CC BY
139
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2014. № 3 (40). С. 20-26.
УДК 9(47)+327.8
«ЗАКОН ОБ ИЗМЕНЕНИИ ДЕЙСТВУЮЩИХ ЗАКОНОВ О ГОСУДАРСТВЕННОЙ ИЗМЕНЕ ПУТЁМ ШПИОНСТВА»: ОТ ЗАМЫСЛА К РЕАЛЬНОСТИ (1911-1912)
«LAW ON CHANGE OF CURRENT LAWS ON THE STATE TO CHANGE BY A SHPIONSTVO»: FROM A PLAN TO REALITY (1911-1912)
В. О. ЗВЕРЕВ (V. O. ZVEREV)
Впервые рассматривается процесс согласования законопроекта о шпионаже в высших органах власти. Анализируются отдельные положения будущего закона, а также содержание сопроводительных к нему документов, без которых ужесточение уголовного законодательства по борьбе с иностранными шпионами было бы маловероятным.
Ключевые слова: иностранный шпионаж; законодательство; Совет министров; военная безопасность; Государственная дума; Государственный совет; вооруженные силы.
In article process of coordination of the bill of espionage in the supreme bodies of the power for the first time is considered. Separate provisions of future law, and also the maintenance of covering notes to it of documents without which toughening of the criminal legislation on fight against foreign spies would be improbable are analyzed.
Key words: foreign espionage; legislation; Council of ministers; military safety; State Duma; State Council; armed forces.
В современной исторической и истори-ко-правовой науке (их разделах, охватывающих историю органов правоохраны, правосудия и спецслужб) публикации, посвящённые становлению, развитию и совершенствованию законодательных основ борьбы с военным шпионажем в России межвоенного периода, практически не встречаются [1].
За рамками научного интереса остались проблемы создания перечней по военной и морской частям (оглашение которых в прессе не разрешалось), выработки правил, ужесточавших наказание за перелёт иностранными воздухоплавателяим и переход иностранными военнослужащими западной границы с Россией и др.
Рассмотрение этой и другой смежной проблематики будет преждевременным, непоследовательным и неполноценным без изучения истории происхождения базового нормативного правового акта - «Закона об изменении действующих законов о государ-
ственной измене путём шпионства» (далее -закон о шпионаже), регламентировавшего правоотношения в сфере борьбы с военным шпионажем в обстановке, предшествовавшей Первой мировой войне.
Предваряя размышления о персональном участии крупных юристов, высокопоставленных военных и государственных деятелей на стадиях инициирования, подготовки и редактирования будущего закона о шпионаже, процессе прохождения проекта этого документа в высших органах исполнительной и законодательной власти, новизне отдельных его статей, обратимся к теме актуальности принятия соответствующей юридической нормы.
В начале ХХ столетия масштабы иностранного военно-разведывательного вмешательства во внутренние дела Российской империи приобрели угрожающие размеры. Приведем важные в контексте данной статьи результаты (статистику) некоторых монографических исследований.
© Зверев В. О., 2014 20
По подсчётам М. Алексеева, в 1901— 1911 гг. в Варшавском военном округе разведчики «раскрыли деятельность 150 иностранных шпионов» [2]. Н. В. Греков утверждает, что только с 1911 по 1912 г. общее количество лиц, арестованных по подозрению в шпионаже равнялось 108 [3]. Речь шла о задержанных немцах, австрийцах, японцах и других иностранцах, а также их соучастниках, в отношении которых у контрразведывательных отделений одиннадцати военных округов был изобличающий материал, а возбужденные уголовные дела имели судебную перспективу.
Мы, в свою очередь, изучая заявленную тему длительное время, располагаем фактами, согласно которым к середине 1912 г. в одном лишь Петербургском военном округе на учёте состояло около 60 немецких подданных, подозревавшихся в сборе военных секретов в пользу Германии (в 1910 г. за совершение аналогичных деяний столичная военно-окружная разведка зарегистрировала всего пять немцев) [4]. То есть за истекшие два года наблюдался рост числа уличённых в причастности к германскому шпионажу в 12 раз.
