CC BY
63
УДК 81'42:81'27 DOI 10.17238^П1998-5320.2017.29.77
Л. С. Зинковская,
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
ЯЗЫКОВАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ОБРАЗОВ ВРАГ VS ЗАЩИТНИК В УКРАИНСКИХ СМИ (НА ПРИМЕРЕ ВОЕННОЙ ХРОНИКИ ИНФОРМАЦИОННОГО АГЕНТСТВА УНИАН)
Посвящена анализу языковой репрезентации противопоставленных образов врага и защитника на примере материалов, освещающих конфликт на востоке Украины. В статье проанализированы материалы интернет-ресурса «УНИАН» за период февраль-май 2016 года. Особое внимание при этом уделялось выявлению лексических средств, которые используются для формирования негативного образа противоположной стороны конфликта, так называемых «чужих», и положительного образа «своих». Ключевые слова: лексикология, СМИ, конфликт, информационное пространство, образ врага, Украина, языковая репрезентация.
Введение. В связи с возникающими вооружёнными конфликтами в последнее время формирование образа врага является предметом исследования многих статей [1-6]. Особенно ярко образ врага предстает в публикациях, посвящённых анализу языковых единиц, служащих средством информационной войны [7; 8; 9]. Отражение конфликта на Донбассе в СМИ, например, анализируется в статьях А. А. Калюги [10; 11]. Статья А. Д. Васильева, Ф. Е. Подсохина посвящена тому, как российские СМИ оценивают события на Украине [12].
Цель статьи - показать, какие лексические средства используются для создания определенной оценки действий обоих сторон конфликта, особенно - для создания образа врага. Особое внимание уделяется номинативной лексике, поскольку именно номинации служат для формирования наиболее характерных и устойчивых черт образа врага, поскольку «номинации маркируют факт непримиримости противоборствующих сторон» [8, с. 99].
Для анализа привлекаются русскоязычные материалы информационного агентства УНИАН1 (http://www.unian.net/), опубликованные в период с февраля по май 2016 года, в период прекращения огня согласно требованиям Минских соглашений от 11-12 февраля 2015 года. В этот период в российских СМИ редко обращаются к теме украинского конфликта.
Конфликт на Донбассе, или по словам украинских СМИ, ситуация на Донбассе, возникшая вследствие российской агрессии, или же «транзитная война между Украиной и РФ», однозначно позиционируется как война. Среди основных разделов сайта УНИАН, таких как «Евро-2016», «Политика», «Экономика» и др. представлен отдельный новостной раздел «Война», в котором помещаются материалы, посвящённые происходящим на Донбассе событиям. Освещение вооружённого конфликта на территории ДНР и ЛНР в украинских СМИ как военных событий (в т. ч. наличие раздела под названием «Война») закономерно не может обойтись без формирования образа врага.
Под врагом мы будем понимать противника в вооружённом конфликте на Донбассе, как он репрезентируется в украинских СМИ. Сложнее дело обстоит с образом врага. Г. И. Козырев, исследуя феномен врага, отмечает: «враг и его образ могут значительно отличаться друг от друга, т. к. восприятие отражает не только объективную реальность, но и оценочные интерпретации, и эмоциональные компоненты перцепции» [5].
В работе Л. Н. Синельниковой, посвящённой проблематике информационной войны, подчёркивается: «Создание образа врага как персуазивная стратегия политического дискурса в полной мере проявляет себя в условиях информационной войны. Образ врага и образ благодетеля (мнимого, гипотетического, но всегда положительно оцениваемого) создают идеологический фундамент информационной войны» [8, с. 97].
Привлекаемые для анализа материалы подтверждают приведённое выше высказывание. Лексические средства, репрезентирующие семантическое поле «Война», можно разделить на субполя по основным составляющим военного конфликта: «место проведения военных действий», «участники военных действий», «собственно действия».
Поле «Война» репрезентируется такими ключевыми лексемами для репрезентации концепта 'Война', как оккупация, войска, вражеский, враг.
Поле - место проведения военный действий.
Основными средствами является обозначение территории конфликта зоной и территорией. Территория ДНР и ЛНР обозначается как зона проведения антитеррористической операции; подконтрольная боевикам (ЛНР/ДНР) территория; временно оккупированная территория (город). В некоторых случаях конкретизируется субъект оккупации: оккупированная российско-террористическими войсками.
Таким образом, лексемы оккупированный от оккупация - 'насильственное занятие чужой территории военной силой', террористический от террорист - 'участник или сторонник актов индивидуального террора', где террор - 'физическое насилие, вплоть до физического уничтожения, убийства' [13]. Подобные лексемы репрезентируют крайне негативную оценку, связанную с насилием, уничтожением, смертью, к которым приводят происходящие на востоке Украины события.
