CC BY
18
ПРИОРИТЕТЫ РОССИИ
45 (138) - 2011
взаимодействие вузов и бизнеса как путь к модернизации России
(пресс-конференция ректора Московского государственного
института международных отношений (Университета)
МИд России А. В. Торкунова в Информационном агентстве РБК) *
Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД России, являясь крупным университетским комплексом, сохраняет за собой роль уникального учебно-научного центра, авторитет которого высок не только в нашей стране, но и за ее пределами. Подготовку по направлениям и специальностям в области международных отношений, регионоведения, политологии, мировой экономики, юриспруденции, менеджмента, журналистики и связей с общественностью в шести институтах, на семи факультетах и на 68 кафедрах университета осуществляют более 150 профессоров, докторов наук, более 400 кандидатов наук, более 300 доцентов и почти 400 преподавателей высокой квалификации. Среди них более двух десятков действительных членов и членов-корреспондентов Российской академии наук, специализированных российских и международных академий, семнадцать заслуженных деятелей науки России. Это, несомненно, обеспечивает высокий педагогический и научный уровень подготовки студентов.
В настоящий момент в МГИМО осуществлен переход к принятой во всем мире многоуровневой системе образования, включающей четырехгодичную подготовку бакалавров с возможностью продолжения обучения для получения степени магистра. В основе системы обучения в МГИМО по всем специальностям и направлениям подготовки лежит учебный план, выполнение которого является обязательным условием получения диплома о высшем образовании для всех студентов. Такие учебные планы разработаны по каждому направле-
Публикуется в сокращении.
нию, специальности и специализации, по которым проводится обучение. Они включают в себя подготовку по двум иностранным языкам и циклам общих гуманитарных и социально-экономических, общих математических и естественнонаучных, общепрофессиональных дисциплин, составляющих основу университетского образования выпускников, а также по циклу специальных дисциплин, в ходе изучения которых осуществляется специализированная подготовка студентов.
Говоря о вузах и бизнесе, важно точно определить, готовы ли они вместе модернизировать Россию? Ведь от того, насколько эффективно будет налажено взаимодействие вузов и бизнеса, зависят успех в преобразованиях экономики страны и ее будущее. Пути назад нет, но что нас ждет впереди? На эти и другие вопросы интернет-аудитории и представителей СМИ ответил ректор Московского государственного института международных отношений (Университета) МИД России, академик РАН, доктор политических наук, профессор Анатолий Васильевич Торкунов.
—Анатолий Васильевич, как Вы считаете, с дипломом МГИМО проблемы в трудоустройстве быть не может? Какая-то статистика у Вас есть? Очевидно, 100% ваших выпускников устраиваются на работу?
— Конечно, верифицировать на 100 % довольно трудно. Но следует сказать, что университет не в состоянии удовлетворить очень многие заявки, которые поступают, причем достаточно лестные и интересные предложения бывают. Это свидетельство того, что все выпускники устроены.
В последние годы во всех вузах страны студенты стремятся на старших курсах уже где-то работать. И поэтому зачастую к моменту выхода из
университета они уже знают о месте своей будущей работы, особенно если говорить о магистрах. Все-таки в магистратуре рабочий день не такой тяжелый и насыщенный как в бакалавриате, где каждый день по 4 пары шесть раз в неделю. В магистратуре они занимаются 3—4 дня в неделю, у них больше времени для самостоятельной работы, и многие ребята работают, обучаясь в магистратуре.
Это хорошо, с одной стороны. Конечно, хотелось бы, чтобы они больше сил отдавали учебе. Но, с другой стороны, мы прекрасно понимаем, что работающий магистр лучше знает, какие нужны ему дополнительные знания, он ощущает это во время своей работы. Поэтому мы с этим делом не только не сражаемся, но, напротив, поощряем.
