CC BY
565
УДК І65.І9
Е.А. Кормочи
ЯЗЫК КАК ПРЕДМЕТ ФИЛОСОФСКОЙ РЕФЛЕКСИИ
Анализируется понимание языка и языковая проблематика в философских исследованиях со времен античности до наших дней. Особое внимание уделяется генезису и специфике герменевтики и структурному (лингвистическому) психоанализу Ж. Лакана.
Ключевые слова: язык, философия языка, герменевтика, лингвистический (структурный) психоанализ
Ye.A. Kormochi
LANGUAGE AS A SUBJECT OF PHILOSOPHICAL REFLECTION
The article analyses the process of language understanding in philosophical researches from antiquity up to present time. It prioritizes the genesis and specific features of hermeneutics and the Jacques-Marie-Emile Lacan structural (linguistic) psychoanalysis.
Key words: language, language philosophy, hermeneutics, structural (linguistic) psychoanalysis
«К языку, как и к другим вещам, значение которых казалось непостижимым, таким, как кровь, пол, молния, с того времени, как у людей появилась способность фиксировать свои мысли, было всегда суеверное отношение» [13, с. 68].
В человеческой культуре язык занимает особое место, является важнейшей ее частью. Это происходит по той причине, что язык -это своего рода посредник между различными формами культурного пространства человечества, и вместе с тем он и сам является естественным материалом данных форм. Язык органическим образом входит в составляющие человеческой культуры, но не растворяется в них, а сохраняет свою обособленность, что позволяет отграничивать формы языковые от экстралингвистических. Кроме того, очень важно отметить, что именно сквозь призму языка человек смотрит на мир.
Существует множество определений языка. Чаще всего под языком понимается естественно возникшая в человеческом обществе и развивающаяся система знаков, служащая средством человеческого общения, мышления, выражения. С помощью языка осуществляется познание мира, в языке объективируется самосознание личности. Язык является специфическим социальным средством хранения
и передачи информации, а также управления поведением человека. В одно и то же время язык - это и условие развития, и продукт человеческой культуры. Владение языком составляет неотъемлемую черту человека, а возникновение языка совпадает со временем формирования homo sapiens.
Различают обычно две формы существования языка, соответствующие понятиям «язык»: это «язык», понимаемый как код, система знаков, и «речь» - речевая деятельность, текст, дискурс.
В связи с тем, что язык играет важную роль в основных сферах деятельности человека: коммуникативной, социальной, практической, информационной, познавательной, духовной, эстетической, - можно выделить множество функций языка. Чаще всего выделяют (в самом общем виде) следующие основные функции языка: коммуникативную, формирования и выражения мысли, хранения и передачи информации. Язык приспособлен для выражения мысли и для коммуникации, но реализуются эти его главные функции в речи, поэтому более частные функции языка обычно выделяются исходя из структуры речевого акта. Так, к примеру, Р. Якобсон выделяет следующие функции языка: референциальную (обозначение внеязыковых категорий), эмотивную
(выражение отношения автора речи к ее содержанию), конативную (ориентация на адресата). На базе конативной возникает магическая функция (воздействие речи на ход событий, психику аудитории), фатическая (контактоустанавливающая), металингвистическая (высказывания о языке).
Эта множественность предназначений языка вводит его в предметную область разных наук, каждая из которых выдвигает на первый план ту или иную его функцию. Для философии первостепенный интерес представляет языковая функция выражения мысли. Философию интересуют следующие проблемы, связанные с языком:
- сущность языка;
- происхождение языка;
- связь между бытием и сознанием, данным в речевых проявлениях;
- отношение между языковым знаком и имплицируемым этим знаком объектом;
- роль языка в процессе познания действительности (адекватность языковых значений свойствам объектов);
- взаимоотношения языка и мышления;
- определение общеметодологических установок, которые позволили бы оценивать с общенаучных позиций конкретные теории о методах описания и анализа языка;
- место языка в процессе духовного освоения мира;
- роль языка в постановке и решении философских проблем;
- и др.
Позволим себе высказать предположение о том, что большинство философов с древности до наших дней пытались разрешить если не все, то хотя бы некоторые из перечисленных проблем.
Область исследований, в которой рассматривается данная проблематика, находится на стыке философии, логики, языкознания и часто обозначается термином «философия языка». Этим же термином обозначают и взгляд на язык, при котором философские положения используются для объяснения общих законов языка, а данные языка используются для решения некоторых философских проблем. Язык
здесь следует понимать как человеческий язык вообще. Можно выделить три основные формы философии языка:
1) «философия имени» (от античности до начала XX в.), в основе которой лежит имя и его отношение к миру;
2) «философия предиката» (в рамках неопозитивизма), где предикат берется как ядро суждения о факте в качестве пропозициональной функции, синтаксическим образом отражающей связь между языковым выражением и взглядом на мир носителя языка;
3) прагматическая форма, или «языковая прагматика» (поздний логический позитивизм, Б. Рассел, формальная прагматика и др.), соотносящая язык с субъектом, использующим его, и привязывающая все основные понятия при анализе логики языка к субъективным факторам.
Этот же термин «философия языка» может быть использован и для обозначения системы философских воззрений на язык какого-либо отдельного философа. В таком случае мы можем говорить о «философии языка» Ф. Ницше, «философии языка» Л. Витгенштейна и т. д.
В XX в. особое внимание к языку характерно для аналитической философии. В рамках этого течения, как известно, были реализованы два подхода к пониманию и анализу языка:
1. В философии логического анализа Б. Рассел, Х. Райхенбах, М. Шлик и другие ученые решали задачу реформирования языка с целью исключения из него логических несообразностей, противоречивых понятий и двусмысленности. Речь шла в основном о языке науки, а не о живом разговорном языке.
2. Лингвистическая философия (Л. Витгенштейн и др.) видела свою задачу не в реформировании языка, а в тщательном анализе его фактического употребления с целью устранения недоразумений, возникающих вследствие ошибочного употребления.
Особое внимание к языку характерно и для философской герменевтики, которая решает проблему понимания, а также для структурного (лингвистического) психоанализа, исследующего структуру бессознательного, совпадающую со структурой языка.
В настоящей работе мы решаем следующие задачи:
1) показать, насколько важное место занимает языковая проблематика в философских исследованиях со времен античности до наших дней;
2) показать генезис языка и философских представлений о нем:
- слова и вещи тождественны, язык - это язык мира;
- слова и вещи соотносятся опосредованно, через мышление; язык - это язык мысли;
- слова и вещи опосредованы «жизнью», «трудом», «языком»; язык - это замкнутое в себе бытие;
3) показать, что в современной философии в триаде сознание - язык - общество среднее звено приобрело особое значение, поэтому проблематика языка пронизала многие направления философии;
4) показать, что в современной философии само существование философских проблем во многих случаях связывается с фактом их укоре-
Язык как фило
Уже в античной философии мы обнаруживаем представление о двух аспектах изучения языка - генетическом (диахроническом, историческом), когда изучаются элементы языка, следующие друг за другом во времени и не образующие системы; системном (синхроническом, формальном), когда изучаются сосуществующие элементы языка, образующие систему.
