CC BY
49
УДК 340.130
DOI 10.24411/2078-5356-2018-10468
Пужаев Владимир Владимирович Vladimir V. Puzhaev
ассистент кафедры гражданского права и процесса
Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет имени Н.И. Лобачевского (603950, Нижний Новгород, пр. Гагарина, 23)
assistant of the chair of civil and procedure law
National research Nizhny Novgorod state university N. Lobachevsky (23 Gagarin av., Nizhny Novgorod, Russian Federation, 603950)
E-mail: notionn@mail.ru
Закон и судебная практика как источники права в учении Эммануэля Леви
Law and judicial practice as sources of law in the doctrine of Emmanuel Levy
В статье рассматриваются правовые воззрения видного французского юриста, социолога, социалиста первой половины XX века Эммануэля Леви, связанные с осмыслением проблемы формальных источников права: закона и судебной практики. Отмечается центральный тезис всего учения Леви, согласно которому «коллективное верование (убеждение) создает право». Впервые подробно раскрывается подход Леви к пониманию роли суда в формировании права через юридическое отображение состояний коллективного сознания общества, выражаемых посредством коллективных требований ассоциированных индивидов. Также приводятся критические суждения, с которыми Леви как сторонник идеи судебного правотворчества выступил в адрес лидера французской школы свободного права Франсуа Жени и его знаменитой концепции «свободного научного поиска права судьями». Автором статьи установлено, что судебная практика, понимаемая как юридическая фиксация коллективных верований (убеждений), циркулирующих в социальной среде, провозглашается в учении Леви живой и объективной основой права. В отличие от закона, судебная практика признается в учении Леви более динамичным способом восприятия механизмов происходящей эволюции права, вследствие чего ее роль в правовой системе оказывается чрезвычайно важной.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 18-31100254 «Правовое учение Эммануэля Леви: опыт со-циолого-психологического обоснования права».
The article examines the legal views of Emmanuel Levy, a prominent French jurist, sociologist and socialist of the first half of the 20th century, which are connected with understanding the problem of formal sources of law: law and judicial practice. The author of the article underlines the central thesis of Levi's doctrine, according to which «collective belief (conviction) creates the law.» Moreover, Levi's approach to understanding the role of the court in the formation of law is described in detail. Also, the author brings to light the critical judgments, which Levi, as a supporter of the idea of judicial lawmaking, used to criticize the French lawyer François Gény and his famous concept of «free scientific search» by the judges. As a result of the research, the author draws the conclusion that judicial practice, which is understood as the legal fixation of collective beliefs (convictions) circulating in the social environment, is proclaimed as a living and objective basis of law in Levi's doctrine. Unlike the law, judicial practice is recognized as a more dynamic way of reflecting the mechanisms of the evolution of law.
The reported study was funded by RFBR according to the research project № 18-311-00254 «Emmanuel Levy's legal doctrine: the experience of sociological and psychological explanation of law».
© Пужаев В.В., 2018
Ключевые слова: источники права, судебная Keywords: sources of law, judicial practice, sociological
практика, социологическая юриспруденция, психо- jurisprudence, psychological theory of law, positive law,
логическая теория права, позитивное право, кол- collective beliefs, judicial lawmaking. лективные верования, судебное правотворчество.
Правовое учение Эммануэля Леви (18711944) представляет собой довольно уникальный феномен во французской юридической доктрине первой половины XX века. Объединение положений дюркгеймовской социологии права и социалистических принципов, выдержанных в духе жоресизма, позволило Леви предложить ряд оригинальных идей, часть из которых не потеряла своей актуальности вплоть до настоящего времени. Путь, по которому движется его непохожая, порой удивляющая мысль, проходит, с одной стороны, между идеологическими теориями права (в которых право объявляется инструментом либо прямым отражением идеологии), с другой стороны, дюркгеймовской теорией коллективных представлений (которая связана с идеей Эмиля Дюркгейма о праве как хранилище социальных ценностей, как выражении связывающих общество уз солидарности).
