CC BY
101
В современной России все большее число людей (особенно молодых) стремится к активному владению иностранными языками. Английский язык называют «латынью ХХ века». Он выполняет функции lingua franca в таких областях, как наука, техника и международный бизнес. Из пяти тысяч ведущих научных журналов конца ХХ в. более 80 % выпускаются американскими или английскими издательствами на английском языке. Около 90 % информации в научных базах данных по всему миру хранится на английском языке. Способы культурного влияния многочисленны и разнообразны: это - средства массовой информации, кино- и видеопродукция, реклама, молодежная культура и популярная музыка, а также целенаправленное воздействие в сфере образования. Так, Р. Филлипсон [12, с. 5-10] рассматривает доминирующую роль английского языка в современном мире как экспансию по отношению к другим языкам и культурам. Наряду с лингвистическим империализмом важнейшим компонентом культурного империализма является медийный, или информационный «media imperialism». Этот термин передает неравноценность информационного взаимодействия, при котором доминирующее влияние на мировое медиапространство оказывают сильные страны-лидеры. Экспансия англоязычной массовой культуры (которая проявляется, например, в том, что многие популярные проекты российского телевидения представляют собой аналоги известных западных телешоу; таковы телеигры «Поле чудес», «Угадай мелодию», рейтинговая передача «Последний герой» и др.) неизбежно сопровождается сокращением доли национального медиапродукта на внутреннем рынке.
А.И. Солженицын в предисловии к своему словарю пишет, что если беспрепятственно допускать в русский язык такие «невыносимые слова, как уик-энд, брифинг, истеблишмент и даже истеблишментский (верхоуставный? верхоуправный?), имидж, то надо вообще с русским языком «распрощаться». Однако носители русского языка поступают вопреки мнению классика и широко пользуются «невыносимыми словами». Молодежь и вовсе не видит в этом высказывании ничего, кроме возрастного консерватизма или угрюмого пуризма.
Мы находимся на пути к культурному двуязычию, которое было свойственно российской элите Х1Х в. Русско-французский билингвизм, отражавший социальную дифференциацию русского общества Х1Х в., ушел в прошлое. Изолированность, обособленность пролетарского государства были причиной того, что в советский период нашей истории резко сократилось число активных носителей иностранных языков. За годы советской власти резко уменьшилось число людей, которые склонны были включать в свою речь иностранные слова по причине их большей пригодности для выражения определенного смысла, отсутствия нежелательных ассоциаций и пр. Не стало тех, кому иностранное слово «очень облегчает ход мысли». Сейчас наметилась отчетливая тенденция к восстановлению традиций культурного двуязычия, которое предполагает грамотный выбор, а не слепое копирование, не механическое перенесение в родной язык чужого лексического материала.
Мода на иностранные слова, как любая другая мода, имеет не только сторонников, но и противников. Современных пуристов возмущает, что в русский язык хлынули не просто заимствования, а варваризмы - чуждые нам по смыслу и по звучанию, что сейчас речь идет не о свободном нашем выборе, отборе объективно необходимых лексических средств, а о вытеснении коренного русского слова, и как следствие - русской ментальности. Однако, как справедливо отметил В.Г. Костомаров [6, с. 104], «очень многие люди настроены сейчас не на возмущенно безапелляционное отвержение иностранщины, а на ее принятие, пусть и не всегда безоговорочное. И в речи американизмы вызывают, скорее, добродушное посмеивание, нежели непримиримое осуждение».
Часто говорится о немотивированных использованиях американизмов, вызванных общей ориентацией на Запад: иностранные слова просто оказываются дублетами русских слов (брутальный вместо жестокий, парадиз вместо рай) [11, с. 84]. Ср. также: сегодня английские слова свободно заменяют и вполне привычные, давно заимствованные французские или немецкие слова, что доказывает практическую ненужность новых форм. Жаргон стал сленгом, макияж - мейкапом, спектакль - шоу, бутерброд - сэндвичем, шлягер - хитом, лозунг - слоганом и т.п. [5, с. 228]. Однако именно практические потребности в дифференциации явлений определили частотность новых иноязычных слов. Так, значение слова шоу шире, чем спектакль, и прагматика у него иная, ибо в
содержание его входят такие компоненты, как «торжественный», «яркий», «красочный», «зрелищный»; лозунг советских времен и рекламный слоган - это принципиально разные вещи и т.п. Дифференцирующую функцию выполняют слова гамбургер (внутри - бифштекс), фишбургер (рыба), чисбургер (сыр), чикенбургер (цыпленок).
