CC BY
27
любовной трагедии Анны Карениной (1999 г.), Лун Хуайчжу «Жизнь - Человечность - Любовь - интерпретация любовной трагедии Анны Карениной» (2001 г), Цзоу Юньхун «Женщина - отступница в погоне за любовью и счастьем» - типичное значение трагического образа Анны Карениной (2008 г), Чжан Вэньлан «Анна борется за любовь: Анализ трагической судьбы героини Анны Карениной» (2011 г), Лю Сяожуй «Глядя на женский образ Анны из любовной трагедии Анны Карениной» (2012 г), Чжан фан «Краткий анализ любовной трагедии Анны Карениной» (2014 г) и т.п.
3. Психологизм в романе "Анна Каренина"
С начала 80-х годов 20 века объектом литературной критики становится изучение диалектики души в романе "Анна Каренина". Аналогичную тему рассматривают в своих статьях Сюй Хуэйпин «О диалектике души» (1981 г), Лэй фан «Мастер психологического анализа», рассматривающий искусство психологического описания Толстого на примере "Анна Каренина" (1997 г), Цзэн Ган «О психологизме Анны Карениной (1999 г), Сян Цзин «О психологическом описании Анны Карениной» (2002 г) и т.д.
4. Эпиграф к роману «Мне отмщение, и Аз воздам»
В китайской академической среде уделяется особое внимание изучению эпиграфа "Мне отмщение, и Аз воздам" к роману Л. Толстого "Анна Каренина". В 1982 году китайский литературовед Ли Ляню в своей научной статье "Мне отмщение, и Аз воздам" о понимании смысла эпиграфа к роману Толстого "Анна Каренина" отметил, что «это авторское осуждение русского дворянского общества, которое стало причиной трагедии Анны» [7, с. 90].
В 2002 году Лэй Чэндэ опубликовал статью «Коннотация эпиграфа - третья работа по изучению художественного творчества Л. Толстого». В 2008 году Цзинь Яна опубликовала статью «Новая интерпретация эпиграфа "Мне отмщение, и Аз воздам"».
6. Символические значения в романе
С начала 80-х годов ХХ века в литературоведении Китая очевидным становится усиление внимания к проблемам символического значения в романе "Анна Каренина". В 1981 году Сун Хуэйлин перевела научную статью Л.И. Ерёминой «Свет как символ и реальность в романе Л. Толстого "Анна Каренина"» (1978 г) на китайский язык. В 2007 году Чжао Шумэй опубликовала статью «Символическое значение маленького мужика с взъерошенною бородой в романе "Анна Каренина"».
В 2020 году Пэн Вэньчжао и Лю Сытун опуликовали статью «Исследование символического значения культурной концептуальной области "Поезд" в творчестве Толстого с точки зрения лингвокультурологии - на примере романа
Библиографический список
"Анна Каренина"». В данной статье авторы отмечают, что культурная концепция поезда в "Анне Карениной" представляет собой трехслойную структуру: "поезд", "платформа", "пассажир". Культурная концепция поезда играет важную фоновую и акцентирующую роль в содействии развитию сюжета и формированию характера персонажей [8, с. 65].
В 2021 году Хуан Е, Ван Инин опубликовали статью «Анализ образа железной дороги в романе "Анна Каренина"» и т.д.
6. Структура романа "Анна Каренина"
Среди многочисленных литературных параллелей особое внимание китайских литературных критиков привлекает изучение структуры романа "Анна Каренина": Ян Сыцун «О структуре "внутренней связи" в романе "Анна Каренина"» (1988 г.), Лю Я «Структура и искусство описания в романе "Анна Каренина"» (1998 г), Хэ Тяньчжун, Тан Миншэн «Дискуссия о художественной структуре "Анна Каренина"» (2004 г) и т.п.
7. Религиозное значение в романе "Анна Каренина"
С 1993 года в китайском литературоведении начинается исследование религиозного значения романа "Анна Каренина". Китайский литературовед Сюй Гуйтин в своей статье «Религиозное значение в романе "Анна Каренина"»» констатирует, что «это произведение с огромным жизненным потенциалом, но также полное бесконечных исследований и поисков Толстым будущего родины предков, судьбы дворянского сословия, жизни и смерти, смысла жизни. В этом исследовании и стремлении он растворился в тяжелом и глубоком религиозном сознании» [9, с. 80].