— На последнем заседании Комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики Президент России Дмитрий Медведев дал поручение создать центры содействия занятости во всех государственных вузах. Существует ли такой в МГИМО, и если да, то каковы результаты его работы?
— В МГИМО существовал отдел по проблемам трудоустройства, созданный лет 20 тому назад. Но 10 лет назад эта работа была существенно активизирована, поскольку расширились возможности трудоустройства наших выпускников в коммерческие структуры, бизнес-структуры. В институте был создан Центр карьеры, который активно сотрудничает с рекрутинговыми агентствами, в частности с «СуперДжоб» — одним из самых крупных рекру-тинговых агентств, и в целом с ассоциацией рекру-тинговых агентств. Этот центр имеет свой сайт, он поддерживает активную связь с работодателями. Причем эта связь не виртуальная, работодатели часто посещают институт, встречаются со студентами. Дважды в год проводится День карьеры, в котором участвуют иногда до 60 компаний, которые встречаются с выпускниками, рассказывают о своих компаниях, проводят тестирование, приглашают потом к себе ребят на дальнейшее собеседование.
Кроме этого, благодаря дням карьеры и поддержанию связи с работодателями более целенаправленно, чем раньше, организуем практику студентов. Согласно стандартам, студенты должны пройти практику в течение нескольких месяцев за время своей учебы. И, естественно, наши студенты такого рода практику проходят. Если раньше она главным образом организовывалась в МИД России, других государственных ведомствах, то сегодня это прак-
тически все разнообразие мест, где могут работать будущие выпускники — юристы, экономисты, политологи, журналисты, управленцы. В нашем активе сегодня порядка 150 структур, с которыми мы сотрудничаем самым активным образом.
Следует отметить, что в МГИМО около 50 % ребят — это представители регионов. В 2011 г. в числе первокурсников представлено 80 регионов. И в последние годы отмечается тенденция, очень неплохая — ребята после окончания института возвращаются в регионы и делают там весьма успешную карьеру, поскольку они работают и в бизнесе, и в региональных структурах в правительстве, различного рода департаментах. И я с удовольствием слежу за назначениями и продвижением в регионах ребят, которые являются выпускниками нашего университета. То есть в этом смысле мощный ресурс — это и продолжение сотрудничества с регионами, которое началось достаточно давно. Еще в начале 1990-х гг. было подписано соглашение с 18 регионами, субъектами Федерации, и сейчас намерены это сотрудничество существенно расширить с учетом того, что у нас много выпускников, которые не нацелены на то, чтобы оставаться по окончании вуза в Москве, а вернуться домой и там работать по специальности. А потребность в таких специалистах в регионах есть.
—Должно ли качество финансирования отечественных университетов зависеть от уровня трудоустройства их выпускников и первых лет работы на своих местах?
— Это довольно трудно осуществить, это такую жесткую верификацию надо проводить. И более того, при таком небогатом финансировании, которое есть сегодня у вузов, прямая связь трудоустройства и первой зарплаты выпускников с финансированием вуза может привести многие вузы просто к краху. Поэтому не следует выдвигать это в качестве основного критерия для финансирования.
— Как в целом повысить уровень подготовки высококвалифицированных специалистов? С какими проблемами здесь сталкивается непосредственно МГИМО?
— Здесь много, конечно, есть и приемов, и инструментов по повышению уровня подготовки. Но одна из основных проблем — это очень слабая довузовская подготовка тех школьников, которые поступают в институт, уровень их подготовки существенно понизился. И хотя больше половины поступающих ребят в прошлом имели золотые и
серебряные медали (до 60 % всех, принимаемых на первый курс), а сегодня имеем самый высокий балл ЕГЭ — 93, тем не менее видим, что ребята и меньше читают, и меньше знают, и хромает русский язык у многих, на первых курсах серьезные проблемы с математикой. Приходится вузу сегодня много времени тратить на то, чтобы доучить просто до того уровня, что должна дать школа.
