CC BY
17
Е.А. Пушкарев
ЗАЩИТА ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ РУССКОГО НАРОДА КАК ОСНОВА ОБЕСПЕЧЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ В РОССИИ
Юридическая основа современной западной демократии - тезис о «естественных» (прирожденных) правах человека, на реализацию которых посредством формального законодательства должна быть направлена вся деятельность государственного механизма. Воплощение в жизни российского общества идеи о «правах человека», превращенной в правовую догму и не уравновешенной ни нравственно, ни юридически идеей «естественных обязанностей», свойственных каждому гражданину, ведет к неизбежной деградации общественной морали и нравственности. По сути своей «естественные права» являются лишь абсолютизацией индивидуализма, свойственного западноевропейскому менталитету и исторически глубоко чуждого русскому религиозному самосознанию.
Русское общество, всегда стремившееся настроить свое бытие в унисон с требованиями христианского мировоззрения, строилось на воспитании в человеке, прежде всего, твердого осознания своих религиозных, гражданских и семейных обязанностей. Исторический выбор России должен быть обусловлен содержанием ее тысячелетней культуры, сущность государственности - вытекать из ценностных доминант ее народа. Только при таком подходе русская идея сможет стать национальной, интегрирующей, органичной для формирующихся институтов и учреждений и обеспечить легитимность государства. Лишь реализация норм института самобытности может привести к формам российской государственности, адекватным современным реалиям.
Сознание российского народа ставит выше всего, выше юридических отношений, начало этическое. С помощью этого была создана монархия в России как верховенство национального нравственного идеала. Предрасположение подчинять этике все явления жизни характеризует современного русского ничуть не меньше, чем его отцов и дедов. В монархии он видит власть, способную по совести решать социальные, классовые, экономические и другие вопросы. Если законная справедливость не совпадает со справедливостью нравственной, то власть должна действовать вне законно установленных норм, сообразуясь только с обязанностью дать торжество высшей нравственной правде.
Формальное право есть лишь инструмент реализации в жизни общества определенного нравственного идеала. Как всякий инструмент, само по себе право нейтрально, оно может быть использовано как с пользой, так и во вред. С пользой - тогда, когда способствует воплощению в жизнь высших религиознонравственных законов праведности, милосердия, любви и добродетели. Перестроив же правовую систему определенным образом, можно, действуя полностью в рамках закона, развалить изначально прочную страну, растлить нравственный народ.
К сожалению, эпоха торжества духовной русской культуры стала одновременно и переломным этапом в развитии российского общества. До XVIII столетия российское общество было монолитным и духовно единым, после же петровских реформ оно раскололось на две неравные части с различными культурными архетипами и несхожими идеалами жизни. «Прорубив окно в Европу», Петр I сделал это столь грубо и неаккуратно, что существенно нарушил преемственный самобытный строй России.
Отдельные эпизоды правления Петра I, действительно, приводят в недоумение наших современников, особенно его явное презрение к родной культуре. В начале XVIII века Петр I издает указ о том, что все население России, кроме духовенства и пашенных крестьян, должно носить немецкие платья и ездить на немецких седлах. Также в это время выходит указ о брадобритии. У царского нововведения появилось множество противников, не желавших «ходить с босым рылом» (борода издавна у славян была символом мужского достоинства), коротко стриженными головами в иноземных париках. Разница внешнего вида, введение в обиход дворянства иностранных языков и иноземных правил этикета со временем привели к тому, что крестьяне стали воспринимать дворянство как чуждый, иноземный народ.
Во времена правления Петра I значительно расширился бюрократический аппарат. Помимо губернаторов, в губернии назначали им помощников: это были ландраты и ландрихтеры. Были также коменданты, обер-коменданты, вице-коменданты. Вслед за учреждением Сената были назначены фискалы во главе с обер-фискалом. Под ведомством обер-фискала были провинциал-фискалы. Обер-фискал писал в
Сенат доносы, и если донос оказывался справедливым, то половина штрафа шла в доход государства, а половина - обер-фискалу. Если же донос был несправедливым, то обер-фискал не нес никакой ответственности. Тем же самым на местном уровне занимались провинциал-фискалы.