Обсуждая на форуме программы «Говорим по-русски!» проблему заимствований, слушатели «Эха Москвы» заметили, что после принятия Думой Закона «О русском языке как государственном языке Российской Федерации», предусматривающего административную ответственность за использование иностранных слов и словосочетаний при наличии соответствующих аналогов в русском языке, страна останется с правительством (премьер-министр может просто превратиться в председателя правительства), но может лишиться президента (должность главы государства не имеет официального «русского» названия).
Актуализировались многие другие заимствования из числа «старых», давно интегрированных русским языком, - фракция, харизма, олигарх, лобби, лоббист, федерация, регион, сенатор, легитимный, популизм. В ходе актуализации, как правило, заимствования претерпевают многочисленные изменения - денотативные трансформации, семантические, эмоциональноэкспрессивные приращения, меняют или расширяют синтагматику. Например, слово фракция в сопоставлении с бытованием ее в русском языке предшествующих периодов имеет иной денотат, иные сочетательные возможности, потеряло отрицательную оценочность и приобрело новые дериваты (фракционный, внефракционный).
Технический прогресс принес в русский язык слова типа иммобилайзер (автомобильная сигнализация), термопот (термос и чайник в одном), сплит-система. В связи с распространением в России американских фантастических фильмов в русском языке появились англицизмы: киборгизация (cyborgization - замена отдельных органов человека кибернетическими устройствами как научно-техническая проблема) и киборг (cyborg - человек, подвергнутый киборгизации). Большое разнообразие косметики, неизвестной ранее русскоязычному человеку, стало причиной заимствования на английском языке слов типа: консилер (consealer - карандаш-корректор), пиллинг-крем (peeling-cream - крем, убирающий верхний слой кожи), лифтинг-крем (lifting-cream - крем, подтягивающий кожу), вэйниш-крем (vanish-cream - крем, убирающий капиллярные сетки) и др. На смену хорошо известному заимствованию меценат пришло слово спонсор - в значении «физическое или юридическое лицо, оказывающее финансовую поддержку кому-либо в обмен на рекламу своей деятельности, продукции» и т.п. Оказание финансовой поддержки чужому человеку или группе людей подразумевает, что те, кому оказывается поддержка, зависят от спонсора. Такая зависимость отличается от отношений между работодателем и работником: спонсор оказывает благодеяние, а работодатель действует на основе экономических интересов. Вместе с тем благодеяние спонсора не является бескорыстным, и здесь проявляется различие с меценатом. «В русской лингвокультуре скрываемые корыстные отношения осуждаются, не случайно слово спонсор часто эвфемистически используется для обозначения богатого содержателя женщины. Тем не менее активное использование слова спонсор на телевидении с положительной коннотацией внедряет в массовое сознание идею о том, что оказание финансовой поддержки в обмен на рекламу есть благо», - пишет В.И. Карасик [4, с. 214].
Одна из важных причин предпочтения иноязычного слова - представление о его прес- тижности.
Поскольку среди носителей русского языка по-прежнему живо представление о том, что все иностранное лучше (иностранные технологии более прогрессивные по сравнению с российскими, иностранные банки более надежные, а товары более качественные), эти установки проявляются в рекламе, где заимствования употребляются с целью актуализации позитивных коннотаций: auto-rental вместо прокат машин, лучший паб вместо пивная. Ср. также рекламу, которая два года назад прошла во всех СМИ и в которой подчеркивалось, что это не страховая компания от слова «страх», а insurance company от слова «уверенность». Очевидно, причины этого лежат в нелингвистической плоскости. Годы советского дефицита на все и вся породили стойкое недоверие как к отечественным товарам, так и к доморощенным услугам и столь же стойкий пиетет по отношению к «дефициту» -
импортным товарам и заграничному сервису. Л.П. Крысин [8, с. 172] отмечает, что при выявлении причин лексического заимствования и активного использования в русской речи тех или иных слов нельзя сбрасывать со счетов и фактор моды. То или иное слово нередко становится модным, часто навязчиво употребляемым (как это было, например, со словом консенсус в начале 90-х гг. XX в.). Как пишет Г.Г. Молчанова [9, с. 15], к типообразующим параметрам и культурно значимым маркерам синергии языка и культуры относятся интернационализация лексики, макаронизация с целью повышения престижности. Ср. также устойчивое выражение клиповое мышление. А.Ю. Романов [11, с. 98] отмечает престижность англоязычных наименований (типа менеджер, дистрибьютор, брокер), обозначающих профессии в бизнесе. С престижностью многих наименований людей по профессии (риэлтор, дистрибьютор, брокер) коррелирует их другое свойство: многие из этих слов относятся к интернациональной лексике, и их распространение соответствует тенденции к интернационализации деловой лексики. Ср. также особую эвфемистическую функцию англо-американских заимствований в русском языке: файед-райзинг вместо идти по миру, секьюрити вместо обслуга, конфронтация вместо противостояние, секвестирование вместо сокращение [2, с. 73-75].