В центре внимания Леви оказывается проблема выявления природы права и обнаружения тех созидательных сил, которые участвуют в его сотворении. Посредством обращения к элементам социальной психологии и социологии Леви предпринял попытку выяснить точное содержание действующих правовых понятий, поставив себе задачей обнаруживать фактическую «жизнь права» под существующими кристаллизованными концептами. В этом, полагал Леви, заключается истинная миссия всякого правоведа-реалиста, который не предается более абстрактным спекулятивным измышлениям, но желает вместо бестелесной схоластики (юридической формалистики) научно познать и объяснить существо происходящих в правовой сфере изменений.
Базовым положением учения Леви является тотальное сведение всей правовой действительности к порыву динамичных, бесконечно обновляющихся коллективных верований социальных общностей («croyances collectives»): «право - не что иное, как мир живых представлений», «право есть верования», «верование создает право», и не существует никакой иной субстанции вне этого. Понятие «croyance» в контексте теории Леви следует интерпретировать как «верование», «убеждение», «пред-
ставление», то есть в психологическом смысле. Указанные варианты перевода термина «croyance» являются устоявшимися в немногочисленной научной литературе, посвященной исследованию политико-правовых взглядов Эммануэля Леви. Этот перевод восходит к традициям интерпретации данного термина в рамках социологической теории Эмиля Дюрк-гейма, оригинальным продолжателем которого явился Леви.
Будучи активным деятелем социалистического движения во Франции, поклонником гуманистических лозунгов Жана Жореса, Леви привносит в свою юридическую теорию значимый политический оттенок, поскольку для него право и политика - явления, тесно взаимосвязанные. Существо наблюдаемой в начале XX века эволюции права Леви преподносит в аспекте противостояния двух систем коллективной веры (вера как совокупность коллективных убеждений): веры капиталистов и веры рабочих. При этом сама динамика социальной среды, согласно Леви, обусловливает динамику структуры и содержания проявлений коллективного сознания (верований) социальных общностей. Всегда плавающая, неустойчивая коллективная вера трансформируется сообразно промышленному развитию, изменению политической организации общества и прочим факторам, подготавливающим ее эволюцию. Она заменяет навязанные статичные принципы и способствует динамичному изменению права.
Однако для того, чтобы применяться на практике, коллективные верования должны быть измерены в горниле разума, а затем получить свое отражение в доступных внешнему наблюдению нормативных практиках. С этой точки зрения позитивное право становится для Леви всего-навсего юридическим инструментом фиксации сменяющихся в общественном сознании убеждений. Иными словами, позитивное право является юридическим переводом данностей социальной жизни, преломленных и отраженных в коллективном сознании социальных групп, составляющих общество. Отсюда возникает важный вопрос о том, ка-
кие субъекты могут осуществлять фиксацию коллективных верований в соответствующих актах. Последовательный анализ юридических работ Эммануэля Леви позволяет нам указать следующее.
Во-первых, согласно Леви, выявлять и фиксировать коллективные верования может законодательный орган, принимая и обеспечивая соответствующие нормативные правовые акты. Законодательство становится своего рода средоточием коллективной веры, где пульсирующая жизнь социума отливается в форму абстрактных юридических догм, разменивая присущую ей динамику на строгость и косность языковых конструкций. Позитивное право информирует нас о верованиях, признанных законом, а апелляции законодателя к общественной (социальной) среде необходимы в целях информирования его о верованиях, которые должны быть защищены правом. Хотя право, с точки зрения Леви, и не является продуктом индивидуального воления, оно вынуждено считаться с коллективной волей. Выраженные общественные требования выступают нечто большим, чем просто социальными фактами. Они отражают нормативные пожелания, напутствия общества относительно предпочтительных «параметров» должного.
Леви, конечно, понимал, что у лиц, наделенных законотворческими полномочиями, наряду со знанием общих настроений социального коллектива (групп), могли наличествовать присущие только им индивидуальные идеи, взгляды, убеждения. Но при выполнении законодателем своей непосредственной работы все эти частные соображения должны быть подчинены общему интересу, полагаемому vox populi. Леви категоричен в своем видении вопроса, когда он заявляет, что законодатель, руководимый потребностями своего времени, своими идеями, своими верованиями, может и должен рассматривать как приобретенные только такие права, содержание которых не противоречит общему интересу [1, p. 363]. Для того, чтобы юристы были осведомлены о нарождающемся коллективном сознании, его превращениях и трансформациях, необходимо предоставить индивидам возможность объединяться в группы (ассоциироваться) с тем, чтобы «высказывать» имеющиеся у них убеждения. Вера потому и является значительной, считал Леви, поскольку она разделяется некоторой социальной группой, которая провозглашает ее через различные общественные движения [2, p. 177].
