CC BY
109
© 2015 Проблемы истории,
филологии, культуры 2015, №3, с. 314-323
Я. Д. Галимова
ЯПОНИЯ В СОВЕТСКОЙ РЕАЛЬНОСТИ: ОБРАЗ СТРАНЫ НА СТРАНИЦАХ СОВЕТСКОЙ ПЕРИОДИЧЕСКОЙ ПЕЧАТИ
(1956-1985 гг.)
В работе, опираясь на разнообразные материалы советской периодической печати, анализируются наиболее типичные структурные компоненты образа Японии. Актуальность исследования определяется как проблематикой отечественной исторической имагологии, так и спецификой изучаемого периода и предмета исследования. Нормализация отношений между СССР и Японией, определенный уровень деидео-логизации общественной жизни, частичный отход от ряда узкоклассовых сталинских догм во внешней политике способствовали развитию условий для формирования нового образа Японии. Вместе с тем в оценке ряда событий преобладал классовый подход, а проблемные вопросы между странами освещались исходя из состояния советско-японско-американских отношений.
Ключевые слова: Образ Японии, советское общество, советская периодическая печать.
Нам нужно рассеивать тучу лжи, накопившуюся над Японией почти за три десятилетия1.
Константин Симонов
Образ зарубежных стран как неотъемлемая часть советской реальности сер. 1950-хх — сер. 1980-х гг. во многом конструировался благодаря средствам массовой информации, имевших колоссальную степень и силу влияния на формирование картины мира советских людей.
Согласно социологическим исследованиям, проведенным в сер. 1960-х гг., в среднем на одну семью приходилось четыре периодических издания (наряду с ежедневной «Правдой» и «Известиями» советский гражданин выписывал научно-популярные журналы, литературные «толстушки» и отраслевые журналы)2. В складывании советской картины мира посредническая роль печатных изданий оставалась определяющей и в нач. 1980-х гг., когда важнейшим источником формирования информационного пространства становилось телевидение (79% советских граждан выписывали газеты и журналы)3.
В довоенное время официальная пропаганда поставила преграду на пути реального исследования японского менталитета и культуры, репрессиям подверглась значительная часть советских японистов. С началом американского оккупационного режима поступавшая информация стала дозированной, доступ советских исследователей в Японию был существенно ограничен. В Советском Союзе
Галимова Яна Дмитриевна — преподаватель МАОУ «Академический лицей», соискатель Института Российской истории РАН. E-mail: [email protected]
1 Дружба народов 07.05.1981.
2 Литературная газета 07.05.1969.
3 Вербицкий 1991, 141.
формировался образ активной ремилитаризации Японии. Прочно закреплялось представление о стране как прямом сателлите США, фактически отрицались исторические по масштабам послевоенные реформы.
Смягчение идеологического пресса после «секретного» доклада Н. С. Хрущева на ХХ съезде КПСС, частичный отход от ряда узкоклассовых сталинских догм во внешней политике, а также нормализация отношений между СССР и Японией4 способствовали благоприятному развитию условий для формирования образа.
Хронологически рамки исследования связаны и с завоеванием Японией мирового культурного пространства. Советский читатель знакомился как с современной японской классикой — Танидзаки Дзъюнитиро и Кавабата Ясунари, воплощавших «традиционное представление японцев о красоте, о прекрасном как быстротекущем»5, так и с выдающимися писателями социальной направленности — Абэ Кобо и Оэ Кэндзабуро. Вызывали интерес японский кинематограф (А. Куросава, Т. Мифунэ) и архитектура, в частности, построенные Тангэ Кэндзо к Олимпийским играм 1964 г. в районе Ёёги (Токио) спортивные сооружения.
