CC BY
53Сартаева Наталья Абаевна,
доктор юридических наук, доцент
юридическая техника: направления совершенствования уголовного законодательства
Изучение юридической техники представляется весьма важным и значимым, не только в связи с активизацией законотворческого процесса в Казахстане, характерной для последних лет, но и, исходя из того, что она является одним из важным направлений влияния законодательства на жизнедеятельность общества.
Отметим, что научная полемика касательно термина «юридическая техника» продолжается и ныне. Так, по мнению профессора С.С. Алексеева, юридическая техника — «это совокупность средств и приемов, используемых в соответствии с принятыми правилами при выработке и систематизации правовых (нормативных) актов для обеспечения их совершенства» [1, с. 267].
Профессор Л.Д. Воеводин определяет юридическую технику «как научно разработанную методику создания, познания и эффективного применения права в целях урегулирования поведения людей» [2, с. 6].
А.Р. Парамонов предлагает рассматривать юридическую технику «как совокупности принципов, правил, методов, средств и приемов, используемых для качественного написания и оформления текстов законопроектов» [3, с. 94].
Французский ученый П. Сандевуар - как «совокупность научно-методических способов, используемых при создании и применении норм права» [4, с. 136]. Существуют и другие научные мнения.
Основываясь на общности как рассмотренных, так и других имеющихся в специальной литературе воззрений, можно сделать вывод, что, несмотря на отличность даваемых определений касательно целей применения юридической техники, ученые едины - это обеспечение совершенства, высокого качества нормативных правовых актов.
Следует отметить, что термин «юридическая техника» имеет не только научную, но и правовую дефиницию. Так, в подпункте 1-1) статьи 1 Закона Республики Казахстан «О нормативных право-
вых актах» разъясняется, что юридическая техника - совокупность способов, требований и правил оформления нормативных правовых актов [5].
Учитывая вышеназванные научные мнения и закрепленную в законе норму, предлагается под юридической техникой понимать систему (сово-куп ность) научно обоснованных и практически сложившихся способов, приемов, требований и правил, используемых при подготовке, оформлении и применении нормативных правовых актов.
В рамках заявленной тематики нельзя не рассмотреть и понятие «законодательной техники». К примеру, в монографии «Кодификация и законодательная техника» Д.А. Керимов определяет законодательную технику как совокупность исторически и практически сложившихся при определенной системе законодательства правил наиболее рационального составления и правильного изложения правовых институтов, норм и статей в правовых актах в целях достижения совершенства форм их выражения [6, с. 41].
Д.А. Ковачев рассматривает законодательную технику «как систему правил, определяющих, каким образом строить структуру права в соответствии с закономерностями права при правовом регламентировании общественных отношений» [7, с. 94].
И.К. Ильин и Н.В. Морозов считают, что законодательная техника является «совокупностью определенных, выработанных опытом и проверенных практикой приемов и методов работы по подготовке и изданию различных правовых актов нормативного и ненормативного характера» [8, с. 6].
Профессор Ю.А. Тихомиров дает следующее определение законодательной техники - «это система правил, предназначенных и используемых для познавательно-логического и нормативно-структурного формирования правового материала и подготовки текста закона» [9, с. 8].
А.Р. Парамонов разъясняет, что законодательная техника - «это совокупность требований,
правил, методов, средств и приемов (инструментов), используемых субъектами законодательного процесса для организации и осуществления законотворческой деятельности» [3, с. 92].
Таким образом, изучив понятия «юридическая техника» и «законодательная техника», закономерно возникает вопрос об их соотношении. Полагаем, что, несмотря на специфику сферы, в которой они применяются (объект творческой техники, в первом случае, - это законодательство в целом, во втором - только законы), для них характерна содержательная общность. С этих позиций понятие «юридическая техника» шире понятия «законодательная техника», поскольку охватывает не только законы, но и всю совокупность нормативных правовых актов.
В учебнике по общей теории права и государства под редакцией В.В. Лазарева касательно рассматриваемой проблематики отмечается, что «при издании правовых норм важно так их сформулировать, изложить и разложить, чтобы воля законодателя стала ясной и доступной, чтобы истинный смысл ее не расходился с текстуальными формулировками, чтобы не было двусмысленности, темноты и пробельности актов» [10, с. 124].
