CC BY
101
УДК 81-11
С. Г. Сидоренко
ВЗАИМОСВЯЗЬ СЕМАНТИКИ И ПРАГМАТИКА ЯЗЫКОВОГО АБСУРДА
(МЕТОДЫ ИНТЕРПРЕТАЦИИ)
В данной статье исследуется проблема взаимодействия семантики и прагматики в процессе абсурдизации высказывания для реализации авторской иллокутивной цели. Выявляются специфические виды языковых аномалий: семантическая контаминация, семантическая неупорядоченность, семантическая подстановка, семантический сдвиг и семантическое искажение. В рамках синтактики выделяются три основных типа абсурдных текстов по признакам композиционно-речевой формы: абсурдное повествование, абсурдное описание и абсурдное рассуждение. Определяются основные тактики логического прагматического абсурда в рамках двух основных способов экспликации прагматических характеристик: нарушения логических связей и искажения семантического плана. Делается вывод о связанности несоответствий в прагматике абсурдных высказываний с невозможностью
чисто рационального понимания и интерпретации коммуникативного акта в целом. Основными способами нарушения стереотипной картины мира в рамках абсурдизации высказывания признаются: искажение семантики образов, нарушение семантики пространственно-временных координат, высмеивание непонимания контркоммуникантов, реализация конфликта неопределенности и амфи-боличность ключевого понятия. Языковой абсурд с позиций когнитивной лингвистики может считаться также вспомогательным механизмом исследования ценностных картин мира, общей генерализованной концептуально-валерной системы лингво-культурного сообщества.
Ключевые слова: языковой абсурд, прагматика, семантика, нарушение стереотипа, виды рефлексии, смыслообразование.
S. G. Sidorenko
THE CORRELATION OF SEMANTICS AND PRAGMATICS OF LANGUAGE ABSURD (INTERPRETATION METHODS)
The article studies the correlation of semantics and pragmatics of utterance absurdization as required to actualize the author's illocution goal. Specific types of language anomalies are specified: semantic contamination, semantic randomness, semantic substitution, semantic shift and semantic distortion. According to syntax composition and speech forms three main types of absurd text are singled out: absurd narration, absurd description and absurd discussion. The key tactics of logical pragmatic absurd within two basic ways of expressing pragmatic characteristics are determined: breach of logical links and semantic distortion. It is concluded that there are inconsistencies in the pragmatics of absurd statements with the impossibility of a purely rational understanding and interpretation of the commu-
nicative act as a whole. The main ways of violating the stereotypical picture of the world within the framework of the absurdity of utterances are recognized: distortion of the semantics of images, violation of the semantics of space-time coordinates, ridiculing the misunderstanding of counter-communicants, the implementation of the conflict of uncertainty and ambivalent of the key concept. Linguistic absurdity from the standpoint of cognitive linguistics can also be considered an auxiliary mechanism for the study of value pictures of the world, the general generalized conceptual and valeur system of the linguistic cultural community.
Key words: language absurd, pragmatics, semantics, break of the stereotype, types of reflection, sense formation.
На сегодняшний день в большинстве комплексных лингвистических исследований прагматика анализируется наряду с семантикой, как одна из характеристик текста, поскольку на данный момент не существует четких границ между этими двумя понятиями.