Правотворческим субъектам остается только зафиксировать выявленные коллективные представления в законодательстве, придав им необходимую юридическую форму. В этой связи Леви подчеркивал, что «мы не знаем априори норм социальных отношений; мы можем узнать их не иначе, как через практики: кодифицированные либо некодифицированные» [3, р. 719].
Однако закон не содержит детального регулирования человеческой деятельности. В законодательстве всегда существуют пробелы (области молчания закона) или же имеют место фактические ошибки законодателя, не позволяющие точно определить объем и содержание правовой регуляции. К тому же законодательное проектирование практически не способно поспевать за динамикой социальных изменений и не всегда отражает реально сложившуюся в общественном сознании ситуацию по причинам как объективного, так и субъективного порядка.
В этом отношении Леви подверг резкой критике взгляды своего современника, лидера школы свободного права Франсуа Жени, связанные с проблемой иерархичности формальных источников права. Леви полагал, что теория источников Жени таила в себе одно существенное противоречие: оно состояло в утверждении закона в качестве формального источника, имеющего абсолютную ценность, но при этом по факту закон часто противоречил имеющейся судебной практике. И что особенно важно, такая судебная практика создавалась совершенно безнаказанно. Не будет являться научным утверждение о законе как об источнике абсолютной ценности, в то время как он зависит от судей, которые без всякой дополнительной интервенции со стороны законодателя способны сделать закон упраздненным, - констатировал Леви. С его точки зрения, закон есть ни больше ни меньше, в своем смысле и в своем радиусе действия, чем то, что о нем думают люди, которые его применяют [4, р. 323].
Именно поэтому решение вопроса фиксации социальных убеждений, согласно Леви, лежит в области прерогатив судебной власти, поскольку выявление коллективной веры (убеждений) возлагается не только на законодателя, но в большей мере на судей.
Судья, выступая в качестве легитимного интерпретатора права, определяет и анализирует социальные убеждения конфликтующих сторон, а затем для каждого спорного случая решает вопрос о соответствии верований кон-
кретного лица общеколлективным верованиям, генеральный «каталог» которых формализован в действующем законодательстве. Судья в этом смысле является официальным верификатором (контроллером) соответствия наших убеждений социальному (общественному) верованию. В случае обнаруженного несоответствия суд может отказать дать санкцию верованию лица по причине сущностной погрешности такового (ошибка), обмана либо же противоречия этого убеждения публичному порядку [5, р. 21]. Леви пишет: «Право делает верой, за неимением всех иных элементов, именно верование коллектива. И последнее столь реальное, что если наше верование не соответствует социальным убеждениям, то оно не получает судебную защиту» [6, р. 159]. Соглашения индивидов санкционируются только в той мере, в которой они соответствуют коллективным верованиям, интерпретатором которых выступает судья.
Установление соответствия между индивидуальными верованиями отдельного лица и общей «коллективной картиной» социальных репрезентаций влечет своеобразную «выдачу» доверия со стороны судьи, которое переводит частные доверия сторон в разряд легитимного доверия. Посредством подобной юридической атрибуции взаимное доверие общественных индивидов (или недоверие) переходит из области «морального единения или разлада» в сферу защищаемых государством обязательных требований.
Следовательно, первичная функция судьи заключается (но вовсе не исчерпывается этим) в сверке фактических обстоятельств конкретного жизненного случая с тем вариантом коллективных верований, которые получили свое закрепление в действующем законодательстве. Однако социологическая обеспокоенность Леви была несовместима с заманчивой идеей о том, что в установленном нормативно-правовом массиве существует некий набор абсолютных, идеальных и универсальных правил, незыблемых догм, сохраняющих свое непреложное звучание до тех пор, пока они не были заменены очередными вариациями «законодательного видения» коллективных верований, сложившихся в социальной среде. Статика застывших юридических понятий, лишенных способности к живому восприятию механизмов и направлений социальной, экономической и политической эволюции мыслилась Леви совершенно неприемлемой.