Анализ материалов периодической печати6 позволяет сделать вывод о много-ликости и сложности образа Японии в изучаемый период. На протяжении 19561985 гг. образ Японии наполнялся разным содержанием в зависимости от преобладания в его структуре устойчивых компонентов:
— послевоенные японо-американские отношения, основанные на «договоре об обеспечении безопасности» — отношения между «сюзереном и вассалом»;
— японские острова — оазис социальных проблем, разрешимых только в упорной борьбе миллионов простых японцев;
— японская экономика, находясь в прямой зависимости от военных заказов и протекционистской «милости» США, принимающих исключительно в своих интересах решение об увеличении или уменьшении торговых оборотов с Японией — явление неустойчивое, подверженное постоянным кризисным рецидивам;
— японское «экономическое чудо» — миф, разоблачаемый на страницах советской печати;
— политическая сфера Японии — реакционная политика правящих кругов и монополистического капитала, основанного на частичной милитаризации и подъеме национализма в совокупности с фашистскими группами;
— внешнеполитический курс японского правительства, включающий в себя увеличение «сил самообороны» и укрепления военного потенциала, а также проведение «экономической дипломатии» в АТР, — реакционный и антинародный;
— прогрессивная литература и искусство Японии развивались под влиянием советской культуры;
— развитие в Японии пацифизма как направления общественной мысли — это движение всех миролюбивых и демократических сил страны под эгидой соци-
4 Документ исторической важности — «Совместная декларация Союза Советских Социалистических республик и Японии» от 19 октября 1956 года.
5 Молодяков 2009, 353.
6 Ежедневная газета «Правда» (1956-1985 гг.), еженедельный обзор иностранной прессы «За рубежом» (выборочные номера), ежемесячный научно-популярный журнал «Наука и жизнь» (19561985 гг.), ежемесячные литературно-художественный журналы «Иностранная литература» (19561985 гг.), «Новый мир» (1956-1985 гг.), «Дружба народов» (1956-1985 гг.) и «Звезда» (1956-1985 гг.).
ализма, поддерживающего мир на планете и борющегося с империалистическими силами, стремившимися развязать войну;
— японская цивилизация — это глубокий синкретизм, сочетающий в себе западную технику (впоследствии развитие собственных высоких технологий и инноваций) и японский дух (неизменный эстетизм традиционной культуры).
В данной работе, опираясь на разнообразные материалы периодической печати, предпринимается попытка проанализировать некоторые наиболее типичные структурные компоненты образа Японии, сложившиеся на первом этапе его развития (1956-1973 гг.). С марта 1957 г. возобновились работы посольских учреждений, стали развиваться контакты на политическом уровне, заключались экономические и торговые договоры. Наиболее активно происходило развитие культурных контактов и обменов по линии общественных организаций7. Со второй половины 1950-х гг. «Правда» регулярно освещала прошедшие с успехом гастроли в Японии труппы артистов Большого театра, симфонического оркестра Ленинградской филармонии, государственного ансамбля народного танца под руководством И. Моисеева, гастроли МХАТ и т.п.
На протяжении 1960 — 1970-х гг. благодаря литературно-художественным журналам, создавшис особый пласт советской культуры, читатель знакомился с лучшими «прогрессивными» и научно-публицистическими произведениями о Японии. С момента основания журнала «Иностранная литература» («ИЛ») главному редактору А. Б. Чаковскому в специальных записках и постановлениях ЦК КПСС рекомендовалось налаживать сотрудничество с видными буржуазными писателями, разумеется «без идеологических уступок»8, что в условиях «железного занавеса» фактически означало формирование интернационального мировоззрения советского человека.
В опубликованных пацифистско-культурологических репортажах И. Эрен-бурга и К. Симонова, побывавших в Японии соответственно в 1956 г. и 1961 г.9, впервые предпринимается отойти от привычных идеологических рассуждений. В «Японских записках» И. Эренбург напишет: «В одном американском журнале я недавно прочитал следующие строки: "Япония в газетном понятии — Дальний Восток, однако за последнее десятилетие в роковом споре между Востоком и Западом она примкнула к последнему. Я имею в виду не только политику, даже меньше всего политику, а культурные устремления среднего японца. Мы можем теперь назвать Японию Дальним Западом...". Мне кажется, что автор думал только о куцей политике, он не пошел дальше эфемерной газетной терминологии. Япония — сложнейший мир, ее культура — чудеснейший сплав национального гения и вкладов иных культур»10. В целом публицистические материалы И. Г. Эренбур-
7 До сер. 60-х гг. общественные организации Японии находились под непосредственным влиянием Коммунистической партии Японии (КПЯ), что осложняло посольскому корпусу СССР установление контактов с иными общественными организациями Японии, лидеры которых не являлись членами КПЯ.
