CC BY
70
УДК 821.161.1.09"20"
Саушева Елена Владимировна
кандидат филологических наук, доцент Военный университет Министерства обороны Российской Федерации, г. Москва
oktober58@yandeax.ru
ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ КАПИТАНА В РАССКАЗЕ И.А. БУНИНА «СНЫ ЧАНГА»
В статье представлены теоретические обобщения научного материала, связанного с понятием «языковая личность». В ходе реконструкции языковой личности мы восстанавливаем мысли через язык писателя, а также воссоздаем духовный облик человека. Автор статьи представляет три уровня организации языковой личности: мотива-ционный, ментальный, вербально-ассоциативный, рассматривает образ центрального героя рассказа И.А. Бунина «Сны Чанга». Образ капитана, представленный в двух временных пластах, его рассуждения открывают читателю глубинную философию рассказа И.А. Бунина. Для раскрытия языковой личности капитана писатель использует целую систему монологов (или диалогов с собакой), которые проникнуты чувством: капитан ни перед кем не может открыть свое сердце так, как перед Чангом. Языковая личность капитана выражается и через авторские описания его действий, и через слова самого героя.
Ключевые слова: языковая личность, Бунин, текст, монолог, речь героя, образы, философский подтекст.
Предметом нашего исследования является языковая личность героя рассказа И.А. Бунина «Сны Чанга» - хозяина пса, капитана. «Сны Чанга» - это один из самых загадочных и сложных для понимания рассказов писателя, в котором очень емко и полно представлена философия жизни Бунина, переданная через судьбы его героев и восприятие ими окружающего. Примечательно, что позиция автора прямо не выражена в рассказе, о ней читатель лишь догадывается, сопоставляя истории жизни героев и их размышления.
Перед читателем предстает драма, даже трагедия капитана. И видя полюсы бытия этого человека, узнавая его рассуждения и чувства, читатель приближается к осмыслению противоречивости жизни и удивительности ее событий. Композиция рассказа очень интересна: автор чередует различные сцены из прошлого и настоящего Чанга - собаки капитана, которая после его смерти обретает нового хозяина.
Размышления Чанга и его воспоминания, соотносимые и контрастирующие с воспоминаниями и мыслями капитана, помогают читателю приблизиться и к третьей правде - «правде последнего Хо -зяина» [1, с. 564]. Однако нам в данном случае интересен не глубокий философский смысл повести сам по себе, но языковая личность капитана и особенности ее создания писателем. «Как отдельную проблему можно выделить принцип отбора автором языкового материала для моделирования языковой личности литературного героя», - отмечает Г.Г. Хисамова [5, с. 774].
Постараемся проследить особенности воплощения данной языковой личности в тексте. Очень важно, что именно перед собакой, наедине с ней, капитан оказывается откровенен. В разговоре с Чангом он размышляет о людях и судьбах, абстрагируясь от окружающего. Как отмечает И.А. Ни-кандрова, «подход к персонажу как к языковой личности предполагает, в конечном итоге, воссоздание его целостного духовного облика» [4, с. 17].
Обратимся непосредственно к понятию «языковая личность», опишем его структуру и постараемся отметить важнейшие элементы в формировании языковой личности капитана.
Термин «языковая личность» был впервые употреблен В.В. Виноградовым в книге «О языке художественной прозы». Он активно вошел в научный обиход в конце 1980-х годов, после выхода книги Ю.Н. Караулова «Русский язык и языковая личность». С этого времени языковая личность рассматривается и обобщенно, и в рамках творчества разных писателей. В 2003 году появилась работа Л.А. Шестак «Русская языковая личность: коды образной вербализации тезауруса», в которой языковая личность рассматривается с точки зрения современных лингвистических концепций.
Языковой личностью, homo loquens, в лингвистике считается человек, способный к моделированию языковых единиц, к осознанию структуры и закономерностей высказывания, к творческому использованию языковых единиц с целью выражения индивидуально-авторского восприятия мира, моделирования различных миров, к рефлексии над механизмом языка (образные художественные описания, языковая игра и др.) [3, с. 36; 6, с. 12].
Языковой личностью называется носитель языка, охарактеризованный на основе анализа созданных им текстов:
а) как личность и автор высказываний, наделенный определенным характером, принадлежащий к социальной группе, имеющий свои интересы, предпочтения, неповторимый взгляд на мир;
б) как носитель языка данной языковой общности;
в) как сознательный человек, пользующийся языком - знаковой системой, служащей для целей коммуникации и способной выразить всю совокупность знаний и представлений человека о мире.
