CC BY
81
Научная статья УДК 34
https://doi.org/10.24412/2073-0454-2022-3-61-69 NIION: 2003-0059-3/22-282 MOSURED: 77/27-003-2022-03-481
Законодательство о судебно-экспертной деятельности в состоянии реформирования: предложения и перспективы
Оксана Геннадьевна Дьяконова
Московский государственный юридический университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА),
Москва, Россия, [email protected]
Аннотация. Законодательство о судебно-экспертной деятельности находится на этапе реформирования, что требует внимательного, взвешенного и научно обоснованного подхода. Предпринята попытка проанализировать тексты проектов законов о судебно-экспертной деятельности, появившиеся в период с 2013 по 2020 гг. Сравнение проводится по ряду структурных элементов, начиная с преамбулы закона, правовой основы, основных терминов, задач и принципов судебно-экспертной деятельности, правового и профессионального статуса судебного эксперта и руководителя судебно-экспертной организации, регламентации отдельных видов судебных экспертиз и др. Проведенный анализ позволил сформулировать выводы по структурным элементам и сделать общий вывод о необходимости применения экспертологического подхода к созданию положений нового закона о судебно-экспертной деятельности, его обсуждения и подготовки с привлечением научного сообщества и практиков, работающих в этой области.
Ключевые слова: судебная экспертиза, судебно-экспертная деятельность, законопроект, эксперт, руководитель судебно-экспертной организации
Для цитирования: Дьяконова О. Г. Законодательство о судебно-экспертной деятельности в состоянии реформирования: предложения и перспективы // Вестник Московского университета МВД России. 2022. № 3. С. 61-69. https://doi.org/10.24412/2073-0454-2022-3-61-69.
Original article
Legislation on forensic expertise in the state of reform: proposals and prospects
Oksana G. Diakonova
Moscow State Law University named after O. E. Kutafin (MSLA), Moscow, Russia,
Abstract. The legislation on forensic expert activity is at the stage of reform, which requires a careful, balanced and scientifically based approach. The article attempts to analyze the texts of the draft laws on forensic expert activity, which appeared in the period from 2013 to 2020. The comparison is carried out for several structural elements, starting with the preamble of the law, the legal basis, basic terms, tasks and principles of forensic expert activity, the legal and professional status of a forensic expert and the head of a forensic expert organization, regulation of certain types of forensic examinations and others. The analysis made it possible to formulate conclusions on the structural elements and a general conclusion about the need to apply an expertology approach to the creation of provisions of a new law on forensic activity, its discussion and preparation with the involvement of the scientific community and practitioners, working in this area.
Keywords: forensic examination, forensic expert activity, draft law, expert, head of the forensic expert organization
For citation: Diakonova O. G. Legislation on forensic expertise in the state of reform: proposals and prospects. Bulletin of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2022;(3):61-69. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2073-0454-2022-3-61-69.
© Дьяконова О. Г., 2022
Введение. Необходимость в обновлении законодательства о судебно-экспертной деятельности (далее — СЭД) является очевидной по ряду причин:
1) активное развитие СЭД, в том числе за счет увеличения числа как государственных судебно-экспертных организаций (ГСЭО), так и частных судебно-экспертных организаций (ЧСЭО), деятельность которых урегулирована сейчас только в общих положениях гражданского законодательства и некоторых нормах действующего Федерального закона № 73-Ф3 от 31 мая 2001 г. «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» (далее — ФЗ о ГСЭД [1];
2) отсутствие обязательных единых требований к профессиональному статусу судебного эксперта, его сертификации;
3) отсутствие реестра экспертов и судебно-экспертных организаций (СЭО);
4) отсутствие организации профессионального экспертного сообщества;
5) отсутствие обязательных к исполнению нормативных требований к аккредитации СЭО, экспертных лабораторий;
6) противоречивость и пробелы в специальном законодательстве о СЭД и процессуальном законодательстве и др.
Материалы и методы. Подготовка законопроекта о СЭД началась еще в 2012 г., а с 18 января 2013 г. увидели свет несколько его редакций. Следует отметить, что не все редакции были официально размещены на соответствующих электронных ресурсах, не во всех случаях состоялось широкое общественное обсуждение.
