CC BY
82
УДК 801.1; 801.7 ББК 81.2
В.Ю. Клейменова
ЯЗЫКОВЫЕ СРЕДСТВА ФОРМИРОВАНИЯ ПРОСТРАНСТВЕННОЙ СЕМАНТИКИ АНГЛИЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРНОЙ СКАЗКИ
В статье рассматривается специфика пространственной организации фикционального мира современной английской литературной сказки и языковые средства ее текстовой актуализации, устанавливается корреляция между типами вымысла, субмиром и маркерами сказочного пространства, создающими физическую среду существования персонажей аналогичную физическому пространству обыденной действительности и обеспечивающими цельность авторской модели мира.
Ключевые слова: биспациарность; субмир; маркеры пространственной неопределенности; маркеры соотнесенности с субмиром; миметическое vs аутентичное пространство; тип пространственной локализации субмиров; фикциональный мир
V.Y. Kleimenova
LINGUISTIC MEANS OF SPACE CREATION IN ENGLISH ART FAIRY TALE
The article deals with peculiarities of spatial images in the modern English fairy tale fictional world and linguistic means of their representation. The author suggests a correlation between a sub-world, type offiction and art fairy tale space markers. It is claimed that linguistic space markers create a physical continuum in which the characters live, make their habitat similar to the real world’s space irrespective of the characters’ sub-world localization. As a result, the author’s world model is created as a holistic unit.
Key words: bi-space pattern; sub-world; indefinite space markers; real world correspondent space markers; mimetic vs authentic fictional space; type of sub-world space localization; fictional world
Сказочное пространство представляет собой разновидность художественного пространства и рассматривается в данной статье как форма бытия идеального мира эстетической действительности (фикционального мира), как модель реального пространства, основанная на симметрии, параллелизме и противопоставлении, как континуум, в котором размещаются персонажи и организуются события, как оперативная вторичная иллюзия.
Инвариантной текстотипологической характеристикой литературной сказки является двоемирие, которое, по мнению Ю.М. Лотма-на, выступает в качестве мощной системы моделирования художественного пространства: бытовые и фантастические сцены локализуются не только в разных местах, но и в разных типах пространства. Бытовое (обыденное) и волшебное (сказочное) отличаются друг от друга несмотря на внешнее сходство [Лотман, 1988, с. 260]. Оппозиция бытового и сказочного миров выражается в следующих характе-
ристиках пространств: волшебное пространство открытое и безграничное, просторное и незаполненное материальными предметами, динамичное, в нем происходят непрерывные изменения, а бытовое пространство закрытое, отграниченное, заполненное материальными предметами, статичное [Лотман, 1988, с. 264, 265]. Однако в современной литературной сказке эта оппозиция не является жесткой. С одной стороны, пространство волшебного мира оказывается ограниченным и наполненным бытовыми предметами. С другой стороны, бытовое пространство становится динамичным и постоянно расширяющимся.
А.Ф. Папина выделяет следующие разновидности художественного пространства: реальное художественное пространство, в котором с возможной долей вымысла описан предметный мир определенного фрагмента пространства, существующего или существовавшего в действительности и ирреальное, которое «сориентировано на опи-
© Клейменова В.Ю., 2013
сание несуществующих миров, созданных в воображении художника: астральный мир, инфернальный, волшебный, фантастический, сказочные миры, параллельные, или Зазеркалье» [Папина, 2002, с. 222]. Однако с нашей точки зрения, ни один из перечисленных типов пространства не является реальным в силу своей онтологической природы: любое художественное пространство, по сути своей, есть вымышленный образ, «реальное художественное пространство», так же, как и ирреальное, - результат деятельности творческого сознания.
Мы рассматриваем каждый из субмиров, составляющих двухкомпонентную модель фикционального мира, как результат сочетания актов жизнеподобного и нежизнепо-добного вымысла. Отсутствие строгой корреляции между типом вымысла и одним из субмиров позволяет утверждать, что художественное пространство волшебной литературной сказки, в свою очередь, является особым комплексным образованием, фрагменты которого характеризуются разноудаленностью от реальности. В силу этого представляется обоснованным различать два типа сказочного пространства: миметическое пространство «как бы мира» и аутентичное пространство волшебного мира.