Между тем, к сожалению, в отдельных случаях, при подготовке проектов нормативных правовых актов юридической технике уделяется недостаточное внимание, и как следствие, возникает неопределенность в понимании мысли, закрепленной в них. В результате внешнее изложение материала расходится с истинным смыслом того, что необходимо было довести до сведения населения.
В качестве примера можно привести статью 173 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ), предусматривающую ответственность за лжепредпринимательство. В статье «Правила законодательной техники и вопросы их применения» В.Ф. Лапшин отмечает, что нарушение законодательной техники при конструировании этой нормы привело к нарушению интересов прав и интересов граждан, фактически незаконно привлекаемых к ответственности, что, по его мнению, проявляется в нижеследующем.
Так, «состав преступления по статье 173 УК РФ является материальным, что предполагает обязательное установление при квалификации соответствующего общественно опасного деяния не только предусмотренных диспозицией нормы действия (действий) и вредных последствий, но и причинно-следственной связи между ними. Преступление же считается оконченным с момента наступления общественно опасных последствий. Буквальное толкование рассматриваемой нормы свидетельствует о том, что общественно опасное деяние, как признак объективной стороны состава преступления, сводится только к созданию коммерческой организации и не более. Обще-
ственно опасные последствия заключаются в причинении имущественного ущерба на сумму, превышающую 250 тыс. руб. В.Ф. Лапшин замечает, что при строгом соблюдении перечисленных требований по статье 173 УК РФ ни одно деяние не может быть признано преступным лжепредпринимательством. Создание коммерческой организации, пусть даже для достижения каких-либо противоправных целей, само по себе не несет никакой общественной опасности, которая присуща любому правонарушению. Вряд ли кто-то будет спорить, что создание юридического лица не может в принципе повлечь вредные последствия, в том числе причинить кому-либо реальный имущественный ущерб. В связи с этим можно сделать вывод о том, что при создании рассматриваемой уголовно-правовой нормы законодатель допустил существенное нарушение правил законодательной техники, что привело к отсутствию согласованности и внутреннего единства уголовно-правовой нормы [11, с. 182].
Следует согласиться с вышеприведенным критическим отношением к статье 173 УК РФ, поскольку ее внутренняя несогласованность позволяет на практике расширительно толковать основания уголовной ответственности, что в отношении уголовного закона не приемлемо.
Приведем еще один, но уже из Уголовного кодекса Республики Казахстан, а именно часть пятая статьи 311 Уголовного кодекса Республики Казахстан (далее - УК РК). В научно-правовом заключении (эксперт Сулейменова Г.Ж.) о квалификации данной статьи отмечается, что «диспозиция ч. 5 ст. 311 УК РК до внесения в нее Законом от 09.11.2011 г. изменения, была сформулирована следующим образом: «Деяния, предусмотренные частями первой, второй, третьей и четвертой настоящей статьи...». Такая конструкция диспозиции (т.е. наличие в ней соединительного союза «и») означает, что квалификация по ч. 5 ст. 311 УК РК возможна только при наличии идеальной совокупности всех квалифицирующих признаков, предусмотренных ч.ч. 1, 2, 3 и п.п. «а», «б», «в», «г» 4 ст. 311 УК РК. Для сравнения: в диспозициях ч.ч. 3 и 4 ст. 311 УК РК применен разделительный союз «или». А это означает, что для квалификации деяния лица по ч. 3 либо ч. 4 этой же статьи, достаточно установления хотя бы одного из признаков, указанных в их диспозициях.
Поэтому отсутствие либо недоказанность хотя бы одного деяния, предусмотренного ч.ч. 1-4 ст. 311 УК РК, должны исключать квалификацию деяния по ч. 5 ст. 311 УК РК. Такой вывод основан на следующем.
Во-первых, п. 3 ст. 19 Закона РК от 24 марта 1998 г. №№ 213-1 «О нормативных правовых актах» устанавливает: «Текст нормативного правового акта излагается с соблюдением норм литературного языка, юридической терминологии и юри-
дической техники, его положения должны быть предельно краткими, содержать четкий и не подлежащий различному толкованию смысл».