В 2016 году Сунь Ян и Чжан Цзе в статье «Выход за пределы реальности истории: религиозная интерпретация Анны Карениной» отмечают, что «...роман отражает и критикует реальность истории, под влиянием религиозных взглядов Толстого сформировалась уникальная форма повествовательного искусства, выходящая за рамки социальной реальности того времени» [10, с. 144].
В статье осуществился анализ подходов к исследованию романа "Анна Каренина" в литературоведении Китая. Было доказано, что китайские литературоведы уделяют пристальное внимание исследованиям таких направлений, как исследование образа и любовной трагедии Анны Каренины, психологизм в романе, эпиграф к роману, символические значения в романе, структура и религиозное значение романа "Анна Каренина". Изучение романа в китайском литературоведении берет свое начало в первой половине ХХ века и является актуальным по сей день, благодаря многообразности и системе символики романа открываются новые грани и расширяется фокус исследований. Именно поэтому роман заслуживает более углубленного исследования в будущем.
1. Ляо Ш. Об образе Анны Карениной. Вестник университета Сунь Ятсена (социальная наука). 1962; № 1: 52 - 64.
2. Цинь Ц. Сопротивление и бунт - об образе Анны Карениной. Вестник социальных наук, Цзилиньского университета. 1980; № 5: 45 - 54.
3. Ли Хаочжи. Луч в тёмном царстве - типичное значение образа Анны Карениной. Вестник Наньчанского университета (Издание по гуманитарным и социальным наукам). 1980; № 3: 60 - 63.
4. Цзинь Я. Очарование индивидуальности Анны Карениной. Обозрения русской культуры. 2006; № 1: 226 - 248.
5. Бао Т., Ни С. Вечный свет кометы - о формировании литературного образа Анны Карениной. Вестник педагогического училища Чичжоу. 2007; № 4: 76 - 78.
6. Ляо Ш. О любовной трагедии Анны Карениной. Вестник университета Сунь Ятсена (Издание по философии и социальным наукам). 1965; № 3: 81 - 90.
7. Ли Л. "Мне отмщение, и Аз воздам" - о понимании смысла эпиграфа к роману Толстого "Анна Каренина". Советская литература. 1982; № 6: 89 - 90.
8. Пэн В., Лю С. Исследование символического значения культурной концептуальной области "Поезд" в творчестве Толстого с точки зрения лингвокультурологии - на примере романа "Анна Каренина". Изучение Северо-Восточной Азии на иностранных языках. 2020; № 2: 60 - 66.
9. Сюй Г Религиозное значение в романе "Анна Каренина". Вестник Тяньцзиньского педагогического университета (Издание по социальным наукам). 1993; № 5: 77 - 80.
10. Сунь Ян, Чжан Цзе. Выход за пределы реальности истории: религиозная интерпретация Анны Карениной. Исследования зарубежной литературы. 2016; № 5: 137 - 145.
References
1. Lyao Sh. Ob obraze Anny Kareninoj. Vestnik universiteta Sun' Yatsena (social'naya nauka). 1962; № 1: 52 - 64.
2. Cin' C. Soprotivlenie i bunt - ob obraze Anny Kareninoj. Vestnik social'nyh nauk, Czilin'skogo universiteta. 1980; № 5: 45 - 54.
3. Li Haochzhi. Luch v temnom carstve - tipichnoe znachenie obraza Anny Kareninoj. Vestnik Nan'chanskogo universiteta (Izdanie po gumanitarnym i social'nym naukam). 1980; № 3: 60 - 63.
4. Czin' Ya. Ocharovanie individual'nosti Anny Kareninoj. Obozreniya russkoj kul'tury. 2006; № 1: 226 - 248.
5. Bao T., Ni S. Vechnyj svet komety - o formirovanii literaturnogo obraza Anny Kareninoj. Vestnikpedagogicheskogo uchilischa Chichzhou. 2007; № 4: 76 - 78.
6. Lyao Sh. O lyubovnoj tragedii Anny Kareninoj. Vestnik universiteta Sun' Yatsena (Izdanie po filosofii i social'nym naukam). 1965; № 3: 81 - 90.