Университет берет на себя эту обязанность, и соответствующим образом даже адаптирует программы обучения на младших курсах с тем, чтобы такие функции, не свойственные вузу, выполнять. Конечно, сегодня процесс обучения стал гораздо более технологичным, контроль и общение преподавателя со студентами реализуется в том числе с использованием Интернета, и зачастую это достаточно жесткий контроль, если говорить о письменных работах, которые выполняют студенты. В настоящее время есть много обучающих программ, которые используем и которые созданы нашими преподавателями, и не только по иностранным языкам. Есть обучающие программы и по циклу общетеоретических дисциплин, например по философии. Для этих целей в университете есть несколько специальных компьютерных залов, в которых занимаются использованием в обучении этих обучающих программ. Но все равно ничто не заменит личного общения с преподавателем. Поэтому самый главный рычаг повышения подготовки — это преподавательские кадры, их сохранение, их укрепление, привлечение молодых, способных, талантливых ребят на преподавательскую работу в учебное заведение.
Ну и еще очень важна связь с практическими организациями. До сих пор везде — и в России, и за рубежом, в Европе — все ставят вопрос на всякого рода конференциях, дискуссиях: «Что все-таки должно быть главным — должен ли вуз дать общую хорошую подготовку, а дальше выпускник должен модули знаний приставить к этой общей подготовке в зависимости от того, где он будет работать? Или все-таки давать более практикоориентированную подготовку студентам?».
Здесь надо найти золотую середину, и она заключается прежде всего в том, чтобы практиков максимально привлекать к преподавательской работе. И именно поэтому в университете создано несколько магистратур, которые созданы совместно с нашими отечественными ведущими компаниями и, более того, финансируются этими ведущими ком-
паниями. Ребята, которые учатся в этих магистратурах, ни копейки не платят, за их обучение платят эти компании, такие как «Роснефть», «Ростехнологии», МРСК и др.
Следует сказать, что в рамках программ этих магистратур предусмотрены довольно большие циклы, которые читают представители этих компаний, многие из которых работали когда-то в вузе. И для них это и удовольствие, поскольку это возвращение к своим истокам. А для университета, конечно же, огромнейшая польза, потому что приходят люди, которые имеют гигантский багаж знаний, и они, помимо того, что способны излагать теоретический материал, могут все это сделать и на конкретных примерах, знаниях, приобретенных на работе в соответствующих бизнес-структурах или иных структурах — государственных, политических.
В университете создано несколько базовых кафедр, их число расширяется. Есть базовая кафедра «Роснефти», есть базовая кафедра «Ростехноло-гий», базовая кафедра холдинга МРСК, есть базовая кафедра крупнейшей PR-компании АДВ. Недавно открыли новую базовую кафедру Газпромбанка. Что значит базовые кафедры? Кафедры возглавляют руководители этих компаний. На кафедрах работают представители этих компаний, которые не просто приходят время от времени, а читают обязательные курсы, которые включены в соответствующие стандарты подготовки, в соответствующие программы подготовки.
Это очень перспективное направление, это настоящая связь с бизнесом. «Ростехнологии», предположим, которые ежегодно 20 чел. принимают в нашу совместную магистратуру, всех выпускников магистратуры забирают себе, все хорошо устроены. Они приходят туда уже со знанием дела, потому что они общались, проходили там практику, т. е. это уже не новички, их не надо переучивать, они входят достаточно быстро в процесс и неплохо там адаптируются.
То же самое с «Роснефтью». С «Роснефтью» есть и программа MBA—для тех, кто уже работает, и магистратура, которая выпускает ребят сразу в производство — они идут работать в «Роснефть», в Газпром, другие энергетические компании.
— Как стимулировать бизнес на сотрудничество с вузами? Насколько это может быть выгодно самому бизнесу?