Сравнительному исследованию были подвергнуты редакции четырех законопроектов, появившиеся в период с 2013 по 2020 гг.: 1) Проект-1 — принятый Госдумой 20 ноября 2013 г. [13]; 2) Про-ект-2 — представленный во втором чтении. В соответствии с заключением Комитета Госдумы по государственному строительству и законодательству, а также с решением этого комитета проект было предложено отклонить ввиду необходимости доработки многих концептуальных положений законопроекта [7]; 3) В 2019-2020 гг. научной общественности были представлены две редакции поправок к проекту № 306504-6, представляющие, по сути, варианты законопроекта (далее — Проект-3 и Проект-4).
При проведении исследования использовались сравнительно-правовой, формально-юридический и системно-функциональный методы.
Обсуждение. Неугасающий интерес к реформированию законодательства о СЭД в научной среде привел к появлению в работах ученых как текстов полноценных законопроектов [6; 4; 5], так и отдельных предложений по совершенствованию законодательства [14; 15; 3; 9; 10; 11; 12; 8; 17]. Однако законодатель далеко не всегда принимает за основу такие предложения.
1. Определение сферы действия закона в преамбуле проектов. В Проекте-1 сфера действия закона была ограничена конституционным, гражданским, административным и уголовным судопроизводством. Отмечалось, что особенности производства судебной экспертизы устанавливаются соответствующим процессуальным законодательством. В Проекте-2 сфера определялась более широко и включала осуществление СЭД в судопроизводстве, а также контроль и надзор за СЭД. Проект-3 возвращался к конкретизированному перечню видов судопроизводств, как в Проекте-1, дополнив его производством по делам об административных правонарушениях. В Проекте-4 отсутствует преамбула.
Проведенное нами сравнительно-правовое исследование [5] законодательства государств-членов ЕАЭС в сфере судопроизводства, а также регулирующего осуществление таможенного и налогового контроля, обеспечения доказательств нотариусом и исполнительное производство, позволило выделить тождественные процессуальные и непроцессуальные формы, и соответствующие виды использования специальных знаний в каждой из них. Это позволило также сделать вывод о необходимости унифицированного нормативного регулирования идентичных по своему характеру видов использования специальных знаний (например, судебная экспертиза и экспертиза при осуществлении таможенного контроля). Закономерным стал вывод о возможности распространения положений нового закона о СЭД на сферу использования специальных знаний в указанных выше видах юрисдикционной деятельности, что необходимо указать в преамбуле.
2. Определение правовой основы в проектах также различается от перечисления в общем порядке нормативных правовых актов, регулирующих СЭД, начиная с Конституции РФ (все проекты, за
JURISPRUDENCE
исключением Проекта-2) до определения конкретных процессуальных кодексов и законодательства о налоговой и таможенной деятельности. Единогласно все проекты сходятся в установлении приоритета положений ратифицированных международных договоров. С учетом высказанной выше позиции о распространении закона о СЭД на проведение экспертизы в других видах юрисдикционной деятельности, полагаем, это требует отражения в правовой основе.
3. Терминология проектов. Проекты содержат статьи, содержащие дефиниции основных понятий. Во-первых, обращает на себя внимание количественное несовпадение терминов в проектах. Во-вторых, ни в одном проекте, за исключением Проекта-4, не приводится дефиниция понятия «судебно-экспертная деятельность», хотя в каждом из проектов имеется положение, раскрывающее ее составляющие. При этом ни в одном из проектов в ее структуру не включены деятельность по подтверждению компетентности и повышению квалификации, а также международно-правовое сотрудничество по направлениям в области СЭД.
В-третьих, отсутствует четкая структурированность в перечне терминов, так, в первых двух проектах термины приводятся в алфавитном порядке, а в Проекте-3 прослеживается попытка перечислить термины по смысловому значению, относительно отдельных направлений СЭД. В-четвертых, смысловое содержание перечня разнится. Так, в первых двух проектах приводится термин «валидация» в отношении методических материалов по производству судебной экспертизы, в последних двух проектах от этого термина отказались. В то же время, в первых двух проектах, наряду с термином «валидация», фигурировал термин «сертификация научно-методического обеспечения судебной экспертизы», а в последующих двух уже появилась «сертификация методических материалов по производству судебной экспертизы». Проекты 3 и 4 сходятся в установлении приоритетного порядка использования сертифицированных методических материалов по производству судебной экспертизы. В противном случае, и это подчеркивается во всех проектах, эксперт должен привести научное обоснование применению иных материалов. Таким образом, путь предлагаемого реформирования научно-методического обеспечения СЭД от валидации до сертификации был пройден до-
статочно быстро, особенно с учетом того, что в законопроектах, устанавливающих валидацию и сертификацию одновременно, не были указаны принципиальные сущностные отличия этих видов деятельности, разница в их процедуре и результатах.