В Древней Греции проблемы языка рассматривались в тесной связи с разработкой учения о познании. Толчком для гносеологического истолкования природы языка явился спор о природе наименований, т. е. о соотношении между вещами и их именами. Существовали две противоположные точки зрения. Онтологическая точка зрения (Гераклит, стоики и др.) утверждала, что слова обозначают вещи по их природе, истинно, т. е. утверждалась закономерная связь между словом и вещью. Конвенциональная точка зрения (Демокрит, Аристотель и др.) гласила: слова обоз-
ненности в языке, а сами философские проблемы понимаются как проблемы языковые;
5) показать осознание философами существования «диктатуры» языка, невозможности избавления от нее, но необходимости противостояния этой «диктатуре»;
6) философы видят решение многих общечеловеческих проблем в решении проблем языковых.
Для выполнения поставленных задач мы обратимся к анализу языковой проблематики в философии античности (Платон, Аристотель, стоики), Нового времени (Ф. Бэкон, Г. Лейбниц); влияние основных положений классической немецкой философии увидим в философии языка В. Гумбольдта; затем обратимся к философии языка Ф. Ницше, рассмотрим роль языка и лингвистики в структурной антропологии К. Леви-Стросса, проанализируем языковую концепцию Э. Сепира; затем обратимся к аналитической философии Б. Рассела и Л. Витгенштейна и, наконец, рассмотрим понимание языка в герменевтике и структурном (лингвистическом) психоанализе Ж. Лакана.
ская категория
начают вещи по обычаю, неправильно, т. е. закономерной связи между словами и вещами нет.
В Новое время к языковой проблематике обращались Ф. Бэкон и Г.В. Лейбниц. Ф. Бэкон говорит о языке, описывая «призраки рынка», источниками которых являются слова. Здесь он обращается к поставленной еще в античности проблеме теоретико-познавательной роли языка и стремится показать, что роль слов в познании природы не стоит преувеличивать в ущерб роли фактов и понятий о вещах. Не поняв природы языка, человек не в силах «помешать обманчивому и чуть ли не колдовскому характеру слова, способного всячески сбивать мысль с правильного пути, совершая некое насилие над интеллектом, и, подобно татарским лучникам, обратно направлять против интеллекта стрелы, пущенные им же самим» [3, с. 325].
Язык является средством общения, выражения и сообщения мыслей, и изучать его надо,
по Бэкону, эмпирически, т. е. исследовать опытным путем все его стороны с помощью философской грамматики, назначение которой - изучать «не аналогию между словами, но аналогию между словами и вещами, т. е. смысл» [3, с. 333]. Бэкон считает, что в познании язык выполняет служебную роль, так как является лишь носителем знания, служит для выражения познания и передачи его, но общественная роль языка велика. Язык дает возможность научного общения между поколениями, искусственного увеличения объема человеческой памяти и т. д. Поскольку язык служит единственным средством выражения мысли, без него не было бы и ее развития. Он позволяет фиксировать мысли в некой материальной форме, служит средством накопления значительного объема научной информации, сопоставления мыслей и их обработки. Языковое выражение мысли «сводит интеллигибельное к чувственному» [3, с. 329].
Г.В. Лейбниц подчеркивал огромную роль языка в мышлении и познании в целом, в аккумуляции и сохранении полученных знаний; слова являются «великими орудиями истины» [12, с. 405]. Из всех функций языка исходной является коммуникативная функция. Язык стал более совершенным после введения в употребление общих терминов, обозначающих общие идеи. Если бы таких слов не было, то для каждой отдельной вещи потребовалось бы свое слово, что сделало бы понимание между людьми невозможным. Слова становятся общими, если они являются знаками общих идей; идеи становятся общими, если путем абстракции отделить их от обстоятельств времени, места и т. д., которые могут приурочить их к отдельному существованию.
Лейбниц предпринял попытку построения рационального языка - «орудия мысли» (lingua mentalis), который, исходя из точно определенных первоэлементов, выводил бы целостную систему понятий, отображающих структуру Вселенной. Такой язык должен был служить построению универсального философского языка науки.
Лингвистические взгляды В. фон Гумбольдта тесно связаны с его историко-фило-
софской концепцией и отражают положения классической немецкой философии. Гумбольдт определяет язык не как продукт деятельности, а как деятельность духа. Язык -это результат творческого синтеза мыслительной деятельности, но в то же время орудие этой мыслительной деятельности; он выступает в качестве «промежуточного мира», находящегося между народом и окружающим его объективным миром. Именно Гумбольдту принадлежит обоснование системного характера языка и создание знаковой теории языка, в которой слово определяется как знак отдельного понятия.
Языку присущи весьма противоречивые свойства, которые Гумбольдт представил в виде антиномий. Их несколько: антиномия языка и мышления, произвольности знака и мотивированности элементов языка, объективного и субъективного в языке, языка как деятельности и как продукта деятельности, устойчивости и движения в языке, целого и единичного, индивидуального и коллективного, языка и речи, понимания и непонимания. Именно в существовании этих антиномий Гумбольдт видел диалектику языка.
Ф. Ницше, как писал М. Фуко, «... первым подошел к философской задаче глубинного размышления о языке» [18, с. 394]. Ницше убежден, что мышление неотделимо от языка, но язык с необходимостью искажает реальность. Рассматривая реальность как неупорядоченный поток становления, он подчеркивает несоизмеримость создаваемого языком образа мира с подлинным положением дел, неспособность языка, а следовательно, и мышления представить какое-либо знание независимо от самого языка и мышления. Представление о структуре мира человек получает из структуры языка. Между этими структурами есть строгое соответствие, поэтому изменения в грамматике должны вызывать изменения в мировосприятии. Критикуя язык как своего рода «темницу», в которой заключен человек, Ницше в то же время говорит о важном значении языка как средства решения жизненно важных задач в человеческом сообществе.
Мир, по Ницше, есть наша интерпретация, и мы сами суть наша интерпретация. Вне нас нет никакой подлежащей познанию реальности в себе. Когда мы пытаемся увидеть ее, то совершаем филологическую ошибку, так как перестаем различать свою интерпретацию и наличный текст (мир). Этот текст имеет свою материальную реальность, которая нуждается в подходящих методах истолкования.
Философская концепция К. Леви-Стросса определяется им самим как «сверхрационализм». Цель ее - восстановить единство чувственного и рационального начал, утраченное современной цивилизацией. Истинная реальность не дана субъекту в непосредственном опыте и постижима лишь путем моделирования бессознательных процессов. Сознание служит опорой бессознательного, местом встречи его составляющих. Путь к познанию природы один: надо изучать слова и поступки людей и идти от них к структурным элементам, от сознания к бессознательному.
Язык, по Леви-Строссу, является явлением социальным. Почти все акты лингвистического поведения оказываются на уровне бессознательного мышления. Из всех общественных явлений только язык, по его мнению, может подвергаться истинно научному исследованию. Леви-Стросс выясняет также сложные взаимоотношения языка и культуры. Во-первых, язык можно рассматривать как продукт культуры: употребляемый в социуме язык отражает общую культуру народа. Во-вторых, язык рассматривается и как условие культуры: именно с помощью языка индивид приобщается к культуре своей группы - это первое, а второе -язык является условием культуры в той мере, в какой культура обладает строением, подобным строению языка. Таким образом, язык можно рассматривать как «фундамент, предназначенный для установления на его основе структур, иногда и более сложных, но аналогичного ему типа» [11, с. 65].
Особый этнологически и антропологически ориентированный взгляд на язык обнаруживается в концепции Э. Сепира. Его интере-
сует все, что предопределяет бытие самого языка, и все, что предопределяется бытием самого языка.