— У вуза стимулы для сотрудничества огромные. А вот бизнес можно заинтересовать только
одним — это подготовить для бизнеса такие кадры, которые сегодня бизнесу нужны. Но сделать это можно только совместно, и бизнес это должен прекрасно понимать. И примеры, которые уже приводились, свидетельствуют о том, что это вполне возможно. Более того, у тех или иных структур постоянно возникает интерес создать еще одну базовую программу. Сейчас ведем переговоры с несколькими крупными структурами о создании новых магистерских программ, которые будут служить интересам, конечно, общегосударственным, поскольку подготовить хороших профессионалов — это наша общегосударственная задача, но будут служить и интересам этих компаний, поскольку эти профессионалы пойдут работать сразу в эти компании. Ведь человеческий фактор никто не отменял, и он всегда решающий в любом бизнесе. Поэтому вуз должен активно идти в бизнес и предлагать свои услуги, причем эта услуга не только в подготовке базовых кадров через бакалавриат, магистратуру, но это и переподготовка кадров, это открытие разного рода MBI — программ или краткосрочных курсов. Сегодняшние технические возможности позволяют вести такого рода переподготовку и с использованием интернет-ресурса. Но для этого вуз должен иметь целый пакет, набор такого рода предложений, и тогда с этих позиций с бизнесом можно вести вполне достойно переговоры.
Недавно в университете был создан центр государственно-частного партнерства. Кстати, предложение о создании такого центра подали наши же выпускники, которые работают, и они же его финансируют. И как только было объявлено об этой инициативе, интерес к этому проявили и зарубежные партнеры. Сегодня в рамках этого центра активно сотрудничаем с IKEA, которая в том числе оказывает вузу и спонсорскую помощь для того, чтобы профинансировать такого рода и исследования, и подготовку кадров.
— Есть ли различия между отечественным и международным бизнесом в вопросе сотрудничества с высшей школой? Чем вообще возможно привлечь международный бизнес в российскую высшую школу?
— Конечно, различия есть. Там традиции такого рода сотрудничества складывались столетиями. Как известно, все крупнейшие университеты мира, в том числе и американские, имеют многомиллиардные эндаументы, и живут главным образом благодаря им, не только благодаря плате за обучение,
которую вносят студенты. Понятно, что эта плата не может покрывать те огромные расходы, которые несут сегодня университеты по оборудованию, по оплате труда. Ведь сегодня гонка идет за профессорскими головами, и вузы очень борются за кадры. А привлечь их можно прежде всего материальными стимулами, созданием надлежащих условий для работы и соответствующей благожелательной обстановки в коллективах вузов, на кафедрах, на факультетах.
У нас таких традиций нет. Посмотрите: закон об эндаументе принят года четыре назад, но пока не очень продвигается дело с созданием эндаумен-тов, и главное — наполнением эндаументов наших учебных заведений. Трудно бизнес идет на то, чтобы помогать учебным заведениям. Но раз трудно допроситься помощи просто из гуманитарных соображений, значит надо предлагать свои услуги и требовать оплаты этих услуг. Но требовать можно только тогда, когда это будут надлежащие, адекватные интересам этих бизнес-компаний услуги. Пока нет ситуации, при которой бизнес был бы готов помогать нашим учебным заведениям.
У нас нет и традиции, к сожалению, когда выпускники с большой готовностью, особенно те, у кого есть возможности и средства, помогают своим альма-матер. Ведь посмотрите, что представляют собой ассоциации выпускников во всем мире — это же мощнейшие структуры. Вот даже смотрим какие-то американские фильмы, и упоминаются то Гарвардская ассоциация, то Стэндфордская ассоциация — это мощнейшие структуры, они требуют с вуза, следят за его работой. Но делают мощнейшие вливания.