Характерно, что для превращения в факт современной русской культуры маркировкам вовсе не обязательно быть транслитерированными. Процессы международной интеграции связаны с приобщением к интернациональному пласту лексики, в значительной мере созданному на базе английского языка. Показателен в этом отношении опыт словаря под редакцией Г.Н. Скляревской -«Толкового словаря русского языка конца ХХ столетия. Языковые изменения», включающего в себя целый раздел нетранслитерированных заимствований новейшего времени. Естественно, что номенклатурный справочник, отражающий активное словоупотребление в современной лингвокультуре, мог бы содержать еще более обширный материал (Max Factor, Fructis, Adidas, Opium, Kenzo, Jacobs и мн. др.). Л.П. Крысин [8, с. 173] отмечает сравнительно новое явление в процессе иноязычного заимствования лексики - образование так называемых слов-«кентавров»: одна часть такого слова - русифицированная или просто русская, а другая (обычно - начальная) представляет собой слово или морфему, перенесенные из другого языка в «нетронутом» виде, т.е. изображаемые на письме латиницей: web-сайт, web-служба, web-разработчик, e-mail - адрес, е-служба, WWW-сервер, WWW-страница, ISQ-сервер, VIP-обслуживание.
Многие авторы обращают внимание на глобальный характер англо-американского влияния, которое проявляется отнюдь не только в лексических заимствованиях. Ср.: «Даже исконно русское слово “успешный” зазвучало с английским акцентом. Прежде оно сочеталось только с названиями дел, мероприятий: успешная акция, успешный матч. Теперь у нас по аналогии с английским “successfull’ появились успешные люди, прежде всего бизнесмены и шоумены» (Вл. Новиков «Роман с языком»). Происходит некая духовно-языковая оккупация нашего сознания - своеобразная америкомания. Современные средства массовой информации, прежде всего телевизионные, насыщены клишированными оборотами, представляющими собой буквальный перевод английских клише: Оставайтесь с нами! (англ. Stay with us!), Почувствуйте разницу! (англ. feel/taste the difference!) и т.п. Ср. также: «У каждого времени свои пугала. Сегодня появилось ... ужасное пока-пока! В первый раз я услыхал его в телепередаче Сергея Шолохова “Тихий дом”. ... меня поразил убыстренный темп речи, так что слышалось только “пка-пка!” Конечно же, это «пка-пка!» было только модной калькой с английского «bye-bye!» <...> Наиболее прижилось, пожалуй, прощание “увидимся!” Многие вообще считают его исконно русским. Однако это не так. В русском языке такое слово, конечно, существовало, но оно никогда не завершало беседу. В отличие от английского “see you!”, калькой которого оно является» [7, с. 114-115].
Ср. также: «Английское влияние проявляется буквально на всех уровнях: от фонетики и
правописания до тонких стилистических нюансов употребления и понимания. Так, например, под влиянием английской манеры все существительные в названиях писать с большой буквы молодым поколением россиян уже прочно забыта русская норма, согласно которой с большой буквы пишется только первое слово в названии, да и то не во всяком. Сплошь и рядом даже в академических кругах пишут, например, на Филологическом факультете Московского государственного университета и пр.
На уровне большого синтаксиса английское влияние также дает о себе знать и необычным порядком слов, и странной пунктуацией, и использованием специфических английских конструкций.» [ 10, с. 5-6].