Язык, по Сепиру, есть вполне оформленная функциональная система в психической конституции человека. Сущность языка заключается в соотнесении условных, специально артикулированных звуков или их эквивалентов с элементами опыта. «Важно понять, что язык не только соотносится с опытом или даже формирует, истолковывает и раскрывает его, но что он также замещает опыт - в том смысле, что в процессах межличностного поведения <...> язык и деятельность взаимно дополняют друг друга» [15, с. 228].
Язык, являясь функцией дорассудочной, следует за мышлением, структура и форма которого скрыты. «Мы скорее должны предположить, что появление мыслительных процессов, как особого рода психической деятельности, относится почти к самому началу развития речи, а также то, что значение, раз возникнув, неизбежно воздействовало на жизнь своего языкового символа, способствуя дальнейшему росту языка. Орудие делает возможным продукт, продукт способствует усовершенствованию орудия» [15, с. 38].
По Сепиру, коммуникативный аспект речи преувеличен, так как изначально язык является звуковой реализацией тенденции рассматривать явления действительности символически - это свойство сделало язык удобным средством коммуникации.
Б. Рассел, который по праву считается главой аналитического движения, впервые при анализе реальных взаимосвязей провел параллель между онтологической структурой реальности и логической структурой высказываний и истолковал высказывание как отображение действительности. Отсюда становится понятным особенное внимание Рассела к языку.
«Язык, наше единственное средство сообщения научного знания, социален в своем существе, происхождении и главных функциях. <... > Тем не менее главной целью языка является общение, и для того, чтобы служить этой цели, он должен быть народным, а не личным диалектом, изобретенным самим говоря-
щим» [13, с. 14]. Наиболее личное в опыте индивида стремится исчезнуть в процессе выражения этого опыта. Научное же познание стремится стать вообще безличным и пытается утверждать то, что «чем больше мы подходим к законченной абстрактности логики, тем меньше становится неизбежная разница в значениях, которые различные люди связывают со словом» [13, с. 16].
Итак, у языка две главные функции: выражения мысли и коммуникации - и два достоинства: он социален и является для общества средством выражения мыслей, которые остались бы личным достоянием индивида. Без языка наше познание ограничивалось бы только тем, что нам дают собственные органы чувств. Иначе говоря, язык - это средство превращения личного опыта в опыт внешний и общественный. Язык служит не только для выражения мыслей, но и делает возможными мысли, которые без него не могли бы существовать. Рассел допускает, что мысль и даже истинное и ложное верования могут быть и без языка, но все «хорошо отработанные мысли требуют слов» [13, с. 71].
Письменная форма языка дает человеку возможность «вести свои дела с внешним миром посредством знаков (символов), которые имеют (1) определенную степень постоянства во времени и (2) значительную степень дискретности в пространстве» [13, с. 72].
Слово может ассоциироваться с каким-либо предметом окружающего мира, и когда это происходит, тогда слово ассоциируется еще и с «идеей» или «мыслью» об этом предмете. Произнесение слова может быть вызвано данным предметом, и слышание его может вызывать «идею» предмета - это, по Расселу, простейший вид «значения», из которого развиваются другие его виды. Идеи отличаются от впечатлений, которые есть прототипы идей, но сходство идей и впечатлений гарантируется тем, что они выражаются в тех же самых словах.
Л. Витгенштейн, с чьим именем связывают появление лингвистической философии (философии лингвистического анализа), разработал две концепции, которые кажутся раз-
ными, но на самом деле связаны многими нитями, так как цель Витгенштейна - стремление к ясности, отчетливому пониманию. В связи с этим имя Витгенштейна часто упоминается в контексте герменевтики.
Ранняя концепция, представленная в его «Логико-философском трактате» (ЛФТ), базировалась на успехах логического анализа, а фундаментальные проблемы тесно увязывались в ней с логикой, постижением универсальных черт языка, его информативнопознавательных возможностей. Витгенштейн сконцентрировал внимание на проблеме определения границ между тем, что может быть сказано ясно, т. е. представимо в логически четкой форме знания о мире, и тем, что не укладывается в формы знания, не поддается свойственным ему способам выражения и должно постигаться иначе. Задача Витгенштейна - показать, как работает язык, описывающий мир сквозь призму логической необходимости и представляющий его в форме образов. Язык выступает как образ реальности, а образ - изоморфное отображение факта, модель реальности. Одна из разновидностей образа - мысль: «Мысль - логическая картина факта» [4, с. 10]. Получив чувственно воспринимаемую форму, мысль становится предложением, которое есть некий знак, видимый или слышимый, в сочетании с проективным отношением, связывающим его с изображаемым фактом: «Целокупность предложений - язык» [4, с. 18]. Предложение -одна из центральных категорий в ЛФТ. Именно оно замыкает в единую структуру другие элементы языка. Предложение - это сочетание имен, которые обозначают соответствующие им объекты (в этом заключено значение имен), но смысла они не имеют. Смысл есть только у предложения.
Один из главных пунктов в ЛФТ - идея того, что может быть сказано предложениями, т. е. языком (это может быть помыслено), и того, что не выражается предложениями, но может быть показано. «В самом деле, существует невысказываемое. Оно показывает себя, это мистическое» [4, с. 72]. Сказаны могут быть только высказывания науки. «Высшее
не выразить предложениями» [4, с. 70], этика и эстетика трансцендентальны, они не поддаются высказыванию.
Поздняя концепция Витгенштейна отражена в работах «Философские исследования», «О достоверности», «Культура и ценность», «Заметки о „Золотой ветке“ Дж. Фрезера» и др. Здесь он подходит к языку уже не как к безразличному отражению реальности, а как к виду деятельности. В этот период Витгенштейн разрабатывает концепцию языковых игр. «Весь процесс употребления языка можно представить в качестве одной из тех игр, с помощью которых дети овладевают родным языком. Я буду называть эти игры „языковыми играми“ и говорить иногда о некоем примитивном языке как о языковой игре. <...> „Языковой игрой“ я буду называть также единое целое: язык и действия, с которыми он переплетен» [4, с. 83]. Философ приходит к выводу о том, что отношение между знаком и обозначаемым не может быть одинаковым для разных обозначающих выражений. Значение слова есть его употребление. Витгенштейн считает, что существует некое целое, в котором язык, его употребление и фрагмент деятельности неразрывно связаны, так что образцы и нормы язы-
Генезис и специ
Можно предположить, что философское знание является по сути дела знанием принципиально интерпретационным. Интерпретация - неустранимый момент, способ и форма функционирования философского знания, благодаря которым обеспечивается его рост, новизна, плюралистичность.
Интерпретация предполагает особые диалогические отношения познающего субъекта с объектом, выделяемым из исторического, культурного, бытийного и других контекстов. Таким образом, философская рефлексия всегда имеет цель диалектически проникнуть в смысл диалогических отношений, стремится, интерпретируя, понимать, что и «окрашивает» философское знание в герменевтические тона.
Герменевтика - искусство интерпретации, постижения смысла диалогических отношений, один из методов, при помощи которого
ковой деятельности оказываются неотделимы от образцов и норм неязыковой деятельности. Витгенштейн заключает, что человек в каком-то смысле обречен на знание, на борьбу с языком: «Мы сражаемся с языком. Мы пребываем в состоянии войны с ним» [4, с. 423]. Не все открывается человеку информативно-познавательным путем. Наиболее важные проблемы счастья, судьбы, долга, жизни лежат вне границ «знания» - в ином, «верхнем» регистре Духа. Их можно выразить особым образом в поэзии, музыке, религии, философии как формах живого человеческого опыта. Высказать же их в форме знания невозможно.