В России в этом смысле другая история. Но грех жаловаться нашему университету, потому что у нас ситуация несколько иная. Во-первых, сегодня у нас самый крупный эндаумент-фонд. Во-вторых, у нас очень мощный попечительский совет, куда входят наши выпускники — бизнесмены, которые оказывают совершенно реальную помощь, финансируя наши проекты, которые сами никогда бы просто не осилили, в том числе по новейшему оборудованию; с другой стороны, они дают нам очень ценные и важные советы.
Заседание попечительского совета проходит раз в год. Возглавляет попечительский совет глава МИД России Сергей Лавров, туда входят и другие известные люди. На заседании мы докладываем о том, что сделано за год, докладываем о состоянии
дел нашего эндаумента, передаем огромный раздаточный материал, в частности, недавно на заседании были переданы четыре проекта, которые хотели бы реализовать при содействии попечительского совета и за счет его средств. Эти проекты связаны и с внедрением в учебный процесс новых технологий, ведь сегодня процесс обучения коренным образом меняется, вообще реформируется все образование.
Вот здесь важно не упустить этот момент и не оказаться в хвосте. С точки зрения перехода, если говорить о работе студентов — преподавателей, от гумбольтского метода (лекционно-семинарского), сократовского метода, когда все учебные курсы реализуются в прямом, очень живом контакте со студентами, конечно, это очень дорого. Но в бизнес-школах же ни один студент не приходит на занятия без iPad, а в нем заложено все, начиная от расписания занятий и заканчивая всеми основными текстами по программам, вопросами, которые задаются после прослушивания той или иной программы, самотестирование по усвоению этой программы и т. п. И каждый, предположим в лозаннской бизнес-школе, получает сразу такой iPad, и с ним все эти полтора года, пока занимается по программе МВ1, постоянно работает. Он постоянно пополняется материалами, которые посылаются этой бизнес-школой, даже если вы в это время находитесь в Москве.
Конечно, если говорить о том, как повысить эффективность подготовки кадров, внедрение таких технологий особенно необходимо на уровне магистерской подготовки или старших курсов бакалавриата. Конечно, когда 16-летние ребята приходят в институт, их еще сначала нужно в порядок привести, чтобы они понимали, что это уже не школа, что это университет, и здесь совершенно другие правила. А вот когда они становятся постарше, когда у них появляется уже более высокая мотивация обучения, тогда все эти технологии могли бы быть исключительно эффективны.
— Оказало ли влияние на партнерство бизнеса и вуза включение России в Болонский процесс? И если говорить в целом, то какие Вы видите перспективы участия российских вузов в Болонском процессе?
— Я думаю, что никакого влияния не оказало. Тем более что многие работодатели не очень довольны переходом на Болонский процесс, потому что они считают, что бакалавры — это недоучки, а в магистратуре тратится время. Пока не повлияло.
Я думаю, что повлияет, повлияет в смысле более серьезной практической направленности подготовки в магистратуре, создания совместных магистратских программ, как в нашем случае. Я знаю, что многие вузы по этому пути уже идут. Но на это потребуется время, это не сразу.
Что касается перспектив Болонского процесса, то он сейчас подвергается жесточайшей критике в Европе. Я думаю, что и в самом этом процессе произойдут серьезные коррективы в самое ближайшее время. Сейчас процесс реформирования высшего образования активнейшим образом идет в Германии, кардинальные реформы начались в университетах Италии, к этому подходит и Франция — ведущие европейские университеты уже этим занимаются. И даже британские университеты, которые консервативны по своей сути, но при этом дают очень качественную подготовку, тоже начинают пересматривать многие традиционные подходы к обучению. Я думаю, что это глобальный тренд.
—А что Вы скажете об элитарности вуза, который Вы возглавляете? У Вас на этот счет есть свои суждения, и Вы называете МГИМО «элитарно-открытым» вузом.