Как представитель социологической школы Леви констатировал упущения традиционных юспозитивистских воззрений, подчеркивая, что юристы умудряются зажимать жизнь в неподвижной рамке, которую они называют кодексом. Они верят в возможность зафиксировать жизнь в незыблемых юридических правилах, которым они намерены подчинить факт. Но жизнь - это движение и изменение, и в силу этого очевидного обстоятельства она разрушает большинство их расчетов. Выбрав подобный путь, право безуспешно преследует недостижимый идеал: быть соответствующим реальности, поскольку факт опережает право, предшествует ему. «Право является мертвым языком живых отношений» [7, р. 602], - подытоживает свой юридический скептицизм Леви.
По этой причине судебная практика, базирующаяся на коллективных верованиях, объявлялась юристом-социологом Леви живой и объективной основой права. Она способна оперативно отразить требования солидарности и социальной справедливости, продиктованные коллективными соображениями социальной группы. Если социальная справедливость заслуживает того, чтобы быть осуществленной юристами, замечал Леви, их требования следует считать обусловленными социальной верой, которая иногда превосходит ту, которая включена в существующее законодательство. То есть признается возможность суда создавать право в тех случаях, которые, по мнению судьи, не урегулированы правом (пробелы), либо случаях, когда нормативный вариант разрешения спора, отраженный в законодательстве, не согласуется с актуальным содержанием коллективных верований.
Значительное возвышение роли судей в создании правовых установлений (то есть правотворчестве) обусловлено исходной идеей Леви о том, что право - это практический заменитель религии. Судья, в понимании ученого, становится своего рода «священнослужителем», который от имени общества постановляет, что в данное время и в данном месте следует считать правом [8, р. 118]. С практической точки зрения подобная интерпретация существа судебной деятельности обеспечивала судьям значительные прерогативы и возможности в вопросах, связанных с отправлением правосудия. «Наше легитимное доверие к себе и другим, - говорит Леви, - дает нам владение правом, обязывает других по отношению к нам. Независимо от того, отвечает или нет социальной потребности
слишком большое доверие к другим, суды могут довести ответственность до крайности. И независимо от того, соизмеряется ли слишком большое доверие к самому себе с общим интересом, суды могут и безответственность довести до крайности» [9, с. 359].
Рассуждая о судебной практике, Леви приближается к воззрениям французского юриста и социалиста Андре Матера, для которого «jurisprudence» (с фр. - судебная практика) представляла юридическую власть более нематериальную, чем закон, вектор бесчувственного и бессознательного превращения правового порядка, которая является настоящей союзницей социализма и к которой юрист-социалист должен постоянно обращаться. У Леви, однако, речь идет о чисто научном выборе. Отдавая приоритет судебной практике по сравнению с законом и доктриной, юрист-социолог отстраняется от изложения метафизического права, не отказываясь окончательно от формулировки общего принципа. Так как правовой принцип не существует вне своего применения, он освобождается посредством подобной реализации, то есть в плоскости юридического опыта. Мысль о праве неотделима от жизни права. Одним из доводов, который Леви приводит в пользу признания роли судебной практики, выступил факт ее объективного существования, поскольку все то, что есть, есть возможное, настоящее, а значит, имеет свою жизненную логику, которая не может быть отвергнута [10, p. 174].
Между тем опасения, что при осуществлении возложенных на них полномочий судьи могут положить в формулируемые ими принципы элементы личного усмотрения, не имеющего каких-либо достаточных оснований, подтолкнули Леви к соответствующим оговоркам.