Диалогические отношения между мирами позволяют автору перекодировать события одного уровня реальности в другой уровень [Левин, 1998, с. 326], и, следовательно, двухпространственную структуру фикциональ-ного мира можно рассматривать в качестве генератора смысла, не заложенного в тексте эксплицитно.
Пространственная модель литературной сказки развивает традицию фольклорно-сказочного двоемирия, но отличается от своего аналога. Первое существенное отличие состоит в том, что пространственная модель народной сказки лишена объема, так как только перемещение персонажа из одного локуса в другой дает возможность сказочному повествованию ввести новое место действия [Адоньева, 2000, с. 59], и, следовательно, читатель видит только то, что видит герой. В литературной сказке пространство каждого субмира приобретает объемность, так как в восприятии читателя и персонажа сосуществуют три типа представлений о пространстве. Во-первых,
чувственно воспринимаемое, данное в непосредственных ощущениях, представленное как непосредственно наблюдаемая ситуация. Во-вторых, абстрактное, мыслимое пространство, изображенное как ситуация, которую надо представить себе, опираясь на рассказ персонажа или путешествие во времени. В-третьих, онейрические пространства, названные откровенно нереальными [Савельева, 1996, с. 103], сновидения, мечты, галлюцинации персонажей, пространства отражения, которые вводятся с помощью зеркал и иных отражающих поверхностей.
Определение типа изображенного пространства (чувственно воспринимаемое, мыслимое и онейрическое) возможно только при наличии широкого контекста, так как языковые маркеры пространственных типов идентичны. Например, объемная пространственная модель сказки К.С. Льюиза «Конь и его мальчик» формируется в сознании читателя при совмещении образов, изображенных с нескольких точек зрения. Во-первых, с точки зрения «здесь и сейчас», т. е. чувственно воспринимаемое фикциональное пространство представлено читателю глазами перемещающегося персонажа: «After they had travelled on for weeks and weeks, past more bays and headlands and rivers and villages than Shasta could remember, there came a moonlit night <...> They waited till the cloud covered the moon and then, first at a walking pace and afterwards at a gentle trot, made for the shore. <...> At last they splashed across a wide, shallow stream and Bree came to a stop on the far side» [Lewis, 2008, p. 216, 217].
Во-вторых, с точки зрения «там и тогда», т. е. читатель воспринимает мыслимое фикци-ональное пространство как описанное одним персонажем другому в процессе изображенной коммуникации: «A boy in the street made a beastly remark about Queen Susan, so I knocked him down. He ran howling into a house and his big brother came out. So I knocked the big brother down. Then they all followed me until we ran into three old men with spears who are called the Watch. So I fought the Watch and they knocked me down. <...> Then the Watch took me along to lock me up somewhere» [Ibid. Р. 241].
В-третьих, онейрическое «откровенно нереальное пространство» представлено как отражение, увиденное в воде. «For it was in this
pool that the Hermit looked when he wanted to know what was going on in the world outside the green walls of his hermitage. There, as in a mirror, he could see, at certain times, what was going in the streets of the cities far further south than Tashbaan, or what whips were putting into Redhaven in the remote Seven Isles, or what robbers or wild beasts stirred in the great Western forests between Lantern Waste and Telmar» [Lewis, 2008, p. 292].
Вне зависимости от точки зрения экспликация пространственной модели осуществляется с помощью глаголов, описывающих изменение положения в пространстве (to travel, stir, follow etc.), лексических единиц пространственной семантики (somewhere, Western), предлогов места (between, along), топонимов (Lantern Waste, Telmar), названий географических объектов (street, headlands, rivers, villages).
Второе отличие вымышленного пространства волшебной литературной сказки от фольклорной состоит в совмещении разных типов пространства, в том числе миметического (приближенного к реальному) и аутентичного (фантастического) для создания комплексного целостного образования. Это соответствует английской национальной литературной традиции, которая предписывает располагать волшебный мир на границе с якобы реальным и делать эти границы «проницаемыми» для обычного человека при определенных условиях, так как «... хорошие сказки повествуют о приключениях человека в Царстве Опасностей или у его туманных границ» [Толкин, 2000, с. 324].
