CC BY
565
А.Г.Кудрявцев
Челябинск, Россия
A.GKudryavtsev
Chelyabinsk, Russia
ЯЗЫКОВАЯ ТОЛЕРАНТНОСТЬ КАК ЭЛЕМЕНТ КУЛЬТУРНОЙ КОМПЕТЕНТНОСТИ
REALIZATION OF TOLERANCE IN LANGUAGE AS AN ELEMENT OF MULTICULTURAL COMPETENCE
Аннотация. Рассмотрен феномен языковой толерантности как составляющая культурной компетенции индивида или социальной группы, а также объяснены основные различия между понятиями «языковая толерантность», «лингвистическая толерантность», «вербальная толерантность» и «метаязыковая толерантность». Проводится исследование роли языковой толерантности в межкультурной коммуникации, а также попытка стандартизации понятийного аппарата лингвистической конфликтологии. Ключевые слова: языковая толерантность; культурная компетентность; конфликтология._________________
Abstract. This article analyzes the phenomenon of realization of tolerance in language regarded as a part of person’s or social group’s multicultural competence and explains the main difference between the following terms: “realization of tolerance in language”, “linguistic tolerance”, “verbal tolerance” and “metalinguistic tolerance”. The article studies the role played by the process of realization of tolerance in language in intercultural communication and presents an attempt to standardize some of the definitions used in the study of linguistic conflicts.
Key words: realization of tolerance in language; multicultural competence; study of conflicts._________________________
Сведения об авторе: Кудрявцев Алексей Геннадьевич, аспирант кафедры романских языков и межкультурной коммуникации.
Место работы: Челябинский государственный университет.___________________________________________
About the author: Kudryavtsev Alexey Gennadyevich, postgraduate student of the Roman Languages and Intercultural Communication department.
Place of employment: Chelyabinsk State University.
Контактная информация: 454001, г. Челябинск, ул. Братьев Кашириных, д. 129; тел. (351)7997122; e-mail: lieroitrans@gmail.com
Языковая толерантность — это толерантность, обращенная в язык, толерантность во всем многообразии ее лингвистических проявлений. Языковая толерантность — это совокупность вербальных и невербальных средств общения, которые индивид использует при взаимодействии с человеком или группой людей, так или иначе отличающихся от него. Языковая толерантность принимает во внимание не только социально-психологические характеристики адресата сообщения (его убеждения, ценности и поведение), но и его биологические особенности (пол, возраст, принадлежность к определенному этносу и т.д.). Кроме этого, языковая толерантность предполагает и следование адресантом сообщения неким позитивным и созидательным моделям социального взаимодействия в процессе коммуникации. Даже несмотря на то, что языковая толерантность вряд ли охватывает все формы человеческого общения (хотя, с определенной долей условности, можно перенести нормы языковой толерантности и на многие неязыковые формы общения — например, на искусство), нельзя отрицать воздействие ее норм и установок и на квазиязыковые процессы в коммуникации.
Ю.В.Южакова определяет языковую толерантность как «продукт взаимодействия негативной или нейтральной интенции адресанта и общего принципа толерантности (комплекса языковых и речеповеденческих норм, требующего отношения к «чужому» «как к равно достойной личности»). Это активная социальная позиция и психологическая готовность к позитивному взаимодействию с людьми или группами иной национальной, религиозной, социальной среды, иных взглядов, мировоззрений, стилей мышления и поведения» [5. С. 16]. В данном определении языковая толерантность рассматривается скорее как речевой инструмент, позволяющий адресанту избежать проявления речевой агрессии, вследствие чего негативная или нейтральная интенции рассматриваются как неотъемлемая часть существования языковой толерантности. В своей работе «Толерантность массовоинформационного дискурса идеологической направленности» Ю.В.Южакова доказывает,
что проявление языковой толерантности неразрывно связано с вербализуемой или имплицируемой негативной оценкой объекта высказывания. Мы, в свою очередь, считаем, что проявления языковой толерантности возможны в любых текстах вне зависимости от оценки объекта высказывания именно потому, что языковая толерантность в нашем понимании — это не столько способ снятия рече-языковых конфликтов, сколько свод норм, которым каждый говорящий должен постоянно следовать в своей речевой деятельности.