— Я вообще даже не очень люблю это слово. Я считаю, что пусть лучше говорят, что это хороший, а не элитарный вуз. Потому что элитарность предполагает, что какие-то особые там учатся люди, представители каких-то элитных слоев. Но я должен сказать, что у нас сегодня обучается около 6 300 студентов. Половина этих студентов — не москвичи и не представители Московской области, а представители 80 субъектов РФ. Каждый год мы принимаем ребят из самых разных уголков страны. Сегодня ребята поступают в вуз по результатам ЕГЭ. У нас есть дополнительное испытание по иностранному языку, и я считаю, что это очень правильно, что у нас есть такого рода испытание, поскольку иностранный язык является причиной ежегодного отчисления около 150 студентов, которые не справляются с программой по иностранному языку. Это только кажется, что всем подвластно изучение двух-трех иностранных языков, в том числе восточных. Это, к сожалению, не так. Поэтому есть такого рода испытание. Но должен сказать, что оно играет очень небольшую роль в отборе студентов, а все определяет ЕГЭ. И поэтому когда родители и ребята раздумывают о том, куда поступать и куда они могут поступить, и хотят поступить в МГИМО, то исходите из того, что самое главное на сегодня — это ЕГЭ и его результаты. Ну
и, конечно, надо заниматься иностранным языком. Я понимаю, что иногда это сложно, особенно если ты в глубинке живешь. Но, тем не менее, сегодня для этого есть много способов, и технические средства использовать можно для изучения иностранных языков. Требования, которые мы предъявляем на дополнительном испытании, они серьезны, но они не выходят за рамки школьной программы. Поэтому так много представителей регионов, ребят, которые не учились ни в каких специальных языковых школах, но, тем не менее, с высоким баллом ЕГЭ приехали и поступили.
— Стоит ли обязать российские вузы ввести в свою систему образования политику разработок молодых специалистов, которые впоследствии будут интересны бизнесу, и он будет финансировать?
— Я считаю, что вуз должен это делать обязательно, особенно по тем направлениям подготовки, которые непосредственно выходят на бизнес, но не только по этим направлениям. Положим, специалисты по международным отношениям тоже вполне могут готовить такого рода исследования и представлять их в соответствующие структуры, в МИД России, например. Мы пытаемся такого рода практику внедрить. Более того, у нас существует бизнес-инкубатор, который эффективно работает. В этом году университет будет проводить всероссийскую конференцию по проблематике бизнес-инкубаторов, будет проводить ее совместно со Стэнфордским университетом, потому что именно в Стэнфорде базируется американская ассоциация бизнес-инкубаторов, очень мощная структура, которая по существу включает в себя все американские университеты.
В чем заключается деятельность бизнес-инкубатора? Ребята готовят соответствующий бизнес-проект, который и предлагают для реализации бизнесу. Конечно, зависит от качества этого проекта—воспримет это бизнес или не воспримет. Несколько проектов, которые наши ребята подготовили, они пошли. Но, конечно, здесь еще многому надо учиться, в том числе у тех, где такого рода практика существует давно, в частности у американской ассоциации, это нормально. Поэтому и были приглашены на конференцию американские партнеры.
Вуз без исследовательской работы — это вообще не вуз, это тогда профессиональное училище, что тоже, конечно, неплохо, но тогда не надо просто претендовать на университетское звание. В настоящее
время в университете издается восемь журналов, где публикуются наши молодые аспиранты, магистры. Эти журналы доступны, кстати, и в Интернете: «Вестник МГИМО», который в 2010 г. получил первое место среди университетских журналов, и три правовых журнала, которые издаем, и два интернет-журнала — «Европа и экономика России» и «Мировая экономика» — все это доступно на портале университета.
— Можно ли рассказать о кафедрах, которые спонсируют бизнес—Газпром, «Роснефть». Как много сейчас у вас людей обучается именно на этих кафедрах и каков процент от общего финансирования университета занимает финансирование вот таких крупных корпораций?
— Практически по каждой магистерской программе, которую ведет та или иная базовая кафедра, обучаются 20—25 чел. По программам МВ1, которые спонсируют также крупные корпорации, обучаются тоже порядка 20 чел. Так что в общей сложности на этих кафедрах обучаются порядка 200 чел., магистров.