Применительно к предмету настоящего исследования (имеется в виду ч. 5 статьи 311 УК РК -прим. автора) данное требование заключается в правильном применении законодателем при конструировании правовых норм соединительных и разделительных союзов («и» и «или») в соответствии с правилами русской грамматики. Общеизвестно, что согласно указанным правилам, союзы «и» и «или» не являются синонимами, поскольку они выражают разное смысловое содержание: в первом случае - перечисление (присоединение), а во втором - взаимоисключение (исключение друг друга, т.е. когда только один признак - действие, предмет и т.п. - является действительным, правильным, имеющим значение).
Во-вторых, исходя из правил грамматики, законодатель, конструируя нормы УК РК, применяя в них союзы «и» и «или», придает им строго различное смысловое значение, т.е. не применяет их как синонимы. Например, в ч. 1 ст. 196 УК РК указывается: «Установление и (или) поддержание субъектами рынка....»; в ч. 1 ст. 222 УК РК - «Уклонение от уплаты налога и (или) других обязательных платежей в бюджет ...»; ч. 2 чт. 342 УК РК предусматривает «.деяние, выразившееся в оскорблении судьи и (или) присяжного заседателя.». Аналогичные конструкции применены в диспозициях многих статей УК РК (например, примечание к ст. 175, ч.2 ст. 184, ст. 184-1 примечание к ст. ст. 192, ч.1 ст. 196, ч.ч. 1 и 2 ст.208, ч.ч. 1 ст. 220, ч. 1 ст. 221, ч.ч. 1, 3 и примечание к ст. 222, ч.1 ст. 226-1, ч. 1 ст. 245, ч. 1 ст. 250, ч. 1 ст. 266, ч. 2 ст. 342 УК РК и др.).
В-третьих, анализ диспозиций других статей УК РК показывает, что законодатель использует в них союз «и» для обозначения обязательной совокупности указанных в них признаков, не допускающей исключения, альтернативы. Например, ст. 19 УК РК устанавливает: «Лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные деяния (действия или бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина»; ч. 1 ст. 52 УК РК гласит: «Лицу, признанному виновным в совершении преступления, назначается справедливое наказание в пределах, установленных соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса, и с учетом положений Общей части настоящего Кодекса» и т.д.
Совершенно очевидно, что в случае замены в этих нормах союза «и» на «или» их правовой смысл и правовые последствия меняются кардинально.
Таким образом, для квалификации деяния, предусмотренного ч. 5 ст. 311 УК РК, необходимо
наличие идеальной совокупности всех квалифицирующих признаков, предусмотренных ч.ч.1, 2, 3 и 4 ст. 311 УК РК, поскольку в диспозиции ч. 5 указанной статьи использован соединительный союз «и».
Внесение Законом от 09.11.2011 г. в диспозицию ч. 5 ст. 311 УК РК изменения, заключающегося в замене соединительного союза «и» на разделительный союз «или», изменило ее правовой смысл: после введения этого закона в действие для квалификации деяния по ч. 5 ст. 311 УК РК достаточно установления хотя бы одного из деяний, предусмотренных ч.ч. 1, 2, 3 или 4 этой же статьи.
Законодатель, дополняя в 2007 г. статью 311 УК РК частью пятой, видимо, это и имел в виду, но, ошибочно использовав союз «и» вместо «или», придал этой норме совершенно иной правовой смысл и правовое значение. Законом от 09.11.2011 г. эта законотворческая ошибка исправлена» [12].
Вышеизложенное является показательным примером того, что неточность изложения той или иной уголовно-правовой нормы, казалось бы выраженной в незначительной лингвистической замене соединительного союза «и» на разделительный союз «или», определяет качественно новую квалификацию уголовного деяния, и еще раз подчеркивает необходимость неукоснительного следования требованиям статьи 19 Закона Республики Казахстан «О нормативных правовых актах».
В Концепции правовой политики Республики Казахстан на период с 2010 до 2020 года предусматривается, что «следует постоянно совершенствовать и повышать уровень юридической техники, которая определяет качество нормативных правовых актов и в целом уровень культуры работы с документами в государственном аппарате» [13].
Полагаем, что реализации этой концептуальной задачи, как в сфере уголовного, так и законодательства в целом, способствовала бы реализация следующих направлений.