В декабре 1717 года Петр I решил ввести в России коллегии по шведскому образцу. Были созданы Коллегия иностранных дел, Камер-коллегия, ведавшая финансами, Юстиц-коллегия, Ревизион-коллегия, Берг- и Мануфактур-коллегии, Военная и Адмиралтейств-коллегии. Пригласили множество шведов на руководящие должности. Петр I, подписав 25 января 1721 года «Духовный регламент», подчинил православную церковь государству. В результате создания Синода Церковь стала одним из государственных учреждений [1].
В последующем на протяжении XVIII-XIX веков на Руси постепенно складывались две культуры, две цивилизации - традиционная, соборная цивилизация православного большинства, и модернистская, индивидуалистическая культура «просвещенного» меньшинства. Непримиримая борьба между ними в конечном итоге и определила трагедию русской судьбы в XX столетии. Начался активный процесс «гуманизации» русской жизни, ее секуляризации.
Самобытность российской государственности не может рассматриваться без учета той роли, которую сыграла православная вера в истории нашей страны. Для Запада в католицизме церковная жизнь имеет тенденцию устраиваться на светский манер: с государем, с властью юрисдикции, с большим объемом и ролью церковного права, с полицией в виде иезуитов и армией в виде иных монашеских орденов. У протестантов - не менее юридическое понимание той «церкви», которую они имеют: всеобщее избирательное право (с предоставлением и женщинам права избирать и быть избранной на должность предстоятеля), свободное сообщество независимых индивидов с неотчуждаемыми правами. Напротив, на православном Востоке принципы церковной соборности всегда служили прообразом иных социальных образований - семьи, артели, общины - и всего государства в целом. Религиозно-нравственное начало в России было положенно в основание державного строительства, государственной идеологии, общественного устройства, семейного быта и личного поведения граждан. Отсюда понимание общенародного единства России как духовного родства, как величайшей драгоценности, столь характерное для русской истории. Отсюда же стремление русского человека заменить, где только возможно, бездушные правовые нормы нравственными ценностями, теплом сердечных человеческих отношений.
Учение православия о смирении и стяжании благодати через самоотречение, жертвенность и служение привели к восприятию власти русским народом как тяготы. Русский человек, осознанно отрекаясь от всего политического в пользу власти, полностью посвящал себя «растительному» образу жизни: воспроизводству рода, земельных угодий, традиционной самобытности. Само же православное самодержавие в России выступало властью надклассовой, надсословной, ограниченной в своем повелевающем действии верностью народным святыням, соответствием самобытным идеалам правды, справедливости и добродетели. «Все истинное достоинство самодержавия (суть его), - по словам Д.А. Хомякова, - состоит в том, что народ, зная его практическое, деловое несовершенство (до Царя далеко; Царь жалует, да псарь не жалует и т.п.), все-таки твердо стоит за него. Он за него стоит не по грубости или невежеству, а очень сознательно, ибо чует, что практические недостатки этого порядка вещей сторицей искупаются истекающими из него благами высшего разряда, а именно: свободы от прельщения делами века и его мнимым величием; ибо истинные блага заключаются в возможности жить “по-Божию”, что несовместимо с погоней за мирскими прелестями» [2, с. 144]. Непосредственное влияние идеалов соборного единства очевидно в русской жизни, поскольку очевидна «склонность русского народа взращивать те общественные формы, которые покоятся на братстве или зиждутся жертвой и любовью: приход, артель, землячество, монастыри, человеколюбивые учреждения, рождающиеся из жертвы, монархический уклад, немыслимый без жертвенной любви к родине и к царю... И в ряду этих нравственных образов красуется своей мудростью древнее русское соединение и разделение церкви и государства» [3, с. 9].