7. Li L. "Mne otmschenie, i Az vozdam" - o ponimanii smysla epigrafa k romanu Tolstogo "Anna Karenina". Sovetskaya literatura. 1982; № 6: 89 - 90.
8. P'en V., Lyu S. Issledovanie simvolicheskogo znacheniya kul'turnoj konceptual'noj oblasti "Poezd" v tvorchestve Tolstogo s tochki zreniya lingvokul'turologii - na primere romana "Anna Karenina". Izuchenie Severo-VostochnojAzii na inostrannyh yazykah. 2020; № 2: 60 - 66.
9. Syuj G. Religioznoe znachenie v romane "Anna Karenina". Vestnik Tyan'czin'skogo pedagogicheskogo universiteta (Izdanie po social'nym naukam). 1993; № 5: 77 - 80.
10. Sun' Yan, Chzhan Cze. Vyhod za predely real'nosti istorii: religioznaya interpretaciya Anny Kareninoj. Issledovaniya zarubezhnoj literatury. 2016; № 5: 137 - 145.
Статья поступила в редакцию 18.07.21
УДК 82.801.6
Manskov A.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Altai State University (Barnaul, Russia), E-mail: [email protected]
SMELLS IN THE ARTISTIC WORLD OF S.D. KRZHIZHANOVSKY. The study of the ways of perception of reality in the artistic world of S.D. Krzyzhanovsky is rather relevant today. The auditory and visual codes are most interesting because of their functionality. However, the olfactory code is still unexplored. Smells play a big role in the works of Krzyzhanovsky. They can be divided into two groups: pleasant and unpleasant. Unpleasant smells are dominant. Often the reader's attention is focused on the repulsive nature of the smell. In the writer's works, the olfactor code interacts with the cultural code of death. Through the smells, the space of the
46У
artistic world is divided into the living and the dead. The image of the coming apocalypse and the death of all humanity, which is also recreated by the olfactor code, has a special expression. All these facts show the originality and significance of the smells in Krzyzhanovsky's novels and stories. Key words: olfactory code, smells, perception, artisticworld, death.
А.А. Мансков, канд. филол. наук, доц., Алтайский государственный университет, г. Барнаул, E-mail: [email protected]
ЗАПАХИ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ МИРЕ С.Д. КРЖИЖАНОВСКОГО
Изучение способов восприятия реальности в художественном мире С.Д. Кржижановского на сегодняшний день является актуальным. Среди них преимущественно исследуются аудиальные и визуальные коды в силу их функциональности. Однако ольфакторный код до сих пор остается неизученным. Запахи играют большую роль в произведениях Кржижановского. Их можно разделить на две группы: приятные и неприятные. Неприятные запахи являются доминирующими. Часто читательское внимание акцентируется на отталкивающем характере запаха. В произведениях писателя ольфакторный код взаимодействует с культурным кодом смерти. Посредством запахов осуществляется разделение пространства художественного мира на живое и мертвое. Особой экспрессией обладает образ грядущего апокалипсиса и смерти всего человечества, воссоздаваемый также посредством ольфакторного кода. Все это свидетельствует о своеобразии и значимости запахов в новеллах и повестях Кржижановского. Ключевые слова: ольфакторный код, запахи, восприятие, художественный мир, смерть.
С.Д. Кржижановский (1887 - 1950) - самобытный русский писатель-модернист. Все написанное им можно определить общим понятием «интеллектуальная проза». Неслучайно его излюбленным жанром являлась философская новелла, а свою первую книгу он назвал «Сказки для вундеркиндов». Произведения Кржижановского требуют от читателя терпения, наличия высокой эрудиции при узнавании интертекстуальных аллюзий и осознанной интеллектуальной работы при вхождении в структуру текста, насыщенного многочисленными метафорами и философскими сентенциями.
С момента выхода в печать первой книги «прозеванного гения» прошло более тридцати лет За это время сформировался научный аппарат, были описаны основные константы его художественного мира. Сейчас осуществляются первые попытки изучения способов чувственного познания и способов восприятия действительности в новеллах и повестях Кржижановского. Приоритетными являются исследования аудиального и визуального кодов, в силу того, что большую часть информации о мире человек получает посредством зрения и слуха. Подтверждение этому - исследования А.А. Манскова «Дефекты зрения в художественном мире С.Д. Кржижановского, Е.П Трубецковой «Мотив деформации зрения в новеллах С.Д. Кржижановского», С.П. Лавлинского «Позиция наррато-ра и читателя в повести Сигизмунда Кржижановского "Автобиография трупа"» и другие.