8 «Записка отделов ЦК КПСС по письму главного редактора журнала «Иностранная литература» А. Б. Чаковского о принципах работы и сотрудничества с зарубежными деятелями культуры». Ф.5.Оп.36.Д.3.Л.75-77. Подлинник / Режим доступа: http://www.alexanderyakovlev.org/almanah/ 1ш1(1е/а1тапа^11ос/55487
9 «Японские заметки» И. Эренбурга были опубликованы в «ИЛ» в 1957 году, 223-248; «Рассказы о японском искусстве» К. Симонова были опубликованы в «ИЛ» в 1958 году. 7, 221-238.
10 Ино странная литература 08.1957.
га и К. М. Симонова, В. В. Овчинникова, В. Я. Цветова, Н. Т. Федоренко, Ф. Запорожского сформировали образ Японии — страны удивительного сочетания высоко развитой индустрии и уникальных культурных традиций. Феномен японской цивилизации авторы заметок объясняли историческими условиями развития японских островов; подчеркивали природное трудолюбие японцев и их бережное отношение к многовековой культуре.
Более одной трети от общего количества материалов11 посвящались влиянию русской и советской культуры на японскую прогрессивную интеллигенцию. Неоднократно японские писатели на страницах «Иностранки» подчеркивали духовную связь с русской литературой: «60% толстого слоя опавших листьев, удобривших почву моей души? — это листва русских лесов», — отмечал автор популярнейшего в СССР романа «Чужое лицо» Кобэ Абэ12. В одном из репортажей Кэндзабуро Оэ признавался, что писать он учился у русской литературы13. Русская классика стала «великим светильником, освещающим дорогу» послевоенным писателям, составлявшим ядро японской литературы — Риндзо Сиина, Тайдзюн Такэда, Хи-роси Нома, развивавшейся под влиянием идей русского гуманизма14.
В сер. 1960-х гг. значительными тиражами выходили романы Кобо Абэ «Женщина в песках»15, «Чужое лицо»16 и «Сожженная карта»17, в которых показан духовный кризис японца в типичной капиталистической реальности18. Согласно авторской концепции, в японском народе «живы организованные революционные силы»19 для решительной борьбы с капитализмом. «Прогрессивная» японская литература наполняла образ вполне понятным и конкретным содержанием: Япония — это прежде всего капиталистическая страна с присущей ей целым рядом проблем.
Следует отметить, что на страницах литературно-художественных журналов советский читатель знакомился не только с остросоциальными произведениями японских авторов. В 1973 г. были опубликованы рассказы «Голос бамбука, цветок персика»20 и роман «Стон горы»21 так называемого буржуазного писателя Ясу-нари Кавабата. В 1959 г. и в 1975 г. в СССР были опубликованы новеллы выдающегося японского писателя, «человечного художника», Акутагавы Рюноске22. Доступным советским читателям становится и известный исторический роман Ясуси Иноуэ «Сны о России», опубликованный в «ИЛ» в 1968 и 1974 гг.23
Приобщался к феномену японской культуры советский читатель и благодаря лучшим переводам отечественных филологов-японоведов24, информация о кото-
11 По материалам литературно-художественных журналов за 1956-1985 гг.
12 ИЛ 11.1977.
13 ИЛ 03.1981.
14 ИЛ 01.1959.
15 ИЛ 05.1966.
16 ИЛ 05.1967.
17 ИЛ 09-10.1969.
18 ИЛ 10.1969.
19 ИЛ 01.1967.
20 ИЛ 06.1972.
21 ИЛ 09.-10.1973.
22 ИЛ 08.1975.
23 ИЛ 02.1974.
24 В 1970-е гг. в СССР были переведены поэтическая антология «Манъёсю» («Собрание мириад листьев» 4-8 вв.), классические японские танки и хокку, в том числе значительная часть поэзии Басё,
рых также содержалась в литературно-художественных журналах. Всего же за период с 1958 г. по 1963 г. в Советском Союзе было издано 152 книги японских авторов общим тиражом 3 млн. экземпляров.