Биспациарный инвариант модели фикцио-нального мира реализуется в следующих типах локализации пространств субмиров, выбор которых определяется авторской интенцией:
• параллельно-симультанная локализа-
ция, при которой миры расположены в пространстве на значительном удалении друг от друга, они не пересекаются и поиск возможности физического перемещения между ними становится сюжетообразующим фактором. «’What is that other universe?’ she said. ‘One of uncountable billions of parallel worlds. The witches have known about them for centuries, but the first theologians to prove their existence mathematically were excommunicated fifty or more
years ago ... But no one thought it would ever be possible to cross from one universe to another. ... we learned to see the world up there. If light can cross, so we can’» [Pullman, 2007, p. 374]. Модель научного знания вымышленного мира не противоречит научным данным обыденного мира (параллели не пересекаются, математические методы верификации научных гипотез валидны в разных сферах знания, световые волны перемещаются в пространстве) и, таким образом, может рассматриваться как средство формирования цельности фикцио-нального мира сказки.
• пересекающаяся локализация, при которой субмиры соприкасаются в определенных точках пространства, что позволяет персонажам перемещаться между субмирами. Пересекающиеся субмиры образуют единораздельную пространственную систему. «She knew from past experience that Faerie and the Mortal World replicated one another - almost as if they were two photographic images one on top of the other, sharing the same space but in quite different worlds. For her, stepping from one world to the other was as simple as moving from one room to another; ...» [Jones, 2008, p. 32]. Цельность пространственного континуума маркирована лексическими единицами, имеющими сему «общность, одинаковость»: прилагательными photographic, the same, глаголами to replicate, to step, а его раздельность - словами, описывающими противопоставление единиц одного порядка: two, one - the other, quite different, to share.
• имитационная инклюзивная локализация, при которой персонажи самостоятельно выбирают пространственный фрагмент в пределах «как бы мира» для создания волшебного субмира. Например, в цикле «Sweep» для разграничения субмиров персонажи чертят круг, внутри которого возникает волшебное пространство, обладающее характеристиками, необходимыми для проведения магических ритуалов. «Selene had already drawn a small circle on the wooden floor, using a reddish powder that gave a strong, spicy scent. She motioned me into the circle with her and then closed it behind us. <...> We each sprinkled salt around our half of the circle, saying, ‘With this salt, I purify my circle’» [Jiernan, 2001, p. 76].
Языковая актуализация индивидуальноавторской организации вымышленного про-
странства осуществляется в новаторском построении традиционных и во введении новых топосов, а также за счет изменения языковой формы традиционных топонимов: новое имя «прозрачно», за ним легко угадывается узуальная лексическая единица. «’What do you call the river? ’she asked <...> ‘The Tamesis, ’Rathi-na replied, leaning over her shoulder. ‘Tamesis? ’ Anita echoed. ‘That’s quite like the Thames. ’She looked into Rathina’s inquiring face. “That’s the name of the river that runs through London,” she said» [Jones, 2008, p. 126].
Таким образом, пространственная организация фикционального мира литературной сказки может рассматриваться в качестве одного из средств актуализации его единораздельной цельности. Раздельность (дискретность) проявляется в том, что «как бы мир» английской сказки расположен в миметическом текстовом пространстве, приближенном к реальному, а волшебный - в аутентичном, волшебном пространстве. Цельность - в том, что территориально-географическая биспаци-арность фикциональной реальности не является абсолютной, в силу того, что оба субмира представляют собой соположенные компоненты единого целого.
Система персонажей также рассматривается в качестве связующего звена между пространственными составляющими фикци-онального мира и средства обеспечения его цельности наряду с комплексным характером вымысла. Отношения в системе «персонаж -субмир» могут быть представлены несколькими способами.
Во-первых, персонаж, находясь в одном из субмиров, видит, что происходит в другом, и однозначно определяет пространственную принадлежность наблюдаемой ситуации. В этом случае читатель воспринимает бикомпонентную пространственную модель глазами персонажа. «Shielding her eyes from the dazzling light, she stared through the window. The court yard has changed. The cobbles were now a long manicured lawn, and the fountain was a wide stone pool spouting thin jets of water. ... And walking around this transformed scene were modern-day people with jeans and backpacks and cameras and baseball caps. The window was showing her the Mortal World» [Jones, 2008, p. 206]. Синтаксический параллелизм (The cobbles were now a long manicured lawn, and
the fountain was a wide stone pool spouting thin jets of water) подчеркивает внешний контраст между двумя участками соположенных пространств, многосоюзие и синтаксическая конвергенция - целостность наблюдаемого фрагмента фикционального мира.