Итак, мы убедились, что с древних времен философы обращались к языковой проблематике, пытались понять, что есть язык, стремились решить вопросы соотношения языка и окружающего мира, языка и мышления, языка и человека вообще, языка и науки, языка и философии, языка и познания.
Особое понимание языка и его роли в философии мы находим у представителей герменевтики и в структурном (лингвистическом) психоанализе, которым посвящены отдельные части статьи.
:а герменевтики
возможно понимание, - соединяется с философскими методами исследования, обогащает их и сама выводится на рациональный уровень, приобретая философский статус.
Структура данной главы, посвященной анализу генезиса и особенностей герменевтических идей, подчинена определенной логике подачи материала, суть которой заключается в следовании историческому становлению и развертыванию основных идей герменевтики - от разрозненных приемов истолкования отдельных текстов через частные методики интерпретации единственных в своем роде текстов (например, Священное Писание) к конкретно-научным методологическим концепциям и в итоге к философским построениям, имеющим статус философских направлений и претендующим на выполнение общенаучных методологических функций.
Герменевтика имеет глубокие исторические корни, а ее название ассоциируется как с греческой мифологией, где Гермес играл роль посредника между богами и людьми, т. е. выполнял работу по истолкованию, переводу, обеспечению взаимопонимания; так и с разного рода герменевтическими знаниями: мистикой, ясновидением, тайнами которых обладал Гермес [10, с. 197]. Само слово «герменевтика» - греческого происхождения и дословно обозначает «объяснение, изложение, толкование».
Отдельные герменевтические приемы как практическое искусство толкования текстов появилось в Древней Греции. Толкования требовали, в частности, поэмы Гомера, так как их язык становился непонятным потомкам поэта. К этому времени относятся первые попытки теоретического осмысления процесса интерпретации текстов, введения принципов истолкования. В этот период герменевтические исследования осуществляются в рамках философии и филологии. В античности не было создано ни одной законченной общей теории герменевтического истолкования, но именно в перипатетической и стоической философии разработаны основные принципы толкования, которые были усвоены и дополнены в последующие периоды Филоном Александрийским, Оригеном, Тертуллианом, Августином Блаженным, Матиасом Флациусом Иллирийским и многими другими.
Только превращение христианства в мировую религию, а вместе с тем канонизация библейских текстов, которая требовала их строгого истолкования и доведения смысла до масс верующих, стимулировали возникновение систематической герменевтики.
В 1-Ш вв. возникают два противоположных по методологическим установкам герменевтических направления: аналогисты с центром в Александрии (сущность этого направления -аллегорическое толкование Священного Писания, в результате чего возникла библейская экзегетика) и аномалисты с центром в Пер-гаме (сущность этого направления - придерживаться дословного толкования Священного Писания).
Первой проблемой, возникшей в истории герменевтики, стала проблема, связанная с количеством смыслов слов. Здесь сложились два подхода: первый допускает существование только одного смысла, который понимается как объективное содержание речи; второй придерживается версии о множественности смыслов слова, в данном случае в понимание вкладывается субъективно-психологическое содержание. Можно сказать, что многие герменевтические вопросы возникли там, где слово осознается как знак, использующийся для передачи сообщения, и где появляется проблема понимания таких знаков.
Большой вклад в развитие теории знаков вообще и библейской герменевтики в частности внес Августин. Герменевтика для него -это правила, с помощью которых можно изъяснять библейские тексты и преподавать их народу. Такое понимание сохраняется и в современной библейской герменевтике. Разрабатывая герменевтику, Августин первым сформулировал следующие положения, ставшие в дальнейшем важными для семиотики, теории познания и методологии науки, а именно:
- определил понятие языкового знака, отличив его от вещей и неязыковых знаков;
- указал на различие естественных и искусственных знаков, что явилось прообразом деления языков на искусственные и естественные;
- ввел понимание собственного и переносного значений слова; предложил теорию и классификацию тропов;
- обозначил роль конвенций в языке;
- указал на различие естественной и научной логики;
- обозначил соотношение категорий понимания и объяснения с категорией веры;
- поставил проблему понимания как перехода от знака к значению;
- обосновал необходимость учета контекста для определения значения слов;
- использовал принцип конгениальности, сущность которого - соразмерность творческих потенциалов автора и читателя.
Значительный шаг в развитии герменевтических идей связан с именем Матиаса Флациу-са Иллирийского (XVI в.), идеолога и теоретика протестантизма, критика католической доктрины. Он разрабатывает герменевтические принципы:
- герменевтического круга, где учитывается отношение части к целому, а отдельные части целого текста понимаются через их отношения в целом;
- учета цели и замысла автора, привносящий в герменевтику субъективно-психологический момент;
- различения понимания и интерпретации: понимание - цель герменевтического искусства, интерпретация - метод достижения этой цели;
- контекстуальной интерпретации.
В данной концепции устанавливается точка зрения на то, что тексты Святого Писания имеют одно сокровенное значение (подлинный смысл), различные смысловые оттенки которого зависят от своеобразия контекстов. Герменевт должен вскрывать в них единственное божественное значение и истолковывать его смысловые оттенки, внесенные в библейские тексты их авторами.
В учении Флациуса герменевтика стала превращаться в научную теорию, и на этом учении заканчивается этап создания систематической методологической концепции, предметом которой является уникальный текст. Это есть конкретная методология для конкретного текста.
Эпоху Ренессанса можно считать временем расцвета герменевтики. Объектом ее, помимо текстов Святого Писания, становятся литературные произведения, их перевод с языка умершего на живой, национальный язык. Тем самым герменевтика невольно выполняет и просветительскую функцию. В Новое время принципы герменевтики распространяются также на юридические и исторические науки. Постепенно она становится неотъемлемой частью гуманитарного знания вообще, расширяя свой предмет и выявляя все новые его аспекты. В эпоху Просвещения, например,
внимание герменевтики переместилось в область языка. Считалось, что основная цель герменевтики - создание правил перевода с одного языка на другой. Однако уже тогда появляется новая теория, согласно которой герменевтика должна прояснять не собственно язык, а то мыслительное содержание, которое дано в языковой форме. Наиболее четко это положение сформулировано у Ф. Шлейер-махера (1768-1834).
Шлейермахер предпринял попытку превратить герменевтику, которая до него понималась как универсальная дисциплина, в универсальную методологию. Герменевтика, по Шлейермахеру, должна быть искусством понимания чужой речи с целью правильного сообщения другим отраженного в мыслях интерпретатора содержания. Принцип диалогичности приобретает здесь фундаментальный характер. Понимание конкретного акта речи имеет объективную и субъективную стороны. В исследуемом тексте различаются два уровня: предметно-содержательный (факт языка) и индивидуально-личностный (факт мышления), и герменевтика предстает как искусство понимания не столько предметно-содержательных мыслительных образований, сколько мыслящих индивидуальностей.
Шлейермахер сформулировал цель герменевтического метода: понять автора и его труд лучше, чем он сам понимал себя и свое творение. Это возможно постольку, поскольку бессознательный момент в творчестве автора переводится в план сознания интерпретатора.