«Открытие» Японии в советском обществе происходило в условиях пересмотра и подписания в 1960 г. нового «договора безопасности» между Японией и США. За этим последовало ужесточение позиций советской стороны, которая видела в договоре угрозу мира на Дальнем Востоке, считала его существенным препятствием развитию советско-японских отношений. Показательно, что образ Японии как «младшего партнера» США, внутренняя и внешняя политика которого находилась под прямым контролем американского империализма, получил широкое развитие именно на страницах ежедневной советской периодики. Важно отметить, что проведение первых художественных выставок в Советском Союзе, выступления театральных коллективов, демонстрации японских кинофильмов на страницах ежедневной периодики освещались одновременно с развитием антивоенного и антиправительственного движения в Японии, заметно снижая информационную значимость первых.
Репортажи, посвященные «весенним» или «осенним» наступлениям трудящихся Японии, отличались регулярностью (от 16% до 28% от общего объема публикаций о Японии за 1956-1985 гг. в «Правде»), нередко были объемны по содержанию и всегда выдержаны в идеологически-эмоциональном стиле — к примеру, описание забастовки машинистов с сер. 1960-х гг.: «В депо Синдзе машинисты парализовали движение, усевшись на рельсы. Тем временем на станциях пригородных электричек, метро, на автобусах остановках ранних пассажиров встречали пикетчики, с плакатами: "Первых рейсов сегодня не будет. Бастуем!". Рукопашная стачка завязалась под проливным дождем в самом центре Токио — перед зданием телеграфно-телефонной корпорации. Взявшись за руки и раскачиваясь в такт песням, забастовщики окружили здание жесткой стеной. Полиции удалось прорвать цепь, но оказалось, что путь внутрь дома преграждают сотни людей, тесно заполнивших весь вестибюль. Потребовалось немало времени, чтобы по одному вытаскивать их оттуда»25. Передать накал борьбы, показать единство общенародных устремлений были призваны специальные рубрики: «Гневный голос народов мира», «Классовые бои в странах капитала», освещавшие крупнейшие забастовочные движения, такие как «Дело Мацукава»26, всенародное движение борьбы против законопроекта о расширении полномочий полиции27, забастовка на шахтах Миикэ28, «дело Сунакава» — борьба японской общественности против военных баз США29.
Более 70% публикаций о Японии (от общего объема за 1960 г.) были посвящены событиям весны-лета 1960 г., когда волна забастовочного движения охватывала от 3 до 6 млн бастующих; однако результаты и итоги выступлений советскими СМИ преподносились однозначно. По справедливому замечанию И. А. Латыше-
антология «Синкокинсю» (1205 г.), избранные произведения Токутоми Рока, а также японские народные сказки и притчи в переводе В. Марковой.
25 Правда 18.03.1965.
26 Правда 19.11.1958.
27 Правда 06.10.1958; 06.11.1958.
28 Правда 08.08.1960.
29 Правда 1957-1959.
ва, в советской печати без комментариев цитировали победные реляции японских коммунистов, да и других участников борьбы против «договора безопасности». Но в стратегическом плане самые крупные и самые боевые за всю историю антиправительственные выступления японских народных масс завершились все-таки не победой, а неудачей: правящим кругам Японии удалось добиться своей цели — сохранить военный союз США и Японии, скрепить его юридически, подписав обновленный американо-японский «договор безопасности». Общий баланс сил был не в пользу японских патриотов и сторонников мира. Их главный враг, США, опирался на свои вооруженные силы, в то время как ни СССР, ни КНР не были готовы прийти на помощь японским сторонникам мира и патриотам: «горячая война» не входила в их расчеты30. Преемственность внутриполитического курса японского правительства сохранилась и после отставки кабинета Киси в конце июня 1960 г. По словам крупнейших отечественных исследователей, бывший премьер-министр не оставил большую политику и стал «лидером одной из фракций ЛДП, которую потом передал своему зятю, будущему министру иностранных дел Абэ Синтаро; был депутатом парламента и продолжал оказывать влияние на японскую политику через своих друзей, единомышленников и последователей — от Сато и Сиина до Фукуда и Накасонэ, активно продолжавших его "азиатскую дипломатию"»31.