Кржижановский следует логике модернистского дискурса: интерес писателей-модернистов к телесным аномалиям, их осмысление.
Персонажи Кржижановского в этом не составляют исключения. Исследовательский интерес, как правило, определяется деформациями, связанными с обозначенными органами чувств. (Кржижановский следует логике модернистского дискурса: интерес писателей-модернистов к телесным аномалиям, их осмысление). Изучение ольфакторного кода пока остается в стороне, поэтому цель этой статьи - устранить возникшую научную лакуну.
Значительное место в художественном мире Кржижановского занимают запахи и особенности их восприятия персонажами. Диапазон запахов широк: от приятных до отталкивающих. Они могут быть как природного (естественного) происхождения (древесная смола, ароматы цветов, продукты жизнедеятельности человека: пот, кровь, нечистоты), так и созданные искусственно (запах типографской краски, магические эликсиры). Все они соотносятся с эмоциональными переживаниями персонажей и обладают релевантностью.
В качестве примера приятных ароматов возьмем новеллу «Книжная закладка». Уже в самом ее начале персонаж делится своими симпатиями. «Я бросил закладку где-то между недочитанных строк и вскоре забыл и о прикосновениях ее скользкого шелка, и о тонком аромате книжных красок, исходящем из покорно впластанного в буквы мягкого и гибкого тела, забыл и том... где я ее забыл» [1, с. 569].
При восприятии книжной закладки задействуются несколько органов чувств одновременно: зрение, обоняние, осязание. С точки зрения ольфакторного кода закладка обладает ароматом типографской краски. Восприятие этого запаха эксплицируется посредством глагола «исходить», характеризующегося наличием положительных коннотаций. Его можно противопоставить глаголам «пахнуть», «тянуть», обнаруживаемых в других произведениях автора «Сказок для вундеркиндов».
В новелле «Книжная закладка» есть и другие образы, эксплицирующие семантику обоняния.
«Пнул ногой дверь - и вот тут-то навстречу подталкиваемая зыбким утренним ветерком, этакая вот легкая, завитая, как женский локон, благоухающая смолью стружечка» [1, с. 581].
В этом описании заметна авторская симпатия к создаваемому им образу. На это указывает уменьшительно-ласкательный суффикс (-ечк). Кржижановский отмечает легкость стружки. Она сравнивается с женским локоном. Значимо также использование причастия, производного от глагола «благоухать» («благоухающая смолью»). Совокупность этих смыслов повторяется и далее в тексте. Революционный деятель, в прошлом столяр по профессии берет в руку случайно
найденную на улице древесную стружку Прикосновение к ней активизирует в его сознании тактильную память.
«И сразу по суставам пальцев знакомое, казалось, затесанное жизнью ощущение: меж указательным и большим - косой выступ рубанка, поверх кисти - шуршащее ласковое скольжение медленно свивающихся, благоухающих древесиной и смолой стружащих завитков» [1, с. 582]. Работа рубанком по дереву описывается с большой теплотой и искренним чувством. Кржижановский передает любовь персонажа к своему делу, которое он был вынужден оставить из-за революции. Очарование образа создается не только за счет тактильных ощущений, но и обонятельного кода. Вместе они придают изображаемому образу достоверность и своеобразие.
Запах древесной смолы встречается и в новелле «Доброе дерево». «Прежде всего сосна наклонила над гостьей свою высокую крону - и с ветвей ее, вместе с желтой пыльцой, похожей на пыльцу с крылышек мотылька, и тонким благоуханием смолы, с летели сны» [2, с. 218].
В этом фрагменте передается ощущение умиротворения и гармонии человека и природы. Девушка, пришедшая в лес, засыпает под сенью дерева, и оно навевает ей добрые сны. Сны имеют свой запах (смола).
В новелле «Доброе дерево» присутствуют и другие запахи.
«Как-то выдался особенно хороший летний день. К запаху бензина присоединялся легкий аромат цветов, выставленных по соседству на подоконнике» [2, с. 216].