Следует положительно отметить наличие терминов «экспертная специальность» и «научно-методическое обеспечение судебной экспертизы», а также расширение перечня объектов экспертных исследований во всех редакциях проектов. В этой части все проекты имеют тождественные положения. Тем не менее, многие термины, значимые для СЭД, остались не зафиксированными.
4. Задача СЭД относительно четко определена только в Проекте-1, при этом она уточнена в сравнении с действующим ФЗ о ГСЭД. В отношении других проектов задачу можно определить исходя из ряда положений, в том числе при определении СЭД или в качестве задачи СЭО. Полагаем, правильным будет конкретизировать цель и составляющие ее задачи [5, с. 14].
5. Принципы СЭД в проектах в целом изложены тождественно. Однако в Проекте-4 отсутствует указание на принцип законности, и ни в одном проекте, за исключением Проекта-1, не приводится принцип соблюдения профессиональной этики эксперта, указание на который все-таки представляется значимым. Практически все проекты единогласны в том, что заключение эксперта должно основываться на положениях, дающих возможность проверить научную обоснованность и достоверность сделанных выводов. В Проекте-2 устанавливается, что методические материалы по производству судебной экспертизы должны разрабатываться, утверждаться и применяться в соответствии с национальными стандартами и быть сертифицированными.
6. Профессиональные и квалификационные требования к судебному эксперту. Все проекты определяют перечень лиц, которым может быть поручено производство судебной экспертизы. Тождественно в проектах указываются сертифицированные государственные судебные эксперты, а также сертифицированные негосударственные, по терминологии Проекта-4 — частные судебные эксперты. Использование термина «частный» представляется более правильным в сравнении с негосударственным [17]. Однако конструкция «государственный-частный» показывает только принадлежность эксперта к какой-
либо организации, не влияет на его компетентность. Поэтому экспертов можно было бы именовать судебный эксперт ГСЭО и судебный эксперт ЧСЭО.
Также проекты выделяют в качестве эксперта физическое лицо, обладающее специальными знаниями, но не имеющее сертификата компетентности, при условии «предоставления сведений, касающихся возможности производства судебной экспертизы (в том числе сведений о наличии необходимой материально-технической базы), а также имеющихся документов об образовании и (или) квалификации». При этом не разъясняется, какие документы должны быть представлены.
Кроме того, в отдельную категорию в Проектах 3 и 4 выделен в качестве эксперта медицинский работник, имеющий право проводить судебно-медицинскую (СМЭ) и (или) судебно-психиатрическую экспертизу (СПЭ) в соответствии с законодательством в сфере охраны здоровья. Возможно, выделение этой категории связано с особым порядком подготовки судебных экспертов медицинской сферы, однако, так же, как и другие эксперты, судмедэксперты проходят подготовку, переподготовку и повышение квалификации и получают соответствующее удостоверение и сертификат. Помимо этого, в приведенной цитате настораживает использование союза «и (или)», фактически смешивающий разные классы судебных экспертиз и вводящий в заблуждение правоприменителя.
Требования к эксперту во всех проектах разделяются в зависимости от его принадлежности к ГСЭО. Так, в Проекте-1 речь идет о несудимом, дееспособном гражданине РФ, обладающем специальными знаниями, которые он приобрел в процессе профессионального обучения и (или) профессионального опыта. Государственным экспертом может быть только соответствующий указанным выше требованиям и имеющий сертификат компетентности, высшее образование и прошедший последующее профессиональное обучение по конкретной экспертной специальности. Исключение делается для лиц — сотрудников ЭКП, к которым допускается требование среднее профессиональное образование по специальности «судебная экспертиза». Другие проекты, в отличие от Проекта-1, не упоминают требование о гражданстве эксперта, но также устанавливают требования о несудимости и дееспособности, наряду с обладанием специальными знаниями.
