 2005. С. 130).
2 Положением от 9 сентября 1867 г. Казанский жандармский округ был упразднен, отделение Нижегородского губернского штаб-офицера корпуса жандармов переименовано в Нижегородское губернское жандармское управление (НГЖУ). См.: Государственный архив Нижегородской области: Путеводитель. Н. Новгород, 2000. С. 62.
3 Краткие биографические сведения о некоторых офицерах НГЖУ см. в статье: Рыжаков Д.Г. Хранители самодержавия: из истории Нижегородского губернского жандармского управления // Нижегородский краеведческий сборник. Н. Новгород, 2005. Т. 1. С. 192-199.
4 Данные о количестве жандармских чинов в Нижнем Новгороде приводятся по месячной отчетности в штаб Корпуса жандармов за январь 1903 г. См.: ЦАНО. Ф. 918. Оп. 11. Д. 17. Л. 1 об. Стоит отметить, что вначале ХХ в. число жандармов оставалось примерно таким же, как и в 90-х гг. XIX в. Для сравнения См.: ЦАНО. Ф. 918. Оп. 4. Д. 15. Л. 40 об. - 41 об.
5 В этот период численность всех видов охраны, включая батальон внутренней стражи и армейские подразделения, в губернском центре составляла 4500 человек, не считая гарнизона. См.: Патреев А. Страницы живой истории // Горьковская область. 1938. № 1. С. 79.
6 По данным же представителей либеральной оппозиции полицейские силы Нижегородской губернии финансировались нарастающими темпами. А.А. Савельев по этому поводу писал: «Городской бюджет Нижнего Новгорода составлял в 1840 г. - 18473 руб.; в 1870 г. - 84339; в 1885 г. - 110470 руб. Бюджет вырос. В процентном отношении от него на полицию тратилось: в 1840 - 20% всех сумм; в 1870 - 30%; в 1885 - 18%». (Савельев А.А. Земство и власть. Сборник статей. Арзамас, 1888. С. 281. Цит. по: Беляков А.В., Васин В.М. Нижегородская полиция в период развития капитализма и становления конституционной монархии в России (1862 - февраль 1917). Н. Новгород, 2006. - Вып. 2. С. 14).
7 В марте 1904 г. НГЖУ комплектовалось служащими согласно приказу по Корпусу жандармов от 19 мая 1898 г. См.: ЦАНО. Ф. 918. Оп. 11. Д. 22. Л. 12.
Список литературы
1. Новицкий В.Д. Из воспоминаний жандарма. М., 1929. С. 35.
2. Лурье Ф.М. Полицейские и провокаторы: политический сыск в России 1649-1917. М., 1998. С. 48.
3. Чукарев А.Г. Указ. соч. С. 134.
4. См.: Центральный архив Нижегородской области (далее ЦАНО). Ф. 1864. Оп. 1. Д. 3. Л. 6 об.
5. Там же. Л. 7 об.
6. Оржеховский И.В. Реорганизация жандармского управления в связи с правительственной реакцией 60-70-х гг. XIX века // Вопросы истории общественно-политической мысли и внутренней политики России в XIX веке. Горький, 1971. С. 51.
7. Подробнее о Положении см.: Оржеховский И.В. Указ. соч. С. 55-57.
8. ЦАНО. Ф. 1864. Оп. 1. Д. 1. Л. 12.
9. Перегудова З.И. Политический сыск России 1880-1917. М., 2000. С. 109.
10. Новицкий В.Д. Указ. соч. С. 37.
11. Суворов А.И. В противоборстве с террористами. М., 1999. С. 71.
12. Лурье Ф.М. Указ. соч. С. 79.
13. ЦАНО. Ф. 1864. Оп. 1. Д. 3. Л. 19 об.
14. Там же. Л. 35.
15. Кони А.Ф. Собр. соч. в 8 томах. М., 1968. Т. 5. С. 279-280.
16. ЦАНО. Ф. 1864. Оп. 1. Д. 3. Л. 38.
17. Там же.
18. Lieven D. The Security Police, Civil Rights and the Fate of the Russian Empire 1855-1917 // Civil Rights in Imperial Russia. Oxford, 1989. P. 252.
19. ЦАНО. Ф. 1864. Оп. 3. Д. 3. Л. 83 об.
20. ЦАНО. Ф. 918. Оп. 11. Д. 17. Л. 1 об.
21. Там же.
22. Общественно-политические процессы, партии и движения в Нижегородской губернии в конце XIX - ХХ в. Н. Новгород, 2001. Т. 1. С. 8.
23. Рябинцев Р.В. Становление и развитие системы органов политического сыска в российской провинции в 1880-1917 гг. (на материалах Костромской губернии): Дис... канд. ист. наук: 07.00.02. Кострома, 2004. С. 54.
24. Abbott R. Police reform in the Russian Province of Iaroslavl 1856-1876// Slavic Review. 1973. Vol. 32. № 2. P. 293.
25. Thurston R. Police and people in Moscow 19061914 // The Russian Review.1980. Vol. 39. № 3. P. 325.
26. ЦАНО. Ф. 918. Оп. 1. Д. 90. Л. 12.
27. Там же. Л. 13 об.
28. Там же. Л. 12 об.
29. Там же. Оп. 11. Д. 30. Л. 39.
30. Там же. Л. 39 об.
31. Там же. Л. 39 об. - 40.
32. Там же. Л. 40-40 об.
33. Шинджикашвили Д.И. Сыскная полиция царской России в период империализма. Омск, 1973.
С. 28.
34. ЦАНО. Ф. 918. Оп. 11. Д. 27. Л. 10 об. - 11.
35. Там же. Оп. 8. Д. 134. Л. 1.
36. Макаричев М.В. Политический и уголовный сыск России в конце XIX - начале ХХ века (по материалам Нижегородской губернии): Автореф. дис... канд. ист. наук: 07.00.02. Саранск, 2003. С. 22.
37. ЦАНО. Ф. 918. Оп. 11. Д. 60. Л. 14.
38. Там же. Д. 36. Л. 1.
39. Там же. Л. 1 об.
40. Перегудова З.И. Указ. соч. С. 112.
41. ЦАНО. Ф. 918. Оп. 1. Д. 90. Л. 18 об.
42. Спиридович А.И. При царском режиме // Архив русской революции. М., 1993. Т. 14-15. С. 156.
43. Романов В.В. Политическая полиция - государственный институт Российской империи. Ульяновск, 1996. С. 30.
44. Курлов П.Г. Конец русского царизма. Воспоминания бывшего командира Корпуса жандармов. М.-Пг., 1923. С. 80.
45. Падение царского режима: Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. В 7 т. Л., 1924-1927. Т. 4. С. 428-429.
46. Курлов П.Г. Указ. соч. С. 81.
47. Романов В.В. Указ. соч. С. 30.
48. ЦАНО. Ф. 916. Оп. 3. Д. 30. Л. 83-83 об.
49. Там же. Л. 90 об.
50. Ансимов Н.Н. Охранные отделения и местная власть царской России в начале ХХ века // Советское государство и право. 1991. № 5. С. 120.
51. Там же. С. 121.
GENDARMERIE UNITS IN THE NIZHNI NOVGOROD GUBERNIA IN THE SECOND HALF OF THE 19th AND IN THE EARLY 20th CENTURY
D. G. Ryzhakov
The paper is concerned with the history of the Special Corps of Gendarmes units in the Nizhni Novgorod gubernia. The structure of such units and some important issues of political police work in the Russian province are analysed on the basis of unpublished archive sources and extensive literature.