Теперь о финансировании. Точных цифр финансирования крупными корпорациями от общего бюджета университета назвать очень сложно, потому что он складывается из бюджетного финансирования, из оплаты за обучение, которую производят студенты, обучающиеся на договорных началах, из тех дополнительных образовательных услуг, которые оказываются, а их очень много — это и языковые программы, и краткосрочные курсы, и разного рода выездные программы. Но помощь эта существенна, и существенна она тем, что она целиком и полностью закрывает расходы, которые несет университет по той или иной магистерской программе, в том числе и исследовательскую работу.
Поэтому университет никаких затрат из собственно своего бюджета, который складывается из тех составляющих, о которых было сказано, по этим магистерским программам не несет. Более того, это, конечно, мощная поддержка для профессорско-преподавательского состава, потому что работа по этим программам позволяет производить дополнительную оплату труда профессоров и преподавателей и стимулировать их в том числе к подготовке новых пособий, учебников, исследовательских разработок по тому или иному сюжету.
К примеру, «Роснефть»—это энергетическая политика во всей совокупности. «Роснефть» — крупнейшая компания, которая занимается не только добычей
нефти, она отслеживает ситуацию в целом, которая складывается на энергетическом рынке. И наши исследователи такого рода работу тоже выполняют, и эта работа стимулируется соответствующим образом. А для преподавателя это очень важно, потому что это рост квалификации. Мы все прекрасно понимаем еще с аспирантских лет, что написание статьи и публикация ее — это каждый раз скачок вперед в вашем профессионализме.
— Однако есть студенты из глубинки, и далеко не у каждого, даже самого умного, ребенка есть деньги на iPad. Скажите, вы выдаете их или нет?
— К сожалению, пока нет, но такая задача поставлена на перспективу. Ведь такая практика существует сегодня в продвинутых западных школах. И такую задачу обсуждали на попечительском совете, и такая проблема с помощью попечителей будет решена. Но здесь следует сказать, что, во-первых, в университете уже давно везде бесплатный Wi-Fi, а во-вторых, уже имеется такое количество компьютерных залов и возможностей работать на компьютере, что студент в любое время может прийти в библиотеку, зал самостоятельной работы, интернет-зал и использовать компьютеры, которые имеются в университете.
— Как известно, в МГИМО учится немало студентов из регионов РФ, в том числе из республик Северного Кавказа, направленных по линии региональных министерств и ведомств либо обучающихся по договору. Их уровень подготовки намного ниже стандартного для МГИМО, более того, они слабо владеют русским языком, что не позволяет им освоить академическую программу. На мой взгляд, такие выпускники дискредитируют бренд МГИМО. Что вы делаете для поддержания высокого уровня академической подготовки?
— Конечно, проблема есть. Именно поэтому в университете сохраняется и используется инструмент дополнительного испытания. Известно, что ЕГЭ отнюдь не совершенен, что результаты ЕГЭ в некоторых регионах в полной мере не соответствуют уровню знаний. И второй очень важный инструмент — применяется широкая и большая практика отчислений из университета. Поэтому ребятам, которые слабы, а также их родителям я бы рекомендовал не направлять их к нам — для ребят это будет мучение, все равно они будут отчислены на каком-то этапе. В течение года мы отчисляем око-
ло 150 таких студентов. Если говорить от первого курса до выпуска, то около 15—20 % студентов не доходят до финиша. Поэтому, чтобы не мучиться, не следует даже с высоким результатом ЕГЭ поступать к нам в университет.