Всплеск разведывательной активности военных и морских ведомств стран Западной Европы и Юго-Восточной Азии был неудивительным. Он объяснялся наличием двух взаимозависимых причин. Первая из них заключалась в том, что после поражения в Русско-Японской войне Россия спешно занялась научно-технической модернизацией военного, морского и военно-промышленного секторов обороны (переоснащение авиации и артиллерии, создание автоматической винтовки, строительство принципиально новых кораблей надводного и подводного флота, усложнение технологий, увеличение производственных мощностей и пр.). Став участником начавшейся гонки вооружений, она не могла не попасть в поле зрения разведслужб своих конкурентов, прежде всего Германии и Японии.
Вторая причина коренилась в низкой эффективности текущего законодательства о государственной измене путём шпионажа. Соответствующие нормы Уголовного уложения 1903 г. (позже - в редакции 1909 г.), Свода военных постановлений 1869 г., Военно-
морского устава о наказаниях, вобравшие опыт прошлого столетия, были не в состоянии адекватно реагировать на появление новых внешних угроз. Мы выяснили, что немалое число субъективных действий, относящихся к шпионажу, являлись ненаказуемыми (например, обозрение в периодических изданиях военных сведений (планы, документы, описания, чертежи, фотографии и пр.), доступных ограниченному кругу официальных лиц).
Следствием сложившихся в России безопасных условий для проведения разведывательных мероприятий должны были стать: 1) минимизация психофизиологических затрат конкретных агентов при решении ими профессиональных задач; 2) рост привлекательности «шпионского ремесла» для русскоподданных, готовых нарушить уголовный закон ради получения дополнительного и стабильного заработка; 3) расширение ореола деятельности иностранной агентуры и её возможностей.
Воспринимая иностранный шпионаж как фактор, способный привести к ускоренной и неочевидной дезорганизации обороноспособности российского государства в условиях приближавшейся войны, 23 мая 1911 г. высшее военное руководство (в лице товарища военного министра А. А. Поливанова) обратилось в Совет министров с предложением пересмотра текущих законоположений о шпионаже.
С этой целью для рассмотрения на ближайшем заседании правительства в его адрес (на имя П. А. Столыпина) был направлен «Проект Министров Военного и Юстиции об изменении действующих законов о государственной измене путём шпионства» (далее -законопроект о шпионаже или проект закона о шпионаже).
Из названия документа видно, что в его подготовке принимали участие представители двух заинтересованных сторон. Однако так ли это было в действительности? Кому принадлежало авторство первого варианта законопроекта о шпионаже? Подробное изучение интересующих нас ресурсов разных архивохранилищ Российской Федерации [5] помогло прийти к однозначному выводу. Единственным (с учётом источников, обнаруженных на сегодняшний день) разработчи-
ком данного нормотворчества являлся помощник прокурора Варшавского военно-окружного суда подполковник А. С. Резанов. Именно он, опираясь на собственный профессиональный опыт, имеющиеся материалы судебной практики и международные стандарты (современные законодательные акты Германской империи и Французской республики о шпионаже) внес существенный вклад как в сам проект закона о шпионаже, так и в объяснительную записку (обоснование ужесточения государственных мер противодействия военным преступникам).
Поступивший в правительство законопроект (в его первоначальном виде) так и не стал основанием для министерских дебатов. По причине своей незавершенности, с опозданием выявленной военными, он был срочно отозван и «препровожден для заключения Государственному секретарю, сенатору Н. Ф. Дерюжинскому» [6].
По истечении 8 месяцев, 16 февраля 1912 г. на обсуждение Совета министров вновь вынесли вопрос о совершенствовании уголовного законодательства в части государственной измены путём шпионажа. Членам правительства предстояло познакомиться с пакетом документов, в разработке которых, помимо двух юристов, приняли участие военный министр и министр юстиции. Они совместно рассмотрели инициативы государственного секретаря и пришли к единому выводу. Как гласит представление в Совет министров от 31 января 1912 г. № 180, некоторые из предложений А. В. Сухомлинов и И. Г. Щегловитов признали справедливыми и внесли в законопроект о шпионаже, остальные же сочли неприемлемыми [7].