Во-вторых, группа персонажей наделяется способностью перемещаться между пространствами субмиров. Эта характеристика может быть их врожденной особенностью («He was able to use someone in the Mortal World to help him, someone with the power to create a bridge between the worlds. Such people do exist in the Mortal World, I know, but they are very few» [Jones, 2008, p. 86]), или результатом овладения частью общего знания (shared knowledge) фикционального социума - информацией о возможных местах и способах перемещения («Hagrid must have forgotten to tell him something you had to do, like tapping the third brick on the left to get into Diagon Alley. <...> All you have to do is walk straight at the barrier between platforms nine and ten. Don’t stop and don’t be scared you’ll crash into it? That s very important. Best do it at a bit of a run if you’re nervous» [Rowling, 1999, p. 91, 93]), или последствием получения специальных предметов для совершения таких перемещений («The moment you touch a yellow ring, you vanish out of this world. When you are in the Other Place <....>you touch a green ring you vanish out of that world and - I expect - reappear in this» [Lewis, 2008, p. 23]).
В отличие от дискретного (единораздельного) вымышленного пространства фикцио-нального мира пространство отдельно взятого субмира непрерывно. Средствами языковой экспликации непрерывности являются не только наименования и дескрипции узловых локусов, т. е. пространственных фрагментов, в которых персонаж совершает важные с точки зрения развития сюжета действия или их ближайших окрестностей, но и участков физической среды между ними. В сказках Дж. Мерфи основные события происходят в Академии Волшебниц, которая представляет собой старый замок, неприспособленный для проживания детей. «Arriving on her broomstick at the prison-like school gates, Mildred peered through the railings into the misty play-ground. <...> It was always chilly at the school because the building was made of stone, rather like a
castle, and was perched on the top-most peak of a mountain, surrounded by pine trees which grew so close together that it was very damp and gloomy» [Murphy, 1988, p. 9-10]. Негативная оценка узлового локуса выражена имплицитно: с помощью сравнений (prison-like school, rather like a castle), а также прилагательных, импликационал которых включает компонент «некомфортный, неудобный» (chilly, misty, damp and gloomy) .
Часть текста, вербализующая путь персонажа к следующему локусу, болоту, соответствует вещественно-логическим отношениям реальности. «Mildred hopped out and looked around. As usual, there was a gap of several inches under the door. ... Mildred squeezed through the gap and set off as fast as possible along the corridor and down the spiral staircase to the yard. From there she hopped to the pond at the back of the school, ... Sitting on a stone in the middle of the water was the large frog that Mildred had often seen» [Ibid. P. 68-69]. Подчеркнуто географический характер описания (перечисление пройденных объектов и единиц измерения расстояния) создает эффект движения по заданному маршруту, приближая пространственный фрагмент к реальности. О его удаленности от реальности и принадлежности к волшебному субмиру свидетельствует нарушение «аксиом объекта» (термин Ю.И. Левина [Левин, 1998, с. 324]), а именно: фрагментарное расположение тела персонажа в пространстве, что противоречит логике здравого смысла. «Mildred realized that her head had reappeared, which must have looked rather alarming, bobbing about all over the place with no body attached» [Murphy, 1988, p. 70].
Перемещение персонажей между отдельными фрагментами пространства фикцио-нального мира всегда сюжетно мотивировано и представляет собой логическую последовательность ходов. Например, главная героиня спасает волшебника из плена, спасенный приглашает ее вместе с одноклассниками провести неделю в его замке, путешествие, пребывание в замке, возвращение в школу - узловой локус. «’I have an announcement to make, girls ’ she continued, ‘which should cheer Mildred up considerably. Mr. Rowan-Webb, the magician Mildred rescued from the school pond last term, has written and asked if Mildred and her form would like to spend a week at his home by the sea
during the Summer Term, by way of a thank-you to Mildred’» [Murphy, 1993, p. 38].