Так Р. С. Столнейкер выделяет три традиционных раздела науки о знаках - синтаксис, семантику и прагматику. Отмечая, что до недавнего времени аспекты прагматики были мало изучены. По Р. С. Столнейкеру, прагматика представляется той сферой лингвистики, ко-
торая изучает языковую систему в теснейшей взаимосвязи с сообществом, которое её использует в коммуникативных актах [8, с. 419]. Ф. Кифер в своей работе «О роли прагматики в лингвистическом описании» также указывает на взаимосвязь семантики и прагматики как взаимодополняющих аспектов изучения языка, заключая, что достаточно часто описание семантики строится на прагматическом фундаменте, и одновременно подчеркивает тот факт, что в основе своей прагматический анализ высказывания опирается на описание семантической структуры. «Не существует семантики без прагматики - но не существует также и прагматики без семантики» [6, с. 347]. Рассматривая прагматику как единый феномен, необходимо отметить, что, выдвигая в качестве базового принцип употребления в речевой практике языковой системы продуцентом, она охватывает многие темы и разрешает множество противоречий, которые имеют достаточно долгую историю изучения в рамках таких лингвистических дисциплин, как стилистика и риторика, синтаксис актуального членения предложения, психология и типология речевой деятельности, теория функциональных стилей и коммуникативная лингвистика, психолингвистика, социолингвистика, теория дискурса и др.
И. П. Сусов в своей работе «Лингвистическая прагматика» (2006) говорит о зарождении прагматики в рамках семиотики в том ее виде, в котором она была заложена Ч. Пирсом и получила свое развитие в работах Ч. Морриса [9, с. 5]. Таким образом, можно заключить, что в подлинно прагматическое исследование необходимо органично включать анализ структуры значения и смысла, ведь «приращение, превращение, растягивание и мутация несомненно представляют собой ключевые характеристики» [2, с. 123] данных феноменов. Но при этом их образование не просто подчинено неким законам развития, это развитие осуществляется в рамках иллокуции и перлокуции, «они в отличие от саморазвивающихся (синергетических) биологических систем не происходят спонтанно, а подчиняются -в связи с введением в единую многоуровневую систему факторов адресата и адресанта - неким произвольно избираемым стратегиям» [2, с. 123]. И одной из подобных стратегий является абсурдизация высказывания с целью повышения прагматического эффекта используемого языкового знака, который включается в процесс актуализации только с учетом факторов субъекта и контрактанта коммуникативной деятельности.
Некий языковой знак в каждом акте семио-зиса конституирует конкретные трехчленные отношения, элементами которых предстают: а) знаки в качестве знаковых средств, т.е. некие константы, имеющая физическую природу и способные замещать некие факты объективной реальности; б) производимые данными знаками другие знаки, которые локализуются сознанием продуцента/реципиента (интерпретатора) и определяемые как интерпретанты протознака (первого в этой иерархии отношений); в) сами объекты, представляемые знаками [9, с. 5]. При анализе прагматической нагрузки каждого из знаков вкупе с выявлением структуры значения данная градационная иерархия соответствует описанию процессов вербализации конкретного смысла языкового выражения - «его повторного распредмечивания (в-живания в мир текстовой реальности) напрямую связанного с рефлексивными актами в различных поясах мыследеятельности «трехслойки» Г. П. Щедровицкого» [2, с. 123].
При этом сам знак возникает лишь в процессе коммуникации, а не дан изначально, производство нового часто абсурдного смысла в языковых знаках, функционирующих в различных высказываниях, «превращается в процесс постоянного перетекания и мутации, пронизывающий всю когнитивную сферу» [1, с. 490]. Процесс выбора того или иного знака в рамках порождения языкового абсурда может осознаваться или не-осознаваться (строиться на феноменологической или ноэматической рефлексии), то в описании прагматического эффекта мы можем усмотреть функциональную и скрытую прагмалингвистику в зависимости от типа примененной в процессе абсурдизации высказывания рефлексии.
В скрытой прагмалингвистике мы подвергаем анализу автоматический, неосознаваемый, интуитивный, часто построенный на стерео-типизированных моделях мгновенный подбор языковых единиц, служащих средствами аб-сурдизации.
В рамках функциональной прагмалингви-стики изучается осознанный, мотивированный выбор языковых конструкций, основанный на феноменологической рефлексии (применение тактик интендирования). Продуцент текста пользуется при этом разнообразными коммуникативными стратегиями и тактиками, проявляющимися в подборе иллокуций, в экспликации и реализации интенций [7, с. 23].