Во-первых, судьи должны быть выбраны таким образом, чтобы стать «согласованным убеждением» всех социальных кругов. Наблюдая в конце XIX века рост рабочего движения во Франции, Леви говорит о смене самого формата судебной деятельности, которая обеспечит, с его точки зрения, достижение социальной гармонии, смягчение бесконечной борьбы, нередко насильственной, конфликтующих интересов. Право для Леви становится средством усмирения классовых разногласий и антагонизмов. Речь идет о том, что отныне судьи должны стать полноценными арбитрами, то есть посредниками, которые позволят сторонам защитить и удовлетворить свои новые права в тех случаях, если их верования, выявляемые
посредством оценки намерений, согласуются с имеющимися в общественном сознании представлениями. Разумеется, Леви не оспаривает, что ключевая роль судьи заключается в подтверждении индивидам их прав. И эту функцию суд осуществляет, когда имеется нарушение права, как, например, потеря владения или уничтожение принадлежащей лицу вещи. Однако случаются ситуации, когда в момент нарушения ранее приобретенного права против него формируется новое право, в частности, во время коллективного нарушения путем забастовки обязательств, вытекающих из трудового договора. Такие ситуации обусловлены духом времени, который влечет трансформацию роли суда в правовой системе. Судья более не является классическим судьей, считает Леви, он не ограничивает себя только подтверждением каждому его прежнего права и формальными рассуждениями о приобретенных ранее титулах. Он призван восстанавливать социальный мир. Он может дать одним немного больше прав (Леви имеет в виду рабочих), чем они имели, другим несколько меньше, чем у них было прежде (речь идет о капиталистах). Судья-арбитр не судит прошлым, он весь проникнут настоящим. Он вправе сказать капиталисту: сегодня нужно столько, чтобы жить, и вы, как хозяин, не можете заставить жить на меньшие средства. Судья в большей мере стоит на страже нового права, чем на защите приобретенных ранее прав [11, р. 363-364]. В частности, арбитр измеряет и устанавливает заработную плату рабочих в зависимости от уровня жизни, а не на основе предыдущих договоров, прошлых актов. В свойственной его литературному таланту манере Леви констатирует, что мораль сильнее, чем подписи, поскольку существует право на жизнь: «Этот язык является методом; судим в настоящем, знаем температуру больного, погоду» [12, р. 580].
Во-вторых, судья не вправе заменять верования сторон своими собственными убеждениями. Так происходило, по мнению Леви, в теории «свободного научного поиска» Франсуа Жени, приведшего последнего к «аристократическому» методу правовой интерпретации, для которого характерно торжество судейского субъективизма.
В своем учении Жени возвышает «свободный научный поиск», который позволит обеспечить принятие справедливых и полезных юридических решений в случае пробелов в законе и отсутствия подходящих норм обычного права. Жени отмечает, что «научный поиск» является
свободным, потому как никакая внешняя власть не заставляет судью решать так, как он делает; он именуется научным потому, что находит прочные основы исключительно в объективных элементах, которые юридическая наука должна показать судье. Судья вынужден прибегать к свободному судебному правонахождению каждый раз, когда решение юридического противоречия находится за пределами определенной резолюции формального метода. В присущей ему эклектичной манере Жени говорит не только о необходимости учета судьями реальных фактов, но постулирует важность обращения последних к разуму и сознанию.
Однако Леви сомневается, что речь идет об общем сознании, то есть об общих представлениях коллективности, а не личных предпочтениях правоприменителя. Действительно, Жени утверждает, что общее мнение не создает закона (l'opinion ne fait pas loi). Необходимо даже пойти против него, если такое мнение неудовлетворительно. Иными словами, в его учении мы наблюдаем прямой отказ от апелляций к общественному мнению, которое представляет собой более или менее сознательное общее чувство всех заинтересованных лиц. «Не говоря уже о трудностях, почти непреодолимых, в убедительной констатации состояния общественного мнения, я считаю, - пишет Жени, - что общее суждение, пока оно не вылилось в форму обычая, не имеет для интерпретатора научной ценности в том смысле, что не может показать ему направления решения юридических проблем. Конечно, общественное мнение - это социальный факт, который входит в сферу оценки интерпретатора, но это мнение не может иметь авторитета для толкователя, как не может оно служить критерием, позволяющим распознать позитивное право, за которым необходимо следовать в том или ином вопросе. Эту роль публичное мнение не в состоянии выполнить, поскольку оно не отражает непосредственно существующую природу вещей» [13, p. 32].
