CC BY
204
УДК 343
ЗАЩИТНИК ПО УГОЛОВНОМУ ДЕЛУ: СУБЪЕКТ ФОРМИРОВАНИЯ ДОКАЗАТЕЛЬСТВЕННОЙ ИНФОРМАЦИИ ИЛИ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ РАССЛЕДОВАНИЮ
И.В. Тишутина, А.В. Дяблов
Рассматривается деятельность профессионального защитника-адвоката по уголовным делам в двух аспектах: как одного из субъектов формирования доказательственной информации по делу и как субъекта противодействия расследованию.
Ключевые слова: защитник, противодействие расследованию, преодоление противодействия расследованию, состязательность, доказывание.
На значимость деятельности защитника по уголовным делам как «гаранта» соблюдения прав подзащитного указывали еще дореволюционные юристы [1, с. 194]. Но не всегда при осуществлении защиты его стремления совпадают с конечной целью расследования, а методы и средства, которые он использует, являются законными. Адвокат, оказывающий юридическую помощь обвиняемым (подозреваемым), всегда рассматривался субъектами расследования, как лицо, в определенной мере затрудняющее этот процесс. Однако, по верному замечанию А.Ф.Кони, «мерилом дозволенности могло бы служить то соображение, что цель не может оправдывать средства и что высокие цели правосудного ограждения общества и вместе защита личности от справедливого обвинения должны быть достигаемы только нравственными способами и приемами» [2, с. 163]. Деятельность защитника в рамках уголовного судопроизводства, пожалуй, один из наглядных примеров двусторонности проблемы.
С одной стороны, когда деятельность защитника по своей сути не вполне соответствует тем задачам, которые на него возложены законом, он выступает как субъект противодействия расследованию. И практические работники органов следствия и дознания в основной своей массе (83%) склонны относить адвокатов-защитников по уголовным делам к субъектам противодействия расследованию. Опрос практических работников правоохранительных органов, проведенный М.О. Баевым еще в 1998 г., свидетельствует, что лишь 21% из них считают, что адвокаты используют для защиты только законные средства [3, с. 14]. Да и сами члены адвокатского сообщества обращали внимание на то, что под подозрением, в том числе за представление поддельных справок о сдаче квалификационных экзаменов, находятся 600 человек (каждый 10-й адвокат г. Москвы), установлены адвокаты, имеющие судимость и отбывавшие сроки заключения по 7 и даже 15 лет [4].
Немало внимания было уделено дискуссиям по данному вопросу и в научной литературе. При этом высказывались прямо противоположные мнения, начиная от характеристики адвоката - защитника как особого, ведущего субъекта противодействия во всех случаях [5, с. 17], поскольку только он участвует в уничтожении, перекодировке информации о преступлении [6, с. 89],
49
до обоснования принципиальной правомерности и необходимости противодействия расследованию со стороны защитника [7, с. 32]. Соответственно, сформировалось несколько позиций. Первая предполагает разработку тактико-криминалистических средств, методов и приемов преодоления противодействия расследованию со стороны адвокатов (Ю.П. Гармаев). Вторая ориентирует на разработку тактики профессиональной защиты по уголовным делам с включением ее в систему криминалистики (Р.Г. Зорин, Л.В. Макаров, Н.В. Краснова).
Не углубляясь в критику позиций отдельных авторов, заметим лишь, что нами полностью разделяется мнение о том, что «вопросы «тактики защиты» как противоречащие предмету, целям и задачам криминалистики не должны разрабатываться и не могут входить в ее систему» [8, с. 250]. Поскольку противодействие есть однозначно противоправная деятельность, значит любое лицо, преследующее такую цель, совершая противоправные действия, автоматически приобретает статус субъекта противодействия, независимо от своего процессуального, должностного положения и отношения к процессу расследования. И адвокат в этом отношении не исключение. А оценочные критерии ведущего или не ведущего субъекта противодействия, по всей видимости, базируются на результатах обобщения практики, которая, как известно, является, если не единственным, то одним из критериев истины.
По сути, защитник выступает субъектом противодействия расследованию в силу осуществления в интересах своего подзащитного конкретных действий, выходящих за рамки полномочий, предоставленных ему, или злоупотребляя ими. Например, затягивание защитником и его подзащитным процесса ознакомления с материалами уголовного дела. В целях противодействия расследованию защитник, как показывает практика, может:
- осуществлять связь между соучастниками преступной деятельности;
- распространять информацию, составляющую тайну следствия;
- нарушать процесс производства следственного действия: прерывать его ход, задавать вопросы без разрешения следователя, отвечать вместо обвиняемого на вопросы и т.п.;
- помогать обвиняемому в выработке позиции противодействия расследованию, корректировать его поведение, показания;
- выступать «промежуточным звеном» при оказании воздействия на участников уголовного процесса и т.д.
