CC BY
8УДК 811.351.33 С.М. Махмудова
Закон экономии подлежащего в нарративном дискурсе
Дагестанский государственный университет; [email protected]
Статья посвящена категории подлежащего в рутульском языке. Подлежащее здесь выражается несколькими падежами - абсолютивным, эргативным, дативным и некоторыми локативными. Подлежащее выступает не только в составе грамматической основы клаузы, но и пересекает границы грамматической основы, переходя в деепричастный оборот.
Ключевые слова: подлежащее, грамматическая основа предложения, подлежащее в составе деепричастного оборота.
The article deals with the category of subject in the Rutul language. There are several cases for the subject to be expressed - absolutive, ergative, dative and some locatives. Subject can be not only in grammatical stem of clause, but also crosses the boundaries of grammatical stem, passing into verbal adverb phrase.
Keywords: subject, grammatical stem of sentence, subject in verbal adverb phrase.
Подлежащее в дагестанских языках, как пишут исследователи [2; 7], не соответствует традиционному пониманию. Так, в эргативных дагестанских языках подлежащее может быть выражено и номинативным (именительным) падежом, и эргативным, родительным (в лакском языке), дативным и некоторыми (большинством) локативными падежами. Семантика производящего действие, испытывающего воздействие субъекта совпадает с семантикой, присущей главному члену предложения - подлежащему. Синтаксическую роль подлежащего предложения в дагестанских языках выполняет семантический субъект. Таким образом, напрашиваются два решения вопроса: либо субъект в дагестанских языках и является подлежащим, либо подлежащего в традиционном понимании здесь нет.
Однако подлежащее (если его так в данных условиях можно назвать) или главный аргумент глагола обнаруживает и другие особенности, отличающие его от подлежащего в номинативных языках: в нарративном дискурсе дагестанских языков данный аргумент глагола отличается еще одним интересным свойством: подлежащее может пересечь границы главной клаузы, оказавшись в деепричастном обороте, тогда как в нейтральном предложении такое невозможно.
Рассмотрим примеры из рутульского языка: (1) Хывкьы-р гъы1рчехъана-ра
поймать - деепр. прош. охотник - эрг. ед. ч.
сик 1, караван-сарае -д
лиса - абс. ед. ч. караван-сарай (постоялый двор) - притяж.
иессие-с масак
хозяин - дат. продать
Поймав эту лису, продает (её) охотник хозяину постоялого двора.
ми
этот - абс. ед. ч.
выц1а-ра. дать - наст. вр.
(2)
Лешу-р взять - деепр.
ки, тоже
рыше-ре девушка - эрг., ед. ч.
руръу-ра
идти - наст. вр.
джу-ды свой - притяж.
(3)
Взяв своего сына, идет девушка к царю.
Гьахъ-дж-агу-р миний-с
увидеть - отриц., деепр. этот - дат. п.
ки, еде-ре
тоже болеть - наст.
Не увидев больше (своего) сына, она заболела.
хыных ребенок - абс. п. па1 гьчагьа-хда. царь - ад-эсс.
дух сын - абс. п.
руъу-ра
стать - наст.
В предложении (3) субъект предложения, перешедший в деепричастный оборот, выражен замещающим местоимением ми "этот, эта, это", вместо которого без какого-либо ущерба для семантики можно употребить существительное нин "мать", сравните в (3 а): (3 а) Гьахъджагур нинис дух.
увидеть - отриц., деепр. мама - дат. п. сын - абс. п.
ки, едере руъура
тоже болеть - наст. стать - наст.
Не увидев больше сына, мать заболела.
Однако язык запрещает иметь замещающее местоимение и само существительное, замещаемое им, в разных частях предложения одновременно: (3 б) * Гьахъджагур минийс дух ки, нинис едере руъура. (3 б)? Гьахъджагур нинис дух ки, минийс едере руъура.
Падеж субъекта деепричастного оборота, как правило, оформляется семантикой деепричастия, однако в рутульских конструкциях семантика деепричастного оборота оказывается доминирующей над семантикой основного глагола-предиката главной клаузы. Если субъект деепричастного оборота уже оформлен семантикой деепричастия, то падеж подразумеваемого субъекта главной клаузы не меняется. Например:
(4) Хъиидхьу-р хьыдыний-хълаа лал-быр, вырваться - деепр. прош. женщина - пост-абл. крик - мн. ч.