Общим и руководящим началом для судьи может служить, по мнению Жени, только уразумение действительной «природы вещей», представляющей своего рода сплав рациональных принципов и неизменных моральных сущностей. Основу разработки права путем свободного научного поиска составляют три всеобщих принципа, к которым относятся: 1) принцип автономии воли; 2) принцип равновесия или справедливого баланса конкурирующих интересов; 3) принцип публичного по-
рядка и существования общественных, то есть надындивидуальных, интересов. Концепция Жени априори предполагала наличие добросовестного и безукоризненно верного поведения судьи в процессе обнаружения необходимого существа «природы вещей». Но поскольку такая работа не ограничивалась только эмпирической констатацией социальных фактов, а требовала для своего свершения апелляций к вопросам политики права, духовным инстанциям (рациональная и идеальная данности) и интуитивным возможностям, результат действий судьи многим виделся скорее как личное мнение правоприменителя, а не строгое отображение социальной реальности. Неустойчивость положения становилась еще более нарочитой в случае противоречия выверенной позиции суда народному правосознанию, за которым многие правоведы вслед за исторической школой видели реальную самодовлеющую силу. Это явное противоречие учения Жени стало объектом значительной критики не только со стороны противников свободного судейского усмотрения, но и авторов, сочувственно относящихся к новому направлению мысли и даже примыкавших к нему. Так, Раймон Салейль резюмировал свое недовольство идеями Жени тем, что «предоставить судье право применять per fas et nefas свой идеал справедливости, морали или религии - это значило бы сделать из него агента социальной анархии» [14, с. 20].
Эммануэль Леви, в сущности, руководствовался аналогичной критикой в адрес доктрины Жени. Еще в 1901 году Леви замечает, что «научный поиск» Жени оказывается слишком свободным, чтобы быть строго научным. Имеются серьезные опасения, что свободный научный поиск может вылиться «в субъективную, произвольную, сентиментальную и тенденциозную юридическую интерпретацию» [4, p. 322]. Леви кажется чрезмерным и опрометчивым решение его дижонского коллеги, по которому суды не должны принимать во внимание общественное мнение по той только причине, что это мнение может быть плохим. Леви занимает противоположную позицию, считая, что уважать деятельность людей, когда среда и ее непосредственные верования приводят к тому, чтобы рассматривать их действия в качестве легитимных, по-прежнему является (в отсутствие детальной юридической регламентации) самым безопасным способом установления пределов принадлежащих субъектам прав. Баланс интересов, продолжает Леви, представляет собой экономи-
ческий принцип, но если мы посмотрим на него с юридической точки зрения, то обнаружим, что он является не чем иным, как уважением наших свобод такими, как мы их себе представляем. Следовательно, мы возвращаемся к нашим верованиям или, в иных терминах, к нашему общему мнению, к общему мнению группы.
С точки зрения Леви, его собственный подход избегает вышеописанных крайностей, поскольку в «демократической концепции», которую он предлагает, судья должен заимствовать принципы исключительно в социальной среде [15, р. 39-40]. Никакая интерпретация правовых текстов, уточняет Леви, сама по себе не может выступить реальным руководством и гарантией обеспечения правопорядка. Только анализ общественных институтов может стать действительно научным методом для юриста. Если судья или юристы не заимствуют свои принципы такими, какими они представляются, они будут приходить к априоризму. Этот априоризм знаменует собой возврат к методам и формулам старой школы, так тщательно и так энергично сраженной усилиями Жени и его единомышленников по движению свободного права.
Отображение выявленных социальных элементов в рамках создаваемого судом решения происходит, конечно же, не автономно, но под несомненным «влиянием» сторон рассматриваемого правового спора. Искусство юристов, сопричастных к процессу разрешения споров (например, представителей сторон), состоит в том, чтобы прилагать определенные «этикетки права» к последующим практическим действиям, вдыхая в прежние слова новую жизнь. Данную идею Леви отразил в столь характерном для всей его научной «поэтики» лаконичном выражении: «этикетки остаются, институты меняются» [8, р. 146]. Таким образом, тяжущиеся оказывают воздействие на разум судьи, привыкшего к определенному юридическому языку, этим они создают верование судьи [16, р. 297], желая путем приведения юридически значимых доводов и аргументов склонить судью к постановлению соответствующего резолютивного акта. В своих очерках «Естественное право» и «Социальная конструкция права» Леви подводит черту под этими короткими размышлениями, резюмируя, что «стороны есть первые судьи. Договор является судебным решением, интерпретацией, он является актом, признанным соответствующим, оцененным» [8, р. 167; 17, р. 161]. Право представляет собой тождество, единство, од-
ним из значимых проявлений которого является единство договора и судебного решения, которое его касается. Всякое право является отражением социальной жизни, верований социальной среды, его истоки коренятся в недрах общественной психологии, которая проникает в психологию индивидов и может находить отражение в содержании заключаемых индивидами соглашений. Оценка указанных соглашений на предмет соответствия коллективным представлениям составляет предмет деятельности суда.