Документы (прежде всего проект закона о шпионаже с замечаниями государственного секретаря) ввиду новизны их уголовно-правового потенциала, по мнению военных и юристов, носили «революционный» характер.
Убедиться в справедливости этого заключения позволит проведенный нами краткий сравнительный анализ некоторых положений второго (доработанного) варианта проекта закона о шпионаже и ст. 111-119 Уголовного уложения 1903 г. в редакции 1909 г. (далее - Уголовное уложение) [8].
Во-первых, в новой фабуле ст. 111 не указывался перечень тех сведений, собирание
которых запрещено (в прежней формулировке статьи речь шла о «плане, рисунке, документе, копии с оных или сведениях, которые заведомо долженствовали в видах внешней безопасности России, храниться в тайне»). Следовательно, наказуемым являлось собирание любых сведений и предметов (образцов, макетов и пр.), касающихся военной обороны страны, а не только тех из них, которые считались секретными.
Во-вторых, в отличие от действующих ст. 111-114, где субъект преступления законодателем не уточнялся (в диспозитивной части статей речь шла о «виновном» лице), в проектируемых ст. 111, 1111, 1114, 112, 118, 119 (и комментариях к ним) назывались конкретные исполнители преступных деяний -«русские подданные и иностранцы, пребывающие в России».
В-третьих, наказуемость по обновленной ст. 111 (выдержка из этой статьи: «опубликование, сообщение или передача другому лицу, в интересах иностранного государства, долженствующих храниться в тайне сведений...») поставлена в зависимость не только от прямого умысла (как сказано в ст. 111 Уго -ловного уложения), но и от безразличия к содержанию раскрываемых сведений (например, отдельных журналистов при освещении военной тематики больше беспокоили собственная популярность и рейтинги конкретных изданий, а не интересы национальной безопасности империи).
В-четвёртых, ст. 1112 обсуждаемого законопроекта предлагала наказывать виновного в соглашении с правительством или агентом иностранного государства с целью доставления им сведений о военной безопасности России. Это новшество должно было заменить настоящую редакцию ст. 110 Уго -ловного уложения, в которой говорилось не о сговоре, а об «обещании виновного содействовать иностранному правительству» (по мнению А. С. Резанова, подобные «обещания» в ходе судебных разбирательств были трудно доказуемыми).
И в-пятых, в законопроекте о шпионаже появились две принципиально иные и актуальные в условиях повышенной шпионской опасности нормы права - ст. 111 и ст. 118. Первая из них предусматривала ответственность за продажу изобретений или усовер-
шенствований, касающихся военной обороны государства, вторая - карала за участие в сообществе, созданном для государственной измены. Обе новеллы не имели аналогов в текущих (гражданских, военных и военно-морских) уголовных законах.
Таким образом, будущий закон о шпионаже был призван устранить очевидные законодательные пробелы и ответить на современные внешние вызовы. Благодаря введению уголовного наказания за получение и разглашение сведений о военной обороне России (еще не попавших в разряд секретных) предполагалось нанесение превентивного удара по так называемой визуальной разведке противника (добывание данных о военной топографии, численности и местах дислокации войск, воинском духе, военных смотрах и маневрах, ежегодном количестве новобранцев и др.). События последующих месяцев показали всю обоснованность сделанного шага. Ввиду небезопасности собирания «открытых сведений» на русском направлении визуальная разведка в некоторых иностранных спецслужбах как вид осведомления утратила ведущую роль.
Кроме того, текущее уголовное право должны были дополнить и усилить нормы, предназначение которых сводилось к пресечению военно-технического (военно-промышленного) и группового (организованного) шпионажа путём государственной измены. Актуальность, своевременность и практическая востребованность этих новшеств объяснялась распространенностью указанной разновидности и формы преступных проявлений в Санкт-Петербурге и других промышленных центрах Российской империи [9].