В России всегда сохранялся приоритет нравственных ценностей над материальными, осуждалось чрезмерное богатство. Простота жизни и потребностей является следствием мировоззрения русского человека. Если европеец приобретением и приумножением собственности, «развитием внешних средств» часто стремится «облегчить тяжесть внутренних недостатков», то русский человек всегда «стремился внутренним возвышением над внешними потребностями избегнуть тяжести внешних нужд» [4, с. 232]. Смысл в создании материальных богатств русские видят в укреплении государственности, благоустройстве общественной жизни во имя всеобщего блага (строительство храмов, школ, приютов, больниц, библиотек, спортивных и детских площадок). Мировоззренческая содержательность служения для всеобщего блага позволяет русскому исполнять то, что он принимает как свой органичный долг,
определяет для него ценность самого этого дела. Пропаганда же либеральных ценностей в современной России создает почву для социального расизма, подрывающего истоки народной культуры. Олигархическая буржуазия, по выражению Ю.Г. Волкова, так и не проявила социальной ответственности. Спонсорство шоу-бизнеса или покупка раритетов искусства смахивают на поведение «мещанина во дворянстве», самолюбование, стремление скрыть «бездуховность» за фасадом богатства и снобизма [5, с. 11].
В современном западном мышлении прочно укоренилось, что человек сам определяет нравственные нормы поведения, но при условии, что его поведение не должно ограничивать свободы другого человека. Печальное следствие такого антропоцентричного подхода заключается в том, что сегодня во многих странах, и в России в том числе, выстраиваются политико-правовые системы, которые устраняются от задачи способствовать нравственному совершенствованию личности. Мерилом человека здесь становится вещный элемент, главным стремлением - стремление к прибыли. Подобные целевые установки разрушают нравственное достоинство русского человека, христианские начала в нем с присущими навыками солидарности и взаимопомощи.
Западное правосознание и основывающаяся на нем модель правового государства предполагают юридическую активность граждан, постоянно готовых к сутяжничеству и индивидуальной судебной защите своих прав, к нескончаемой «войне всех против всех». В российском же правосознании доминирует содержательно-религиозное понимание права как правды, заменяющей громоздкие юридические процедуры разрешения споров апеллированием к высшей (божественной) справедливости («бог накажет и рассудит»), приводящей в ходе дальнейшей жизнедеятельности к гармонии отношений (зло изживает само себя).
Поэтому опасным видится «изобретение» таких «прав», которые узаконивают поведение, осуждаемое традиционной моралью. С традиционной точки зрения, не могут признаваться в качестве нормы: развитие псевдорелигиозных образований, марши «несогласных» диссидентов и гомосексуалистов, пропаганда и реклама аморального поведения в СМИ, активно защищаемые сегодня западной концепцией прав человека. Уважать «право» просто за то, что это «право» «удобно, выгодно» российской и западной политико-экономической элите, русский человек не сможет, пока он осознает себя носителем и частью своей культуры. Россиянин, для которого право неразрывно связано с понятием «правды», а государство символизировалось единством русского народа, общей, объединяющей идеей, ценностью, воспринял правотворческую деятельность нынешней политической элиты как уход государства со столь важного для него духовно-нравственного пьедестала, дискредитацию его авторитета в вопросах правды и справедливости, морали и нравственности, в участии и регулировании обыденных отношений между гражданами.
По верному мнению А.И. Овчинникова, кризис российской правовой системы обусловлен внешним проецированием стереотипов европейского правового мышления. Первый стереотип: разные народы якобы проходят одни и те же ступени развития в разные эпохи, но все они с естественной необходимостью должны пройти эти ступени. Главное, что отличает этот подход, - вера в существование социальных законов, а также субъект-объектная эпистемология, установка на объяснение (а не на понимание) социальных явлений, европоцентризм, универсализм, рационализм и т.д. Следующий стереотип: право является тем средством, с помощью которого можно осуществлять контроль над обществом, вносить коррективы в его развитие, «строить» социальные модели. Таким образом, можно сконструировать идеальное общество, правовой порядок же мыслится при этом как порядок, основанный на централизованном регулировании общественных отношений. Прямым следствием данного стереотипа является то, что в угоду сиюминутным интересам с помощью законодательства изменяются целые системы ценностей и жизненных укладов, приводя к катастрофическим последствиям, как это происходит сегодня в России [6, с. 254-255].