На наш взгляд, подобно категориальному понятию «толерантность», языковая толерантность также является активной нравственной позицией, предполагающей знание языковых и культурных особенностей адресата сообщения и уважение к ним, а также модификацию своей вербальной и невербальной речевой деятельности в соответствии с данным знанием. К примеру, в современном английском языке использование лексемы «Negro» для описания объекта высказывания абсолютно недопустимо. Адресант сообщения, использующий лексемы «African American» или «black» для описания темнокожего человека, совершенно очевидно прибегает к помощи приемов языковой толерантности и, несмотря на это, не может быть обвинен в импликации негативной оценки объекта высказывания.
На невербальном уровне языковая толерантность реализуется путем отказа от жестов, действий и других единиц невербального общения, которые могут быть признанными оскорбительными адресатом сообщения. К примеру, использования жеста «хорошо», обозначающего удовлетворенность адресанта сообщения в западных культурах (поднятая рука с соединенными в форме буквы «о» указательным и большим пальцами), лучше избегать при общении с представителями греческого и турецкого этносов, в культуре которых он имеет ярко выраженное оскорбительное значение [7].
В целом, на наш взгляд, феномен языковой толерантности имеет много общего с феноменом «культурной компетентности» — умением эффективно общаться с представителями других культур. Культурная компетентность состоит из четырех основных элементов:
— Самосознание. Под самосознанием в данной модели понимается осознание собственной реакции на действия представителей других культур. Профессор Пауль Педерсен определяет самосознание в ключе данной модели культурной компетентности как «понимание индивидом своих собственных предположений, ценностей и предрассудков» [10].
— Отношение. Данный элемент, добавленный к модели профессора Педерсена несколько позднее, заостряет внимание на разнице между тем, когда индивид осознает собственные общие культурные принципы и предрассудки, основанные на культурных различиях, и тем, когда индивид активно самостоятельно анализирует свое самосознание на предмет культурной компетентности.
— Знание. Многие социологические исследования указывают на тот факт, что наши собственные ценности и представления о равенстве культур могут существенно отличаться от наших моделей поведения. Удивительно, но большинство людей не замечают таких различий. Проведенный канадским психологом Патрицией Дивайн тест показал, что респонденты, набравшие низкое количество баллов в тесте на наличие культурных предрассудков, несмотря на позитивные результаты тестирования, зачастую допускают ошибки в кросскультурном диалоге, свидетельствующие как раз о наличии у них этих самых культурных предрассудков. По мнению П.Дивайн, это является следствием отсутствия у этих респондентов актуальных знаний об особенностях кросскультурного общения. Соответственно, позитивного отношения к участнику диалога, принадлежащему к другой культуре, недостаточно — для успешного кросскультурного общения необходимо еще и знание культурных особенностей адресата сообщения или его объекта [6].
— Умение. Данная составляющая модели культурной компетентности предполагает наличие определенных навыков ведения кросскультурного диалога и их постоянное развитие. Под навыками ведения диалога в данном случае понимаются как вербальные, так и невербальные элементы общения, отличающиеся их культурной специфичностью [8. С. 33].
Основы модели культурной компетенции были заложены в 70-е гг. XX в. в теории психоанализа. Профессор Педерсен, к примеру, в своих работах писал о необходимости использования особого подхода к работе с коренными жителями Америки: «Культура коренных американских индейцев выдвигает уникальные требования к эффективному консультированию. При консультировании молодых представителей американских индейцев консультант с большой вероятностью встретит пассивных молчаливых клиентов, которые слушают и усваивают знания избирательно. Консультант, ожидающий от клиентов выражения своих чувств, вряд ли добьется большого успеха с коренными американцами. Американские индейцы склонны к отстраненности, следованию полученной рекомендации, самостоятельной проработке проблем. Коренные американцы предпочитают принимать собственные решения и будут обижены попытками терапевта подтолкнуть их в том или ином направлении» [11. С. 30].