2. Следующее поле участники военных действий включает в себя две подгруппы, которые представляют собой реализацию бинарной оппозиции 'свой//чужой'. Л. Н. Синельникова отмечает, что тенденциозный выбор номинаций разделяет общество: «Тенденциозная заданность номинаций очевидна: культивируется и считается единственно справедливым только собственное видение проблемы, признаётся только своя система ценностей» [8, с. 99].
Итак, первая подгруппа формируется посредством номинаций, которые используются при описании участников конфликта со стороны Украины. Положительные черты «своих» эксплицируются посредством лексем: бойцы, защитники, воины, военные.
Как видно из примеров, украинские военные награждаются эпитетами, которые в своей семантике эксплицируют значение: мир, защита от вражеского агрессивного нападения. Защитник 'тот, кто охраняет, оберегает', боец 'солдат, рядовой', воин 'тот, кто сражается с врагом, солдат, боец; высок.' [13]: Защитников Широкино НВФ обстреливали из стрелкового оружия; несмотря на затишье, украинские защитники продолжают находиться в высокой боевой готовности; двое украинских военнослужащих погибли, ещё четверо бойцов были ранены; двое парней были ранены в результате вражеских обстрелов.
Вторая подгруппа - участники конфликта со стороны ДНР и ЛНР - включает номинации, несущие в своём значении явно отрицательную коннотацию «чужих».
Лексема враг/враги является ключевой для репрезентации поля «Война», а также одним из главных составляющих группы «участники конфликта (со стороны ДНР и ЛНР)»: враг стрелял из крупнокалиберных пулемётов, за что получил отпор со стороны украинских военных. Чаще враг используется для собирательного обозначения противника.
Однако в большинстве случаев враг как нечто обезличенное и абстрактное заменяется на конкретные обозначения участников конфликта со стороны ДНР и ЛНР.
Наиболее частотны лексемы, которые обозначают множество лиц, ведущих боевые действия: боевики, террористы, бандиты, наёмники, захватчики: бандиты обстреливали из стрелкового оружия украинских воинов, которые несут службу возле Новоалександровки; российские наёмники.
Кроме того, часто используются номинации для обозначения совокупности лиц: банды, НВФ (незаконные военизированные формирования), бандформирования, войска: российско-террористические банды, пророссийские НВФ, пророссийские бандформирования, российско-террористические войска, российские оккупационные войска.
Все перечисленные номинации наделяют противника набором отрицательных качеств: бандит - 'участник банды, вооружённый грабитель', банда - 'разбойная, преступная группа, шайка', наёмник - 'тот, кто из низких, корыстных побуждений защищает чужие интересы (презр.)', боевик - 'член военизированной террористической группировки', бандформирование - 'незаконное вооружённое формирование' [13], то есть и банды, и бандформирования действуют без соблюдения существующих норм, в отличие от украинских военных, которые защищают закон.
Особенно ярко представлена оппозиция 'свой//чужой' и её разновидности 'добро//зло', 'закон/беззаконие' в примерах, в которых в одном контексте предстают обе стороны конфликта. Как «свой» с оценкой со знаком плюс оцениваются украинские военные, и, наоборот, как «чужие» с соответствующими характеристиками выступают участники с противоположной стороны конфликта. Украинские бойцы, воины противопоставлены террористам, боевикам, бандитам ЛНР и ДНР: погибли двое украинских военных и семеро террористов (военные 'добро' // террористы 'зло'); 10 эпизодов применения боевиками оружия против украинских защитников (защитники 'закон' // боевики 'беззаконие'); бандиты обстреливали из стрелкового оружия украинских воинов, которые несут службу возле Новоалександровки (воины 'закон' // бандиты 'беззаконие').
Как демонстрируют примеры, для характеристики представителей противоположных сторон используются определения, которые эксплицируют ещё одно главное противопоставление для украинских СМИ: украинские - российские/пророссийские, что ещё раз должно подчеркнуть, что война идёт между Украиной и РФ.
Интересным в связи с этим вопросом предстаёт статья А. Д. Васильева, Ф. Е. Подсохина, посвященная описанию событий российскими СМИ, в которой отмечается, что «В рамках информационного противодействия в российских СМИ характерны бинарные оппозиции, противопоставления "своих" (в данном случае - жители Донецкой Народной Республики и Луганской Народной Республики, ополченцы) и "чужих" (сторонники Евромайдана, нынешние сторонники киевских властей, "каратели" (армейские подразделения, проводящие так называемую "карательную операцию"), украинские националисты и пр.)» [12, с. 14].