Шлейермахером выделяется несколько способов понимания, которые находятся в единстве друг с другом:
- объективно-исторический - здесь исследователь старается выяснить, как речь выглядит в общности языка;
- объективно-дивинаторный (пророческий), где речь становится пунктом развития языка;
- субъективно-исторический - исследует, каким образом речь дана как факт души;
- субъективно-дивинаторный - выясняет, как содержащиеся в речи мысли возникают в говорящем и воздействуют на него.
Первые два способа понимания образуют, по Шлейермахеру, грамматическую интерпретацию, а два последних - психологическую.
Учитывая эти подходы к интерпретации, можно говорить о двойственности смысла текста: смысл текста - смысл подтекста, или первый смысл - второй смысл и т. п.
Шлейермахер выдвигает следующие общие методологические правила истолкования текстов:
- произвести общий обзор произведения;
- одновременно с этим раскрыть бытие понятий с помощью грамматической и психологической интерпретаций;
- добиться единства двух названных интерпретаций.
Много внимания Шлейермахер уделяет понятию психологического истолкования, выделяя два метода такого истолкования: дивинаторный и компаративный. Они не предполагают взаимозависимости, но в то же время их результаты не должны противоречить друг другу. Дивинаторный метод - это метод непосредственного поиска понимания целого через индивидуальное посредством интуитивного предвосхищения, предварительного понимания целого. Компаративный метод имеет дело со всеобщим. Он основан на сравнении, сопоставлении всеобщности понимающего (интерпретатора) и всеобщности понимаемого (автора). РМ. Габитова пишет по этому поводу: «Понимание, согласно Шлейер-махеру, конституируется наличием двух моментов: моментом общности, близости по духу и мыслям между двумя говорящими и моментом известного различия, „чужеродности“ между ними. ,Чужеродность“ и „родствен-ность“ - два взаимосвязанных, хотя и противоположных принципа, посредством которых Шлейермахер стремится обосновать как возможность, так и необходимость понимания» [5, с. 63].
Шлейермахером была в основном определена проблематика будущей философской герменевтики, но все же его концепция не может быть названа философской герменевтикой, так как собственно философского исследования здесь нет, хотя есть применение
некоторых философских методов (например, некоторых диалектических приемов анализа). В целом же Шлейермахер делал акцент на лингвистической стороне истолкования. Сегодня эту линию продолжают П. Сцонди и другие представители «литературной герменевтики».
Линию развития герменевтики в направлении превращения ее из конкретно-научной методологической концепции в общенаучную философскую дисциплину продолжил В. Диль-тей (1833-1911). Он предпринял попытку обоснования гуманитарных наук с психологических позиций и на базе герменевтической методологии. Дильтей считал метод понимания методом непосредственного постижения духовной целостности. Предметом понимания могут выступать внутренний мир человека, внешний мир и культура прошлого.
Дильтей разделял весь комплекс наук на науки о природе и науки о духе. Специфика всех методологических приемов в науках о духе заключается в преимущественном использовании интерпретационных методов исследования. «Понимание и истолкование -это метод, используемый науками о духе. Все функции объединяются в понимании. Понимание и истолкование содержат в себе все истины наук о духе. Понимание в каждой точке открывает новый мир» [8, с. 141].
В гуманитарных явлениях объективно заложены факторы, которые можно постичь с помощью рационального понимания, и имеются элементы, связанные с бессознательной деятельностью авторов гуманитарных реалий. Рациональное понимание здесь уже не может служить методом познания. В связи с этим Дильтей ставит две проблемы: проблему герменевтической логики и проблему бессознательного в гуманитарном познании. Причем если вторая проблема отчасти уже была поставлена Шлейермахером, то первая является новой. Почему Дильтей обратился к логической проблематике? Он считал, что формы понимания должны иметь особые логические формы выражения, т. е. представления форм понимающей деятельности в логических процессах рассуждения. Свою концепцию логических форм интерпретации Дильтей пред-
варяет исследованием «проявлений жизни» и форм понимания. «Под проявлением жизни здесь я понимаю не только выражения, которые что-то подразумевают или означают, но и выражения, позволяющие нам понять духовное, не претендуя на то, чтобы что-то означать или быть определенным мнением. Способ и результаты понимания различаются в зависимости от типа проявлений жизни» [8, с. 141].
Дильтей выделяет три типа проявлений жизни:
1. Понятия, суждения, умозаключения (это внешние проявления жизни). Они освобождены от переживания, всегда одинаково понимаются, во всех контекстах и при любых условиях подчиняются закону тождества.
2. Поступки (также внешние проявления жизни). Будучи осуществлен, поступок высвобождается из подосновы жизненной связи.
3. Выражение переживания. Оно непосредственно связано с глубинами душевной жизни. Суждение, которое описывает выражение переживания, не может быть ни истинным, ни ложным. Его следует оценивать в категориях правды - неправды. «Таким образом, на границах между знанием и действием возникает область, в которой открываются глубины жизни, недоступные наблюдению, рефлексии и теории» [8, с. 142].
Обращаясь к понятию форм понимания, Дильтей выделяет элементарные и высшие формы. Элементарная форма - это понимание одного проявления жизни. Логической формой его выражения является аналогия. Высшая форма - это понимание целостной связности жизни и внутреннего мира людей. Логической формой его выражения выступает «индуктивный вывод от отдельных проявлений жизни к связности жизни как целого. Предпосылка вывода - знание о душевной жизни и ее отношениях к среде и обстоятельствам» [8, с. 144]. Здесь надо оговориться по поводу понимания Дильтеем индукции. Он называет индукцией не вывод, направленный от частного к общему, где заключение является общим высказыванием, а вывод, направлен-
ный от части к целому, точнее, от единичного проявления к целому жизненного единства.
Особенно ценной мы считаем мысль Дильтея о том, что в жизненном единстве целого существует некоторая часть, которая не может быть познана рациональными методами. Здесь исследователь вступает в область бессознательного. Для его познания требуются особые методы, которыми, по Дильтею, могут служить сопереживание, вчувствова-ние, проникновение во внутренний мир другого и пр.: «Тем самым во всяком понимании есть нечто иррациональное, коль скоро иррациональна сама жизнь; понимание не может быть никогда репрезентировано формулами логических операций» [8, с. 148]. То, что автор текста воспринял бессознательно, интерпретатор должен вскрыть и сделать бессознательное достоянием знания (с подобной мыслью мы сталкивались, описывая концепцию Шлейермахера).
Дильтей понимал герменевтику двояко: в широком смысле как теорию герменевтического метода, в узком - как средство практического искусства истолкования. «Как философская наука, герменевтика стала у него теорией познания общественно-исторической действительности, а как исследование процедуры понимания она стала логикой наук, исследующих историю и культуру. Такая трактовка ее находилась в полном соответствии с задачей, поставленной Дильтеем еще во „Введении в науки о духе“: помочь выявиться истинной природе наук о духе и тем способствовать разбиванию оков, в которых держат молодых „сестер“ „сестры“ старшие и более сильные с тех пор, как Декарт, Спиноза и Гоббс перенесли на эти отстающие науки свои методы, развитые на основе математики и естествознания» [9, с. 37].