Особенно остро проблема оказания противодействия расследованию со стороны защитника стала обсуждаться в последние десятилетия в связи с распространением организованной преступной деятельности и повсеместной практикой оказания адвокатами услуг ОПГ и ОПС на постоянной основе. В этой связи, замечает В.И. Щукин, «в практике адвоката доля незаконных действий, направленных на воспрепятствование раскрытию и расследованию преступлений, становится все более высокой, по отношению к законным. Выражается это в различных формах, вплоть до криминального воздействия на следователя» [9, с. 11].
Адвокат, находящийся «на содержании» организованной преступной группы, зачастую принимает участие как в подготовке, так и в совершении противодействия. При этом в его компетенцию входит оказание услуг на постоянной основе и не только по возбужденным уголовным делам: о средствах и методах правоохранительных органов, о «черных дырах» в законодательстве, которые можно использовать в преступных целях, о механизме возможных преступных действий и т.д. Нередко защитник в таких случаях выступает одним из наиболее активных создателей системы криминализированных связей -например, участвуя в формировании прямых или опосредованных коррумпированных связей руководства организованной преступной группы с руководителями правоохранительного подразделения; в подкупе участников уголовного процесса. Поэтому при угрозе разоблачения группы он готов немедленно включиться в работу и сделать все для обеспечения безопасности ее членов и особенно ее лидера, а в известной мере и своей.
Обращает на себя внимание тот факт, что адвокаты - защитники, вопреки конституционным принципам и положениям уголовно-процессуального законодательства, позволяют себе до суда, используя средства массовой информации, оправдывать обвиняемого, дискредитировать следователя и прокурора, игнорировать требование о тайне следствия. При этом нам не известно ни одного факта, когда в таких ситуациях адвоката привлекали бы к ответственности за подобные действия.
Адвокатов - субъектов противодействия расследованию по делам об ОПД Ю.П. Гармаев предложил классифицировать на так называемых «вовлеченных» адвокатов - членов ОПГ (ОПС), выступающих не только в качестве защитника по уголовным делам, но и как соучастники преступлений, совершаемых преступным формированием; и «коррумпированных» адвокатов - состоящих в коррупционных связях с должностными лицами суда и (или) правоохранительных органов - представителей стороны обвинения [10, с. 71]. На наш взгляд, можно выделить еще третью группу. Это так называемые «универсалы», что подразумевает объединение в одном лице возможностей первого и второго.
Нельзя забывать и о том, что значительная часть сегодняшних защитников по уголовным делам это бывшие сотрудники правоохранительных органов (следователи, дознаватели, оперативные работники), обладающие комплексом знаний не только в области соответствующего законодательства, но и о средствах и методах деятельности правоохранительных органов, в том числе и негласной, ее возможностях, особенностях и иерархии внутренних отношений в конкретных подразделениях. Они имеют возможности по использованию связей с бывшими коллегами в интересах противодействия.
В этой связи проявляется проблема «обслуживания» адвокатами определенного следственного подразделения. Такие защитники, как правило, получают работу за определенный процент от гонорара. Возможность такого адвоката в плане защиты по делу, зависит от возможности клиента по оплате его услуг. В этой ситуации следователь советует конкретного адвоката, с которым у
него заранее согласованы противоправные цели и средства их достижения, и который подсказывает клиенту соответствующую избранной цели линию поведения. Таким образом, адвокат решает материальные проблемы и свои, и следователя.
Однако здесь же можно сделать вполне закономерный вывод о том, что сотрудники правоохранительного органа, приглашающие для участия в деле таких адвокатов, сами, по сути, провоцируют последующее противодействие с их стороны, оказываясь при этом нередко соучастниками в его реализации.