3. Языковая репрезентация поля СОБСТВЕННО ДЕЙСТВИЯ также актуализирует оппозицию 'свой//чужой' и её реализации 'добро//зло', 'закон//беззаконие', поскольку «бинарная оппозиция оказывается стимулом и принципом расширения дискурса информационной войны» [8, с. 100]. Лексические репрезентанты анализируемого поля образуют две подгруппы: действия, совершаемые украинскими военными, и действия, характеризующие противника.
Украинские военные, как упоминалось выше, предстают благодетелями, защитниками, стоящими на страже, следовательно, предикативная лексика репрезентирует действия украинских военнослужащих, связанные с защитой территории от вражеского нападения: украинские воины, которые несут службу (особенно частотно); оборону держит закарпатская горно-пехотная бригада; боевики в очередной раз вели огонь из стрелкового оружия и крупнокалиберных пулемётов по украинским воинам, которые обороняют подступы; бандиты обстреливали из стрелкового оружия украинских воинов, которые несут службу возле Новоалександровки; несмотря на снижение боевой активности противника, воины сил АТО бдительно стоят на своих позициях, находятся в полной готовности дать достойный отпор врагу.
Противник же, наоборот, выступает как активная сторона, которая совершает действия, нарушающие мирные соглашения, что приводит к гибели военных и мирных жителей. Подобные действия эксплицируются отглагольным существительным обстрелы: обстрелы боевиков; обстрелы позиций сил АТО со стороны НВФ продолжаются; фиксировались обстрелы со стороны российско-террористических войск; террористы осуществили обстрел из автоматического гранатомета АГС-17 позиции украинских военных; на Донецком направлении возросло количество обстрелов украинских военных со стороны поддерживаемых РФ террористических формирований.
Большинство действий противной стороны обозначается лексемой провокация 'действие с целью вызвать предсказуемую ответную реакцию': в Донецком направлении за сутки произошло две вражеские провокации; боевики не прекращают вооружённые провокации против сил АТО; пророс-сийские бандформирования продолжили прибегать к вооружённым провокациям против сил АТО; в ходе «пасхального перемирия» боевики активно провоцировали украинские войска на открытие огня.
Особенно важно отметить, что данные действия провокационны, поскольку официально объявлено перемирие после подписания Второго минского соглашения, в котором первым пунктом значится: «Незамедлительное и всеобъемлющее прекращение огня в отдельных районах Донецкой и Луганской областей Украины и его строгое выполнение начиная с 00 ч. 00 мин. (киевское время) 15 февраля 2015 года» [14]. В то время как украинская сторона не вступает в перестрелку, соблюдая условия соглашения: поздно вечером бандиты дважды прицельно били по позициям украинских подразделений возле Гранитного из подствольных гранатометов и зенитных установок. Украинские защитники огонь в ответ не открывали.
Частотно используются предикат обстреливать: неугомонно обстреливают позиции военных; боевики продолжают обстреливать украинские опорные пункты; бандиты вчера вечером интенсивно обстреливали позиции украинских подразделений; боевики в очередной раз вели огонь из стрелкового оружия. Маркером того, что действия противника противоречат минским соглашениям, выступают лексемы: в очередной раз, неугомонно, интенсивно, продолжают.
Коме того, представлены и другие словосочетания для обозначения военных действий: открывали огонь по позициям; противник применял гранатомёты различных систем, стрелковое оружие.
Именно противная сторона, то есть враг, на неподконтрольной Украине территории, нарушает режим полной тишины, то есть себя ведёт агрессивно, именно эта сторона - враг - начинает вести огонь, обстреливать, что эксплицируется в использовании словосочетаний: нарушать режим
тишины, нарушать договорённости о запрете применения оружия: боевики пророссийских бандформирований дважды нарушили режим полной тишины; боевики продолжают нагло нарушать перемирие; Боевики продолжают нарушать договоренности о строгом запрете применения оружия; незаконные вооруженные формирования за минувшие сутки 13 раз нарушили режим тишины на Донбассе; боевики нарушают условия строгого неприменения оружия практически вдоль всей линии разграничения; боевики пророссийских незаконных вооружённых формирований не обращают внимания на договоренности о соблюдении режима полной тишины в зоне АТО. Таким образом, бинарная оппозиция 'свой//чужой' актуализируется как противопоставление своего закона и чужого беззакония: противник совершает беззаконие, нарушает установленные правила, а украинские военные, стоят на страже закона, справедливости.