Таким образом, можем констатировать следующее. В учении Леви мы наблюдаем интересную попытку обоснования права в социально-психологическом смысле, как права, основанного на коллективных верованиях (убеждениях). Право для Леви вырастает из глубин социальной жизни, однако преломленное через коллективное сознание общества, оно доносится до законодателей и судей в виде коллективных требований прав со стороны ассоциированных индивидов. Если Ойген Эрлих на рубеже столетий вышел к юристам с ярким лозунгом о том, что центр тяжести права во все времена лежит не в судах или законодательстве, а в самом обществе, то Леви действует иначе. Для него центр тяжести права заключен не столько в наблюдаемых моделях социального взаимодействия (своеобразных паттернах социальных отношений), сколько в бесконечных изменениях коллективных представлений и убеждений членов общества. И здесь Леви, несмотря на весь социологизм и психологизм своих рассуждений, неожиданно встает на порицаемую им почву юридического позитивизма. Юридическое улавливание коллективных «импульсов» общественной жизни происходит, согласно его теории, посредством нормативного отражения коллективных убеждений в корпусе позитивного права (законодательстве), которое, впрочем, выправляется творческими резолюциями судебной практики. В отличие от закона, судебная практика признается у Леви более динамичным способом восприятия механизмов происходящей эволюции права. Вследствие этого, ее роль в правовой системе оказывается более значимой, чем принято думать, поскольку она оформляет этапы соответствующей эволюции. Последняя, согласно Леви, состоит в движении в сторону большей социализации права и утверждении господства коллективного права труда (тезисы, которые имели чрезвычайную актуальность в контексте первой половины XX столетия).
Примечания
Notes
1. Lévy E. Créance: réponse à M. G. Ripert // Revue critique de législation et de jurisprudence. 1928. T. LXVIII. P. 363-366.
2. Zhu M. Le droit naturel dans la doctrine civiliste de 1880 à 1940. Thèse souttenue le 24 juin 2015. URL: http:// spire.sciencespo.fr/hdl:/2441/1qvabso9790srbefere 2jck25 (дата обращения: 30.08.2018).
3. Lévy E. La confiance légitime // Revue trimestrielle de droit civil. 1910. IX. P. 717-722.
4. Lévy E. Analyses. De la jurisprudence. Gény F. Méthode d'interpétation et sources en droit privé positif // L'année sociologique. 1901. Quatrième année 1899-1900. P. 319-323.
5. Lévy E. L'affirmation du droit collectif, avec préface de Ch. Andler, conférences faite à Lyon le 17 mars 1903. Paris: Société nouvelle de librairie et d'édition, 1903.
6. Davy G. Le droit, l'idéalisme et l'expérience. Paris: Librairie Félix Alcan, 1922.
7. Lévy E. Essais sur le droit qui passe et projets // La Vie socialiste. 1905. 20 mars. № 10. P. 602-606.
8. Lévy E. La vision socialiste du droit. Paris: Marcel Giard Libraire-Éditeur, 1926.
9. Гурвич ГД. Философия и социология права: Избранные сочинения / пер. М.В. Антонова, Л.В. Ворониной. СПб.: ИД СПбГУ, Изд-во юридического ф-та СПбГУ, 2004.
10. Karsenti B. La vision d'Emmanuel Lévy: responsabilité, confiance et croyances collectives // Droit et société. 2004/1. № 56-57. P. 167-195.