Первое. Разработка Правил юридической техники. В настоящее время юридическая техника содержится в главе 4 Методических рекомендаций по проведению правового мониторинга нормативных правовых актов и по подготовке Концепций и проектов НПА, разработанных Министерством юстиции Республики Казахстан и ГУ «Институт законодательства Республики Казахстан». Исходя из названия этого документа, он имеет рекомендательный характер.
К примеру, Правила проведения правового мониторинга нормативных правовых актов утверждены Правительством Республики Казахстан от 25 августа 2011 года № 964, в связи с чем имеют обязательный характер. Полагаем,
что юридической технике, также как и правовому мониторингу, необходимо придать обязательный статус, утвердив соответствующие Правила юридической техники (далее Правила) постановлением Правительства Республики Казахстан.
Реализация этого предложения потребует внесения соответствующего дополнения в пункт 3 статьи 19 Закона Республики Казахстан «О нормативных правовых актах», как вариант в следующей редакции: «Правила юридической техники утверждаются Правительством Республики Казахстан».
Второе. В предлагаемых Правилах в более развернутом формате следует освятить вопросы стиля (языка) изложения нормативного правового акта, уделив особое внимание основам формального языкового выражения мысли, юридической терминологии и классификации юридических терминов, их употреблению, использованию синонимов и омонимов в тексте нормативных правовых актов и другим вопросам, определяющим, в конечном итоге, качество нормативного правового акта.
Для уголовного законодательства можно рекомендовать:
- ясность и простоту изложения уголовно-правовой нормы, имеющие большое правовое значение и способствующие внедрению четких юридических начал в уголовно-правовую сферу, что является атрибутом правового государства, усиления авторитета уголовного закона и повышения правосознания граждан;
- максимальная точность выражения, то есть достижение наибольшего соответствия между идеей, мыслью законодателя и воплощением этой мысли в уголовном законодательстве. Уголовный закон не должен содержать двусмысленных норм, следует минимизировать употребление таких выражений, как: «другие», «иные», так как не будучи понятными и раскрытыми в тексте, они, по сути, требуют разъяснения, комментария, тогда как текст закона должен быть полностью понятен без дополнительных объяснений. Например, слово «иные» содержат статьи: 311, 316-318, 324-326, 330-2, 333, 337, 337-1, 338, 340, 341, 343, 347, 349, 350, 357, 360, 362, 363-1, 365, 367-370, 374, 376, 386, 387, 390, 392 УК РК [14];
- экономичность (когда мысль излагается максимально ограниченным числом фраз и терминов) и логическая связанность и последовательность изложения уголовно-правовых норм. Желательно не употреблять сложноподчиненные предложения с причастными и деепричастными оборотами, которые усложняют понимание и восприятие текста. Например, статья 277 УК РК, диспозиция которой предусматривает состав - «нарушение экологических требований при использовании природных ресурсов, проектировании, размещении, строительстве и реконструкции, вводе в эксплуатацию
и эксплуатации предприятий, сооружений и иных объектов, эксплуатации объектов промышленности, энергетики, транспорта и связи, объектов сельскохозяйственного назначения и мелиорации, строительстве городов и других населенных пунктов, к военным и оборонным объектам, военной и космической деятельности лицами, ответственными за соблюдение этих требований, если это повлекло существенное загрязнение окружающей среды, причинение вреда здоровью человека, массовую гибель растительного или животного мира и иные тяжкие последствия» [14];
- единообразное определение дефиниций, используемых в уголовном законодательстве. В противном случае, при наличии у термина нескольких законодательных определений, нормы становятся расплывчатыми, что создает предпосылки для широкого толкования той или иной уголовно-правовой нормы на практике. К примеру, статья 307 УК РК. В части первой предусматривается ответственность в отношении лиц, уполномоченных на выполнение государственных функций, таковыми, согласно примечанию к данной статье, относятся должностные лица, депутаты Парламента и маслихатов, судьи и все государственные служащие.
Однако в части второй вышеназванной статьи субъектом злоупотребления должностными полномочиями определены должностные лица, которыми, согласно примечанию, признаются лица, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющие функции представителя власти либо выполняющие организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, а также в Вооруженных Силах Республики Казахстан, других войсках и воинских формированиях Республики Казахстан [14].