В конце XIX - начале XX вв. в философии и методологии гуманитарных наук складываются постепенно благоприятные условия для введения герменевтических идей в философско-методологический контекст. Фоном и источником возникновения поздних концепций
А.Н. Уайтхеда, Э. Бетти, Х.-Г Гадамера, П. Ри-кёра, Э. Корета и других ученых явились следующие факторы:
- обоснование гуманитарных наук В. Дильтеем;
- идея строгой научной философии и феноменологический метод Э. Гуссерля;
- обоснование онтологической герменевтики и решительное введение языковой проблематики в философию М. Хайдеггером;
- истолкование значения как интерпретации Ф. Ницше.
Рассмотрим некоторые из поздних герменевтических концепций.
По Уайтхеду (1861-1947), понимание может быть достигнуто двумя способами:
1. Внутреннее понимание используется тогда, когда понимаемое положение дел является сложным. Для того чтобы его понять, надо рассмотреть отдельно составляющие его факторы, синтез которых даст полную картину.
2. Внешнее понимание используется тогда, когда положение дел понимается как целое непосредственно, без промежуточных ступеней анализа и независимо от того, доступно оно анализу или нет.
Оба способа взаимосвязаны, но ими не исчерпывается вся проблематика понимания и герменевтики. Это происходит потому, что у Уайтхеда категории существования и бытия не совпадают: он говорит о преобладании существования над бытием. По Уайтхеду, есть явления, которые в определенном смысле существуют, но не являются реальными. Вопрос об их познании и понимании не может быть решен при помощи наблюдения и интуиции. Такой трансцендентальный остаток, полученный путем «вычитания» из существования реального бытия, представляет собой некие сущности, которые могут быть поняты (и познаны) при помощи интерпретации. Другими словами, интерпретатор придает смысл эмпирически не постигаемым сущностям, давая тем самым возможность для их постижения разумом (здесь можно заметить влияние И. Канта и Ф. Ницше на Уайтхеда).
Философской герменевтикой в строгом смысле слова является концепция П. Рикёра, который разрабатывал гносеологическую сторону герменевтики, стремился показать значимость герменевтики для теории познания и выяснить смысл интерпретирующей парадигмы для социальных и гуманитарных наук.
В качестве центральной проблемы универсальной методологии, на статус которой претендует герменевтика Рикёра, выступает проблема диалектики объяснения и понимания в гуманитарных науках. Диалектику понимания и объяснения он уточняет по аналогии с диалектикой постижения смысла текста при его чтении. Понимание присваивает себе полученный в результате объяснения смысл, поэтому оно всегда во времени следует за объяснением. Объяснение опирается на гипотезы, реконструирующие смысл текста как целого. Путь от объяснения к пониманию обусловлен спецификой текста.
Всякое понимание опосредовано знаками и символами. Понимание и объяснение не противоположны, а взаимозависимы, поэтому герменевтика нуждается в дополнении структурно-семантическим анализом. Рикёр говорит об условиях понимания и выделяет здесь три уровня:
• семантический - это исследование значений знаково-символических образований с помощью психоанализа, «философских значений» Витгенштейна, экзегетики Бультмана;
• рефлексивный - он имеет место потому, что понимание многозначных высказываний является одновременно и моментом самопонимания;
• экзистенциальный - этот уровень существует потому, что задолго до самополагания в акте рефлексии субъект положен как экзис-тирующий.
Вслед за З. Фрейдом Рикёр считает изначальным условием человеческого опыта его языковой характер: восприятие, желание, воображение и т. п. «проговариваются». «Язык же, по Рикёру, изначально обладает символической функцией, суть которой была раскрыта Гуссерлем: язык есть вторичное понимание
реальности, но только в языке может быть выражена его зависимость от того, что ему предшествует» [16, с. 265].
Понятия интерпретации и символа являются соотносительными: интерпретация имеет место там, где есть многосложный смысл, и именно интерпретация обнаруживает множественность смыслов.
Рикёр называет многозначные выражения символическими, тем самым придавая слову «символ» более узкий смысл, чем Кассирер, который называет символическим любое восприятие реальности с помощью знаков (от восприятия, мифа, искусства до науки), но более широкий смысл, чем авторы, которые, исходя из латинской риторики, сводят символ к аналогии. «Я называю символом всякую структуру значения, где один смысл: прямой, первичный, буквальный - означает одновременно и другой смысл: косвенный, вторичный, иносказательный, который может быть понят лишь через первый. Этот круг выражений с двойным смыслом составляет собственно герменевтическое поле» [14, с. 18]. Понятие интерпретации получает у Рикёра такое же широкое толкование, что и символ. Интерпретация понимается им как работа мышления, которая заключается в том, чтобы расшифровать смысл, стоящий за очевидным смыслом.
Герменевтика открывает способ существования, который остается от начала и до конца интерпретирующим бытием. «Одна только рефлексия, уничтожая себя как рефлексию, может привести к онтологическим корням понимания. Но как раз это и происходит в языке и в движении рефлексии» [14, с. 16]. Здесь прочитывается намек на необходимость соединения герменевтики с феноменологией.
Рикёр говорит также о необходимости взаимодействия герменевтики с психоанализом. «Через критику сознания психоанализ подходит к онтологии. Интерпретации мифов, символов, фантазмов, которые он дает, всегда являются оспариванием претензий сознания выступать в качестве источника смысла» [14, с. 31].
По сути дела, философская герменевтика Рикёра - это «критический анализ всех воз-
можных методов интерпретации - от психоанализа и структурализма до религиозной феноменологии» [16, с. 76].
В центре учения Эмериха Корета стоит антропологическая проблематика. Используя герменевтический инструментарий, он трактует пребывание в «мире» как исходную априорную константу человеческого бытия. «Мир» - это совокупность феноменов сознания, обладающих социокультурным и индивидуальным содержанием. Через «горизонт мира» человек подключается к целостности исторического опыта, запечатлевающегося в языке, и обретает видение бытия.
Основное внимание Корет уделил изучению категории понимания, которое он рассматривает как постижение смысла. Такой вид понимания означает у Корета внутреннюю проницательность: именно при ее помощи мы постигаем смысл. Для языкового понимания (понимания языковых значений) существенным является присутствие структуры диалога, но понимание - это все же не двухсторонняя коммуникативная система, а трехсторонняя, потому что и понимание, и высказывание относятся к вещи. Система понимания, по Ко-рету, включает три типа отношений:
• понимание - языковое выражение;
• понимание - действительность;
• языковое выражение - действительность.
Понимание языковых выражений есть постижение их смысла (значения). Понимание вещей есть проникновение в их смысл. Отношение между языковым выражением и вне-лингвистической реальностью является одним из определяющих моментов при постижении смысла и значения выражения языка и представляет собой семантическое отношение. Понимание вещи и понимание языка взаимно дополняют и обусловливают друг друга.
Всякое познание, в том числе научное, основывается на понимании. Понимание -фундамент духовной деятельности. Человеческое познание мира ограниченно и никогда не бывает завершенным, а то, что постичь возможно, постигается посредством истолкования с помощью языка.
Особое значение герменевтика приобрела благодаря работам Х.-Г. Гадамера. Он постарался суммировать, критически осмыслить предшествующую герменевтическую традицию, выявил в ней основные направления и предложил собственный подход. Истоками своей герменевтики Гадамер считает Гегеля, Дильтея, Ницше, Ясперса, Хайдеггера.