Упоминание аромата цветов осуществляется в одном контексте с запахом бензина, т.е. происходит корреляция запахов: искусственного происхождения и природного. Посредством этого автор создает урбанистический образ, в котором сопоставляются, на первый взгляд, несопоставимые вещи.
В новеллах и повестях Кржижановского неприятные запахи преобладают над приятными. Нередко автор заостряет читательское внимание на отталкивающем характере запаха. Пример этому - трупное зловоние. В повести «Странствующее "Странно"» мифологические существа - серые злыдни - разговаривают о хозяине квартиры, где они обитают.
«С недавних пор стали поступать донесения, что от хозяина нашего трупом тянет. Значит, быть ему под лопатой» [3, с. 303]. В контексте смерти персонажа в новелле актуализируется точка зрения Ежи Фарино, высказанная им о запахах в его фундаментальной работе «Введение в литературоведение»: «Запах возникает в результате какого-то предваряющего его распространение процесса, перехода из одного состояния в другое (обычно - в состояние распада) и распространяется дальше своего источника, т.е. имеет характер симптома. При этом, будучи симптомом, он вызывает в объекте (человеке), на которого действует, другую серию симптомов, означающих перестройку объекта, переход в иное состояние» [4, с. 334]. Упоминание серых злыдней иллюстрирует тезис К. Кабаковой в статье «Запах смерти»: «Запахи, таким образом, выступают как важный канал общения человека с потусторонним миром: с их помощью он узнает о своей скорой кончине» [5, с. 49]. Словосочетание «тянет трупом» имеет негативные коннотации: «тянет» - издает неприятный запах, труп - мертвое тело. Это значение усиливается в следующем предложении. Упоминания лопаты - отсылка к культурному коду смерти. В финале повести уменьшившийся в своих размерах персонаж оказывается внутри мертвого тела.
«Напрягая слабнущие силы, я кружил, увязая по колено в сукровице, и почти не продвигался вперед. Так прошел день. Другой был почти на исходе. Запах тлени, вначале слабо различимый, от часа к часу превращался в отвратительную вонь, от которой я почти терял сознание» [3, с. 340].
В повести «Странствующее "Странно"» Кржижановский прибегает к экспрессивным средствам выражения, следуя логике модернистской игры.
Он создает в тексте иллюзию достоверности магического путешествия персонажа, стараясь привести убедительные подтверждения его существования. В этом случае он не жалеет художественных средств для достижения свой цели. Апелляция ученика мага к философам, читающим его историю, - подтверждение этому.
«Философам легко, зарывшись вносом в свои книги, строчить что-то о презрении к смерти; но я хотел бы их ткнуть носами в то смрадное бездви-жие смерти, в ту путаницу обвислых гниющих фибр и клеток, под которыми барахтался я, - и трансцендентальные дураки раз и навсегда вытряхнули бы из своих книг, вместе с паутиной и пылью, все свои дивагации о смерти и бессмертии» [3, с. 340].
Все аргументы персонажа строятся на ольфакторном коде, его стремлении ткнуть философов носом в мертвое тело. Однако за этим обнаруживается авторское отношение к смерти, его страх перед ней и попытки преодоления этого экзистенциального состояния. Этот тезис объясняет преувеличенную храбрость персонажа и его желание донести свой посыл до других людей.
В ином аспекте осмысляется смерть в новелле «Чудак». Явная модернист-кая игра со смыслами уступает здесь место серьезности, так как предметом изображения в новелле является война. Однако Кржижановский полностью не отходит в новелле от игрового начала в силу того, как персонаж воспринимает войну. Для него это забавное приключение, наблюдения за человеческими страхами, т. е., по сути, тоже игра.
Воссоздавая атмосферу фронта, автор прибегает к ольфакторной характеристике. «Изредка ветер качнет воздухом, тотчас в ноздрях сладковатая вонь: трупы» [1, с. 445].
Определение причины запаха (трупы) придает изображаемому в тексте целостность. Посредством этого демонстрируется изнанка войны. Схожая ситуация обнаруживается и в новелле «Автобиография трупа», в которой персонаж наблюдает за ранеными, привезенными с фронта. «Я быстро пригнулся и поднял сукно. Я почти ничего не видел. Перед внезапно запотевшими стеклами очков лишь прыгало и дергалось какое-то мутное пятно. Ноздри тронуло сукровицей и потом» [1, с. 528]. В этом фрагменте демонстрируется замещение одной формы восприятия на другую. От осознания кошмара происходящего персонаж оказывается не в состоянии видеть. Однако зрение компенсируется обонянием. Он чувствует запах крови и пота умирающего солдата.
