CC BY
74
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 12 (227).
История. Вып. 45. С. 141-146.
ЗАПАДНОГЕРМАНСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ 1970-1980-х ГОДОВ О КАНЦЛЕРСТВЕ ГЕНРИХА БРЮНИНГА
В статье раскрывается суть споров немецких историков в отношении политики Генриха Брюнинга, занимавшего в 1930-1932 гг. пост германского рейхсканцлера. Отмечается влияние мемуаров Брюнинга на ход дискуссии, а также приводится оценка немецкими авторами финансово-экономической политики канцлера.
Ключевые слова: Генрих Брюнинг, Веймарская республика, мемуары Брюнинга, финансово-экономическая политика Германии.
Ни один из периодов немецкой истории не представляет для историков столько проблем с интерпретацией и оценкой, как Веймарская республика. Основанная на развалинах первой немецкой демократии нацистская диктатура принесла Германии и Европе разрушения и террор невиданного доселе масштаба, а также надолго запятнала моральный облик немцев в глазах всего мирового сообщества. Падение Третьего рейха означало одновременно и конец немецкого национального государства, возникшего в 1871 г. Из совокупности всех этих прямых и косвенных последствий крушения Веймарской демократии обозначилось и направление научных исторических исследований в ФРГ - причина падения республики. Именно на этом фоне рассматривалась деятельность Генриха Брюнинга - канцлера периода 30 марта 1930 г. - 1 июня 1932 г.
Деятельность эта представляет не только сугубо научный, но и практический интерес. Финансово-экономические потрясения в современном мире заставляют нас обращаться к истории, чтобы, с одной стороны, изучить успешный опыт поиска путей выхода из мирового экономического кризиса, а с другой - не повторить ошибок прошлого и не допустить развития событий по сценарию Веймарской республики.
Отечественной историографией политика канцлера Брюнинга долгое время оценивалась исключительно негативно. Целью данной работы является анализ трудов западногерманских историков, далеко не всегда так считавших и зачастую даже оправдывавших деятельность этого неоднозначного политика.
Противоположные позиции в оценке экономической политики президентского кабинета Брюнинга определились очень рано.
Вернер Конце (1910-1986) оправдывал экономический курс Брюнинга тем, что тот действовал согласно представлениям своего времени и проводил традиционную либеральную политику ограничения расходов бюджета и невмешательства в сферу социальноэкономических отношений. Ученый не видел путей возвращения к парламентаризму после распада весной 1930 г. «большой коалиции». С его точки зрения, существовало только две возможности: или государство, возвышавшееся над партиями в форме президентских кабинетов, или государство без партий - нацистская диктатура. Поэтому-то Брюнинг представлял для Конце альтернативу Гитлеру1.
Карл-Дитрих Брахер обосновывал другую точку зрения. Попытка преодоления правительственного кризиса 1930 г., по его мнению, не была осуществлена парламентскими методами только потому, что в кругах рейхспрезидента и руководства рейхсвера еще до начала кризиса целенаправленно подготавливался переход к президентскому режиму правления. В результате этого кабинет Брюнинга интерпретировался Брахером как первая ступень распада республики2. «История режима внепарламентских чрезвычайных положений Брюнинга-Папена-Шлейхера, - писал Брахер, - уже именно с 1930 г. в совершенно четком смысле предыстория Третьего рейха, исходный пункт становления гитлеровской диктатуры»3.
Разногласия между Брахером и Конце положили начало дискуссии по поводу политики Брюнинга, которая прошла несколько фаз в своем развитии и фактически не завершена и по сей день. Условно можно выделить три этапа повышения интенсивности этой дискуссии. На первом этапе (с середины 1950-х гг.),
вызванном критическим анализом политики Брюнинга со стороны Брахера, речь шла, прежде всего, о неизбежности или недопустимости перехода к президентской системе, о мотивах и целях сторонников авторитарного курса, а также о более конкретном определении значения эры Брюнинга в процессе распада Веймарской республики. Обновление акцентов этих споров произошло после издания мемуаров Брюнинга в 1970 г.