По Проекту-3 государственный судебный эксперт должен иметь высшее образование и иметь дополнительное профессиональное образование по конкретной экспертной специальности либо для экспертов-сотрудников ЭКП — среднее профессиональное образование в области судебной экспертизы, а также проходить каждые пять лет аттестацию на право самостоятельного производства судебной экспертизы по конкретной экспертной специальности. Негосударственный же эксперт должен иметь высшее образование, иметь дополнительное профессиональное образование по конкретной экспертной специальности и сертификат компетентности, подтверждаемый каждые пять лет. Требование о высшем образовании и одновременно дополнительном профессиональном по конкретной экспертной специальности на момент подготовки проекта было излишним, поскольку уже действовал ФГОС по специальности «Судебная экспертиза», позволяющий подготовить эксперта по ряду направлений. Этот недостаток был исправлен в Проекте-4.
В отличие от других проектов, в Проекте-4 в отношении специальных требований сделана попытка уравнять судебных экспертов государственных и частных СЭО и требуется: 1) высшее образование и дополнительное профессиональное образование по конкретной специальности либо получение экспертной специальности в рамках высшего образования (для экспертов-сотрудников ЭКП сохраняется исключение); 2) прохождение экспертом каждые пять лет аттестации, проводимой федеральным органом исполнительной власти в сфере юстиции. Не совсем корректным с точки зрения возможности наличия коррупциогенного фактора является формулировка положения ч. 7 ст. 18 Проекта-4, в которой устанавливается, что «за проведение аттестации частного судебного эксперта... может взиматься плата, размер и порядок взимания которой устанавливаются федеральным органом исполнительной власти в сфере юстиции». Представляется, что такая плата должна быть взята вне усмотрения такой возможности для всех частных экспертов по единому тарифу, что предполагает исключение слова «может» из приведенной цитаты.
7. Правовой статус судебного эксперта. В первых трех проектах в отношении эксперта устанавливается перечень обязанностей и запретов, а также права. Различие, в том числе в сравнении с действующим
-^pr-
JURISPRUDENCE
ФЗ о ГСЭД, видится в их объеме и формулировках. Так, в Проектах 1 и 2 следует положительно оценить предоставление эксперту права подавать жалобы на действия (бездействие) лиц и органов, если эти действия (бездействие) нарушают права судебного эксперта. Однако не очень понятно, зачем необходимо дублирование этого права (например, п. 3 ч. 1 ст. 22 и п. 5 ч. 2 ст. 22 Проекта-1), при условии правильного, с точки зрения юридической техники, формулирования. Отметим, что в Проекте-3 постарались устранить этот недостаток.
В Проекте-4 отсутствуют положения о правах и обязанностях судебного эксперта, что вызывает недоумение. Представляется, Закон о СЭД является lex specialis по отношению к процессуальному законодательству и вполне обоснованным выступает закрепление в процессуальном законодательстве перечня общих прав и обязанностей эксперта, его процессуальной ответственности. Специальные же права и обязанности эксперта следует закрепить в законодательстве о СЭД, а в процессуальных кодексах разместить бланкетные нормы к этому федеральному закону, не перегружая и не дублируя от кодекса к кодексу положения о его правах и обязанностях. Отсутствие комплексного подхода в регулировании процессуально-правового статуса эксперта влечет изменение объема прав эксперта в зависимости от процессуального кодекса. Такое противоречие недопустимо, поскольку функция эксперта во всех видах судопроизводства одинакова и его правовое положение не может изменяться в зависимости от того, в каком процессе он участвует.
По вопросу о необходимости государственного реестра судебных экспертов проекты практически тождественны, за исключением Проекта-4, в котором устанавливается ведение совместного Государственного реестра судебных экспертов и аккредитованных ЧСЭО. Но при этом ни в одном из них не установлено, какие сведения об эксперте или ЧСЭО должны быть отражены.
8. Требования к руководителю судебно-экспертной организации (РСЭО) в проектах неоднозначные. Так, во всех проектах установлено требование о наличии у РСЭО высшего образования, только Проект-2 уточняет — о высшем образовании в области судебной экспертизы или ином высшем образовании. Все проекты, за исключением Проекта-4, устанавливают требование о наличии в качестве дополнения к выс-
шему образованию профессионального обучения в области судебной экспертизы (Проект-1) или дополнительного профессионального образования в области судебной экспертизы (Проекты 2 и 3). В Про-екте-3 последнее требование установлено для лиц, не имеющих высшего образования в области судебной экспертизы. Полагаем, что РСЭО должен иметь высшее образование в области судебной экспертизы либо в иной сфере, но в таком случае необходимо наличие дополнительной подготовки в области судебной экспертологии.