Таким образом, отсутствие единообразного подхода к понятию «должностные лица» приводит к конкуренции норм, поскольку термин «лица, уполномоченные на выполнение государственных функций», предусмотренный в части первой статьи 307 УК РК, охватывает, в том числе и должностных лиц, в то время как в части второй статьи 307 УК РК должностное лицо определяется как самостоятельный квалифицирующий признак.
Третье. Для разработки названных Правил следует привлечь ученых юристов и языковедов, научные организации и т.д. Также, для взаимосвязи научной и законопроектной работы, целесообразно провести соответствующее фундаментальное и научно-прикладное исследование. Кстати, значительный опыт проведения такого рода исследований имеет ГУ «Институт законодательства Республики Казахстан». В этих целях в Институте сформированы авторские коллективы из
числа известных ученых и специалистов разных отраслей законодательства. По результатам проведенных исследований публикуются научные статьи; разрабатываются предложения правового и организационно-управленческого характера; их логическим завершением является разработка концепций соответствующего законопроекта.
Четвертое. Необходимой мерой представляется и повышение квалификации работников и специалистов юридических служб государственных органов в рамках тематических семинаров. Эту работу можно также проводить на базе названного Института, научный потенциал которого включает в себя 16 докторов юридических
наук, 22 кандидата юридических наук, 3 кандидата исторических наук, 1 кандидат филологических наук, 3 доктора PhD и 12 магистров права.
Подытоживая, хотелось бы отметить, что юридическая техника, предусматривающая точность и ясность юридических формулировок, четкое их языковое воплощение, правильное и единообразное употребление языковой терминологии, во многом определяет эффективность воздействия законодательства на общественные отношения, обеспечения прав и интересов граждан и юридических лиц. В связи с чем, работа по ее совершенствованию должна проводиться планомерно и целенаправленно, быть научно обеспеченной.
Использованная литература
1. Алексеев С.С. Общая теория права. Т.2. - М., 1982.
2. Воеводин Л.Д. Юридическая техника в конституционном праве // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. - 1997. - № 3.
3. Парамонов А.Р. Технико-юридическое качество законодательных актов: теоретический и прикладной аспекты. Дис.... канд. юрид. наук. - М., 2000.
4. Сандевуар П. Введение в право. - М., 1994.
5. Закон Республики Казахстан «О нормативных правовых актах». - Информационно-справочная система «Юрист».
6. Керимов Д.А. Кодификация и законодательная техника. - М., 1962.
7. Ковачев Д.А. Механизм правотворчества социалистического государства. - М., 1962.
8. Ильин И.К., Миронов Н.В. О форме и стиле правовых актов // Советское государство и право. - 1960. - № 12.
9. Тихомиров Ю.А. О правилах законодательной техники // Журнал российского права. - 1999. -№ 11.
10. Общая теория права и государства. Учебник / Под ред. В.В. Лазарева. - М., 1996.
11. Лапшин В.Ф. Правила законодательной техники и вопросы их применения // Российский юридический журнал. - 2010. - № 3.
12. Сулейменова Г.Ж. Научно-правовое заключение о квалификации деяния, предусмотренного частью 5 статьи 311 Уголовного кодекса Республики Казахстан. - Информационно-справочная система «Юрист».
13. Концепция правовой политики Республики Казахстан на 2010-2020 годы. - Информационно-справочная система «Юрист».
14. Уголовный кодекс Республики Казахстан. - Информационно-справочная система «Юрист».
• • • • •
Мацалада зац техникасыныц мэселелер1 царалган жэне оны жетыд1ру багыттары усынылган. Сонымен цатар цылмыстыц зацнамадагы зац техникасын бузу мысалдары келтгрыген.
В статье рассматриваются вопросы юридической техники и предлагаются направления ее совершенствования. Также приводятся примеры нарушения юридической техники в уголовном законодательстве.
The article examines the problems of legal techniques and offers directions for its improvement. It also provides examples of violations of legal techniques in the criminal law.
Ty^h сездер: ^ылмыстьщ зацнама, зац техникасыньщ ережелер^ нормативтш актш
мазм^ндау drai (тш), бшктшкп жогарту.
Ключевые слова: уголовное законодательство, правила юридической техники, стиль (язык) изложения нормативного правового акта, повышение квалификации.
Keywords: criminal legislation, rules of juridical technique, style (language) presentation of a normative legal act, advanced training.