Не меньший интерес членов правительства вызвала «Объяснительная записка к проекту Министров Военного и Юстиции об изменении постановлений главы IV Уголовного уложения о государственной измене путём выдачи государственных тайн» [10], упомянутая нами выше.
Из её подраздела «Современная постановка шпионства» (раздел «Недостатки нашего действующего законодательства в связи с современной постановкой шпионства»), сформулированного в доступной (популярной) для понимания форме, министры (в первую очередь «гражданские» министры [11])
узнали об иностранном шпионаже как скрытой и системной угрозе военной безопасности России. Их вниманию были предложены наиболее известные типологии шпионов, приведены примеры из уголовных дел и др.
Особое место А. С. Резанов уделил рассмотрению перечня военно-секретных сведений [12], составляющих актуальный предмет профессиональных предпочтений иностранных разведок [13]. Ссылаясь на факты, ставшие известными судебной практике, он убеждал читателя в том, что информация о русской армии не только добывается (законным или преступным путём), но и передаётся иностранным правительствам. Тем самым наносится непоправимый урон оборонительной мощи России и её престижу на международной арене. Ибо государство, которое не способно обезопасить свои вооруженные силы (от дестабилизирующего воздействия со стороны внешних факторов), не может претендовать на лидирующие позиции в мировой геополитике.
Судя по смыслу и стилю изложения объяснительной записки, она была призвана, с одной стороны, показать военно-политической элите фактические масштабы, опасность и возможные последствия иностранного шпионажа, а также несостоятельность имеющихся в стране мер уголовно-правового воздействия по борьбе с этим явлением. С другой стороны - найти в лице каждого из министров понимание и поддержку в скорейшем разрешении назревших проблем совершенствования текущего законодательства.
Не имея возражений против концепции улучшения правосудия, представленной военным министром и министром юстиции в названных документах, члены Совета министров внесли два частных предложения. В соответствие с первым, предусматривалось не допустить распространение действия норм проектируемого закона о шпионаже на территории Великого княжества Финляндского. В обратном случае потребовалась бы предварительная и длительная процедура согласования специфики их регионального применения в Финляндском сейме (политическая элита северной окраины России ввиду своих сепаратистских настроений предпочитала препятствовать всему тому, что касалось укрепления её могущества) и принятие главно -
го законодательного решения в рамках всей империи могло быть затянуто. Между тем всякая рассрочка в реализации вопроса о борьбе с развитием иностранного соглядатайства, по мнению министров, представляла немалую угрозу для государственной безопасности [14].
Второе предложение, высказанное министром внутренних дел А. А. Макаровым и Н. Ф. Дерюжинским, сводилось к необходимости внесения поправки в содержание статей 111 и 111 , согласно которой предлагалось в дополнение к наказуемости военных преступлений (указанной в этих статьях) карать и за покушение на подобные деяния.
После одобрения проекта закона о шпионаже высшим органом исполнительной власти (с учётом частных замечаний, озвученных на его заседании [15]) и на основании вынесенного им постановления А. В. Сухомлинов и И. Г. Щегловитов согласно установленному порядку направили пакет документов в законодательные учреждения Российской империи.
Прежде чем приступить к изучению «Проекта Министров Военного и Юстиции об изменении действующих законов о государственной измене путём шпионства», постатейных объяснений и объяснительной записки к указанному проекту (по сути аналогичной тому варианту, с которым работали члены Совета министров), депутаты Государ -ственной думы получили возможность прочитать «Представление в Государственную думу от 3 марта 1912 г. № 379 (с грифом "секретно")».
По своему назначению представление являлось сопроводительным письмом, которое составили в Главном управлении Генерального штаба. В задачу его авторов - руководителей и делопроизводителей Особого делопроизводства Отдела генерал-квартирмейстера (центральный аппарат военной разведки) - входила демонстрация размеров и некоторых особенностей иностранного военного шпионажа на российской территории.
В тексте, в частности, можно было прочитать: «Ныне наблюдается небывалое развитие военного шпионства, которое утратило уже свой прежний, по преимуществу случайный характер, и превратилось в постоянную сложную организацию, имеющую целью
систематическое добывание самых разнообразных сведений обо всём, что так или иначе может способствовать освещению боевой мощи соседних государств» [16].