Непрерывность пространственной модели субмира создается дескрипцией путешествий персонажей, представленных как развивающиеся во времени процессы. Средствами преодоления дискретности пространства и формирования представлений о расстоянии между локусами являются описания
• пейзажа «And as she gazed, the image of a city seemed to form itself behind the veils and streams of translucent colour: towers and domes, honey-coloured temples and temples, broad boulevards and sunlit parkland» [Pullman, 2007, p. 183].
• способов преодоления расстояния «They flew on. Because of the clouds below there was no way of telling how fast they were going. Normally, of course, a balloon remained still with respect to the wind, floating at whatever speed the air itself was moving; but now, pulled by the witches, the balloon was moving through the air instead of with it, and resisting the movement too, because the unwieldy gasbag had none of the streamlined smoothness of a zeppelin. As a result, the basket swung this way and that, rocking and bumping much more than on a normal flight» [Ibid. P. 309-310].
• изменений душевного состояния героев во время путешествия «On the gyptian boat, there was real work to do <...> and within a couple of days she was as much at home with this new life as if she’d been born gyptian» [Ibid. P. 111].
Непрерывное пространство субмира ценностно неоднозначно, что отражается в неравномерности описания. Детализированное описание узловых локусов создает эффект присутствия, а схематическая дескрипция пространства между ними - эффект динамичности.
Узловые локусы пространства каждого цикла имеют четкое наименование (The Royal Palace, The Hampton Court [FP]; Hogwarts School of Witchcraft and Wizardry [HP], Jordan College, Oxford, Bolvangar [PP];), адресную привязку к пространству (19, Eddison Terrace, London [FP], number four Privet Drive [HP], Widow s Vale High, New York [Sw]), характеризуются отграниченностью от окружающей среды, высокой концентрацией персонажей, действий и материальных объектов. Таким образом, они по своим характеристикам сближа-
ются с бытовым пространством в понимании Ю.М. Лотмана [Лотман, 1988, с. 263] и увеличивают правдоподобие фикционального мира сказки. Их конкретизация в тексте создается за счет детализированного описания отдельных точек субъектно-объектной локализации, представляющих собой фрагменты замкнутого пространства: комнаты персонажей, двор, в котором играют дети, классные комнаты и т. д. Например, в описании покоев замка живописный эффект обеспечивается названиями предметов интерьера и оттенков красного цвета. «Red silk drapes stretched in swaths across the ceiling and hung from the high walls, moving constantly in billows and ripples as though troubled by a breeze. ... Where the candlelight struck the blousing drapes, the silk glowed scarlet, but in the folds and creases, the sumptuous shadows were a deep wine red. The bed was also swathed in dark red silk, the curtains gathered at the head and spilling down so that the bed seemed to flow with dark blood» [Jones, 2008, p. 238-239].
Пространство, в котором не разворачивается действие, представлено схематически. Например, Лондон, который персонаж видит с высоты птичьего полета, представлен читателю как скопление огней. «She looked down at the lights of the city. They twinkled and sparkled beneath her; lovely but somehow remote, like things seen from an airplane. Cars moved in ribbons on the canyon streets - ribbons of white and ribbons of red. She could see necklaces of light framing the sinuous shape of the River Thames. Bridges cut across the indigo water, lit up like party decorations» [Jones, 2008, p. 30-31]. Метафоры (necklaces of light, cars moved in ribbons, etc.) и сравнения (like things seen from an airplane, like party decorations) подчеркивают сходство фикционального пространственного фрагмента и реальности, а также маркируют его принадлежность к «как бы миру», частотное использование лексических единиц, относящихся к тематической группе «свет» способствует его визуализации.
Пространственные модели, репрезентированные в тексте одной сказки и в рамках цикла, могут быть противопоставлены на основании следующих признаков.
Во-первых, динамичность. Пространство каждого субмира отдельно взятой сказки пульсирует - оно, то сжимается до одного локуса, в котором происходят описываемые
события и превращается в точечное пространство, то расширяется во время путешествия персонажей или описания мыслимого и оней-рического пространств, вызывая ассоциации с открытым географическим пространством. Например, перемещения персонажей цикла «Sweep» между точечными пространствами (комнаты, школа, магазин магических предметов, места проведения магических ритуалов) создают ритмическое напряжение сюжета: событийная насыщенность локусов чередуется размеренностью действия при передвижении в пространстве.