Как известно, власть в России издавна воспринималась народом как «живая» часть общества, открыто руководствующаяся в своей деятельности своим нравственным предназначением, а не как обслуживающая гражданское общество (народ) некая организация в рамках законодательно закрепленного приоритета интересов «лучшей» части этого общества (экономической и политической олигархии). Наиболее полное представление о нравственном предназначении власти можно увидеть в следующих строчках Н.М. Карамзина: «Наш государь имеет только один верный способ обуздать своих наследников в злоупотреблениях власти: да царствует добродетельно! да приучит подданных ко благу... Тогда родятся обычаи спасительные; правила, мысли народные, которые лучше всех бренных форм удержат будущих государей в пределах законной власти... Чем?- страхом возбудить всеобщую ненависть в случае противной системы царствования» [7, с. 60]. «В России государь есть живой закон: добрых милует, злых казнит, и
любовь первых приобретается страхом последних. Не боятся государя - не боятся и закона! В монархе российском соединяются все власти: наше правление есть отеческое, патриархальное. Отец семейства судит и наказывает без протокола, - так и монарх в иных случаях должен необходимо действовать по единой совести» [7, с. 104-105].
Сегодня же абсолютизация западного правового формализма в политико-правовой системе России приводит к тому, что власть вынуждена постоянно маскировать и оправдывать свою деятельность мнимыми новомодными «демократическими» штампами перед своим народом, дабы «не упасть в глазах» у американцев и их союзников, несущих колоссальные материальные затраты на культивирование этих «абсолютных штампов» в России и во всем мире. Следует согласиться с Л.П. Шипиловым, что на сегодняшний день абстрактные «права человека», «правовое государство» и «гражданское общество» полностью дискредитировали себя в России. «Если раньше Совесть была человеку прокурором, судьей и исполнителем приговора одновременно, то в современном обществе требуется огромная машина аппарата для принуждения соблюдения гражданином правовых норм государства. Но эффективность современной правовой системы близка к нулю, т.к. сами органы охраны правопорядка и судебные органы коррумпированы... Гражданское право обеспечивает в демократическом государстве, - отмечает Л.П. Шипилов, - власть денег и безнравственности, но не соблюдение Божьих законов» [8, с. 165].
В 1991 году прозападная политическая элита в России объявила общенародное коммунистическое единство несостоятельным, в 1993 году конституционно закрепила либерально-демократический путь развития, оставляя народу право на свой страх и риск жить традиционным укладом. Исторически преемственная гармония «народа за его власть» и «власти во имя ее народа», выраженная в выверенной веками формуле «Православие. Самодержавие. Народность», в очередной раз не была воссоздана. Общественное мнение раздроблено, люди подавлены и дезориентированы «безнравственным плюрализмом», а средства массовой информации ведут против собственного народа настоящую психологическую войну. Нация, отказавшаяся восхвалять и идеализировать опыт своих предков, обречена на потерю чувства национального самосохранения и, как следствие, моральное разложение, духовную деградацию и постепенное исчезновение путями вымирания, вырождения и перерождения.
Вызывает обеспокоенность распространение духовного вакуума и безнравственности в среде подрастающего поколения, низкий уровень знаний о культуре своей страны, особенно в религиозной сфере. Государство обязано взять на себя ответственность за духовно-нравственное развитие российского народа, выработав четкую моральную позицию и систему нравственных ценностей в соответствии с религиозно-исторической традицией, закрепив их в государственной идеологии. Отсюда появляется насущная необходимость перенесения акцентов смысла образования в сторону духовности и создания образовательного пространства, которое обеспечит здоровье, одухотворенность личности и нравственное укрепление государства. В этой связи особую актуальность сегодня приобретают слова русского правоведа А.С. Хомякова: «Теперь, когда эпоха создания государственного кончилась, когда связались колоссальные массы в одно целое, несокрушимое для внешней вражды, настало для нас время понимать, что человек достигает своей нравственной цели только в обществе, где силы каждого принадлежат всем и силы всех каждому. Таким образом, мы будем подвигаться вперед смело и безошибочно, занимая случайные открытия Запада, но придавая им смысл более глубокий или открывая в них те человеческие начала, которые для Запада остались тайными, спрашивая у истории церкви и законов ее - светил путеводительных для будущего нашего развития - и воскрешая древние формы жизни русской, потому что они были основаны на святости уз семейных и на неиспорченной индивидуальности нашего племени» [9, с. 128].
Как известно, без помощи церкви в нравственном воспитании населения России не обойтись. Церковь является и должна быть воспитателем духовности и единой народной нравственности, которые так необходимы государству. Православная церковь, имея огромный потенциал, готова оказать всемерную поддержку светской школе, здравоохранению, армии, правоохранительным органам и другим органам социального служения в деле воспитания граждан в духе патриотизма, верности здоровому образу жизни, институтам семьи, а также в повышении общего уровня религиозной культуры.