Таким образом, в настоящей статье мы, в рамках анализа намеренного выбора языковых средств автором художественного текста,
неизбежно попадаем в сферу функциональной прагмалингвистики, так как возникновение языкового абсурда в художественной литературе в основном зависит от авторской интенции. Авторы абсурдных текстов, как правило, намеренно создают в них абсурдные языковые конструкции, руководствуясь своими функционально-прагматическими установками.
Говоря непосредственно о прагматике художественного текста, построенного на абсурде, можно определить ее, как единство интенций продуцента, реализуемых с помощью разнообразных языковых средств в речи автора и персонажей, с целью оказать определенное воздействие на реципиента, и при этом данные средства абсурдизации основываются на прогнозировании наличия конкретного стерео-типизированного экстралингвистического опыта реципиента, который позволит ему сделать вывод об абсурдности или нормосообразности высказывания [3, с. 54]. Прагматика абсурда строится на сочетании прагматических значений, имманентно пред-данных языковым единицам, которые входят в качестве элементов в градационное нарастание абсурдизации. Однако она зависит и от потенциальной сочетаемости прагматических значений различных единиц абсурдистского текста и их соотношения с контекстом, как горизонтальным, так и вертикальным, с пресуппозицией.
Говоря о воздействии художественного текстов абсурдистского типа на реципиента, следует отметить важность выявления пер-локутивного, локутивного и иллокутивного речевых актов, что в абсурдном высказывании представляет достаточно серьезную проблему. Необходимо отметить, что ни один из данных актов не существует изолированно, а всегда взаимосвязан с остальными двумя.
Согласно определению Дж. Остина, локу-тивный акт представляет собой факт вербализации высказывания, перлокутивный акт являет собой воздействие, оказанное высказыванием на получателя, а иллокутивный акт -намерение автора.
С. В. Ивлева в своем исследовании, посвященном лингвосемиотическим характеристикам комического абсурда, классифицирует комический абсурд, основываясь на способе его выражения. Таким образом, она выделяет семантический абсурд, прагматический абсурд и синтаксический абсурд.
Среди семантического абсурда выделяются следующие виды языковых аномалий:
1. Семантическая контаминация, которая представляет собой склеивание слов, где ре-
зультат не вписывается в общепринятую систему языка. Такие лексемы, созданные автором намеренно, производят деструкцию смысла высказывания, даже не смотря на то, что автор вкладывает в них какие-либо узуальные семантические компоненты.
2. Семантическая неупорядоченность, которая представляет собой специфическое сочетание различных по степени категоризации компонентов, в рамках которого расшатывается привычная семантическая модель, в результате чего по экспоненте возрастает роль ассоциативного приращения смысла. Данный прием абсурдизации основывается на операциях с фонетическими признаками и на осознании контекстуального потенциала высказывания в целом.
3. Семантическая подстановка - как непроизвольная, так и в некоторых случаях сознательная подмена исходных понятий новыми, не связанными по смыслу с предыдущими.
4. Семантический сдвиг.
5. Семантическое искажение, которое заключается в искажении описываемых объектов рефлексивной реальности (их свойств и качеств) и действий (последовательности и способов их совершения) [4, с. 85].
Текст, строящийся на различной степени абсурдизации формирующих его высказываний, со всей многомерной структурой смысла, порожденный и воспринимаемый в конкретной ситуации семиозиса, «порождает, опредмечивает и распредмечивает все новые латентно уже содержащиеся в парадигматической ткани языка смыслы на основе ноэматической иерархической структуры» [2, с. 127].
Таким образом, языковой абсурд порождается в процессе нарушения и искажения семантического плана. Нарушения в экспликации узуальной картины мира происходит и с помощью нарушения семантики образов, координат, или же при высмеивании непонимания контркоммуникантов, порождения конфликтов неопределенности или амфиболичности ключевых понятий. В качестве примеров семантического абсурда можно привести следующие:
а) семантическая контаминация: «I find it recornered in my nosebook», «childbum» [10].