Типичное для современного политического дискурса использование слова прозрачный (прозрачный бюджет, прозрачное финансирование, прозрачный механизм распределения льгот) было инициировано, как отмечается в одной из работ [3, с. 48], в англоязычном регионе: сначала появились transparent policies, transparent government, transparent budget, а потом с помощью массмедиа данные варианты сочетаемости «перекочевали» и в другие языки, в том числе в русский. Интересно отметить, что некоторые политики даже демонстрируют употребление англоязычной версии слова, говоря транспарентный вместо прозрачный. Типичная прагматическая функция иноязычного слова - создание престижного имиджа. Замены иностранными синонимами приносят контекст «буржуазности», «фешенебельности» явления (эксклюзив, дайджест, презентация, офис). Однако иноязычная лексика не только связана с социальной категорией престижности. Она выполняет также собственно языковые функции в тексте рекламы. Дело в том, что соединение своего и чужого, включение в русский язык слов иной культуры в рекламном дискурсе совершается осознанно и целенаправленно для усиления его выразительных возможностей, для того, чтобы текст обращал на себя внимание сам по себе, даже без учета его содержания. О возможностях сознательного использования «чуждых» слов писал еще Аристотель: «. следует делать язык чуждым: далекому изумляются, а то, что изумляет, приятно» [цит. по: 1, с. 374].
Все престижное обладает в глазах общества особой значимостью и вызывает желание попасть в его орбиту, потому что причастность к престижному сама по себе повышает социальный статус человека. Присвоение объекту свойства престижности происходит в результате постепенного изменения общественного мнения, а иногда и воздействия на него. Престиж иноязычных слов обусловлен целым комплексом экстралингвистических, культурологических, психологических и собственно лингвистических причин. Экстралингвистические причины неоднократно обсуждались в научной и публицистической литературе: это изменение общественно-политического и
экономического устройства страны. К культурологическим причинам, несомненно, относится расширение культурных контактов между Россией и миром; к психологическим (или лингвопсихологическим) факторам следует причислить усилившееся стремление к билингвизму и желание построить свой имидж европейского человека. В связи с действием всех этих факторов в совокупности или по преимуществу какого-то одного из них усиливается функциональная активность многих традиционных заимствований в русском языке. Модным и престижным слово становится только тогда, когда оно обозначает предмет, имеющий в глазах носителей языка значительную ценность.
Понятие «ценностная предметность» отражает социально-культурный характер всех без исключения предметов, вовлеченных в орбиту практической деятельности людей. Ценностная предметность - это функция предметов в их общественном бытии. Мир ценностной предметности есть мир общественного бытия, созданный по меркам социально-культурных потребностей человека.
Современное российское общество нередко относят к транзитивному, т.е. переходному. Усиление социальной, этнической, культурной дифференциации, отход от прежней модели развития, снятие идеологических табу во всех сферах жизни, заимствование чужих культурных идеалов и отчасти утрата самобытных начал - все это может быть отнесено к признакам транзитивности. В этом же ряду факторов нередко называют и процесс иноязычного заимствования.
Литература
1. Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1996.
2. Бушев А.Б. Языковая динамика и социодинамика: современный российский социум // Языковая система и речевая деятельность: лингво-культурологический и прагматический аспекты: Материалы Международной научной конференции. Ростов н/Д, 2007. Вып. 1.
3. Добросклонская Т.Г. Роль СМИ в динамике языковых процессов // Вестник МГУ: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2005. № 3. Сер. 19.
4. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М., 2004.
5. Колесов В.В. Язык и ментальность. СПб., 2004.
6. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. Из наблюдений над речевой практикой массмедиа. СПб., 1999.
7. Кронгауз М.А. Русский язык на грани нервного срыва. М., 2008.
8. Крысин Л.П. Лексическое заимствование и калькирование // Современный русский язык. Активные процессы на рубеже ХХ-ХХ1 веков / Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова РАН. М., 2008.
9. Молчанова Г.Г. Синергия как основной типообразующий параметр современных языковых и межкультурных инноваций // Вестник МГУ: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2006. № 4. Сер. 19.
10. Полубиченко Л.В. К вопросу об англо-американском влиянии на современный русский язык и культуру // Лингвистическое образование: профессия, миссия, карьера: Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Ставрополь, 2003.
11. Романов А.Ю. Англицизмы и американизмы в русском языке и отношение к ним. СПб., 2000.
12. Phillipson R. Linguistic imperialism. London, 1992.