Образ борющейся Японии на страницах советских СМИ продолжал развиваться и в нач. 1970-х гг., препятствуя объективному освещению т.н. «экономического чуда», представляемого мифом, распространяемым буржуазной прессой. Экономические достижения Японии, ставшей к началу 1970-х гг. второй державой капиталистического мира (объем промышленного производства вырос на 270%, в других развитых странах в лучшем случае — на 80%), объяснялись тотальной зависимостью от США («японская экономика все еще крепко пристегнута к США»32), отводя решающий фактор ее милитаристической направленности, «в частности с войной во Вьетнаме»33. Известный советский политический обозреватель «Правды» В. Маевский отмечал, что если «Америка — это игрок бейсбольной команды, то Япония все еще остается подборщиком мячей. Вся система послевоенных японо-американских отношений — это отношения между сюзереном и вассалом»34.
Отечественными исследователями причины экономического рывка изучены всесторонне; следует подчеркнуть, что за 1960-1973 гг. расходы на собственные научные исследования и разработки в Японии выросли в десять раз, а по количеству заявок на патенты во второй половине 1960-х годов Япония заняла первое место в капиталистическом мире. Определяющим явилось и то, что к сер. 1960-х гг. интенсивные факторы экономического роста стали превращаться в ведущую силу развития. Так, доля научно-технического прогресса в среднегодовом приросте в первой половине 1960-х годов равнялась 41%, во второй — 68%35.
После «нефтяного шока», приведшего к мировому экономическому кризису 1974-1975 гг., на страницах советской печати еще более убедительно звучал образ
30 Латышев 2001, 195-196.
31 Молодяков 2009, 322.
32 Правда 12.10.1966.
33 Правда 03.09.1966.
34 Правда. 03.09.1966.
35 Молодяков 2009, 326.
бунтующей Японии. «Говорящие» заголовки репортажей («Рост недовольства»36, «Япония: важная победа в весенней борьбе»37 и др.) настраивали читателей на одностороннее восприятие японской реальности, а многочисленные статьи с типичными названиями (например, «Горький опыт»38) вписывали Японию в советскую реальность по схеме «капиталистическая страна» с несовершенным строем и кризисными явлениями.
Однако в реальности процессы, происходящие в общественной жизни Японии, не были столь однозначны. В середине 1970-х годов в трудовых отношениях складывалась новая модель сотрудничества, основанная на сознательных усилиях ее участников покончить со старой системой конфронтации и создать новую систему отношений с упором на доверие и совместные консультации.
В 1970-е годы в советском обществе посредством научно-популярного журнала «Наука и жизнь», выходившим огромными тиражами39, формировался образ Японии как страны с высокоразвитым научно-техническим потенциалом. Более 50% публикаций за период с 1956 по 1985 гг. посвящались наиболее интересным научным достижениям и техническим изобретениям Японии. Советского человека не оставляли равнодушным регулярно производящиеся портативные виде-омагнитофоны40, цветные «телевизоры-малютки»41 или первый в мире телевизор с двумя экранами, «на одном из которых можно «замораживать» любой кадр, представляющий интерес для зрителя»42. Нескрываемое восхищение вызывала и робототехника: в 1974 г. в Японии впервые использовали робота-пожарника с дистанционным управлением. Находясь внутри горящего здания, «пожарник» с помощью шланга тушил огонь, а благодаря телевизионной камере, вмонтированной в «голову» робота, «спасатели информированы о положении с огнем в здании и могут управлять роботом»43. Около 30% публикаций на страницах «Науки и жизни» посвящались японской технике, внедряемой в повседневную жизнь общества, увеличивая его комфортность и безопасность.
За период с кон. 1950-х — нач. 1980-х гг. в советской периодике сформировалось еще одно устойчивое представление о Японии: ведущей постоянную борьбу за запрещение атомного и водородного оружия и американских военных баз (от 28% до 46% от общего количества объема информации). Ежегодно в августе печатались репортажи о проведенных по инициативе японских организаций мира форумах44 и международных конференциях45, посвященных памяти жертв атомных бомбардировок в Хиросиме и Нагасаки. Поддерживали представление о развивающейся в Японии антиядерной и антиамериканской борьбе антивоенные произведения, опубликованные в СССР. В первом томе «Крылья земли», вышед-
36 Правда. 20.01.1974.
37 Правда. 15.04.1976.
38 Правда. 15.04.1976.