Следует обратить внимание на законодательное усиление позиции защитника. Имеются ввиду, прежде всего, отдельные нормы уголовно-процессуального законодательства, предоставляющие защитнику ряд прав, противоречащих тактико-криминалистическим рекомендациям, например, о тайне следствия, о внезапности производства следственных действий, о возможности собирать доказательства путем получения предметов, документов и иных сведений, опроса лиц с их согласия, но без четко определенных гарантий достоверности таких доказательств. Так, Б.Я. Гаврилов отмечает, что «из сопоставления норм УПК РФ и Конституции РФ усматривается, что основания допуска защитника к участию в деле для отстаивания интересов подозреваемого и обвиняемого на ранних этапах предварительного расследования по УПК РФ существенно шире, чем это закреплено в Конституции РФ» [11, с. 76]. Все это выражается порой в откровенно парадоксальных ситуациях. Например, право «в рамках оказания юридической помощи своему подзащитному давать ему в присутствии следователя консультации» (ч.2 ст. 53 УПК РФ), реализуется на практике в форме изложения адвокатом - защитником самолично обстоятельств, о которых допрашивается его подзащитный. Такой факт отмечают 73% респондентов.
В настоящее время в уголовно-процессуальном законодательстве налицо дисбаланс в регламентации прав и обязанностей сторон уголовного процесса. В стремлении обеспечить права и свободы отдельной личности - подозреваемого, законодатель в ряде случаев не придает должного значения правам и интересам потерпевшего и в целом общества, не уделяя должного внимания четкой правовой регламентации как возможных, так и запрещенных действий защитников. А последние, в свою очередь, забывают о том, что их задача - не допустить со стороны следствия и суда нарушения законных интересов и прав подзащитного, но не игнорировать и не попирать права и интересы других лиц и в целом общества.
Таким образом, деятельность отдельных представителей адвокатского сообщества диктует необходимость разработки правовых оснований, организации и тактики преодоления противодействия расследованию с их стороны. На первый план в таком случае выдвигается диагностика действий адвоката - защитника в целях противодействия. Своевременное выявление таких псевдозащитников служит залогом успеха деятельности по преодолению оказываемого ими противодействия.
В вопросе правового регулирования необходимо: во-первых, обеспечить
адекватность правовой регламентации действий защитника и его ответственности; во-вторых, обеспечить действенный механизм реализации тех норм, которые существуют в законодательстве по этому вопросу.
Разумеется, не следует экстраполировать все сказанное на деятельность адвокатуры в целом, поскольку в данном случае речь идет лишь о некоторых представителях сообщества адвокатов, пренебрегающих нормами закона, морали, этики.
Другая сторона медали проявляется в том, что УПК РФ устанавливает пределы полномочий субъектов уголовного судопроизводства в сфере собирания доказательств. Действующий уголовно-процессуальный закон выделил право защитника в сфере собирания доказательств в отдельную норму. Так, на основании п.2 ч.1 ст. 53 и ч.3 ст. 86 УПК РФ защитник вправе самостоятельно собирать доказательства путем: 1) получения предметов, документов и иных сведений; 2) опроса лиц с их согласия; 3) истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые обязаны предоставить запрашиваемые документы или их копии.
Таким образом, формально защитник получил по УПК РФ полномочия непосредственно участвовать в доказывании при производстве по уголовному делу, которое заключается, в том числе и в собирании доказательств, предусмотренных ч.1 ст. 74 УПК РФ.
Однако анализ указанной статьи, рассматриваемой в совокупности с другими статьями Уголовно-процессуального кодекса, позволяет утверждать, что процедурный порядок для совершения действий по собиранию доказательств адвокатом-защитником не предусмотрен.
Дискуссия об отнесении защитника к числу субъектов доказывания продолжается до настоящего времени. Анализ публикаций позволяет выделить два основных научных подхода к данной проблеме: 1) защитник вправе собирать именно доказательства; 2) полномочия защитника ограничены получением и представлением потенциально доказательственной информации. Последняя точка зрения превалирует в юридической литературе. По справедливому замечанию профессора А. Давлетова, право на самостоятельное собирание доказательств участник уголовно-процессуальной деятельности имеет в том случае, если: а) УПК дозволяет ему те или иные процессуальные действия, направленные на обнаружение и закрепление информации, сведений о фактах; б) УПК признает результаты данных действий доказательствами по уголовному делу. Если же субъект не имеет таких полномочий, а вынужден обращаться к иному, уполномоченному лицу с просьбой интерпретировать имеющуюся у него информацию в полноценные доказательства, то такой субъект не собирает доказательства, а лишь содействует в их собирании [12, с. 50].