Для создания атмосферы непрекращающегося противостояния враждующих сторон употребляется количественная конкретизация: противник 8 раз открывал огонь по опорным пунктам украинских защитников; боевики 7 раз открывали огонь по позициям украинских войск; противник 11 раз обстрелял позиции сил АТО, пророссийские бандформирования 15 раз открывали огонь по позициям украинских защитников.
Другие военные действия, которые осуществляет противоположная сторона, - это подготовка к наступлению. Отметим, что подобный факт противопоставляет участников конфликта, поскольку украинские военные занимают оборонительную позицию, а противник - враг - наступает, причём характеристиками его действий являются лексемы нагло, снова, продолжают: Российские оккупационные войска готовятся активизировать деятельность диверсантов; пророссийские боевики снова активизировались; российские оккупационные войска готовятся активизировать диверсионно-разведывательную деятельность в «серой зоне»; главари боевиков отдали своим людям приказ любой ценой захватить промзону до Пасхи; враг возобновил свою активность в районе Светлодарского водохранилища.
Вывод. В украинских СМИ чётко обрисовывается оппозиция образов врага и защитника. Анализируемое противопоставление является актуализацией древней бинарной оппозиции 'свой//чужой'. Образ защитника формируется за счёт номинаций и предикатов, репрезентирующих смыслы 'закон', 'добро', в отличие от противоположной стороны - врага. Языковая репрезентация образа врага представлена большим количеством языковых единиц и противник выступает активной силой, нарушающей установленные правила и применяющей оружие, что приводит к убийству военнослужащих и мирных жителей.
Источники:
1. УНИАН. Информационное агентство. Раздел «Война» [Электронный ресурс] - Режим доступа: https://www.unian.net/war/
Библиографический список
1. Амиров В. М. Антигерой: некоторые особенности конструирования отрицательных образов в журналистике военных конфликтов // Политическая лингвистика. - 2015. - Вып. 2 (52). - С. 63-66.
2. Белоусова Ю. В. Создание образа врага на страницах российских СМИ (на примере российско-грузинского конфликта в августе 2008 года) // Вестник ВГУ. Серия: Филология. Журналистика. - 2011. - № 1. - С. 112-114.
3. Дюмаева С., Саакашвили М. Н. Технологии формирования образа внешнего врага [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.rc-analitik.ru/iile/%7Ba1d62e2d-270f-4943-91b4-e91i030ad259%7D, свободный.
4. Костылев Ю. С. Языковые средства создания образа врага в советской отраслевой кинематографической печати 1930-х гг. // Политическая лингвистика. - 2012. - Вып. 2 (40). - С. 88-92.
5. Минаева Н. С., Русинов С. А. Оценка манипулятивного воздействия средств массовой информации при создании «образа врага» [Электронный ресурс] // Психологический вестник Уральского государственного университета. - Вып. 9. - 2010. - С. 157-173. - Режим доступа: http://elar.urfu.ru/bitstream/10995/4101/3/pv-19-09.pdf_свободный.
6. Козырев Г. И. Враг, образ врага [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://kozyrev-gi.ru/pages/vrag-obraz-vraga, свободный
7. Коцюбинская Л. В. Понятие «информационная война» в современной лингвистике: новые подходы // Политическая лингвистика. - 2015. - Вып. 4 (54). - С. 93-96.
8. Синельникова Л. Н. Информационная война ad infinitum: украинский вектор // Политическая лингвистика. - 2014. - Вып. 2 (48). - 299 с. - С. 95-101.
9. Сковородников А. П., Копнина Г. А. Лингвистика информационно-психологической войны: к обоснованию и определению понятия // Политическая лингвистика. - 2016. - Вып. 1 (55). - С. 42-50.
10. Калюга А. А. Отражение конфликта в Украине в информационном пространстве стран СНГ // Наука о человеке: гуманитарные исследования. - 2015 - № 3 (21) - С. 49-54.
11. Калюга А. А. Освещение прессой кризиса в Украине // Наука о человеке: гуманитарные исследования. -2015 - № 1 (19) - С. 61-66.
12. Васильев А. Д., Подсохин Ф. Е. Информационная война: лингвистический аспект // Политическая лингвистика. - 2016. - Вып. 2 (56). - С. 10-16.
13. Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка. Около 100 000 слов, терминов и фразеологических выражений ; под ред. проф. Л. И. Скворцова. - 27-е изд., испр. - М.: Мир и Образование, 2016. - 736 с.
14. Комплекс мер по выполнению Минских соглашений [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.osce.org/ru/cio/140221?download=true,_ свободный.