Появление этих мемуаров стало сенсацией для участников дискуссии. Личность и политика Брюнинга предстали в новом свете, по крайней мере, в некоторых аспектах, даже при условии, что всегда необходимо проявлять скепсис по отношению ко многим деталям и высказываниям, приводимым в мемуарах.
Как напишет позже Ганс Моммзен, через мемуары Брюнинга красной нитью проходила мысль: он есть «государственный муж, свергнутый за несколько шагов до намеченной цели, потерпевший крах с подачи Гинденбурга и его окружения, хотя только он после окончательного решения репарационного вопроса мог добиться успеха в деле осуществления запоздалых внутренних реформ, увенчиваемых переходом к конституционной монархии». Такая позиция автора мемуаров, полагал Моммзен, затрудняет понимание, было ли это его самовыражением периода 1930-х гг., или так Брюнинг видел свою политику позднее. Моммзен, например, обращал внимание на то, что план возвращения к монархии в той форме, в какой Брюнинг представлял его в мемуарах, не мог существовать на момент его нахождения у власти4.
Рудольф Морсей же обратил внимание на подчеркнуто «патриотическую» концепцию Брюнинга, объясняя её тем, что бывший канцлер начал диктовать свои мемуары в эмиграции в Швейцарии через три месяца после бегства из Германии под впечатлением от череды убийств, связанных с «путчем Рема»5.
Портрет Брюнинга, нарисованный им самим в мемуарах, очень четко и коротко набросал Эрнест Гамбургер (1890-1980) в статье 1972 г. «Размышления о мемуарах Генриха Брюнинга». Автор писал: «Во внешней политике Брюнинг был “ревизионистом”, решившимся на разрушение мирного порядка 1919 г.; в отношении конституционной политики - противником демократической республики и монархистом; в партийнополитическом плане - консерватором в пар-
тии Центр. Свою политику дефляции он поставил на службу внешней политике, ей же должна была служить и борьба за равенство вооружений. В соответствии с этим его внешнеполитические устремления были нацелены на разрушение Версальской системы, первым шагом к чему должно было стать устранение груза репарационных платежей. Став канцлером, на поприще законодательной власти он (Брюнинг) с 1930 г. стремился к тому, чтобы воспользоваться сильным понижением функциональной способности парламента и вернуться посредством злоупотребления правом чрезвычайных распоряжений (президентских декретов) к конституционализму бисмарк-ского образца. Отстаиваемые Брюнингом перевыборы Гинденбурга (весной 1932 г.) должны были открыть путь к установлению регентства и привести в итоге к реставрации монархии. В партийно-политическом отношении Брюнинг стремился установить контакты своей партии с антиреспубликанскими силами в рейхе и Пруссии»6.
После выхода мемуаров Брюнинга его сторонникам и защитникам из рядов историков стало сложнее объяснять и оправдывать политику бывшего рейхсканцлера. Но, к примеру, Конце не изменил своей позитивной оценки канцлерства 1930-32 гг. В статье 1972 г. «Реформа конституции Рейха как цель политики Брюнинга» он писал, что, хотя Брюнинг и не излагал в своих воспоминаниях систематически своей конституционной концепции и его соображения по этому вопросу отражены лишь в беседах со Шлейхером, Гинденбургом, Гитлером, Гугенбергом и др., становится, тем не менее, ясна его решительная монархическая позиция - в монархии он видел альтернативу националистической диктатуре. Что было, по мнению Конце, еще важнее, так это то, что монархический «план» Брюнинга существенно отличался от традиционных монархических представлений правых кругов. «В видении Брюнинга отношения империи с ее землям были аналогичными отношениям Пруссии с ее провинциями после реформ 1807-1823 гг., то есть он видел децентрализованное единое государство с развитым самоуправлением на местах, избрание органов которых, само собой разумеется, должно было осуществляться иначе, чем в старой Пруссии, и должно было основываться на повсеместно введенном с 1919 г. всеобщем и равном избирательном праве. Управление юстицией и
полицией должно было находиться в ведении империи. Только на такой конституционной основе, то есть после устранения федеральной структуры империи, считал Брюнинг целесообразной монархию...» «“Реставрация” монархии на таких измененных условиях, -писал Конце, - означала все, что угодно, но только не “восстановление” конституционного и общественного порядка, существовавшего до 1918 г. Но ни в коем случае не было и возвращением к Веймарской конституции». Конце считал, что этот политический план Брюнинга был неосуществим, так как немцев Веймарской республики условно можно было разделить на три группы: монархистов, видевших свой конституционно-политический идеал в реставрационном духе; республиканцев, настроенных антимонархически; и сторонников национал-социализма, желавших не кайзера, а народного вождя. Брюнингское же понимание монархии находилось «по ту сторону» этих трех течений. Конце по-прежнему не видел причин поддерживать неуместную «в историческом смысле конфронтацию», вставая на ту или иную сторону при оценке роли Брюнинга - в качестве потенциального спасителя или же разрушителя Веймарской республики: «политическая концепция
Брюнинга стоит выше такого упрощения»7.