Правовой статус РСЭО практически идентично, но недостаточно полно, как показывает проведенное исследование [5, с. 227-229], зафиксирован в Проектах 1 и 2. Тождественными полностью являются и соответствующие положения Проектов 3 и 4. В отличие от первой группы проектов, во второй запреты приводятся в статье «права РСЭО» и отсутствует право РСЭО «ходатайствовать перед органом или лицом, назначившим судебную экспертизу, о привлечении граждан иностранных государств, обладающих специальными знаниями», предлагаемое в Проекте 1 и 2.
9. Требования к ГСЭО и ЧСЭО. В проектах установлены некоторые тождественные положения, на которые следует обратить внимание: 1) определены ГСЭО и негосударственные (или «частные» в Про-екте-4) СЭО, причем к последним предъявляются требования некоммерческого характера, установление СЭД в качестве основной, а также не менее одного (Проект 1 и 3) или пяти работников (Проект-4) по основному месту работы. И если ученые в большинстве своем поддерживают установление первых двух требований ЧСЭО, то остается неясной природа требования о количественном составе экспертов по основному месту работы. Однако вполне оправданным видится дополнительное требование в Проек-те-4, в соответствии с которым учредителями ЧСЭО не могут быть иностранные граждане, граждане РФ, имеющие гражданство иностранного государства, лица без гражданства, иностранные юридические лица, а также организации, в составе учредителей которых имеются указанные граждане и лица; 2) для ГСЭО во всех проектах определяется территориальность и устанавливаются случаи, когда она не действует, что вызвано объективными причинами, преодолеть которые своевременно не представляется возможным; 3) ГСЭО действуют в соответствии с
установленным профилем, Правительству РФ предоставляется право устанавливать перечень видов судебных экспертиз, проводимых только в ГСЭО.
Отличительным особенностями проектов являются следующие: 1) в Проекте-2 звучит требование об обязательном лицензировании СЭД негосударственной СЭО; 2) Проектом-2 предполагается создание Государственного реестра СЭО, при этом приводятся также положения о Государственном реестре судебных экспертов; 3) определены основы деятельности СЭО, хотя имеются и юридико-лингвистические неточности, например, ч. 4 ст. 13 Проекта-1. Представляется, что на научной базе судебной экспертологии, частью которой является общая теория судебной экспертизы, должна осуществляться в целом СЭД, но возникает вопрос о необходимости фиксировать это требование в статье закона.
10. Положение о государственном реестре методик судебных экспертиз и Государственном фонде методических материалов по производству судебной экспертизы нашло место только в Проекте-2. Полагаем, на данный момент сложно говорить о возможности формирования реестра методического обеспечения СЭД, поскольку среди государственных ведомств и ЧСЭО отсутствует единый подход к исследованию одних и тех же объектов в целях решения тождественных задач. Решение видится в надлежащей организации экспертного сообщества [5, с. 207-208].
11. Вопрос организации профессионального сообщества судебных экспертов, несмотря на зарубежный опыт (например, Республика Казахстан) и предложения ученых в этой связи [4, с. 211; 5, с. 207-218; 17, с. 15-42], в проектах не решен.
12. Регулирование отдельных видов экспертиз. Проект-4 не содержит положений, посвященных производству отдельных видов судебных экспертиз, в связи с чем анализу в этой части не может быть подвержен.
Дополнительной и повторной экспертизам посвящена в первых трех проектах одна статья и редак-ционно ее положения тождественны. Однако, в Проекте-2 содержится положение, уточняющее право участников процесса ходатайствовать о назначении дополнительной или повторной судебной экспертизы, если оно предоставлено им российским процессуальным законодательством. Настаивая на том, что положения о дополнительной и повторной экспертизе,
особенно об основаниях их назначения, должны быть размещены в законе о СЭД, полагаем излишним приведенное выше положение как относимое исключительно к процессуальной области.