В рамках цикла пространство характеризуется тенденцией к расширению - новые локу-сы, раздвигающие границы субмира, вводятся как ретроспективно, так и проспективно относительно момента повествования, обеспечивая анафорическое или катафорическое развитие сюжета соответственно. Расширение фикционального пространства цикла «Sweep» обеспечивается за счет увеличения числа персонажей и связанных с ними точечных локу-сов, а также за счет смены места жительства главных героев. В фиктивной коммуникации рассказы персонажей актуализируют локусы мысленного пространства предшествующих событий. «. twenty-three men, women, and children were killed. <... > Maeve escaped that night, and so did young Angus Bramson, her lover. Maeve was twenty, Angus twenty-two, and together they fled, caught a bus to Dublin and a plane to England. From there they landed in New York, and from New York City they made their way to Meshomah Falls» [Jiernan, 2001, p. 61].
В том случае, если читатель читает сказки не в логическом порядке, ссылки на локусы предыдущих текстов расширяют фикцио-нальное пространство отдельно взятой книги и выполняют роль средств анафорической связи в пределах цикла, обеспечивая, таким образом, пространственную цельность фик-ционального мира.
Во-вторых, разветвленность структуры. Вымышленное пространство каждого из суб-миров отдельно взятой волшебной литературной сказки характеризуется монотопической структурой (термин Л.Г. Бабенко), так как развитие сюжета организовано вокруг узлового локуса, например, Хогвартса, школы магии и волшебства в сказках о Гарри Поттере. Цикл в целом характеризуется тенденцией к форми-
рованию политопической пространственной структуры, так как узловые локусы разных произведений могут не совпадать, или герои отправляются в путешествие по заколдованной стране в поисках потерянного предмета или ключа к решению загадки (мотив квеста) как это происходит в седьмой книге цикла о Гарри Поттере. Однако события каждой книги цикла, так или иначе, оказываются связанными с узловым локусом первой книги, что позволяет говорить о наличии первичного и вторичных узловых локусов в пределах цикла. Полная политопичность не достигается ни по количественным, ни по качественным параметрам. Важные сюжетообразующие события происходят в первичном узловом локу-се цикла, например, решающая битва Добра и Зла разворачивается в Хогвартсе и данный локус приобретает знаковый характер.
В тексте сказки существует корреляция между узловыми локусами и связанными с ними сюжетными ситуациями, что соответствует общетекстовым функциям топонимов: осуществлять географическую конкретизацию описываемого события, приближать его к действительности, характеризовать персонаж, предопределяя его характер и дальнейшее развитие сюжета [Бабенко, 2009, с. 108]. Эти локусы имеют не столько локальную, сколько сюжетную (ситуативную) конкретность, так как определенные ситуации и события «привязаны» к определенному месту [Лотман, 1988, с. 253]. Перемещение персонажа в конкретную точку позволяет с высокой степенью вероятности предположить дальнейшее развитие событий. Запретный лес (The Forbidden Forest) предвещает опасное приключение, встречу с таинственными фантастическими существами (Centaur, Faun, Aragog, Giant), обретение нового знания, которое поможет приблизиться к разгадке тайны. Вызов в кабинет директора школы или декана факультета - дисциплинарное взыскание, совет более опытного персонажа, помощь в решении проблемы. Возможность определять типичные для каждого локуса ситуации обусловлена, по нашему мнению, не только их ситуативносюжетной конкретностью, но и импликаци-оналом называющих их лексических единиц (castle, dungeon, classroom, cave, prison, attic, school, academy, ball room, bedroom, common room etc.).
Предсказуемость событий, обладающих
конкретной локализацией, нарастает в каждой последующей книге цикла по мере увеличения объема информации о фикциональном мире, полученной читателем из предыдущих произведений. Таким образом, набор текстовых функций узловых локусов и называющих их топонимов расширяется. В первой книге они выполняют исключительно номинативную функцию, а в пределах сказочного цикла их следует рассматривать как средство обеспечения цельности пространственного континуума фикционального мира, так как они активизируют в сознании читателя коннотации и импликации, связанные с данными лексическими единицами в процессах фиктивной и реальной коммуникации.