В связи с этим сложно прямо рассматривать защитника в качестве субъекта собирания доказательств. Реализация права защитника собирать доказательства в досудебных стадиях опосредована через соответствующих участников уголовного судопроизводства, а именно через дознавателя,
следователя и прокурора, поскольку ч.1 ст.86 УПК РФ именно на данных лиц возлагает обязанность собирать доказательства путем производства следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных УПК РФ. Таким образом, оформление протоколов всех следственных и иных процессуальных действий на стадии предварительного расследования, которые допускаются УПК в качестве доказательств по уголовному делу, предоставлено исключительно участникам уголовного судопроизводства со стороны обвинения, указанным в ч.1 ст.86 УПК РФ.
Как следствие, закон, с одной стороны, в ч.3 ст. 86 УПК РФ перечисляет, что именно признается доказательствами, право собирать и представлять которые предусмотрено и для защитника, а в ч. 2 ст. 74 УПК РФ в перечне доказательств по уголовному делу не содержит пункта, определяющего порядок признания представленных защитником материалов в качестве доказательств.
Некоторые ученые весь перечень ч. 3 ст. 86 УПК относят к разряду иных документов, которые на основании п. б ч.2 ст. 74 УПК рассматриваются также в качестве доказательств по делу. Однако для того, чтобы полученные защитником на стадии досудебного производства предметы, документы, сведения и пр. приобрели статус доказательств по делу, защитник должен обратиться к участникам процесса, осуществляющим уголовное преследование, с ходатайством о приобщении собранных материалов к уголовному делу в качестве иных документов.
Разрешение заявленного ходатайства предусмотрено ст. ст. 119-122 УПК РФ, согласно которым лица, производящие расследование, могут удовлетворить, а могут и отказать в удовлетворении заявленного защитником ходатайства. В итоге защитник, по усмотрению вышеуказанных лиц, может лишиться возможности использовать в материалах уголовного дела, оправдывающие его подзащитного доказательства.
В рамках встречи Совета по развитию гражданского общества и правам человека с Президентом Российской Федерации Владимиром Путиным, которая состоялась 01 Октября 2015 года, член Совета Т.Г. Морщакова - судья Конституционного суда РФ в отставке, советник Конституционного суда РФ, рассматривая вопрос о несоразмерности прав сторон уголовного процесса, обратила внимание на то, что «состязательные процедуры в действительности не осуществляются. Все, что может сделать адвокат-защитник по уголовному делу, находится полностью в сфере власти, в сфере решений органов, представляющих публичное обвинение. Ни одно ходатайство адвоката не будет удовлетворено, ни один материал, представляемый им, не будет приобщен к материалам уголовного дела, если на это не согласится другая сторона. Это показывает, что на самом деле, процессуальные гарантии равноправия адвоката-защитника в уголовном судопроизводстве требуют существенного укрепления. При этом нужно сказать, что все это существует на фоне реального ущемления многих прав и процессуальных, и социальных, которыми может и должен пользоваться адвокат-защитник.
Практика характеризуется тем, что адвокатов пытаются отстранить от осуществляемой ими защиты, если они кажутся мешающими; стараются иметь их в «карманном» статусе; подвергают необоснованно, вопреки существующему иммунитету таким принудительным процессуальным мерам, как проведение у них обыска, изъятие документов, что прямо нарушает предполагаемую конфиденциальность всего того, что они делают по поручению своих клиентов в конкретном уголовном деле. Более того, адвокатов пытаются допрашивать как свидетелей по делам их клиентов и даже привлекать к уголовной ответственности» [13]. В рамках выступления Т.Г.Морщакова подняла вопрос об ответственности за противозаконное воспрепятствование профессиональной деятельности адвоката-защитника, которую, по ее мнению, следовало бы предусмотреть. Однако, представляется, что вопрос об ответственности сторон уголовного процесса за «взаимное воспрепятствование» должен решаться соразмерно, что, на наш взгляд, вполне позволяет уголовное законодательство. В то же время, вопрос об ответственности защитника за воспрепятствование расследованию, как мы отмечали выше, не менее актуален.
Возвращаясь к проблеме собирания доказательств, отметим, что в числе путей решения указанной проблемы ученые и практики предлагают следующие: 1) дать защите возможность вести собственное «параллельное расследование» с оформлением юридически значимых результатов в виде «заключения», которое наряду с другими представленными адвокатом документами должно направляться в суд вместе с уголовным делом и обвинительным заключением, составляемым следователем [14, с. 34]; 2) передать право собирать доказательств независимому от сторон органу юстиции - участковому судье (как в Германии) или судебному следователю (как во Франции). При этом органы уголовного преследования, лишаясь этих процессуальных полномочий, уравниваются со стороной защиты. Стороны лишь принимают участие в доказывании [15, с. 92-96]; [16, с. 8].