Неприятные запахи в художественном мире Кржижановского могут быть не связаны с темой войны, но при этом они часто коррелируют с культурным кодом смерти. В повести «Клуб убийц букв» один из персонажей делится своими впечатлениями.
«... в один из моих приездов в Венецию, идя по предполуденным раскаленным кале и виколетто, я свернул - по нужде - к одному из тех мраморных приспособлений, которые торчат там чуть не из каждой стены и пахнут аммиаком» [1, с. 122].
Неприятное ощущение, вызываемое ассоциацией с аммиаком, нагнетается далее в тексте.
«Вокруг стока, облепив стену пестрыми квадратиками, лезли в глаза адреса венерологов» [1, с. 122].
Специфика профессии венеролога вызывает чувство брезгливости у читателя. В этом фрагменте неожиданным является объявление, на которое переносится взгляд читателя.
«А чуть в стороне, огородившись узкой черной рамкой, как-то отдергиваясь всеми своими чинными, черным по белому буквами от аммиачной компании, квадратилось четкое, под черным крестиком, авизо:"Вы не забыли сегодня помолиться о тех 100000, которым предстоит умереть сегодня?"» [1, с. 122].
Кржижановский десакрализует идею веры. Молитва как форма диалога с Богом становится предметом иронического дискурса: «Конечно, это был - так, пустяк, сухая статистическая справка, ловко изловленная черным квадратиком, вежливо напоминавшим - всего лишь напоминавшим» [1, с. 122].
Насколько молитва является пустым звуком для персонажа, настолько значимым для него оказывается понятие смерти. Постепенно оно заполняет все его пространство сознания.
«Я не стал молиться о ста тысячах душ, уводимых в смерть, но когда я вышел из тени стены на яркое солнце, тысячи и тысячи агоний заслонили мне день: тысячи погибающих сегодня обступили меня, тысячи солнц ссыпались во тьму: я видел тысячи восковеющих, проостренных лиц, выкаты белых глаз, сладковатая тлень, вгниваясь сквозь ноздри в мозг, не давала ни думать, ни жить» [1, с. 122].
В этом фрагменте воссоздается образ апокалипсиса. Тысячи людей воплощают образ гибнущего человечества, а солнца, падающие во тьму - конец све-
та. Персонаж противопоставляется умирающему миру Он вынужден наблюдать его гибель. Наибольшей экспрессии достигает ольфакторный образ сладковатой тлени. При этом характерно, что ее восприятие происходит посредством гниения. Значима здесь приставка «в», указывающая на движение вовнутрь («в мозг»). Этот процесс проникновения соотносится с вирусом смерти в «Автобиографии трупа». Попав в сознание персонажа, он остается там навсегда.
Интерес вызывают запахи, связанные с действиями магических ритуалов в новеллах и повестях Кржижановского. В повести «Странствующее "Странно"» маг дает своему ученику сосуды с жидкостями, позволяющими увеличивать или уменьшать размеры физических тел. Приступая к экспериментам с пространством, персонаж обращает внимание на запах таинственной тинктуры.
« Теперь пузырек: лупа, растянув черные зрачки поверх пузырька, быстро и точно раскрыла их смысл. Стиснув стекло меж пальцев, я осторожно повернул ему пробку: о, как не похож был этот колющий ноздри, прогорклый запах на благоухание, оставшееся там, за защелком ключа, над ступеньками лестницы. На миг мне показалось, астма старого профессора переползла мне в легкие: мне стало трудно дышать» [3, с. 285].
Прогорклый запах тинктуры выполняет функцию предупреждения об опасности, ожидающей ученика волшебника. Он противопоставляется благоуханию квартиры, символизирующей собой привычный мир. Называние астмы несет в себе семантику болезни, в свою очередь, отсылающей сознание читателя к культурному коду смерти (в повести профессор в скором времени умирает). Использование глагола «переползать» является мотивом инфицирования болезнью, широко распространенным в творчестве автора «Сказок для вундеркиндов».