Ю.Н. Караулов в книге «Русский язык и языковая личность» указывает на два основных тезиса исследований, посвященных проблеме языковой личности. Первый: «нельзя познать сам по себе
© Саушева Е.В., 2018
Вестник КГУ № 4. 2018
207
язык, не выйдя за его пределы, не обратившись к его творцу, носителю, пользователю - к человеку, к конкретной языковой личности». Второй: существует необходимость введения в анализ «вполне определенного национального языка вместе с историко-, этно-, социо- и психолингвистическими особенностями его носителей» [3, с. 8]. Исследователь считает необходимым говорить именно о русской языковой личности.
Ю.Н. Караулов считает, что подойти к проблеме изучения языковой личности возможно с помощью трех путей:
1. От психологии языка и речи (психолингвистический путь) - его приверженцем был И. А. Бо-дуэн де Кутренэ, рассматривавший язык литературного произведения с точки зрения языкового мировоззрения коллектива;
2. От закономерностей научения языку (лингво-дидактический путь);
3. От художественной литературы (новатором в этом направлении был В.В. Виноградов, в работах которого наметилось последующее разграничение «образа автора» и художественного образа как языковой личности).
Языковая личность обладает языковым и практическим опытом, определенным набором лексических единиц, индивидуальными предпочтениями.
Уровнями организации языковой личности являются следующие:
1. Мотивационный - обусловлен психологией и языком субъекта, определяет целеполагание предпринимающего речевой акт, выбор языковых средств, их авторскую обработку, формирование индивидуальной модели языковой формы выражения мысли. Мотивационный уровень обусловлен сознательным (рациональным) и бессознательным способом познания действительности, совмещает личное (индивидуальное), национальное и общечеловеческое.
2. Ментальный уровень - это ментальное представление о мире, картина мира. Его организуют символы, образы, картины, схемы действий.
3. Вербально-ассоциативный уровень - на нем происходит фиксация эмоций и ассоциаций, производится осмысление мира.
Три уровня структуры языковой личности могут быть представлены и так:
1. Вербально-грамматический уровень. В него входят такие понятия, как слово, словоформа, синоним, антоним, словосочетание, предложение.
2. Когнитивный уровень. Соответствующие понятия: фразеологизм, метафора, каламбур и др.
3. Прагматический уровень отражает цель говорящего, его активную позицию, его видение мира. К этому уровню относятся понятия: ключевые слова, авторская оценка и др.
Автор выбирает объекты изображения и форму рассказа о них, художественные детали, принципы,
содержание и методы изображения, отношения, связующие разрозненные элементы в одно целое.
Терминологическое многообразие, существующее в лингвистической науке по этому вопросу, связано с историей изучения языковой личности. И. А. Никандрова отмечает, что «комплексный анализ всех уровней языковой личности дает представление о мировоззрении человека, так как мировоззрение - это результат соединения когнитивного уровня с прагматическим, результат взаимодействия системы ценностей личности, картины мира с ее жизненными ценностями, целями, поведенческими мотивами, установками, проявляющимися, в частности, в порождаемых ею текстах» [4, с. 17].
Любой язык антропоцентричен по своей природе, поэтому так важен в литературе образ человека, его языковая личность. Антропоцентричность русского языка, языка русской классической литературы имеет свои особенности. Она не только наделена гуманистическим пафосом, исходит от личности и возвращается к ней. Отсутствие идеализации смертного человека, мысль о необходимости спасения через путь любви и добра придает русскому антропоцентризму своеобразный характер. Поэтому русские писатели еще более сосредотачивают взгляд на человеке, но не для того, чтобы превознести его, а для того, чтобы понять и рассказать нам о нем, а чаще всего - показать нам эту говорящую и думающую личность со стороны. Примечательно, что языковая личность, по Ю. Н. Караулову, - это углубление, развитие, насыщение дополнительным содержанием понятия личности вообще [3, с. 38].
Для раскрытия языковой личности капитана Бунин использует целую систему монологов, которые, как мы уже сказали, особенно проникнуты чувством: взрослый человек, первый человек на судне, капитан ни перед кем не может открыть свое сердце так, как перед псом. А позднее, забытый, в одиночестве он изливает псу душу как своему единственному и верному другу. «И если в прошлом, в перерывах между плаваниями, капитан в полной мере был счастлив, а потом с той же силой страдал, то сейчас, в отрешении от страстей, он пытается подвести некий итог ушедшему. И находит его не в счастье любви и не в горечи, вызванной изменой любимой, но в удивлении чуду жизни, неисповедимости ее путей. Это чувство заставляет героя бунинского рассказа не только восхититься огромности бытия, но и с покорностью принять мир таким, как он есть, подчиниться ему», - пишет И.С. Жемчужный [2, с. 69].