L. S. Zinkovskaya,
Сandidate of Philological Sciences, associate рrofessor, Department of Russian language,
Slavic and classical linguistics, e-mail: lusezin@yandex.ru
Dostoevsky Omsk State University, 55a Prospekt Mira, Omsk, 644077, Russian Federation
THE LINGUISTIC REPRESENTATION OF ENEMY VS DEFENDER IMAGES IN THE UKRAINIAN MASS MEDIA (ON THE EXAMPLE OF A MILITARY CHRONICLE
NEWS OF THE «UNIAN» AGENCY)
The paper dwells on the linguistic representations of the opposed enemy and defender images exemplified by the data covering the conflict in the Eastern Ukraine. The author explores the materials of the Internet resource "UNIAN" from February 2016 to May 2016. The focus is made on revealing the lexical means used to form a negative image of the conflict opposing party, so called "foes", and a positive image of "friends".
Ukrainian mass media distinctly outline the opposition of enemy and defender images. The opposition under study is an implemented ancient binary opposition "friend//foe". The image of the defender is built through naming units and predicates representing meanings of 'law', 'good' in contrast to the opposing party, that is the enemy. The linguistic representation of the image of the enemy is provided by a larger amount of linguistic units and, thus, the adversary appears as a strong force violating the established rules and using weapon, which causes deaths of military men and civilians.
Keywords: lexicology, mass media, conflict, information space, image of the enemy, Ukraine, linguistic representation.
References
1. Amirov V. M. Anti-hero: some features of creating negative images in journalism of military conflicts. Politicheskaya lingvistika, 2015, no. 2 (52), pp. 63-66.
2. Belousova Yu. V. The creation of enemy images on the pages of Russian media (on the example of the Russian-Georgian conflict in August 2008. Vestnik VGU. Part: Filologia. Zhurnalistika, 2011, no. 1, pp. 112-114.
3. Duymaeva S. N., M. N. Saakashvili. Technologies of formation of image of an external enemy http://www.rc-analitik.ru/file/%7Ba1d62e2d-270f-4943-91b4-e91f030ad259%7D
4. Kostylev Yu. S. Linguistic means of constructing the image of an enemy in the soviet cinematic press in the 1930-s, Politicheskaya lingvistika, 2012, no. 2 (40), 88-92 pp.
5. Minaeva N. S., Rusinov S.A. Минаева Н. С. Evaluation of the manipulative influence of the media in creating the "enemy image". Psikhologicheskii vestnik Uralskogo gosudarstvennogo universiteta, 2010, no. 9, 157-173 pp., http://elar.urfu.ru/bitstream/10995/4101/3/pv-19-09.pdf
6. Kozyrev G. I. The enemy, the image of the enemy. http://kozyrev-gi.ru/pages/vrag-obraz-vraga/
7. Kotsyubinskaya L. V. The term «information warfare» in modern linguistics: prospects and approaches. Politicheskaya lingvistika, 2015, no. 4 (54), 93-96 pp.
8. Sinelnikova L. N. Information warfare ad infinitum: Ukrainian way. Politicheskaya lingvistika, 2014, no. 2 (48), 95-101 pp.
9. Skovorodnikov A. P., Kopnina G. A. Linguistics of information-psychological war: on substantiation and definition of the term. Politicheskaya lingvistika, 2016, no. 1 (55), 42-50 pp.
10. Kaluga A. A. Reflection of conflict in Ukraine in post-soviet information area. Nauka o cheloveke: gumanitarnye issledovaniya, 2015, no. 3 (21), 49-54 pp.
11. Kaluga A. A. Coverage of the crisis in the Ukraine. Nauka o cheloveke: gumanitarnye issledovaniya, 2015, no. 1 (19), 61-66 pp.
12. Vasiljev A. D., Podsokhin F. Y. Information warfare: linguistic aspect. Politicheskaya lingvistika, 2016, no. 2(56), 10-16 pp.
13. Ozhegov S. I. Tolkovyi slovar russkogo yazyka [Explanatory dictionary of the Russian language]. Moscow, 2016, 736 p.
14. The complex of measures on implementation of Minsk agreements. Avialable at http://www.osce.org/ru/cio/140221?download=true
Поступила в редакцию 23.05.2017 © Л. С. Зинковская, 2017
Автор статьи: Любовь Сергеевна Зинковская, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка, славянского и классического языкознания, Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского, 644077, Омск, пр. Мира, 55а, e-mail: lusezin@yandex.ru
Рецензенты:
М. Н. Никонова, кандидат филологических наук, доцент, Омский государственный технический университет. Б. И. Осипов, доктор филологических наук, профессор, Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского.