Наряду с Конце политику Брюнинга оправдывали и защищали Тило Фогельзанг (1919-1978), Карл Артур Буххайм (18891982), Теодор Эшенбург (1904-1999)8. Возможно, именно с целью реабилитировать политику Брюнинга Теодор Эшенбург ввел в обиход новый термин, назвав этого канцлера «неполитическим политиком». Согласно Эшенбургу, Брюнинг, «всецело проникшись волей преодолеть кризис деловой политикой», поставил себя над партиями9.
Но такие ученые, как Карл Дитрих Брахер и Рудольф Морсей, по-прежнему подвергали Брюнинга резкой критике. Морсей писал, что в мемуарах канцлера отразились его «пропрусский и милитаристский образ мышления», его стремление проложить путь регентству и легальным путем реставрировать монархию Гогенцоллернов10. Возражая Эшенбургу, Брахер в статье 1971 г. «Неполитическая политика Брюнинга и распад Веймарской республики» с иронией назвал неполитической саму политику канцлера, назвал на том основании, что она, по убеждению историка, отражала непонимание
существовавшей конституционно-партийной системы. Брахер писал, что идеал Брюнинга основывался на старой немецкой политической традиции, устанавливающей приоритет государства по отношению к демократии. Историк выделил два главных компонента в брюнинговском понимании государства - «романтически-консервативный» и «функционально-аскетический» - и указал, что они проявлялись в двух решающих ориентирах политики рейхсканцлера: в «привязанности» бывшего военного офицера к главнокомандующему 1918 г. - фельдмаршалу Паулю Гинденбургу, олицетворявшему государство до возникновения республики, и в поддержке надпартийного режима, только в рамках которого Брюнинг считал возможным принятие «функциональных» решений. К ним добавлялся еще один элемент: «недемократическое понимание Брюнингом политики и государства - убеждённость в примате внешней политики». Это и были, по мнению Брахера, предпосылки президентско-авторитарного курса Брюнинга11.
Ганс Моммзен в работе 1878 г. «Политика Генриха Брюнинга на посту рейхсканцлера: провал политики одиночки» назвал Брюнинга «переходным канцлером», канцлерство которого стало возможным только потому, что республиканские силы потеряли инициативу и мужество к самоутверждению; партии же и силы правых считали, что «их час еще не пробил, чтобы взять власть полностью в свои руки». Моммзен полагал: хотя сам Брюнинг был убежден, что проводит в жизнь реалистичную и ведущую в итоге к «общему решению» политическую линию, на деле его политика сопровождалась всё возрастающим отрывом от реальности. Что касается причин падения канцлера, то важнейшую из них Моммзен видел в его недоверии к своему окружению: «Не доверяя своим партнерам и умалчивая о долгосрочных последствиях своей стратегии, он становился жертвой посеянного им самим недоверия, которое в итоге охватило и президента с его окружением и тем самым последнюю опору его власти»12.