В данный момент культурной компетентности уделяется немалое внимание при обучении не только специалистов сферы здравоохранения, но и специалистов в сфере бизнеса, образования, социальной деятельности. На фоне процессов глобализации и роста числа стран с ярко выраженной мультинациональной структурой населения, культурная компетентность становится необходимостью в любой сфере деятельности, предполагающей общение с людьми. Кроме этого, культурная компетентность уже рассматривается не только, как характеристика личности, но и как характеристика организации. Являясь неотъемлемой частью деятельности крупных международных компаний, корпоративная культурная компетентность может быть реализована с помощью различных моделей, среди которых одной из самых интересных является модель «построения третьей культуры», предложенная К.Матоба [9. С. 34]. Автор основывает построение схемы взаимодействия внутри международной компании и управления ей на реализации следующих четырех принципов:
— единство в многообразии;
— интеграция;
— когнитивное разнообразие;
— коммуникативное разнообразие.
Очевидно, что каждый из этих четырех принципов в той или иной мере основан на этнокультурной толерантности, а последний из них реализуется за счет языковой толерантности.
Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что языковая толерантность является следствием и инструментом культурной компетентности — элементом, необходимым для ведения эффективного общения с представителями других культур и достижения целей данного общения. Именно в языковой толерантности на практике реализуется позитивное отношение к культурным различиям и знание различных коммуникативных моделей и картин мира представителей других культур.
Отметим, что при анализе языковой толерантности как феномена, родственного культурной компетентности, важно проводить различия между понятиями «языковая толерантность» и «вербальная толерантность». «Вербальный компонент толерантности», описанный Е.В.Алексеевой и С.Л.Братченко, ограничивается лишь «знаниевой составляющей» [1]. Это наиболее простое и поверхностное измерение толерантности, которое может свидетельствовать о знакомстве человека с идеями толерантности и способности более-менее внятно рассказать об этом. Говоря о толерантности среди педагогов, С.Л.Братченко достаточно резко отзывается о вербальном компоненте толерантности, называя его продуктом попыток «натаскать» учителей на толерантность, научить их произносить «правильные слова» и т.д.
О.В.Рубцова в своей работе «Толерантность — необходимость, продиктованная временем» определяет вербальную толерантность как «язык общения, который предполагает использование определённого лексикона (отсутствие унизительных, оскорбительных,
издевательских и очернительных слов) и высказывание позитивных суждений (взвешенных, непредвзятых, доказательных, конструктивных, исключающих элементы стереотипизирования, провокационности, враждебности)» [4]. В этой же работе, анализируя поведенческую толерантность как другую форму толерантности в целом, автор отмечает, что она предполагает как позитивную манеру общения (пассивная форма), так и позитивные ненасильственные действия в отношении индивидуального или группового оппонента (активная форма). Мы считаем, что языковая толерантность — это более общий феномен, которому присущи черты как вербальной, так и поведенческой толерантности, поскольку языковая толерантность характеризуется и наличием невербальных средств ее реализации, а также реализацией норм коммуникации, носящих «надвербальный» характер (модели социального поведения при общении с окружающими, определенную эмоциональную окраску передаваемых сообщений и т.д.).
Также важно понимать и различия между языковой толерантностью как составляющей культурной компетенции и лингвистической толерантностью. Последняя наиболее часто рассматривается как профессиональное качество лингвиста, предполагающее терпимое отношение к ошибкам как вариативности в языке. В данном случае толерантность рассматривается также как альтернатива «силовому» решению конфликта, имеющего место на общеязыковом уровне, в качестве которого выступает установление лингвистических норм, зафиксированных как единственно правильные. Нормирование языка и рассмотрение ошибок как его вариативных изменений — это, в некотором роде, воплощение антиномии «интолерантность/толерантность» в науке о языке.
Стоит отметить, однако, что оценочные суждения о «силовом» или толерантном типе решения конфликтов в науке о языке или общении недопустимы. Н.Д.Голев в своей статье «Толерантность как вектор антиномического бытия языка» справедливо отмечает: «мы не считаем возможным априорно оценивать разные способы снятия ситуации конфликта знаками “плюс” или “минус”. Оба способа снятия необходимы для нормальной жизнедеятельности языка (в разной мере в разных сферах), и их динамическое равновесие во многих случаях есть условие его стабильного функционирования и развития. Как излишняя толерантность может привести к анархии и остановке поступательного развития языка (и лингвистики), так и избыточность волевых решений также может стать причиной несбалансированности и/или застоя» [2. С. 175].