39 В 1960-е гг. тираж журнала составлял 3,8-3,6 млн. экз., в 1970-е гг. — 3,3-3,1 млн. экз., в 1980-е гг. — около 3 млн. экз.
40 Наука и жизнь. 03.1974.
41 Наука и жизнь. 08.1974.
42 Наука и жизнь. 04.1972.
43 Наука и жизнь. 10.1974.
44 Правда. 22.08.1966.
45 Правда. 01.08.1966.
шем в СССР в 1956 г., Хироси Нома показал «борьбу людей против сепаратного мирного договора 1951 года»46. Примером антиамериканской тематики является и первый роман Сёдзи Симода о тяжелой судьбе населения Окинава47, получивший «Премию мира»48. «Истинная сущность грязной войны во Вьетнаме» раскрывалась читателю и посредством опубликованных в 1973 г. новелл, многие из авторов которых являлись лауреатами литературных премий.
В этом направлении создания образа особенно зримыми становились традиционные представления времен «холодной войны». Всевозможными средствами публицистического жанра доказывалось, что прогрессивная часть японской общественности присоединилась к мировому социализму как к главной силе, стремившейся к миру на планете. «Прошло 20 лет после войны. Мощная система социализма на планете поддерживает мир. Но все еще действуют империалистические силы, стремившиеся развязать войну»49. Формируемый в годы «холодной войны» образ врага в лице США, развязавших «грязную войну против вьетнамского народа»50, весьма последовательно вписывался в формируемую картину мира советского человека: «Япония не база США для войны во Вьетнаме!». Огромной критике подвергалась деятельность США, направленная на создание японо-корейского военно-политического союза, «оплота агрессивной политики в АТР»51. В репортажах проводились параллели между вьетнамской и Второй мировой войнами, указывалось, что целью американской политики в АТР являлось «превратить Японию в арсенал США в Азии, который можно будет использовать для разжигания войны азиатов против азиатов»52.
В основных чертах формирование образа Японии завершилось к концу первого этапа (1965-1973 гг.). Переломным моментом в изменении восприятия Японии стала публикация в 1970 г. книги журналиста-международника В. В. Овчинникова «Ветка сакуры»53, впервые в советской публицистике была предпринята попытка проанализировать национальный характер и объяснить «чужую» страну через призму традиций ее народа.
Формирование образа Японии на втором этапе (1973-1985 гг.) в значительной степени определялось «тупиковыми проблемами» советско-японских отношений, вносивших «весомый вклад» в эскалацию «холодной войны». В публикациях о Японии преобладающей становилась информация о «спорных территориях», затяжной экономической депрессии, поразившей японское общество, наращивании боевой мощи японскими «силами самообороны». Япония представала уже не как «младший партнер», но как «американский авианосец» — зависимое во внутренней и внешней политике государство, руководимое принципом расширения и укрепления военного союза с США (в концентрированном образе «младшего партнера» все еще прослеживалось стремление советского руководства «оторвать» Японию от американо-европейского блока) в сер. 70-х — сер. 80-х гг. с уменьше-
46 ИЛ 03.1964.
47 ИЛ 09. — 10.1958.
48 ИЛ 12.1958.
49 Литературная газета 25.05.1965.
50 Литературная газета 23.10.1965.
51 Правда 14.02.1965.
52 Правда 03.09.1966.
53 Впервые была опубликована в «Новом мире».
нием влияния левых сил в общественном движении и росте антисоветских настроений образ Японии все более политизировался («американский авианосец»), компоненты его структуры приобретали все более негативный оттенок.
Резюмируя, образ Японии в изучаемый период составлял часть советской картины мира в рамках дихотомии «социалистический-капиталистический». С подписанием Совместной декларации 1956 г. была открыта новая страница для формирования образа, однако его развитие еще в большей степени зависело от состояния советско-японско-американских отношений. Формируясь в годы «холодной войны», апеллируя к памятным военным событиям, образ Японии непосредственно был связан с первоочередным образом врага — США, пришедшего на смену гитлеровской Германии.
В изучаемые десятилетия на страницах официальной ежедневной периодики образ Японии фактически не выходил за рамки типичных идеологически выдержанных, уже имеющихся или формируемых в общественном сознании стереотипов. Так, представление о разворачивающейся в Японии антиправительственной, антиамериканской и антивоенной борьбе в совокупности на страницах «Правды» занимало в разные годы от 44% до 74% публикаций.