В настоящее время не проработана правовая база сотрудничества РПЦ и Минобразования, несмотря на заключенный между ними договор. Преподавание «Основ православной культуры» введено в школах Белгородской, Курской, Смоленской областей. Недавно договор о сотрудничестве с местной епархией подписала администрация Омской области. Аналогичные процессы успешно идут в ряде иных регионов, в том числе в некоторых районах Московской области. В этом случае даже при крайне неблагоприятной с правовой точки зрения ситуации удается вызвать в государственных школах интерес и потребность в нравственном и духовном просвещении учащихся. Несмотря на то, что православная традиция является
культурообразующей для русской цивилизации, практически отождествляемой со всем российским народом, в отдельных частях России следует задействовать также нравственный опыт религиозных конфессий отдельных народностей России.
Уникальность переживаемого исторического периода требует нестандартных решений в области государственно-церковных отношений современной России. Мы согласны с мнением о том, что усилить светский характер государства и общественной жизни (реальное дистанцирование от сект и оккультизма) может парадоксальный шаг - приобретение православной церковью статуса государственной. Речь идет о союзе, сотрудничестве государства и Церкви большинства населения, являющегося на протяжении десяти веков культуро-, государство- и правообразующей религией большинства исторически активного народа. Древняя «Русская Правда», княжеские уставы и уставные грамоты, судные грамоты и судебники, Стоглав и Соборное уложение 1649 года, законодательные акты Екатерины Великой и Александра I, реформы Александра II и Основные государственные законы 1906 года являли собой единую правовую ткань с православной аксиоматикой. В правовом поле России вполне органично может существовать понятие «государственная культурообразующая религия» [10; 11].
Выйти из обширного и многообразного кризиса может только общество, организованное на основах глубокого, чистого, целостного национального мировоззренческого осознания действительности. Отрадно заметить, что в последнее время в российском обществе наблюдаются серьезные попытки осмысления самобытности России через призму ее духовно-исторической традиции. К их числу можно отнести зарождающиеся идеи о суверенной демократии, православной империи, воссоединении исторической России, воссоздании славянской цивилизации. Россия сегодня должна избрать модель развития, основанную на синтезе научно-технического прогресса и модернизации, не наносящем ущерба любви и верности российского народа своим культурным корням, на творческом соединении православной традиции с европейской образованностью, очищая последнюю от одностороннего формализма, рационализма и прагматизма, на включении элементов русского правдосознания в отечественную политико-правовую систему. «Мы вначале мыслим народ, Россию как нерасчленимое целое и лишь потом распознаем здесь отдельных личностей, - верно отмечает А. Дугин. - Среди всех версий демократического устройства для России более всего подходит демократия братства, демократия соучастия - соучастия всего народа в своей собственной судьбе. Для русского человека счастье должно быть всеобщим. Мы вполне можем выстроить свою модель русской соборной демократии» [11].
Литература
1. Штильмарк А.Р. Петр Великий, или воплощение революции // Голосъ совести. 2004. № 6.
2. Хомяков Д.А. Православие, самодержавие, народность. Монреаль, 1982.
3. Ильин И.А. О России. М., 1991.
4. Киреевский И.В. Избранные статьи. М., 1984.
5. Волков Ю.Г. Идеология и идентичность: дискурс противопоставления // Общество и право. 2006. №
4.
6. Овчинников А.И. Правовое мышление в герменевтической парадигме. Ростов н/Д, 2002.
7. Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях // Русская идея: Сб. произведений русских мыслителей. М., 2004.
8. Шипилов Л.П. Право как инструмент «глобализации» // Государственность и право славянских народов начала ХХ! века: Тезисы науч.-практ. конф. Ростов н/Д, 2003.
9. Хомяков А.С. О старом и новом // Русская идея: Сб. произведений русских мыслителей. М., 2004.
10. Баранов П.П., Верещагин В.Ю. Русская православная государственность: миф или реальность? // Философия права. 2007. № 4.
11. Возможна и «демократия по-нашему»? // Аргументы и факты. 2006. № 16.