Аналогичной точки зрения придерживался и Удо Венгст. Но в статье 1980 г. «Генрих Брюнинг и “консервативная альтернатива”. Критические замечания к новым тезисам по вопросу последней фазы республики» он шел дальше, утверждая, что из-за растущей потери доверия Брюнинг не смог реализо-
вать поставленные цели, которые к тому же были и нереализуемыми сами по себе. Что касается целей Брюнинга по реставрации монархии, то Венгст прямо писал: «Еще безнадежнее кажутся реставрационные планы Брюнинга, если учесть позицию рейхспрезидента и рейхсвера, властное положение которых вследствие правления при помощи статьи 48 конституции постоянно росло и без согласия которых реализация (планов) вообще была невозможна. По свидетельству самого Брюнинга, Гинденбург не продемонстрировал понимания, когда канцлер обозначил свои намерения, а рейхсвер под командованием генерала Шлейхера вскоре развил свою собственную, отличную от представлений Брюнинга, точку зрения в отношении политических приоритетов». По поводу роли Брюнинга на финальной стадии Веймарской республики у Венгста сомнений не было: Брюнинг «присоединился к политикам, которые невольно создали предпосылки, облегчившие взятие власти нацистами»13.
Ганс Моммзен прямо обвинял Брюнинга в том, что он фактически открыл путь к сближению правящей верхушки государства с НСДАП, что он способствовал наводнению чиновничьего аппарата нацистами и надеялся извлечь из укрепления нацизма «тактические выводы». Эти обвинения Моммзена можно встретить и в его работе 1978 г., и в книге «Взлет и падение Веймарской республики», впервые изданной в 1989 г.14
Генрих Август Винклер в своем труде «Веймар 1918-1933. История первой немецкой демократии» не разделял мнение историков, видевших в Брюнинге представителя «консервативной альтернативы» и провалившейся парламентской системе, и национал-социалистической диктатуре. Зависимость от Гинденбурга, полагал он, с самого начала не оставила ему возможности стать архитектором «консервативной альтернативы». Винклер скептически воспринимал утверждение Брюнинга насчет своего стремления восстановить монархию в качестве преграды против диктатуры национал-социалистов. Парламентская демократия, констатировал автор, потерпела неудачу уже к тому моменту, когда Брюнинг стал канцлером. Внимания заслуживает и то, что в отличие от большинства авторов, Винклер осуждал Брюнинга, прежде всего, за его внешнеполитические приоритеты, шедшие в ущерб экономике.
Ради устранения репараций, писал Винклер, Брюнинг продолжал проводить «политику экономической депрессии» - политику морального шантажа. (Критикуя Брюнинга, Винклер, правда, признавал: более «мягкая» позиция канцлера в репарационном вопросе вряд ли получила бы поддержку Гинденбурга и его советников)15.
Вольфрам Фишер в труде 1968 г. «Немецкая экономическая политика 19181945 годов» свое мнение об экономическом курсе Брюнинга сформулировал следующим образом: «...переплетение экономических
соображений с политическими, внутренних интересов с внешними было определяющим в экономической политике Брюнинга и ограничивало его свободу действий. Ответственность, которую он как канцлер Германии нес перед всем остальным миром, вынуждала его вести немецкий народ по нелегкому пути. Это было бы, несомненно, хорошо для судьбы этого народа, если бы такой канцлер действовал в более ранние периоды немецкой истории. Но, как показали события последующих лет, теперь уже было слишком поздно. Немецкая демократия не смогла пожинать плоды трудов этого авторитарно действовавшего, хотя и демократически мыслившего политика»16.
К конкретному анализу финансовоэкономической политики Брюнинга обращались немногие западногерманские авторы. Дитмар Петцина в своих работах 1967 и 1973 гг. «Основные проблемы экономической политики Германии 1932-33 годов», «Элементы экономической политики на поздней фазе Веймарской республики» считал, что главное противоречие экономической политики Брюнинга было «в сочетании бюрократически-интервенционистского метода и экономически-либеральной цели». Пока политика канцлера соответствовала «желаниям предпринимателей, выражавшихся в перенесении всего бремени кризиса на рабочих и служащих, она пользовалась поддержкой со стороны промышленности. Но как только выяснилось, что этими экономико-политическими рецептами кризис не преодолеть, Брюнинг потерял поддержку промышленности и сельского хозяйства <...> (Он) потерпел неудачу из-за своей неспособности осуществить ревизию экономической политики»17.