Необычный характер имеет запах в новелле «Квадратурин». Обитателю восьмиаршинной комнаты в коммуналке незнакомец предлагает средство, позволяющее увеличить жилплощадь. Оно обозначается в тексте как «квадрату-риновая эссенция».
«Стиснув виски руками, он раскрыл глаза: черный тюбик лежал посреди узкого столика, умудрившегося как-то втиснуться меж кроватью, подоконником, стеной. Сутулин сорвал пломбу, и головка тюбика, винтообразно кружась, отскочила. Из открывшейся круглой щелочки потянуло горьковато-пряным запахом. Запах приятно растягивал ноздри» [1, с. 451].
В этом фрагменте основной акцент делается на запахе содержимого тюбика. С одной стороны, в нем есть горьковатая нота, с другой, он обладает пряным оттенком. По отношению к нему употребляется наречие «приятно». Как и в случае парфюма, запах эссенции раскрывается постепенно. Обрабатывая квадратурином углы и выступы комнаты, Сутулин не сразу замечает изменения, происходящие с ним.
«(...) жидкость действительно мгновенно испарялась или впитывалась (он ничего не разбирал), не оставляя даже самого легкого налета, и только запах ее, все более острый и пряный, кружил голову, спутывал пальцы и заставлял чуть дрожать прижатые к полу колени» [1, с. 452].
Запах эссенции оказывает опьяняющее действие на персонажа. В результате этого он роняет тюбик из рук, тем самым вызывая необратимые последствия, стоящие ему жизни (превращение комнаты в черную пустыню).
« Тюбик был пуст, и вокруг него одуряюще благоухало быстро иссыхающее пятно» [1, с. 452].
Наречие «одуряющее» несет в себе семантику морока, помрачения рассудка; глагол «благоухать» - быть насыщенным благоуханием аромата. Наряду с этим запах эссенции вызывает ассоциации с мифологемой волшебного цветка, обладающего удивительной привлекательностью, но несущего смерть тому, кто прикоснется к нему. Т.е. и здесь ольфакторный код включается в смысловое пространство смерти. Эта категория соединяет все культурные коды вместе, придавая тексту новеллы мрачный колорит. Такое осмысление природы запахов объясняется логикой авторского дискурса, его пессимистическим восприятием реальности.
Исходя из этого, можно сделать следующие выводы. Изучение ольфактор-ного кода очень важно для понимания художественного мира Кржижановского. В новеллах и повестях писателя все запахи приобретают статус маркеров пространства. Они наполняют его собою, обозначая интециональность восприятия (положительное, отрицательное). Благодаря им происходит разделение пространства на живое и мертвое. Эта особенность распространяется и на персонажей. В совокупности запахи образуют своеобразие художественного мира автора «Сказок для вундеркиндов».
Библиографический список
1. Кржижановский С. Сочинения: в 6 т. Санкт-Петербург: Symposium, 2001; Т. 2.
2. Кржижановский С. Сочинения: в 6 т. Санкт-Петербург: Symposium, 2003; Т. 3.
3. Кржижановский С. Сочинения: в 6 т. Санкт-Петербург: Symposium, 200; Т. 1.
4. Фарино Е. Введение в литературоведение. Санкт-Петербург: Издательство РГПУ им. А.И. Герцена, 2004.
5. Кабакова Г Запах смерти. Ароматы и запахи в культуре. Москва: Новое литературное обозрение, 200; Кн. 2: 40 - 50.
References
1. Krzhizhanovskij S. Sochineniya: v 6 t. Sankt-Peterburg: Symposium, 2001; T. 2.
2. Krzhizhanovskij S. Sochineniya: v 6 t. Sankt-Peterburg: Symposium, 2003; T. 3.
3. Krzhizhanovskij S. Sochineniya: v 6 t. Sankt-Peterburg: Symposium, 200; T. 1.
4. Farino E. Vvedenie v literaturovedenie. Sankt-Peterburg: Izdatel'stvo RGPU im. A.I. Gercena, 2004.
5. Kabakova G. Zapah smerti. Aromaty i zapahi v kulture. Moskva: Novoe literaturnoe obozrenie, 200; Kn. 2: 40 - 50.
Статья поступила в редакцию 16.07.21