Однако на страницах иных периодических изданий в немалой степени проявлялись и другие структурные элементы образа Японии. В 1970-е годы неотъемлемой частью образа Японии стало представление о постиндустриальных тенденциях в ее развитии.
Немаловажным представляется и то, что на страницах литературных художественных журналов происходило знакомство советского читателя с буржуазным японским искусством, подвергавшимся критике за «беспардонное засилье абстракционизма» и «мелкотемье». Прозорливый читатель, в особенности интеллигенция и студенчество, даже с учетом присущего сознанию «высокомерия самой передовой идеологии в мире»54, вычленял важнейшую информацию об основных тенденциях общественной жизни заграницы, классифицируемых как проявление «прогрессирующего загнивания буржуазной культуры».
Безусловно, редакторы литературных журналов в своем выборе авторов публикаций руководствовались господствующими в этот период идеологическими критериями и публиковали в основном тех, кто соответствовал категориям «пролетарский», «прогрессивный» писатель, однако на страницах в частности «Иностранки» находилось место и для тех, кто далеко не всегда мог быть втиснут в «прокрустово ложе» названных клише. В эти десятилетия публиковали крупнейших японских писателей, в частности лауреата Нобелевской премии Ясунари Ка-вабаты, творчество которого выделялось «приверженностью традициям классической национальной литературы»55. В таких произведениях представали лучшие национальные черты японского характера и эстетические воззрения японцев. Благодаря относительной доступности публикаций разнообразных жанров японской литературы, информации о выдающихся деятелях, традициях и культуре расширялся кругозор советского читателя.
54 Комаровский 2005, 123.
55 ИЛ 06.1972.
ЛИТЕРАТУРА
Вербицкий С.И. 1991: Формирование представлений о Японии в России и СССР // Япония. Ежегодник / И. И. Коваленко (ред.). М., 129-148. Комаровский Г.Е. 2005: Записки япониста. М. Латышев И.А. 2001: Япония, японцы и японоведы. М.
Молодяков В.Э., Молодякова Э.В., Макарьян С.Б. 2009: История Японии. ХХ век. М.
JAPAN IN THE SOVIET REALITY: THE IMAGE OF THE COUNTRY IN THE SOVIET PERIODICAL PRESS (1956-1985)
Ya. D. Galimova
The most typical structural components of the image of Japan are analyzed in this research which is based on various materials of the Soviet periodical press. The relevance of the study is determined not only by the problematics of the native historical imagology but also by specificity of the period under the study and the subject of the research. The normalization of the relationship between the USSR and Japan, a specific level of the social life deideologization, a partial diversion from a range of narrow class Stalin's dogmata in foreign policy contributed to the development of the conditions to form a new image of Japan. At the same time the class approach prevailed in the evaluation of a number of the events. The issues between the countries were discussed on the basis of Soviet-Japanese-American relationship.
Key words: Japan, Soviet society, the Soviet periodical press
© 2015 Проблемы истории,
филологии, культуры 2015, №3, с. 323-328
Н. С. Фролова
«ЧЕЛОВЕК ВЕЛИКОЙ ДУШИ» — ПРЕЗИДЕНТ США Ф. Д. РУЗВЕЛЬТ
В ОЦЕНКАХ И. В. СТАЛИНА
В статье рассматривается вопрос о реконструкции образа президента США Ф. Д. Рузвельта советским вождем И. В. Сталиным. В этой связи анализируется эволюция образа в результате влияния военно-политических условий и идеологем. Автор обосновывает положение о том, что позиция советского лидера в годы Великой Отечественной войны по вопросам внешней политики была определяющей и для властных структур, и для общества в целом, а образ главы государства — партнера по антигитлеровской коалиции становился проекцией негативного либо позитивного опыта взаимоотношений СССР с США.
Ключевые слова: международные отношения, дипломатические отношения между СССР и США, образ союзника, идеологемы, военно-политические условия, пропагандистские установки
Фролова Наталья Станиславовна — кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России Магнитогорского государственного технического университета им. Г. И. Носова. E-mail: [email protected]