Языковая личность капитана выражается и через авторские описания его действий, и через слова самого героя, который, как замечает Чанг, «очень любил поговорить» [1, с. 555]. Первый монолог капитана полностью пронизан светом и ощущением счастья: «Я, Чанг, все-таки ужасно счастливый
208
Вестник КГУ ^ № 4. 2018
человек, такой счастливый, что ты даже и представить себе не можешь...» [1, с. 555]. Обращаясь к псу и называя его ласково «братец», капитан рассказывает собаке о своей семье, о том, как сильно он любит жену и дочь. Благодаря внутренним монологам этого времени жизни капитана мы узнаем, что в его сердце живет настолько огромная любовь, что разумом он опасается этой степени обожания близких. Испытывая «ужасное счастье», капитан чувствует, что подвох кроется в его же любви, поскольку весь огромный мир для капитана существует только в образе жены и дочери.
Бунин показывает нам чуткость натуры капитана: и себе, и псу он задает ряд риторических вопросов («Да и вообще, следует ли кого-нибудь любить так сильно?») [1, с. 556], которые вкупе с рассуждениями о человеческом пути становятся предвестниками большой беды.
Похлебка из сладкого молока и хлеба сменяется для Чанга на посудину с вином, успешная жизнь капитана, полного надежд и планов, разбивается от измены самых дорогих людей, сменяется на жалкое существование в Одессе.
Бунин представляет нам капитана как необыкновенно широкую личность, человека, которому под силу объять весь свет. Нельзя не заметить в данном случае ироничного отношения автора, который говорит о том, что это состояние охватывания всего мира возможно для капитана при особом условии: «. и потому еще, что и тогда уже пахло вином от него» [1, с. 560]; «и поминутно угощает вином то себя, то собеседника, то Чанга» [1, с. 558]. Итак, под воздействием спиртного, в двух крайностях своего существования капитан испытывает полярные чувства, но он словно обнимает всю жизнь и радости, и в горе: «Капитан, глядя на темное пламя заката, сидел с раскрытой головою, с колеблющимися от ветра волосами, и лицо его было задумчиво, гордо и грустно, и чувствовалось, что все-таки он счастлив, и что не только весь этот бегущий по его воле пароход, но и целый мир в его власти.» [1, с. 560]; «Друг мой, я видел весь земной шар - жизнь везде такова! <.> Жизнь - скучный, зимний день в грязном кабаке, не более.» [1, с. 558].
Благодаря диалогам капитана с Чангом становится понятно, что капитан - это человек, способный на большое чувство, точнее, испытывающий его; это человек, любовь которого преображает для него все окружающее. Разгадка несчастья жизни капитана в рассказе лежит на поверхности: если он любит беззаветно, то его жена «томится какой-то печальной жаждой любви» [1, с. 561].
Капитан чрезвычайно эмоционален, и в его горестном восклицании «У-у!», которое предшествует рассказу о начале семейной драмы, и в его жестах и движениях (он то дает Чангу пощечину за то, что тот встает лапами на карту, то мотает головой, вспоминая о жене, то машет рукой, не в си-
лах продолжать рассказ о драматических для него воспоминаниях) видна порывистость, открытость и честность этой натуры.
Внимательный читатель рассказа видит, что Чанг и капитан в лучшие годы своей жизни очень похожи: полны сил, неотразимы и готовы на многое: «Чанг так радостно рванулся вперед, что капитан на лету подхватил его, чмокнул в голову и, повернув назад, в три прыжка выскочил, на руках с ним, на спардек, на верхнюю палубу, а оттуда еще выше.» [1, с. 554].
Реконструкция языковой личности - это не только восстановление мыслей через язык писателя, но это и воссоздание духовного облика человека, воздействующего на читателя. Жаждущая любви личность не оцененного домашними, одинокого капитана открывает читателю и понимание всего рассказа: высшая правда, по мнению Бунина, заключается в любви и способности понимать и чувствовать человека. И в художественном мире рассказа Бунина залог дружбы собаки и капитана, а потом собаки и художника оказывается в искреннем чувстве, возникающем между этими живыми существами: «И, коснувшись задрожавшей рукой головы Чанга, наклоняется еще ниже - и глаза их, полные слез, встречаются в такой любви друг к другу, что все существо Чанга беззвучно кричит всему миру: ах, нет, нет - есть на земле еще какая-то, мне неведомая, третья правда!» [1, с. 564].