В определении особенностей комиссионной и комплексной экспертиз проявляются противоречивые подходы к их регулированию. Следует отметить в качестве отрицательного момента указание в проектах на проведение комиссионной экспертизы несколькими экспертами одной специальности. Прежде всего, не учитываются теоретические основы судебной экспертологии, в рамках которых разрабатываются теории комплексной, а также комиссионной экспертизы. Представляется неправильным отнесение двух этих экспертиз к классификации по одному основанию [16, с. 151-160]. Нарушением правил классификации представляется смешивание количества субъектов — сведущих лиц и количества отраслей специальных знаний, которые интегрируются для достижения определенной общей задачи. Это разные категории, вполне обоснованно выделяемые под разными критериями классификации. По количеству исполнителей — сведущих лиц: единоличная и комиссионная экспертизы, по интеграции специальных знаний, т. е. по количеству объединяемых для решения общей задачи отраслей специальных знаний — однородные и комплексные экспертизы.
Комплексная экспертиза имеет гносеологический характер. Выделенные нами признаки комплексной экспертизы [5, с. 147] возможность ее единоличного проведения, тем более что на сегодняшний день этому способствует профессиональная подготовка экспертов. Но процессуальные кодексы, основываясь на ошибочном представлении о природе комплексной экспертизы, настаивают на ее комиссионном составе. Отметим, что такой подход присущ практически большинству процессуальных кодексов, в том числе в государствах-членах ЕАЭС, за исключением ст. 282 УПК Республики Казахстан [2]. Тем не менее, если в Проектах 1 и 2 содержалась норма о возможности единоличного проведении комплексной экспертизы, в Проекте-3 она отсутствует.
Представляется правильным регламентировать комплексную экспертизу, а также положения об определении характера (комплексной или однородной) экспертизы, а также необходимости ее комиссионного производства руководителем СЭО, в соответствующей норме в законе о СЭД [5, с. 147];
при этом нет необходимости ее регламентации в процессуальных кодексах.
Осмысливая положения проектов о комиссионной экспертизе, можно выделить позитивные нормы, касающиеся объема проведения исследования, а также организации комиссии, которая возлагается на РСЭО либо на руководителей нескольких СЭО. Недостаточно обоснованным и редакционно неверным представляется положение ч. 7 ст. 28 и ч. 2 ст. 29 Проекта-2 о необходимости включения «в составе комиссии судебных экспертов, которой поручено производство судебной экспертизы новых, редких, уникальных объектов, не обеспеченных методическими материалами по производству судебной экспертизы. обязательно присутствуют работники ГСЭО, один из которых может выступать в качестве эксперта-организатора».
13. Требования к содержанию заключения эксперта в проектах изложены неоднозначно. С одной стороны, в проектах достаточно подробно приводятся элементы, которые должны найти отображение в заключении. Разночтения обусловливаются разными подходами к аттестации/сертификации судебных экспертов, предлагаемыми в проектах. Но настораживает определение в Проектах 2 и 3 термина заключение эксперта в виде письменного документа, «за исключением случаев, предусмотренных процессуальным законодательством Российской Федерации». Определенно, это соотносится с нормой ч. 1 ст. 82 КАС РФ. Хотя неоднократно подчеркивалось, что это положение КАС РФ установлено вопреки разработанному в теории судебной экспертологии подходу к заключению эксперта. В Проекте-4 спорная фраза исключена.
14. Регламентация альтернативной экспертизы [5, с. 116-132], которая представляет собой вид использования специальных знаний в судопроизводстве или иной юрисдикционной деятельности, состоящий в проведении экспертом исследования и дачей заключения по вопросам, поставленным перед ним лицами, имеющими юридическую заинтересованность в исходе дела, а также их представителями, осуществляемый на основании договора о проведении экспертного исследования в проектах не предлагается. Однако, можно считать первым шагом к этому положения ч. 2 ст. 20 Проекта-1 и ч. 2 ст. 22 Проекта-2. К сожалению, в последних двух проектах это положение отсутствует, что является шагом
назад в установлении положений об альтернативной экспертизе, реализуемой на практике уже много лет.
15. В части регулирования в проектах судебной экспертизы в отношении живых лиц отметим некую непоследовательность. Так, первые два проекта не содержат вообще никаких норм, посвященных этому правовому институту. Предлагалось сохранить с изменениями действующий ФЗ о ГСЭД в отношении СЭ живых лиц. Такое обособление научным сообществом было воспринято отрицательно по вполне понятным причинам: бессмысленно разделять виды деятельности, основанные на едином теоретико-методологическом подходе. Особенности, связанные с производством судебной экспертизы, имеются во всех ее видах, но это не обусловливает необходимости отдельного регулирования на уровне закона каждого из них.