Подчеркивая проблемный характер го -сударственной измены и иностранного шпионажа (с точки зрения квалификации состава преступления), офицеры Генштаба обратили внимание на то, что в связи с интенсивным развитием военной техники и вооруженных сил европейских и азиатских держав появились новые приёмы и методы осведомления об их успехах. Однако ни данное обстоятельство, ни иностранный опыт своевременного и кардинального ужесточения законов по борьбе со шпионажем долгое время не были учтены отечественным законодателем.
Со слов авторов представления, «в России продолжают действовать значительно устаревшие узаконения, вследствие чего, многие шпионские деяния, остаются, как показывает судебная практика, ненаказуемыми, не будучи предусмотрены уголовным законом» [17].
Подытоживая сказанное, отметим, что военные как одна из заинтересованных в беспрепятственном продвижении законопроекта о шпионаже сторон подготовили убедительное обращение к депутатам. Оно являлось не только обоснованным, с позиции приведённых аргументов, но и психологически оправданным ввиду воздействия этих доводов на эмоционально-волевую сферу ауди -тории. Акцент, на наш взгляд, был сделан на наличие максимального уровня опасности национальным интересам России (в начале ХХ в.), следствием которого могли стать её военное ослабление, утрата международного статуса, независимости и территориальной неприкосновенности. «Ненаказуемость преступных деяний, - подчёркивалось в представлении, - открывает широкое поле для тайной разведки в пределах России и широко используется нашими соседями для беспрепятственного проникновения в самые разные стороны государственной обороны Империи» [18].
Поддержав рассуждения разведчиков о глобальном характере угрозы со стороны иностранных спецслужб и назревшей потребности совершенствования законодательства в части уголовно-правового воздействия
на лиц, подозревавшихся в военном шпионаже, депутаты ознакомились с основными документами - текстом объяснительной записки к проекту закона о шпионаже и законопроектом о шпионаже.
Не встретив возражений «Проект Министров Военного и Юстиции об изменении действующих законов о государственной измене путём шпионства» был одобрен депутатами нижней палаты Парламента (вскоре он нашёл поддержку и в Государственном совете) и 5 июля 1912 г. после согласования с царём получил силу закона [19].
Появление «Закона об изменении действующих законов о государственной измене путём шпионства» явилось заметным событием не только в военной, военно-политической и военно-промышленной жизни страны (с точки зрения повышения уровня её безопасности). Нормы этого закона ввиду своей потенциальной эффективности, ясности и однозначности толкования с позиции правоприменителя произвели впечатление на ведущие разведслужбы мира, заметно снизив их профессиональную целеустремленность на русском направлении. Один из немецких авторов (Г. Кауль) писал о том, что вступивший в силу русский закон о шпионаже отличался строгостью. Его положения стали существенным препятствием на пути журналистов, желающих опубликовать в газетах статьи и заметки, раскрывающие военные тайны империи. Необходимые сведения немецкая агентурная разведка была вынуждена «черпать из французской прессы» [20].
Наряду с очевидными преимуществами закона имелись и слабые стороны. Упомянем об одной из них. Заявив об охране интересов российского государства в сфере военной безопасности, дипломатической безопасности, пограничной безопасности, информационной безопасности, продуктовой безопасности, закон не придал должного значения вопросу морской безопасности (это следует из анализа данного нормативного правового акта). Недостаток специальной (выделенной из военного лексикона) морской терминологии (например, «морская оборона страны», «морское дело», «сооружения, предназначенные для морской обороны») и её расшифровки, не позволил законодателю сформулировать в законе и комментариях к нему исчерпываю-
щий перечень объектов морской обороны (управления и судостроительные заводы Морского министерства, морские крепости, базы флота и др.), представляющий интерес для иностранных морских ведомств в разведывательном отношении.