Речь капитана и в молодости, и в старости одинаково патетична, правильна и красива. Она в меру выразительна и образна: свою изменившую ему жену, вернувшуюся с бала, капитан сравнивает с поблекшей розой, а бессердечных и лживых людей с морскими тварями, якобы следующими сокровенным велениям Тао. Перед нами не просто очень образованный человек, но тот, кому ведомо чувство меры, капитан владеет словом, вооружен мудростью как царь Соломон, чьи слова он пару раз цитирует. И в описании капитаном сложного морского пути через рифы, рядом с островами, и в рассказе о Тао, бездне-праматери, и в обвинении равнодушного и пошлого мира («Все это ложь и вздор, чем будто бы живут люди: нет у них ни бога, ни совести, ни разумной цели существования, ни любви, ни дружбы, ни честности, - нет даже простой жалости» [1, с. 558]) мы видим наиболее меткие и нужные слова.
Описание языковой личности не будет полным без портретных характеристик. Образ капитана в молодости складывается для читателя из разрозненных деталей, которые, собираясь воедино, представляют нам стройного и красивого человека: «размытого и выбритого, благоухающего свежестью одеколона, с поднятыми по-немецки русыми усами, с сияющим взглядом зорких, светлых глаз, во всем тугом и белоснежном» [1, с. 554]. Образ старого, уставшего, разочарованного капи-
Вестник КГУ ^ № 4. 2018
209
тана предстает перед нами уже не в виде портрета, мы представляем его по описанию образа жизни и привычек, вещей и помещений: «чуть не до полу продавленная кровать», жидкая нечистая подушка, разбитые башмаки, пьет прямо из горлышка, отдувается в усы [1, с. 553].
Таким образом, описание языковой личности главного героя рассказа И.А. Бунина «Сны Чанга» позволяет нам понять причины его трагедии, раскрыть философию счастья, уловить мысль писателя о необходимости для человека близких людей, которые всегда могут быть рядом, соединяя с ним свое земное существование. Восприятие мира капитаном осваивается на его индивидуальном жизненном опыте, на личном восприятии мира: писатель подводит нас к мысли о двойственности жизни, о парадоксальной сущности человека.
Библиографический список
1. Бунин И.А. Собр. соч. в 4 тт. Т. 2. - М.: Правда, 1988. - 592 с.
2. Жемчужный И.С. «Сны Чанга» И. Бунина: текст и подтекст // Культура и текст. - 1997. - №1. -С. 69-73.
3. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность / отв. ред. Д.Н. Шмелев; АН СССР. - М.: Наука, 1987. - 261 с.
4. Никандрова И.А. Языковая личность персонажа: лингвистический аспект исследования //
Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. - 2010. - №2. - С.15-19.
5. Хисамова Г.Г. Персонаж художественного текста как языковая личность // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. -2010. - №4. - С. 774-777.
6. Шестак Л.А. Русская языковая личность: коды образной вербализации тезауруса. - Волгоград, Перемена, 2003. - 311 с.
References
1. Bunin I.A. Sobr. soch. v 4 tt. T. 2. - M.: Pravda, 1988. - 592 s.
2. ZHemchuzhnyj I.S. «Sny CHanga» I. Bunina: tekst i podtekst // Kul'tura i tekst. - 1997. - №1. - S. 69-73.
3. Karaulov YU.N. Russkij yazyk i yazykovaya lichnost' / Otv. red. D. N. SHmelev; AN SSSR. - M.: Nauka, 1987. - 261 s.
4. Nikandrova I.A. YAzykovaya lichnost' personazha: lingvisticheskij aspekt issledovaniya // Vestnik Vyatskogo gosudarstvennogo gumanitarnogo universiteta. - 2010. - №2. - S.15-19.
5.HisamovaG.G.Personazhhudozhestvennogo teksta kak yazykovaya lichnost' // Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo. - 2010. - №4. -S. 774-777.
6. SHestak L.A. Russkaya yazykovaya lichnost': kody obraznoj verbalizacii tezaurusa. - Volgograd, Peremena, 2003. - 311 s.
210
Вестник КГУ Jb. № 4. 2018