Нормативные положения в последних двух проектах практически тождественны существующим в ФЗ о ГСЭД. Но отметим некоторые моменты:
1) в проектах представляется обоснованным исключение из статьи, устанавливающей особенности присутствия участников процесса при производстве экспертизы живых лиц, положения, в соответствии с которым «присутствие иных участников процесса допускается с разрешения органа или лица, назначивших судебную экспертизу, и лица, в отношении которого производится судебная экспертиза, либо его законного представителя»;
2) в проектах статья о сроках пребывания лица в медицинской организации, оказывающей медицинскую помощь в стационарных условиях, дополнена положением об учете этих сроков для лица, в отношении которого избрана мера пресечения в виде заключения по стражу, в соответствии с правилами УПК РФ;
3) в статьях проектов, устанавливающих основания и порядок госпитализации лица в стационарную медицинскую организацию и сроки пребывания, отсутствует указание на СМЭ. Возникает вопрос, какими положениями должно регулироваться производство СМЭ и будут ли они отличаться от приведенных в проекте положений. Ответом здесь является действующее совместное регулирование в ФЗ о ГСЭД.
Вывод. Проведенный анализ проектов закона о СЭД не претендует на исчерпывающую полноту. Проекты, без сомнения, содержат положительные
элементы, однако принятие любого из них в существующем виде, к сожалению, повлечет практические проблемы, нежели позволит сократить число противоречий и пробелов в сравнении с действующим ФЗ о ГСЭД. Поэтому длительный процесс подготовки законопроекта вполне оправдан. Представляется, что принятие такого закона, распространяющего сферу своего регулирования на институт судебной экспертизы в различных видах судопроизводства и иных видах юрисдикционной деятельности, должно осуществляться именно с учетом мнений и предложений научного сообщества, практикующих экспертов и юристов из указанных областей. Наука «судебная экспертология» на протяжении более чем 40 лет своего существования сформировала основанные на эмпирическом опыте теоретические предложения в пределах своего предмета исследования. Это дает сейчас возможность разрабатывать положения законопроекта комплексно на основе экспертологического подхода с учетом особенностей, присущих различным видам юрисдикционной деятельности.
Список источников
1. Федеральный закон от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» // СЗ РФ. 2001. № 23. Ст. 2291.
2. Уголовно-процессуальный кодекс Республики Казахстан от 4 июля 2014 г. № 231-У // и^://Ъ.1^://-online.zakon.kz.
3. Аверьянова Т. В. Судебная экспертиза. Курс общей теории. М. : Норма-Инфра-М, 2006.
4. Аминев Ф. Г. СЭД в Российской Федерации: современные проблемы и пути их решения: дисс. ... докт. юрид. наук. Уфа, 2016.
5. Дьяконова О. Г. Специальные знания в судебной и иной юрисдикционной деятельности государств-членов ЕАЭС: теория и практика: дисс. ... докт. юрид. наук. М., 2021.
6. Зайцева Е. А. Концепция развития института судебной экспертизы в условиях состязательного уголовного судопроизводства: дисс. . докт. юрид. наук. М., 2008.
7. Заключение на законопроект № 306504-6 «О судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации». На рассмотрении // URL://https://sozd.du-ma.gov.ru/bill/306504-6.
8. Иванова Е. В. Концептуальные основы использования специальных знаний при выявлении и расследовании преступлений, связанных с опасными для здоровья веществами: дисс. ... докт. юрид. наук. Коломна, 2016.
9. Лазарева Л. В. Концептуальные основы использования специальных знаний в российском уголовном судопроизводстве: дисс. ... докт. юрид. наук. Владимир, 2011.
10. Майлис Н. П. О необходимости унификации понятийного аппарата в судебно-экспертной деятельности // Российское правосудие. 2021. № 5. С. 72-76.
11. Моисеева Т. Ф. Унификация процессуального законодательства о судебной экспертизе // Российское правосудие. 2016. № 9(125). С. 101-104.
12. Моисеева Т. Ф. Проблемы правового регулирования судебно-экспертной деятельности // Российское правосудие. 2016. № 7(123). С. 107-109.