Понятие лингвистической толерантности как терпимости к вариативным изменениям языка близко к предлагаемому Н.Б.Лебедевой понятию «метаязыковая толерантность». Лебедева противопоставляет языковую толерантность как толерантное поведение говорящих и метаязыковую толерантность как «терпимое отношение людей и общества к речевым средствам и речевому поведению разных видов, так сказать, оценка “со стороны” и “сверху”: носители языка оценивают факты языка, не будучи непосредственными участниками речевого акта» [3. С. 278]. При этом автор выделяет два вида метаязыковой толерантности — обыденную и профессионально-лингвистическую: «Обыденный вид мета-языковой толерантности (при оценке рече-языковых характеристик различных компонентов речевого акта по шкалам “хорошо/плохо”, “уместно/неуместно”, “можно/нельзя”, “по-русски/не по-русски” и т.д.) проявляется в принципиальной терпимости рядовых носителей языка, отдельных групп общества (интеллигенции, филологов и др.) и в целом общества к особенностям коммуникативно-речевого поведения других людей, к наличию в языке тех или иных разновидностей норм. Профессионально-лингвистический гносеологический вид метаязыковой толерантности обнаруживается в расширении объекта описания и теоретического изучения со стороны исследователей по отношению к “низким” сферам бытования речевой деятельности» [3. С. 279].
Подводя итоги данной статьи, отметим тот факт, что языковая толерантность является неотъемлемой частью культурной компетентности. При межкультурной коммуникации
крайне важно следовать нормам «третьей культуры», предполагающим взаимное уважение участников речевого акта к культурным особенностям друг друга, взаимные уступки при решении языковых конфликтов и принятие принципов когнитивного и коммуникативного многообразия.
Ввиду недостаточной востребованности термина «толерантность» в современной лингвистике возникает необходимость совершенствовать понятийный аппарат науки о толерантности в языке и культуре. Важно различать понятия «языковая толерантность», «вербальная толерантность», «лингвистическая толерантность», «метаязыковая толерантность», что позволит унифицировать язык лингвистической конфликтологии и упростить процесс познания феномена толерантности в межкультурном и межличностном общении.
ЛИТЕРАТУРА
1. Алексеева А.В., Братченко С. Л. Психологические основы толерантности учителя. URL: http://alteredu.ru/
new/blog/2008/03/03/alekseeva-ev-brtachenko-sl-psixologicheskie-osnovy-tolerantnosti-uchitelya
2. Голев Н.Д. Толерантность как вектор антиномического бытия языка // Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности / Отв. ред. Н.А.Купина, М.Б.Хомяков. М., 2005.
3. Лебедева Н.Б. Толерантность и естественная письменная речь // Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности / Отв. ред. Н.А.Купина, М.Б.Хомяков. М., 2005.
4. Рубцова О.В. Толерантность — необходимость, продиктованная временем. URL: http://window.edu.ru/ window/library/pdf2txt?p_id=3 3686
5. Южакова Ю.В. Толерантность массово-информационного дискурса идеологической направленности: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Челябинск, 2007.
6. Devine P. Stereotypes and Prejudice: Their Automatic and Controlled Components. URL: https://myweb-space.wisc.edu/wtcox/web/trishpubs_files/Devine%20(1989).pdf?uniq=-c4okl9
7. Innocent gestures that mean rude things abroad. URL: http://travel.ninemsn.com.au/world/rudegestures/ 835248/innocent-gestures-that-mean-rude-things-abroad
8. Martin M., Vaughn B. Cultural Competence // Strategic Diversity & Inclusion Management magazine. San Francisco, 2007.
9. Matoba K. Transformative Dialogue for Third Culture Building: Integrated Constructionist Approach for Managing Diversity. Opladen, 2011.
10. Pedersen P. Multicultural Competence: Awareness, Knowledge and Skill. URL: http://faculty.soe.syr.edu/ pedersen/training/multiculture_comp.htm 2004
11. Pedersen P. The Field of Intercultural Counseling // Counseling Across Cultures. Honolulu, 1976.