Рассматривается и другой вариант решения проблемы, - внести в ст. 74 УПК РФ дополнения о том, что предусмотренные в ч.3 ст. 86 УПК РФ сведения, собранные адвокатом, должны приобщаться к материалам уголовного дела путем письменного уведомления о предоставлении в распоряжение уполномоченных должностных лиц перечня собранных сведений по делу. Помимо этого, дознаватель, следователь и прокурор должны обладать не правом приобщать представленные защитником сведения, а наделяться законом обязанностью приобщать последние к материалам уголовного дела, и только уже после этого производить проверку и оценку собранных защитником сведений.
Таким образом, можно сделать вывод а о том, что в рамках стадии предварительного расследования стороне защиты (в т.ч. и защитнику) реализовать в полной мере присущие ей процессуальные функции, в том числе связанные с формированием доказательственной базы, затруднительно.
В то же время, в судебном производстве, особенно при производстве в суде
первой инстанции, наблюдается максимальное проявление принципа состязательности сторон. Так, инициатива о приобщении к делу нового доказательства может в равной степени исходить как от представителей стороны обвинения (в том числе государственного обвинителя), так и от представителей стороны защиты (прежде всего, защитника). Заявляя данное ходатайство, сторона обвинения или защиты должна его обосновать. В результате суд может удовлетворить такое ходатайство, либо отказать в его удовлетворении. При этом, в соответствии с ч. 4 ст. 271 УПК РФ суд не вправе отказать в удовлетворении ходатайства в допросе в судебном заседании лица в качестве свидетеля или специалиста, уже явившегося в суд.
При этом защитник в судебном следствии может предъявить в качестве доказательств и ту информацию, которая не была исследована (по различным причинам) в процессе досудебного производства. В частности, в судебное заседание могут быть вызваны новые свидетели, эксперты или специалисты, истребованы вещественные доказательства или документы (ч. 1 ст. 271 УПК РФ). Получается, что положения ст.ст. 74 и 86 УПК РФ, сформулированные универсально для всех стадий уголовного процесса, на этапе судебного следствия в суде первой инстанции получают более широкую интерпретацию.
Изложенное позволяет заключить, что проблема законной и незаконной деятельности защитника, его рассмотрения в качестве возможного субъекта противодействия расследованию или исключительно субъекта формирования доказательственной информации, использующего только легитимные средства и методы - вопрос гораздо более глубокий, чем кажется на первый взгляд, зависящий от множества объективных и субъективных факторов, и индивидуальный в каждом отдельном случае.
Россия стоит на пороге реформы системы правосудия, реформы сферы правовой помощи гражданам. И не случайно проблемы российской адвокатуры были предметом изучения Совета по развитию гражданского общества и правам человека. До конца 2015 года предполагается утвердить концепцию государственной программы развития адвокатуры в рамках государственной программы «Юстиция». Смеем надеяться, что эти шаги будут способствовать решению обозначенных проблем.
Список литературы
1. Виновер М. Очерки об адвокатуре // Адвокат в уголовном процессе / под ред. П.А. Лупинской; сост. С.Н. Гаврилова. М.,1997.
2. Кони А.Ф. Общие черты судебной этики. М., 2004.
3. Баев М.О. Тактика профессиональной защиты от обвинения в уголовном процессе России: Автореф. дис. ...канд.юрид. наук. Воронеж, 1998.
4. Шаров А. 600 адвокатов находятся под подозрением. Защитникам предложено очиститься // Российская газета, 2007. 6 февр.
5. Новик В.В. Состязательность сторон и противодействие адвоката уголовному преследованию: процессуальные и криминалистические аспекты // Вестник криминалистики. М.: Спарк, 2007. Вып 2(22).
6. Карагодин В.Н. Криминалистические исследования профессиональной деятельности адвокатов // Профессиональная деятельность адвоката как объект криминалистического исследования. Екатеринбург, 2002.
7. Баев М.О., Баев О.Я. Противодействие адвоката уголовному преследованию подзащитного // Расследование и противодействие ему в состязательном уголовном судопроизводстве.
8. Яблоков Н.П., Головин А.Ю. «Криминалистика защиты» или антикриминалистика? // Криминалистика: актуальные вопросы теории и практики. Третий Всероссийский «круглый стол» 17-18 июня 2004 г. Сборник материалов.