Негативную оценку дефляционной политики Брюнинга впервые подверг критиче-
скому пересмотру Кнут Борхардт. Своей статьёй 1979 г. «Дилеммы и свобода действий во время великого экономического кризиса начала 1930-х годов: к вопросу ревизии сложившейся исторической картины» Борхардт направил дискуссию в новое русло. Именно после этой его статьи в центр внимания научной дискуссии по поводу политики Брюнинга наконец-то попали вопросы содержания его экономического курса, а также свободы действий и возможных альтернатив в сфере финансово-экономической политики немецкого государства в годы мирового экономического кризиса.
Исходный вопрос Борхардт сформулировал следующим образом: чем объяснить, что при Брюнинге не проводилась экспансивная конъюнктурная политика? Было ли это связано с отсутствием понимания сложившейся экономической ситуации и способностей правительства преодолеть её, или же политическая и экономическая свобода действий была так ограничена в 1930-32 гг., что Брюнингу не оставалось другой альтернативы? Борхардт попытался выяснить, когда такая политика борьбы с кризисом должна и могла быть начата, и имелись ли в распоряжении канцлера соответствующие средства. По мнению автора, изменение конъюнктурно-политической стратегии, то есть переход к активной экономической антикризисной политике, мог быть совершен самое раннее летом 1931 г. Более раннее «своевременное» управление кризисной ситуацией было невозможно. И вообще, в случае перехода к активной антикризисной политике чудо бы не произошло - низшая точка кризиса могла быть лишь передвинута с середины 1932 г. на более ранний срок. Тем не менее, в этом случае кризис не имел бы, по мнению Борхардта, столь ощутимых негативных политических последствий. Что же касается средств управления ситуацией, которыми располагал Брюнинг, прежде всего, для финансирования мероприятий по борьбе с безработицей, то Борхардт приходил к выводу: кредиты зарубежных государств не рассматривались правительством ввиду обусловленных ими неизбежных политических предписаний и условий, финансирование же со стороны Рейхсбанка было невозможно из-за препятствий технического и политического рода. «Из-за внешне- и внутриполитических дилемм, - делал вывод Борхардт, - <.> свобода действий правительства, по крайней
мере, во время правления Брюнинга, то есть по май 1932 г., была намного уже, чем это трактовали позднее сконцентрировавшиеся на конъюнктурно-политическом вопросе критики»18.
Статья Борхардта произвела настоящую сенсацию, так как в ней было поставлено под вопрос то, что ранее признавалось незыблемым. Энергичнее всего в спор вступил Карл-Людвиг Хольтфрерих, попытавшийся опровергнуть тезис Борхардта, что Брюнинг находился в безвыходной ситуации при осуществлении своей экономической политики. На конкретных фактах показывая, что в окружении Брюнинга все сильнее раздавались призывы к ревизии дефляционной политики, особенно после банковского кризиса 1931 г., Хольтфрерих ставил вопрос : «Почему
Брюнинг, несмотря на растущее внутриполитическое сопротивление дефляционному курсу, твердо придерживался своей позиции?» Ответ, по мнению автора, заключался в политических целевых установках Брюнинга: во внутренней политике то была консолидация общественных финансов, прежде всего за счет сокращения социальных выплат, а во внешней политике - решение репарационного вопроса. Для реализации этих целей, писал Хольтфрерих, Брюнингу нужен был кризис. «Если Брюнинг и видел ограниченность свободы своих действий, то только на основании составленной им самим шкалы приоритетов: 1. Ревизия Версальского договора <...> 2. <...> строгое исполнение международных обязательств <...> 3. Предотвращение инфляции. 4. В самом конце - достижение полной занятости или экономического роста». При иной расстановке приоритетов, считал Хольтфрерих, активную конъюнктурную политику можно было проводить уже летом 1931 г., еще до окончательной отмены репараций, что, возможно, могло изменить политическую судьбу Германии19.