Как видно из примера семантическая контаминация представляет собой некоторые составные лексемы, окказионализмы создаваемые автором и полностью разрушающие смысл высказывания. Так, в предложении «I find it recornered in my nosebook», автор изменяет первую часть составного существительного «notebook» на «nose», чтобы добиться разру-
шения логических связей. Во втором случае вместо лексической единицы «childbirth» автор использует «childburn», созданное на сочетании лексем child + burn.
b) семантическая неупорядоченность: «thirsty two», «He shook his bed», «I halb been wading for» [10].
В приведенном языковой абсурд создается посредством созвучности, так числительное «thirty» превращается в прилагательное «thirsty», а во втором примере лексема «head» заменено существительным с совершенно неподходящей семантикой - «bed».
c) семантическая подстановка: «Jack the Nipple», «Cradock turns round slowly from the book he is eating», «bloody owld table», «why did I not insult you sooner», «a barret of abbeys» [10].
В высказывании «Cradock turns round slowly from the book he is eating» автор пользуется семантической подстановкой, заменяя исходное понятие «to read a book» совершенно новым - «to eat a book», не сохраняя при этом какие-либо смысловые связи. Говоря о словосочетании «Jack the Nipple», необходимо отметить, что оно является аллюзией к исторической личности, серийному убийце Джеку-Потрошителю. Автор создает абсурдную ситуацию в тексте, используя вместо лексемы «ripper» с резко-отрицательной коннотацией созвучную ей нейтральную лексему «nipple».
d) семантическая антонимия: «I whispered deafeningly» [10].
Языковой абсурд в предложении «I whispered deafeningly» строится на логической несочетаемости, а точнее, на антонимических отношениях глагола «to whisper», который означает «шептать», и наречия «deafeningly» со значением «оглушающе».
e) семантическое искажение: «black and moody» (tooth) [10].
В данном примере языковой абсурд был создан автором с помощью семантического искажения, путём присвоения неодушевлённому существительному «tooth» качества «moody», которое присуще только одушевленным существам.
В рамках синтактики, возможно выделить три основных типа абсурдных текстов, руководствуясь признаком композиционно-речевой формы: абсурдное повествование, абсурдное описание и абсурдное рассуждение. Синтактические критерии типизации абсурдистских текстов выступают как признаки их интертекстуальности. Синтактические типы абсурда, выделенные С. В. Ивлиной, являются лишь базовыми, таким образом, на их основе мож-
но выработать дальнейшее развитие данной классификации.
Существует два базовых вида прагматического абсурда: логический прагматический абсурд, который представляет собой высмеивание стандартной стереотипной логики и оценочный прагматический абсурд, который строится как высмеивание какого-либо героя или как шутливое переворачивание общепринятых норм и ценностей, насмешка над концепту-ально-валерной системой общества, противостоящего продуценту. В данной ситуации как построение, так и интерпретация абсурдного смысла «не поддается законам формальной логики, смыслы не поддаются исчислению на первом и втором уровнях абстракции, т.е. в формульном выражении и в рамках обыденного языка» [2, с. 123].
Базовыми тактиками логического прагматического абсурда считаются ситуации семиози-са, в которых а) посылочный тезис не является необходимым и достаточным основанием выведения последующего; б) предшествующее действие не служит для логичного следования другого действия; в) посылочный тезис не является необходимым и достаточным основанием следования последующего действия, либо наоборот, г) когда предшествующее действие не приводит к логическому следованию последующего тезиса.
К первой тактике логического прагматического абсурда (ситуация противоречия или логической несводимости тезисов), можно отнести нелепые коммуникативные ходы, лишенные согласования, которые, например, включают как указательные, так и аргументативные несоответствия.