13. Проект ФЗ № 306504-6 «О судебной экспертной деятельности в Российской Федерации» (ред. принятая ГД ФС РФ в I чтении 20 ноября 2013 г.) // URL://https://sozd.duma.gov.ru/bill/306504-6.
14. Россинская Е. Р. Избранное. М. : Норма, 2019.
15. Смирнова С. А., Омельянюк Г. Г., Усов А. И. Законодательное закрепление инноваций СЭД в Российской Федерации // Российский журнал правовых исследований. 2016. № 1 (6). С. 220-227.
16. Судебно-экспертная деятельность: правовое, теоретическое и организационное обеспечение: учебник для аспирантуры / Е. Р. Россинская, Е. И. Галяшина, А. М. Зинин [и др.]. М. : Инфра-М, 2019.
17. Чернявская М. С. Судебно-экспертная деятельность негосударственных экспертных организаций: теоретические и прикладные аспекты: дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2021.
References
1. Federal Law No. 73-FZ of May 31, 2001 «On State forensic expert activity in the Russian Federation» // SZ RF. 2001. No. 23. St. 2291.
2. Criminal Procedure Code of the Republic of Kazakhstan of July 4, 2014 No. 231-V // URL://https://on-line.zakon.kz.
3. Averyanova T. V. Forensic examination. Course of general theory. M. : Norm-Infra-M, 2006.
4. Aminev F. G. SED in the Russian Federation: modern problems and ways to solve them: diss. ... doct. jurid. sciences'. Ufa, 2016.
5. Dyakonova O. G. Special knowledge in judicial and other jurisdictional activities of the EAEU member states: theory and practice: diss. ... doct. jurid. M., 2021.
6. Zaitseva E. A. The concept of the development of the institute of forensic examination in the conditions of adversarial criminal proceedings: diss. ... doct. jurid. M., 2008.
7. Conclusion on Draft Law No. 306504-6 «On forensic expert activity in the Russian Federation». Under consideration // URL://https://sozd.duma.gov.ru/bill/306504-6.
8. Ivanova E. V. Conceptual foundations of the use of special knowledge in the detection and investigation of crimes related to substances dangerous to health: diss. ... doct. jurid. sciences'. Kolomna, 2016.
9. Lazareva L. V. Conceptual foundations of the use of special knowledge in Russian criminal proceedings: diss. ... doct. jurid. sciences'. Vladimir, 2011.
10. Mailis N. P. On the need to unify the conceptual apparatus in forensic activity // Russian justice. 2021. No. 5. P. 72-76.
11. Moiseeva T. F. Unification of procedural legislation on forensic examination // Russian justice. 2016. No. 9(125). P. 101-104.
12. Moiseeva T. F. Problems of legal regulation of forensic expert activity // Russian justice. 2016. No. 7(123). P. 107-109.
13. Draft Federal Law No. 306504-6 «On Judicial expert activity in the Russian Federation» (ed. adopted by the State Duma of the Federal Assembly of the Russian Federation in the first reading on November 20, 2013) // URL://https://sozd.duma.gov.ru/bill/306504-6.
14. Rossinskaya E. R. Favorites. M. : Norm, 2019.
15. Smirnova S. A., Omelianyuk G. G., Usov A. I. Legislative consolidation of SED innovations in the Russian Federation // Russian Journal of Legal Studies. 2016. No. 1 (6). P. 220-227.
16. Forensic expert activity: legal, theoretical and organizational support: textbook for postgraduate studies / E. R. Rossinskaya, E. I. Galyashina, A. M. Zinin [et al.]. M. : Infra-M, 2019.
17. Chernyavskaya M. S. Forensicexpert activity of non-governmental expert organizations: theoretical and applied aspects: dissertation ... cand. jurid. M., 2021.
Информация об авторе
О. Г. Дьяконова — доцент кафедры судебных экспертиз Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), доктор юридических наук, доцент.
Information about the author
O. G. Dyakonova — Associate Professor of the Department of Forensic Examinations of the Moscow State Law University named after O. E. Kutafin (MSLA), Doctor of Legal Sciences, Associate Professor.
Статья поступила в редакцию 01.04.2022; одобрена после рецензирования 23.05.2022; принята к публикации 03.06.2022.
The article was submitted 01.04.2022; approved after reviewing 23.05.2022; accepted for publication 03.06.2022.