Гадамер претендовал на раскрытие таких предпосылок познания, которые уже не могут быть обоснованы методами самой науки. Проблемное поле герменевтики понимается им широко: речь идет об особой области, задача которой - «раскрыть опыт постижения истины, превышающей область, контролируемую научной методикой, везде, где мы с ним сталкиваемся, и поставить вопрос о его собственном обосновании» [6, с. 39].
Намечая дальнейшее развитие герменевтики, Гадамер задумал онтологический поворот герменевтики к языку. Здесь он во многом следует Хайдеггеру. Основные категории, которые использует Гадамер, это «предпони-мание», «традиция», «предрассудок», «горизонт понимания».
«Предпонимание» - это предпосылка понимания и одновременно его условие. «Предрассудок» - это «пред-суждение, т. е. суждение, вынесенное до окончательной проверки всех фактически определяющих моментов» [6, с. 322]. «Традиция» - это одна из форм авторитета, которая связывает историю и современность. В современности живут элементы традиции, которые, по Гадамеру, и есть предрассудки.
Предрассудки (то, что предшествует рассуждению) - суть необходимые, объективно заложенные в языке и в способах мыслительной деятельности людей компоненты, которые влияют на речемыслительную и понимающую деятельность человека, поэтому они должны учитываться в герменевтических методиках.
Совокупность предрассудков, обусловленных традицией, составляет «горизонт понимания». Поскольку любая традиция нерасторжимо связана с языком, выражается в нем
и часто обусловлена им, постольку первейшим предметом и источником герменевтической рефлексии и опыта является язык как структурный элемент культурного целого.
Язык есть мир, который окружает человека, без языка невозможны ни жизнь, ни сознание, ни мышление, ни чувства, ни история, ни общество. Все, что связано с человеком, находит свое отражение в языке. Понимание, по Гадамеру, является функцией языка наряду с говорением, а сам язык выступает существенным свойством человеческого бытия. Таким образом, понимание из модуса познания трансформируется в модус бытия. Гадамер считает понимание моментом человеческой жизни, и теперь основная задача герменевтики - не методологическая направленность на феномен постижения смысла, а выяснение онтологического статуса понимания как момента жизни человека. Герменевтика приобретает еще большую философскую значимость и становится учением о человеческом бытии. Кроме того, «философская герменевтика включает философское движение нашего столетия, преодолевшее одностороннюю ориентировку на факт науки, которая была само собой разумеющейся как для неокантианства, так и для позитивизма того времени. Однако герменевтика занимает соответствующее ей место и в теории науки, если она открывает внутри науки - с помощью герменевтической рефлексии - условия истины, которые не лежат в логике исследования, а предшествуют ей» [6, с. 616].
Итак, мы рассмотрели последовательность становления во времени основных герменевтических принципов и их эволюцию. Мы представили путь развития герменевтики как единый процесс, прошедший этапы:
- разрозненных приемов истолкования отдельных текстов;
- частных методик истолкования уникальных текстов;
- конкретно-научных методологических концепций;
- общенаучных методологической функции и философской герменевтики.
Структурный (лингвистический) психоанализ Ж. Лакана
В середине 50-х гг. Жан Лакан, один из самых известных французских психоаналитиков, в результате изучения лингвистики, риторики, структурализма и этнологии создает новое направление в психоанализе - лингвистический, или структурный, психоанализ.
Лакан уподобил структуру бессознательного языковой структуре и сделал главной опорой психоанализа лингвистику и другие гуманитарные науки. Психика, по Лакану, имеет следующую структуру:
- «реальное»;
- «воображаемое»;
- «символическое.
«Реальное» является жизненной функцией и выступает движущей силой по отношению к следующему слою психики - «воображаемому». «Реальное» можно отождествить с фрейдовской категорией потребности: оно весьма близко к «Оно». В то же время «реальное» не может быть выявлено в ходе психоаналитического сеанса и по этой причине выводится Лаканом за пределы научного исследования и за пределы бессознательного вообще.
«Воображаемое» - это индивидуальная жизнь человека, Его субъективность. Оно является результатом предваряющего действия реального, формируется на основе индивидуальной истории субъекта. Вместе с тем «воображаемое» не подчиняется принципу реальности. Человек, выступая на уровне «воображаемого» как субъект желания, сам создает свое «Я». В связи с этим самокон-струирование личности на данном уровне психики иллюзорно. «Воображаемое» в отличие от «реального» может быть раскрыто психоанализом в процессе исследования бессознательного. Надо отметить, что «воображаемое», не подчиняясь принципу реальности, не является, однако, свободным фантазированием. Иллюзия имеет логику, она способствует защите личности, обеспечивает ей необходимое равновесие и в этом отношении выполняет функции «Я» так, как его понимал Фрейд.
«Символическое» Лакан трактует как порядок, которому подчинена жизнедеятельность индивида, что делает его похожим на фрейдовское «Сверх-Я». Но в отличие от «Сверх-Я» «символическое» не осуществляет принуждения, оно скорее представляет собой нечто, подобное матрице, которую заполняет содержание «Я», формируемое на уровне «воображаемого». «Символическое» связано с языком, а через него со всей системой культуры. Благодаря этому слою индивид приобщается к культурной среде, вступает в отношения с «Другим», начинает существовать как субъект.
Бессознательное локализуется в верхних слоях психики (в воображаемом и символическом), т. е. бессознательное - это нечто окультуренное, осоциализированное. Оно не является хаотически неуправляемым, а упорядочено и структурировано как язык, т. е. характеризуется строгой связностью своих элементов, отделенных друг от друга «пробелами», играющими столь же важную роль, как и полные слова.
Для характеристики форм бессознательного Лакан использует закономерности сновидений, которые были открыты Фрейдом, а именно конденсацию и смещение, но сближает их с метафорой и метонимией. В метонимии, как и при смещении, целое заменяется своей частью; в метафоре, как и при конденсации, одно значение заменяется другим. Практически все бессознательное можно описать при их помощи: симптом представляет собой метафору, желание - метонимию.
Через определение бессознательного в качестве языка Лакан выходит на еще одно, только для него характерное определение бессознательного. Он рассматривает его как речь «Другого», которая и есть «символическое», находящееся в бессознательном.
Язык Лакан понимает не как лингвист. Язык для него - это «нечто причастное языковой дискурсии, некоторый структурирующий механизм, который, располагаясь на всех уровнях психической структуры, делал
бы возможным их соизмерение, а тем самым и переходы от одного уровня к другому» [1, с. 148]. Показывая, что дискурсия есть некий общий принцип расчлененности, предшествующий и формализмам языка, и реализующему их функционированию речи, Н.С. Автономова подчеркивает, что для Лакана речевая практика, выступая как условие вербальной и познавательной деятельности, «находится на дознаковом, допонятийном, долинг-вистическом уровне» [2, с. 247].
В понимании языка Лакан также использует многие подходы, разработанные в рамках общей лингвистики Ф. де Соссюром. На Лакана, в частности, большое влияние оказала мысль Соссюра о том, что лингвистика может изучать язык как форму в отвлечении от знания, содержания, которое оформлено в языке. Более того, Соссюр считал, что в задачи лингвистики вообще не должно входить изучение того многообразия знания, которое передается языком. Что касается самого языка, то, по мнению Соссюра, лингвист имеет право исследовать его вне его звуковой субстанции, без учета внешних обстоятельств его функционирования, тех изменений, которые имели место на протяжении его истории [7, с. 12-13].