В 1930-е гг. критики из всех политических лагерей Германии осудили Брюнинга. Казалось, что их приговор должен был подтвердиться после краха нацизма, но оказалось не все так просто. Вновь и вновь высказываются мнения в защиту проводимой канцлером политики - вплоть до того, что взгляды Брюнин-га на политику и экономику полностью соответствовали требованиям времени. В центр дискуссий попадают различные проблемы -от точки отсчета начала правительственного
кризиса и реконструкции альтернативы Гитлеру до анализа и оценки конкретных акций канцлера. Брюнинг оказался очень противоречивой фигурой, и полемика продолжается, втягивая в «спор историков» широкий круг исследователей различных направлений.
Примечания
1 Овчинникова, Л. В. Крах Веймарской республики в буржуазной историографии ФРГ. М., 1983.С. 163.
2 Bracher, K.-D. Die Auflosung der Weimarer Republik. Eine Studie zum Problem des Macht-verfalls in der Demokratie. Villingen/Schwarzwald, 1960. S. 343-344.
3 Цит. по: Kolb, E. Die Weimarer Republik. Munchen, 2002. S. 231.
4 Mommsen, H. Heinrich Brunings Politik als Reichskanzler : das Scheitern eines politischen Alleinganges // Wirtschaftskrise und liberale Demokratie : das Ende der Weimarer Republik und die gegenwartige Situation / hrsg. von Karl Holl. Gottingen, 1978. S. 17, 18.
5 Хёмиг, Г. Генрих Брюнинг - канцлер Германии (1930-1932 гг.) // Изв. вузов. Северо-кавказ. регион. Обществ. науки. 1993. № 4. С. 76.
6 Hamburger, E. Betrachtungen uber Heinrich Brunings Memoiren // IWK 15. 1972. April. S. 31.
7 Conze, W. Die Reichsverfassungsreform als Ziel der Politik Brunings // Die Weimarer Republik : belagerte civitas / Michael Sturmer (Hrsg.). Konigstein, 1985. S. 343-344, 346, 347.
8 См.: Vogelsang, T. Reichswehr, Staat und NS-DAP. Beitrage zur deutschen Geschichte 19301932. Stuttgart, 1962; Buchheim, K. Die Weimarer Republik. Munchen, 1981.
9 Овчинникова, Л. В. Указ. соч. С. 163.
10 Там же. С. 164.
11 Bracher, K.-D. Brunings unpolitische Politik und die Auflosung der Weimarer Republik // Vierteljahrshefte fur Zeitgeschichte, 19. 1971. 2. Heft / April. S. 115-117.
12 Mommsen, H. Heinrich Brunings Politik als Reichskanzler. S. 20.
13 Wengst, U. Heinrich Bruning und die “konser-vative Alternative”. Kritische Anmerkungen zu neuen Thesen uber die Endphase der Weimarer Republik // Aus Politik und Zeitgeschichte. B 50/80. 1980. 13 dec. S. 25-26.
14 Mommsen, H. Heinrich Brunings Politik als Reichskanzler. S. 38; см. также: Mommsen, Н. Aufstieg und Untergang der Republik von Weimar. 1918-1933. Berlin, 2004. S. 523.
15 Ерин, М. Е. Исследования Г. А. Винклера по истории Веймарской республики // Вопр. истории. 2003. № 3. С. 159.
16 Fischer, W. Deutsche Wirtschaftspolitik 19181945. Opladen, 1968. S. 46.
17 Petzina, D. Elemente der Wirtschaftspolitik in der Spatphase der Weimarer Republik // Vierteljahrshefte fur Zeitgeschichte, 21. 1973. 1. Heft / Januar. S. 129, 132.
18 Borchardt, K. Zwangslagen und Handlungsspielraume in der groBen Wirtschaftskrise der fruhen dreiBiger Jahren : zur Revision des uberlieferten Geschichtsbildes // Die Weimarer Republik... S. 319, 325.
19 Holtfrerich, С.-L. Alternativen zu Brunings Wirtschaftspolitik in der Weltwirtschaftskrise? // Historische Zeitschrift / hrsg. von Theodor Schieder und Lothar Gall. B. 235. Munchen, 1982. S. 627, 629.