Р-н/Д.: РЮИ МВД России.
9. Щукин В.И. Противодействие расследованию преступлений, совершенных организованными группами // Российский следователь. 2003. №4.
10. Гармаев Ю.П. Незаконная деятельность адвокатов в уголовном судопроизводстве: Учебник. М.: Издательство «Экзамен», 2005.
11. Гаврилов Б.Я. Институт предъявления обвинения: современное состояние и пути развития // Материалы Международной научной конференции «Уголовная юстиция: связь времен» 6-8 октября 2010 года. СПб., 2010.
12. Давлетов А. Право защитника собирать доказательства // Российская юстиция. 2003. № 7.
13. Стенограмма встречи Совета по развитию гражданского общества и правам человека с Президентом Российской Федерации В.В. Путиным 1.10.2015 // Интернет-ресурс www.prezident-sovet.ru.
14. Трунов И.Л. Совершенствование права на защиту в новом УПК //Российский следователь. 2002. №6.
15. Калиновский К.Б. О праве адвоката собирать доказательства в российском уголовном процессе // Криминалистический семинар. Вып. 3. / Отв. ред. В.В. Новик. СПб.: Санкт-Петербургский юридический институт Генеральной прокуратуры РФ, 2000.
16. Резник В.Ю. Теоретические основы и практика деятельности адвоката на предварительном следствии: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 1998.
Тишутина Инна Валериевна, д-р юрид. наук, проф. кафедры криминалистики, inna_tishutina@mail. ru, Россия, Москва, Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя,
Дяблов Алексей Владимирович, председатель коллегии адвокатов «Фемида» Тульской областной палаты адвокатов, avd4a@yandex.ru, Россия, Тула
DEFENDER IN A CRIMINAL CASE: SUBJECT FORMATION EVIDENTIARY INFORMATION AND COUNTERACTION TO INVESTIGATION
I.V. Tishutina, A.V. Dyablov
The extract under discussion is considered the structure and substance for overcoming confrontation during the investigation of crimes. The author pays attentionto the structure of the methodfor overcoming confrontation during the investigation of crimes.
Keywords: the confrontation during the investigation of crimes, overcoming confrontation
57
during the investigation of crimes, organized criminal activity, theory, organized crime, description
Tishutina Inna Valerievna, Dr. jurid. Sciences, prof. Department of Criminology, inna_tishutina@,mail. ru, Russia, Moscow, Moscow University of the MIA of Russia VY. Kikot.
Dyablov Aleksey Vladimirovich, the chairman of the Bar "Themis" Tula Regional Chamber of Advocates, avd4a@yandex.ru, Russia, Tula,
УДК 343
ОБСТАНОВКА ВЗРЫВО- И ПОЖАРООПАСНОСТИ, СПОСОБСТВУЮЩАЯ СОВЕРШЕНИЮ НЕОСТОРОЖНЫХ
ПРЕСТУПЛЕНИЙ
Т.В. Толстухина
Проанализированы наиболее значимые пространственно-временные, социально-экономические, организационно-правовые, административно-управленческие, социально-психологические факторы, отношения преступника к своим обязанностям и других обстоятельств объективной реальности, составляющие сущность обстановки, в которой происходит аварийный взрыв и пожар.
Ключевые слова: обстановка совершения преступления; взрывоопасность, пожароопасность, неосторожные преступления
Обстановка неосторожного преступления, имея ключевое значение при совершении преступлений, связанных со взрывами и пожарами, объединяет в единую систему все элементы его механизма и соответствующие изменения в материальной и социальной среде как отражение противоправной деятельности субъекта преступления и деятельности других лиц, оказавшихся в сфере уголовного процесса.
Обстановку аварийных взрывов (полагаем, что рассматриваемые нами взрывы следует именовать аварийными, т.к. под аварией понимается разрушение сооружений и (или) технических устройств, применяемых на опасных производственных объектах, взрывы газа и (или) выбросы опасных веществ) [1] и сопутствующих им пожаров обычно определяют обстоятельства, характеризующие экономические, организационно-технические,
технологические, управленческо-надзорные, психологические, временные и иные условия, в которых осуществляется проектирование, изготовление, эксплуатация оборудования, различного рода работы, процессы, управление и т.п. Как правило, эти условия являются неудовлетворительными или не вполне удовлетворительными. К числу таких условий можно отнести слабую производственно-трудовую дисциплину на соответствующем объекте, халатное