Несформированность у конкретных исполнителей на местах (следователи, прокуроры, судьи, спецслужбы) полного понимания в части того, что защищать в сфере морских приоритетов, должна была повлечь за собой закономерный вопрос: «От кого защищать или кто намерен посягать на незыблемость морских рубежей и суверенитет морской державы?». Судя по тому факту, что в предвоенное время в структуре отечественных органов государственной власти так и не были созданы ведомственные отделения морской контрразведки, данный вопрос остался без ответа...
1. В редких трудах авторы удовлетворяются упоминанием так называемого Закона от 5 июля 1912 г. о шпионаже или оценочными суждениями его новелл. См., например: Алексеев М. Военная разведка России от Рюрика до Николая II : в 2 кн. - Кн. 2. - М., 1998. -С. 52-53 ; Греков Н. В. Русская контрразведка в 1905-1917 гг.: шпиономания и реальные проблемы. - М., 2000. - С. 183-185, 189-191 ; Егизаров А. Г. Организационно-правовые основы деятельности органов военной контрразведки Российской империи и её особенности на Кубани : дис. ... канд. юрид. наук. -Краснодар, 2010. - С. 84-86.
2. АлексеевМ. Указ. соч. - Кн. 2. - С. 53.
3. Греков Н. В. Указ. соч. - С. 178-179.
4. Зверев В. О. Противодействие германскому военно-промышленному шпионажу в Санкт-Петербурге накануне Первой мировой войны. - Омск, 2008. - С. 117.
5. Наряду с материальными источниками информации, положенными в основу написания данной статьи (РГИА. Ф. 1276. Оп. 7), мы выборочно исследовали дела, сосредоточенные в фонде 2000 (опись 15) Российского государственного военно-исторического архива, позволившие внести определённую ясность в предмет возникшего разночтения.
6. РГИА. - Ф. 1276. - Оп. 7 (1911 г.). - Д. 54. -Л. 4.
7. Там же. - Л. 5.
8. Уголовное Уложение, Высочайше утверждённое 22 марта 1903 г. / сост. В. Н. Войтенков. -Харьков, 1910. - С. 57-58.
9. Подробнее см.: Зверев В. О. Указ. соч. -С. 44-51, 111, 115, 118, 120-121.
10. РГИА. - Ф. 1276. - Оп. 7 (1911 г.). - Д. 54. -Л. 34-50.
11. Помимо министров охранительно-оборонительного блока (министерства: внутренних дел, юстиции, военное, морское, иностранных дел) в состав Совета министров входили министр финансов (он же председатель правительства) В. Н. Коковцов, министр императорского двора и уделов В. Б. Фредерикс, министр народного просвещения Л. А. Кассо, министр торговли и промышленности С. И. Тимашев, главноуправляющий землеустройством и земледелием А. В. Кривошеин, министр путей сообщения С. В. Рухлов. См.: Адрес-календарь на 1912 г. - СПб., 1912.
12. Эта информативная категория, по версии автора, должна быть представлена развернутым списком данных военного характера из 14 позиций. Перечислим лишь некоторые из них: о нравственном элементе русской армии, о командном составе, о вооружении, о снаряжении, о дислокации войск, о воздухоплавании, о железных дорогах, о крепостях и др.
13. РГИА. - Ф. 1276. - Оп. 7 (1911 г.). - Д. 54. -Л. 40-41.
14. Там же. - Л. 128.
15. В отличие от первого предложения Совета министров (реализованного на практике полностью), второе предложение было учтено частично и в улучшенном виде. Графу «покушение наказуемо» внесли в санкции не двух (как предполагалось), а четырех статей: ст. 111, 1112, 112, 115. См.: Резанов А. С. «Закон 5 июля 1912 г. о государственной измене путём шпионства в мирное время». - Варшава, 1912. - С. 26, 31-32, 36, 40-41.
16. РГИА. - Ф. 1276. - Оп. 7 (1911 г.). - Д. 54. -Л. 132.
17. Там же.
18. Там же.
19. Там же. - Л. 157-159.
20. Кауль Г. Германский генеральный штаб и его роль в подготовке и ведении Мировой войны : пер. с нем. - М., 1936. - С. 73.