Ко второй тактике логического прагматического абсурда относят ситуации несогласованности действий, такие действия могут заменяться другим, не соответствующим логике и идущим вразрез с устоявшейся картиной мира и сложившимся порядком вещей.
Третья тактика логического прагматического абсурда строится на несоответствии аргументов продуцента высказывания и его реальным (описываемым) поведением. К данной модели могут также относиться противоположные ситуации, когда действия продуцента не совпадают с последующей вербальной оценкой.
Наиболее ярко данными тактиками пользуются следующие варианты прагматического абсурда:
a) прагматически-логический абсурд: «Anyway the handsome Prince who was really Misst Cradock, found out and promptly ate the Wicked Queen and smashed up the mirror» [10].
В данном предложении языковой абсурд создается с целью высмеять общепринятый порядок вещей и исказить логический ход событий. Автор создаёт абсурдную ситуацию, используя логически несочетаемые в данном контексте понятия: в рамках волшебной сказки прекрасный принц съедает злую королеву.
b) прагматически-оценочный абсурд: «Perry was the Loud Mayor», «Snore Wife», «Cpt Smellit», ««Squire Trelorgy» [10].
В рамках прагматически-оценочного абсурда автор выражает личное отношение к широко известным реалиям. Так, фраза «Perry was the Lord Mayor» приобретает оценочный и абсурдный характер, когда автор заменяет лексему «Lord» на «loud», руководствуясь принципом созвучности, а также и собственным виденьем личностных качеств описываемой личности. Во втором примере автор искажает имя всем известного сказочного персонажа, изменяя лексемы на созвучные лексические единицы, с целью добиться комического эффекта. Таким образом, имя «Snow White», изначально создающее в воображении читателя положительный образ, превращается в комичное «Snore Wife», которое может приобрести отрицательные эмоциональные оттенки для определенных групп реципиентов.
Все несоответствия в прагматике абсурдного высказывания связаны с принципиальной невозможностью рационального понимания и последующей интерпретации коммуникативного акта в целом, безотносительно возможностей распредмечивания каждого отдельно взятого компонента.
Прагматически-оценочный тип языкового абсурда напрямую связан с различными типами концептуально-валерных систем. Лингво-культурная концептуально-валерная система представляет собой совокупность социально-одобряемых и разделяемых большинством членов конкретного лингвокультурного сооб-
щества представлений о ключевых концептуальных понятиях, создающая основу для взаимопонимания. Интерпретативное осознание и приятие той или иной системы ведет к пониманию основ абсурдизации и открывает широкие возможности для присвоения и введения в собственную индивидуально-личностную концептуально-валерную систему способов вербализации абсурдных конструкций с дальнейшим их «использованием в процессе построения собственной коммуникативной деятельности» [2, с. 126].
Именно те области концептуально-валер-ной системы, которые чаще всего становятся объектом внимания со стороны экспликации в языковом абсурде, являются наиболее значимыми и актуальными для данного временного промежутка. Таким образом, языковой абсурд будет также являться вспомогательным механизмом исследования ценностных картин мира.
Прагматические виды абсурда вне зависимости от способа его реализации связаны с принципиальной невозможностью использования чисто рациональных техник как порождения, так и интерпретации, «данные техники всегда рефлективны, и в них имманентно присутствуют интерпретативные компоненты по распредмечиванию смысловых конструктов» [2, с. 125].
Таким образом, мы можем прийти к выводу, что основными способами экспликации прагматических характеристик языкового абсурда являются нарушение логических связей и искажение семантического плана. Нарушение стереотипной картины мира осуществляется также посредством искажения семантики образов, нарушения семантики пространственно-временных координат, высмеивания непонимания контркоммуникантов, реализации конфликта неопределенности или амфиболич-ности ключевого понятия.
Литература
1. Бредихин С. Н. Этимологическое переразложение и синтез как базовые механизмы дифракции и модификации суперструктуры смысла // Фундаментальные исследования. 2013. №6-2. С. 490-494.