р-аха-ра выг1ли-хда.
2 - бежать - конст. муж - ин-абл.
Закричав, убегает женщина к мужу.
И даже повтор субъекта в необходимом для глагола-предиката основной клаузы падеже язык не допускает:
(4 а) *Хъиидхьу-р хьыдыний-хълаа
вырваться - деепр. прош. женщина - пост-абл.
лал-быр, р-аха-ра хьыдылды выг1ли-хда.
крик - мн.ч. 2 - бежать - конст. женщина - абс. муж - ин-абл.
(4 б) Хъиидхьу-р хьыдыний-хълаа
вырваться - деепр. прош. женщина - пост-абл.
лал-быр, р-аха-ра гьа выг1ли-хда.
крик - мн. ч. 2 - бежать - конст. она - абс. муж - ин-абл.
Сравните 2 следующих предложения, где при нарративном дискурсе предполагается деепричастие перед субъектом (5), в нейтральной же речи субъект всего предложения занимает крайнюю левую позицию (5 а):
(5) Р-ыхьы-р рыш
2 - пойти - деепр. сов. в. девушка - абс., ед. ч.
былаха-да, са-р-ырха-ра.
родник - ад-эсс. спать - 2 - констатив.
Девушка идет к роднику и там засыпает. (5 а) Рыш, рыхьыр былахада, сарырхара. (5 б) *Рыхьыр рыш былахада, рыш сарырхара. (5 в) *Рыхьыр рыш былахада, сарырхара рыш. (5 г) * Рыхьыр рыш былахада, гьа сарырхара. (5 д) * Рыхьыр гьа былахада, рыш сарырхара. (5 е) Рыхьыр былахада рыш, сарырхара.
Таким образом, субъект-подлежащее в дагестанских языках отличается от подлежащего в номинативных языках как падежным оформлением, так и занимаемой позицией. Отсюда следует несколько выводов:
1) подлежащее может оформляться абсолютивным, эргативным, родительным, дативным и большинством локативных падежей;
2) подлежащее может оставить свою позицию в главной клаузе и перейти в деепричастный оборот, изменив свое падежное оформление в соответствии с семантикой деепричастия;
3) подлежащее не может повторяться в обеих частях предложения даже в виде местоимения, что свидетельствует о полном переходе подлежащего в деепричастный оборот;
4) подлежащее нарративного дискурса и подлежащее нейтрального предложения в рутуль-ском языке ведут себя неодинаково;
5) подобное поведение такого важного аргумента глагола, как подлежащее, может дать интересные дополнения к теории Универсальности подлежащего, разрабатываемого в современной лингвистике.
Литература
1. Золотова Г.А. О возможностях грамматической науки // Вопросы языкознания. - 2006. -№ 3.
2. Кибрик А.Е. Элементы грамматики цахурского языка в типологическом освещении. - М., 1999.
3. Лютикова Е.А. Без подлежащих и дополнений: рефлексивизация в багвалинском языке. Типология и теория языка. От описания к объяснению. - М., 1999. - С. 302-318.
4. Махмудова С.М. Способы выражения субъектно-объектных отношений в рутульском языке: автореф. дис. ... канд. филол. н. - Махачкала, 1996.
5. Толдова С.Ю. Местоименные средства поддержания референции. Элементы цахурского языка в типологическом освещении. - М., 1999. - С. 629-674.
6. Тестелец Я.Г. Общий синтаксис. - М., 2001.
7. Тестелец Я.Г., Толдова С.Ю. Рефлексивные местоимения в дагестанских языках и типология рефлексива // Вопросы языкознания. - 1998. - № 4. - С. 35-57.
8. Keenan E.L. Towards a universal definition of subject // Ch. N. Li (ed.). Subject and Topic. -N. Y.: Academic Press, 1976. - P. 303-333.
9. Reinhart T., Reuland E. Anaphors and logofors: An argument structure perspective // Long-distanse anaphora. - Cambridge: Cambridge University Press, 1991. - P. 283-321.
Поступила в редакцию 26 сентября 2011 г.