Реальный человек обладает способностью локализовать предметы, действия, ситуации, положения дел, направления их перемещения или наглядные изменения в облике [Кубряко-ва, 2000, с. 88], и персонаж как один из ведущих антропоцентров текста обладает способностью к восприятию и геометрической концептуализации пространства вне зависимости от своей локализации в одном из субмиров. Выявление и описание языковых маркеров пространства в современной литературной сказке позволяет сформировать корреляцию между типами вымысла и семантическими полями авторской модели реальности, так как, с нашей точки зрения, языковые средства экспликации сказочного пространства, с одной стороны, отражают его биспациарность, а, с другой стороны, - цельность и связь с реальным внетекстовым пространством.
На основании различий в спациарной семантике мы выделяем три группы языковых репрезентантов сказочного пространства:
• маркеры пространственной неопределенности, т. е. узуальные лексические единицы и устойчивые словосочетания, которые могут быть использованы для описания как вымышленного, так и реального пространства, фикциональный (сказочный) компонент их семантической структуры контекстуально обусловлен;
• маркеры пространственной соотнесенности с «как бы миром», т. е. контекстуаль-но-фикциональные единицы, использованные автором для описания аналога реальности и включающие в себя как реальные топонимы, так и авторские неологизмы, фикциональный
(сказочный) компонент их семантической структуры также контекстуально обусловлен;
• маркеры пространственной соотнесенности с волшебным субмиром, т. е. узуальные наименования фикций и индивидуально-авторские неологизмы, использованные для описания фантастического субмира, их семантическая структура включает фикцио-нальный (сказочный) компонент, который понятен вне контекста.
Номенклатура репрезертантов пространства включает в себя наименования локу-сов, единиц измерения пространства, единиц членения пространства и пространственной организации, включая формы пространства,
порожденные человеческой цивилизацией, объектов природной среды, предметов с сильным пространственным импликационалом, т е. названия реалий, имеющих устойчивые ассоциации с реальным или фантастическим пространством, городским или сельским бытом и т. д., действий, связанных с изменением положения в пространстве.
Корреляция тематических групп языковых репрезентантов сказочного пространства с их соотнесенностью с типом описываемой модели реальности может быть представлена следующим образом:
Номенклатура репрезентантов Маркеры пространственной
неопределенности соотнесенности с «как бы миром», соотнесенности с волшебным субмиром
наименования локусов London, the Themes, Hampton Court, Westminster Bridge, Richmond, Main Street, Prague, Kamchatka etc. Camden Town Underground Station, Monument Tube Station, Privet Drive, Jordan College in Oxford, Meshomah Falls not far from New York, the intersection of St. Mary’s and Dimson, High Brazil, The Abbey of St. John at Heidelberg etc. Talebolin, Dinsel (FP); Harfang, Narnia, Tashbaan (CN); Grim Cove, Gloom Castle (WW); Svalbard, Trollesund, Bolvangar (PP); Hogwarts, The Leaking Cauldron (HP) etc.
единицы измерения пространства mile, inch, foot.
единицы членения пространства и пространственной организации, включая формы пространства, порожденные человеческой цивилизацией Street, square, town, room, house, office, palace, stable, staircase, ward, backyard, castle, downstairs, dungeon, upstairs, etc.
объекты природной среды The Sun, the Moon, mountains, forest, bay, sea, spring, hills, cornfields, river, marsh, a slight rise among the trees, etc.
предметы с сильным пространственным импликационалом bus, train, station wagon, wall, ship, boat, etc. Wand, cauldron, «walls have endless words flowing across them, telling never-ending stories and tales» [FP 1: 101], moving pictures /portraits/ tapestries, Soul Book, Shadow Book, etc.
действия, связанные с изменением положения в пространстве To go, to run, to swim, to move, to walk away, etc. To fly / ride a broomstick, to walk between the worlds, to grow a pair of wings and flow, to apparate, to disapparate, etc.
Языковые маркеры пространственной неопределенности, относящиеся к тематическим группам «единицы измерения пространства», «единицы членения пространства и пространственной организации», «объекты пейзажа», оказываются релевантными для обоих суб-миров. Таким образом, пространство, порожденное вымыслом любого типа, соответствует представлению о пространстве как о чем-то расстилающемся перед человеком во все стороны, о среде, «в которой человек может свободно перемещаться сам и свободно перемещать доступные ему объекты, промежутка между объектами, протяженности и т. д.» [Ку-брякова, 2000, с. 90].