2. Бредихин С. Н., Аликаев Р. С. Стратегии усмотрения и распредмечивания смысловых конструктов в аспекте понимания и вживания // Вопросы когнитивной лингвистики. 2016. №2(47). С.123-128.
3. Дотмурзиева З. С. Прагматика англоязычного художественного текста и проблемы прагматики его перевода: дис. ... канд. филол. наук. Пятигорск: ПГЛУ, 2013. 233 с.
4. Ивлева С. В. Лингвосемиотические характеристики комического абсурда: дис. ... канд. филол. наук. Волгоград: ВГПУ, 2010. 177 с.
5. Карасик В. И. Языковые ключи. Волгоград: Парадигма, 2007. 519 с.
6. Кифер Ф. О роли прагматики в лингвистическом описании // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.16: Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. С. 333-348.
7. Матвеева Г. Г., Ленец А. В., Петрова Е. И. Основы прагмалингвистики. М.: ФЛИНТА, 2013. 232 с.
8. Столнейкер Р. С. Прагматика // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.16: Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. М.: Прогресс, 1985. 500 с.
9. Сусов И. П. Лингвистическая прагматика. Учебник для студентов, магистрантов и аспирантов (докторантов). М.: Восток-Запад, 2006. 200 с.
10. Lennon J. In his own write. New York: Simon & Schuster, 2000. 80 p.
References
1. Bredikhin S. N. Etimologicheskoe pererazlozhenie i sintez kak bazovye mekhanizmy difraktsii i modifikatsii superstruktury smysla (Etymological metanalysis and synthesis as basic mechanisms of diffraction and modification of sense superstructure) // Fundamental'nye issledovaniya. 2013. No.6-2. P. 490-494. (In Russian).
2. Bredikhin S. N., Alikaev R. S. Strategii usmotreniya i raspredmechivaniya smyslovykh konstruktov v aspekte po-nimaniya i v-zhivaniya (Techniques of semantic construct discretion and objectivation in the light of realization and integration) // Voprosy kognitivnoy lingvistiki. 2016. No.2(47). P. 123-128. (In Russian).
3. Dotmurzieva Z. S. Pragmatika angloyazychnogo khudozhestvennogo teksta i problemy pragmatiki ego perevoda (English literary text pragmatics and the problems of its translation pragmatics): thesis. Pyatigorsk: PSLU, 2013. 233 p. (In Russian).
4. Ivleva S. V. Lingvosemioticheskie kharakteristiki komicheskogo absurda (Linguosemiotic features of comic absurdity): thesis. Volgograd: VSTU, 2010. 177 p. (In Russian).
5. Karasik V. I. Yazykovye klyuchi (Language keys). Volgograd: Paradigma, 2007. 519 p. (In Russian).
6. Kifer F. O roli pragmatiki v lingvisticheskom opisanii (On the role of pragmatics in the linguistic description) // Novoe v zarubezhnoy lingvistike. Issue.16: Lingvisticheskaya pragmatika. Moscow: Progress, 1985. P. 333-348. (In Russian).
7. Matveeva G. G., Lenets A. V., Petrova E. I. Osnovy pragmalingvistiki (Pragmalinguistics fundamentals). Moscow: FLINTA, 2013. 232 p. (In Russian).
8. Stolneyker R. S. Pragmatika (Pragmatics) // Novoe v zarubezhnoy lingvistike. Issue.16: Lingvisticheskaya pragmatika. Moscow: Progress, 1985. 500 p. (In Russian).
9. Susov I. P. Lingvisticheskaya pragmatika (Linguistic pragmatics). Uchebnik dlya studentov, magistrantov i aspirantov (doktorantov). Moscow: Vostok-Zapad, 2006. 200 p. (In Russian).
10. Lennon J. In his own write. New York: Simon & Schuster, 2000. 80 p.