11. Herrera C.M. Entre équité et socialisme? Le juge et la question sociale dans le débat politico-doctrinal français du début du XX-e siècle // Quaderni fiorentini per la storia del pansiero giuridico moderno. Milano, 2011. Vol. 40. T. 1. P. 331-366.
12. Mankiewicz H. Intérêt pour l'étude comparative des droits et des évolutions économiques des recueils internationaux de jurisprudence // Introduction à l'étude du droit comparé. Paris, 1938. P. 572-590.
13. Lévy-Ullmann H. Éléments d'introduction générale à l'étude des sciences juridiques. I. La définition du droit. Paris: Recueil Sirey, 1917.
14. Покровский И.А. Гражданский суд и закон. Проблема их взаимоотношения. Киев: Изд-е Е. Горской, 1905.
15. Billemont J. Le contrat dans la pensée d'Emmanuel Lévy: Mémoire de DEA / sous la dir. de P.-I. Verkindt. Université de Lille 2, 2002-2003.
16. Lévy E. Le droit repose sur des croyances // Questions pratiques de législation ouvrière et d'économie sociale. juin-août 1909. T. 10. P. 289-297.
17. Lévy E. Construction sociale du droit // Revue philosophiques de la France et de l'étranger. 1931. Т. CXI. P. 161-163.
1. Lévy E. Claim: response to M. G. Ripert. Critical review of legislation and jurisprudence, 1928, vol. LXVIII. pp. 363-366. (In Franch.)
2. Zhu M. The natural law in civil law doctrine from 1880 to 1940. Thesis defended on June 24, 2015. (In Franch.)
3. Lévy E. Legitimate expectations. Civil law quarterly review, 1910, IX, pp. 717-722. (In Franch.)
4. Lévy E. Analyzes. Jurisprudence. Geny F. Interpretation method and sources in positive private law. The sociological year, 1901, fourth year 1899-1900, pp. 319-323. (In Franch.)
5. Lévy E. The affirmation of the collective right, with preface by Ch. Andler, conferences made in Lyon on March 17, 1903. Paris: New Society of Bookstore and Publishing, 1903. (In Franch.)
6. Davy G. Law, idealism and experience. Paris: Félix Alcan Bookstore, 1922. (In Franch.)
7. Lévy E. Essays on the law that passes and projects. Socialist life, 1905, March 20, no. 10, pp. 602-606. (In Franch.)
8. Levy E. The socialist vision of law. Paris: Marcel Giard Bookseller-Publisher, 1926. (In Franch.)
9. Gurvich G.D. Philosophy and sociology of law: Selected works / trans. M.V. Antonov, L.V. Voronina. St. Petersburg: SPbSU Publishing House, Publishing house of the St. Petersburg state university's law school, 2004. (In Russ.)
10. Karsenti B. Emmanuel Lévy's vision: responsibility, trust and collective beliefs. Law and society, 2004/1, no. 56-57, pp. 167-195. (In Franch.)
11. Herrera C.M. Between equity and socialism? The judge and the social question in the French political-doctrinal debate of the early 20th century. Quaderni fiorentini per la storia del pansiero giuridico moderno, Milano, 2011, vol. 40, t. 1. pp. 331-366. (In Franch.)
12. Mankiewicz H. Interest in the Comparative Study of Rights and Economic Developments in International Reports of Jurisprudence. Introduction to the study of Comparative law, Paris, 1938, pp. 572-590. (In Franch.)
13. Lévy-Ullmann H. Elements of general introduction to the study of the legal sciences. I. The definition of law. Paris: Sirey Collection, 1917. (In Franch.)
14. Pokrovsky I.A. Civil court and law. The problem of their relationship. Kiev: Publishing house E. Gorskaya, 1905. (In Russ.)
15. Billemont J. The Contract in Emmanuel Lévy's Thought: DEA's Brief / ed. from P.-I. Verkindt. University of Lille 2, 2002-2003. (In Franch.)
16. Lévy E. The law is based on beliefs. Practical questions of labor legislation and the social economy, June-August 1909, vol. 10, pp. 289-297. (In Franch.)
17. Lévy E. Social construction of law. Philosophical review of France and abroad, 1931, vol. CXI, pp. 161-163. (In Franch.)