Специфика нежизнеподобного вымысла проявляется в тематических группах «предметы с сильным пространственным имплика-ционалом» и «наименования локусов». Языковые единицы, репрезентирующие волшебное пространство, создаются в соответствии с продуктивными моделями, но в них присутствует лексическая единица, имеющая устойчивые ассоциации с магией и волшебством. Группа «действия, связанные с изменением положения в пространстве» включает в себя маркеры волшебного пространства, частично совпадающие с маркерами пространственной неопределенности, и единицы, порожденные нежизнеподобным вымыслом. Фикции, выступающие в роли спациарных спецификаторов данной группы, создаются за счет расширения сферы использования узуальных лексических единиц: люди могут летать на крыльях, метла становится средством транспорта, пробежка по лесу заканчивается в ином субмире.
Вследствие того, что лексические экспли-каторы аутентичного волшебного художественного пространства во многом совпадают с экспликаторами пространства обыденной действительности, пространство волшебного субмира воспринимается как физическая среда существования персонажей, аналогичная физическому пространству обыденной действительности.
Обобщая результаты проведенного исследования, отметим, что пространство фик-ционального мира волшебной литературной сказки представляет собой двухкомпонентное образование, результат сочетания актов жиз-
неподобного и нежизнеподобного вымысла. Система языковых маркеров пространства обеспечивает цельность фикционального мира сказочного цикла.
Библиографический список
1. Адоньева, С.Б. Сказочный текст и традиционная культура [Текст] / С.Б. Адоньева. - СПб. : Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2000. - 181с.
2. Бабенко, Л.Г. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика [Текст] : учебник; Практикум / Л.Г. Бабенко. - Флинта : Наука, 2009.
- 496 с.
3. Кубрякова, Е.С. О понятиях места, предмета и пространства [Текст] / Е.С. Кубрякова // Логический анализ языка. Языки пространств. - М. : Яз. рус. культ., 2000. - С. 84-92.
4. Левин, Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика [Текст] / Ю.И. Левин. - М. : Яз. рус. культ.,
1998. - 824 с.
5. Лотман, Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя [Текст] / Ю.М. Лотман // В школе поэтического слова : Пушкин. Лермонтов. Гоголь. - М. : Просвещение, 1988. - С.251-292.
6. Папина, А.Ф. Текст : его единицы и глобальные категории [Текст] : учебник для студентов-журна-листов и филологов / А.Ф. Папина. - М. : Едиториал УРСС, 2002. - 368 с.
7. Савельева, В.В. Художественный текст и художественный мир : проблемы организации [Текст] /
B.В. Савельева. - Алматы : Дайк-Пресс, 1996. - 192 с.
8. Толкин, Дж. Р.Р. О волшебных сказках [Текст] // Приключения Тома Бомбадила и другие истории / Дж. Р.Р. Толкин. - СПб. : Азбука, 2000. - С. 315-410.
9. Jiernan, C. Sweep. The Coven [Text] / C. Jieman.
- Penguin Group, 2001. - 186 p.
10. Jones, F. The Faerie Path [Text] / F. Jones. - Harp-erCollins Publisher, 2008a. - 312 p.
11. Jones, F. The Lost Queen [Text] / F. Jones. -Harper Collins Publisher, 2008b. - 335 p.
12. Lewis, C.S. The Magician’s Nephew [Text] /
C.S. Lewis // The Chronicles of Narnia. - Harper Collins Publishers, 2008. - P. 7-106.
13. Lewis, C.S. The Horse and His Boy [Text] / C.S. Lewis // The Chronicles of Narnia. - Harper Collins Publishers, 2008. - P. 199-310.
14. Murphy, J. A Bad Spell for the Worst Witch [Text] / J. Murphy. - Penguin Books, London : 1988. - 128 p.
15. Murphy, J. The Worst Witch. All at sea [Text] / J. Murphy. - Penguin Books, London : 1993. - 222 p.
16. Pullman, Ph. Northern Lights [Text] / Ph. Pullman. - London : Scholastic СЫИгсп^ Books, 2007. -397 p.
17. Rowling, J.K. Harry Potter and the Sorcerer’s Stone [Text] / J.K. Rowling. - London : Scholastic Inc.,
1999. - 310 p.