То, что у Соссюра было исследовательским подходом, Лакан превратил в характеристику языка. Лакан отрывает язык от предмета, так как в ходе психоаналитического сеанса реальность сведена к речевому обнаружению бессознательных структур пациента. Речь невротика характеризуется отрывом означаемого от означающего, ослаблением их связи. Если Соссюр исходит из признания связи означающего и означаемого, то Лакан говорит о существенном разрыве между ними. Соединить два этих компонента нельзя. Отсюда появляется идея десемиоти-зации языка.
Сближение бессознательного с языком позволяет Лакану отыскать новые принципы обоснования знания. Традиционные формы обоснования через категорию осознания ве-
дут, по его мнению, к субъективизму и антропоморфизму в понимании и самого познавательного процесса, и его объекта, и результатов. Обосновать знание, по Лакану, значит найти скрытые языковые структуры, предшествующие реальным актам сознания, речи индивида. «Язык выступает для Лакана как условное символическое обозначение общего структурирующего механизма, своеобразной лаборатории ресурсов сознания и культуры. Исследование этой проблематики фактически и служит средством „неантропоморфического“ и „несубъективистского“ прочтения культуры, которое бы не замыкало человека рамками языка и мышления данного исторического периода, но и открывало ему и другие возможности познания» [2, с. 284].
Исследуя человека, Лакан разделял понятия «индивид» и «субъект». Субъект - это речевой, языковой эквивалент индивида. Субъект -это текст, который дается психоаналитику во время сеанса. В индивидуальных структурах психики Лакан пытается найти механизмы, которые позволяют отдельным индивидам, несмотря на неповторимые жизненные условия, реализовывать более или менее одинаковые формы общественной жизни. Такие общие структуры мышления и поведения он находит в языке, с которым связан «символический» слой психики.
Важнейшей характеристикой субъекта как речи является понятие означающего, так как психоаналитик имеет дело только с речевым потоком как переходом от одного означающего к другому. Задача структурного психоанализа определяется Лаканом как исследование структуры речевого потока на уровне означающего, совпадающего со структурой бессознательного.
Лакан говорит, что бессознательное управляет речевым проявлением субъекта, причем управляет, минуя стадию «Я мыслю». Следовательно, субъект - это субъект не высказывания, а говорения. Тем самым человек представляется субъектом бессознательного, хотя обычно эти два понятия никогда в филосо-
фии и психологии не объединяются как взаимоисключающие (объединяются понятия «субъект» и «сознание»).
«Символическое» проявляется в языке, речи, искусстве и является первичным по отношению к «реальному» и «воображаемому», которые следуют из него. Символическое как
первооснова бытия и мышления определяет структуру мышления, влияет на вещи и человеческую жизнь. Фазы символизации - метафора и метонимия - являются методологическими универсалиями, применимыми на любом уровне исследования бессознательного, лингвистического, эстетического.
Заключение
В человеческой культуре язык занимает особое место и является важнейшей ее частью. Язык - это своего рода посредник между различными формами культурного пространства человечества, и в то же время он сам является материалом этих форм. Существует множество определений языка, но в качестве стандартного может быть предложено следующее: «Язык - система знаков, служащая средством человеческого общения, мышления и выражения. С помощью языка осуществляется познание мира, в языке объективируется самосознание личности. Язык является специфически социальным средством хранения и передачи информации, а также управления человеческим поведением» [17, с. 816].
На наш взгляд, данное определение, несколько одностороннее, возникло с момента формирования Платоном и Аристотелем существующей до сих пор европейской парадигмы мышления, где, во-первых, противопоставляется мир природы и мир мышления; во-вторых, мир идеального и мир материального; в-третьих, субъект и объект в процессе познания. Убежденность европейцев в доминанте разума над другими составляющими внутреннего мира человека привела к пониманию языка как орудия однозначного выражения осознанных содержаний, полученных в результате рефлексивной деятельности, а также как средства передачи такого рода информации другим субъектам. Важным стимулом подобного отношения к языку стало возникновение и развитие науки. Наука оперирует концептами, которые в идеале должны выражаться однозначными словами. Так сформировалось представление об идеальном языке, который был бы лишен двусмысленности,
метафоричности, образности, т. е. свойств естественного языка. Попытки создания такого языка предпринимались Лейбницем, Расселом, Карнапом и др. Ограниченный, потребительский подход к языку привел к тому, что такие имманентные характеристики языка, как метафоричность, символичность, образность и многозначность, стали характеризоваться как несовершенные, лишние, уводящие человека от истины.
Мы проанализировали возникновение, генезис и специфику языковой проблематики в европейской философии с целью увидеть основные тенденции в понимании языка. В результате анализа было установлено, что для европейской философии характерно следующее:
стремление к пониманию языка как системы простых знаков;
- стремление к избавлению от таких свойств языка, как метафоричность, символичность, образность;
восприятие языка как инструмента для выражения мыслей;
- понимание однозначного языка науки как высшей формы языка;
- стремление создания искусственного языка разума, избавленного от «недостатков» естественного языка.
Особый подход к пониманию и исследованию языка обнаруживается в герменевтике и структурном (лингвистическом) психоанализе. Герменевтика как теория интерпретации имеет место именно там, где мы сталкиваемся с множеством смыслов и значений. Кроме того, герменевтика ставит в качестве одной из целей обнаружение бессознательного содержания, имеющего место в тексте.
Задача же структурного психоанализа - исследовать структуру бессознательного, совпадающую со структурой языка, посредством анализа речи, в которой проявляется «символическое», являющееся главным составляющим бессознательного.
Интенсификация контактов, количественный рост актов общения и их разнообразие, огромный поток информации и другие факторы приводят к обострению проблем взаимопонимания между людьми и понимания вообще. Можно утверждать, что феномен понимания является более сложным, чем представлялся ранее. Решение проблемы понимания невозможно без анализа языковых явлений и языка в целом.
Рассмотрение философских проблем сквозь призму языка уверенно вошло в стилистику мышления философов, принадлежащих к самым разным философским традициям и направлениям.
Библиографический список
1. Автономова Н.С. Психоаналитическая концепция Жака Лакана // Вопр. философии. -1973. - № 11.
2. Автономова Н.С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках. - М., 1977.
3. Бэкон Ф. Сочинения: в 2 т. Т. 1. - М., 1971.
4. Витгенштейн Л. Философские работы. - М., 1994.
5. Габитова Р.М. «Универсальная» герменевтика Фридриха Шлейермахера // Герменевтика: история и современность: сб. науч. ст. -М., 1985.
6. ГадамерХ.-Г. Истина и метод. - М., 1988.
7. Грецкий М.Н. Французский структурализм. -М., 1971.
8. Дильтей В. Наброски к критике исторического разума // Вопр. философии. - 1988. - № 4.
9. Ионин Л.Г. Понимающая социология. - М., 1979.
10. История современной зарубежной философии: компаративистский подход. - СПб., 1998.
11. Леви-Стросс К. Структурная антропология. -М., 1985.
12. Лейбниц Г.В. Сочинения: в 4 т. Т. 2. - М., 1983.
13. Рассел Б. Человеческое познание, его сфера и границы. - Киев, 1997.
14. Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. - М., 1995.
15. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. - М., 1993.
16. Современная западная философия: словарь / сост. В.С. Малахов, В.П. Филатов. - М., 1991.
17. Философский энциклопедический словарь. -М., 1983.
18. Фуко М. Слова и вещи. - М., 1977.