В университете есть еще одна особенность: в уставе определено, что пропустивший 30 ч занятий отчисляется. Конечно, реализуется это очень непросто, потому что пропуски закрываются справками, разного рода объяснениями. Но почему ввели такую практику? Не из-за жестокосердия. А потому что каждый день идут занятия по иностранным языкам, вы ежедневно работаете в группе, и если вы пропустили несколько дней, а вы не лингвистически одаренный человек, то вы уже сразу в этой группе считаетесь отстающим, вам надо догонять. И зачастую это ведет к тому, что человек чувствует, что он не способен этого сделать, а следовательно, не может учиться дальше. Это ведет даже к депрессиям у студентов.
Поэтому очень важно, во-первых, иметь приличное здоровье, потому что нагрузки у студентов большие. А во-вторых, понимать, что это очень серьезная работа, и если кто-то считает, что этот вуз — это клуб, куда можно прийти кофейку попить, с товарищами пообщаться, то это не так, очень быстро эти иллюзии развеиваются. А приказ об отчислении развеивает их окончательно. Хотя, конечно, в каждом случае мы пытаемся разобраться. И многие в результате просто забирают документы и переводятся в другие вузы. Это касается и «золотой молодежи», может быть даже ее в первую очередь. Причем интересно, что две трети отчисляемых — это как раз студенты, которые по договору учатся (платное обучение). Мы здесь теряем серьезные средства, но честь дороже.
— Сейчас прошло некоторое время после введения ЕГЭ. Если резюмировать, то ЕГЭ—это благо для вас или нет?
— Время прошло, но не стоит пока делать скоропалительных выводов. Кстати, я входил в комиссию по реформированию ЕГЭ и считаю, что, конечно, ЕГЭ будет совершенствоваться, поскольку этого совершенно справедливо требует общество. Кстати, если сравнивать ЕГЭ 2011 г., несмотря на все недостатки, скандалы, которые возникали, все-таки было организовано намного лучше, чем в предыдущие годы. Надеюсь, что это совершенствование пойдет и дальше. Но считаю, что все-таки при сохранении ЕГЭ надо давать вузам не только в порядке
исключения, а давать право проводить хотя бы один профильный экзамен с тем, чтобы все-таки вуз мог принимать участие в отборе своего студента.
И что же плохо, по моему мнению, в ЕГЭ? Если раньше, когда вспомнить старшее поколение, готовились к вузу или готовились к соответствующему факультету, то ходили на различные лекции, на подготовительные курсы, занимались с репетиторами и хотели поступить именно на эту специальность, на этот факультет.
Сегодня же ребята приходят в институт и подают заявления сразу на пять факультетов, да еще и в другие вузы подают. Понятно, что они хотят перестраховаться, но это ведет к тому, что их мотивация до конца непонятна. Хочешь ты стать экономистом или юристом? Это разные специальности. Или ты хочешь стать журналистом или политологом? Специальности, может быть, и близкие, но тоже разные.
В 2011 г. в университете впервые открыли естественнонаучную специальность. Кстати говоря, этим путем будем идти и дальше. Так что теперь в университете читается и физика, и химия, и биология для студентов первого курса. Но мы, правда, не имели своих преподавателей, поэтому были приглашены преподаватели из МГУ — хорошие, толковые и опытные преподаватели.
Но когда говорят, что ЕГЭ дал возможность немосковским ребятам поступать в московские вузы, то здесь следует сказать: на протяжении почти 20 лет половину студентов университета составляют иногородние. И ЕГЭ в этом смысле ничего не изменил: как было 50 % иногородних, так и сегодня. Но это создало проблему для многих других вузов.
— На Западе система ЕГЭ давно существует, почему же у нас ее так бранят? Или у нас она несовершенно созданная?
— На Западе не совсем такая система. Если брать британские, американские системы ЕГЭ, то в вузах, где существует большой конкурс, помимо школьного ЕГЭ обязательно пишется эссе, проходит собеседование, работает отборочная комиссия, т. е. там автоматом все равно это не происходит. А у нас сегодня ЕГЭ — и все. Как тендер проводится по соответствующему закону — кто дешевле дает, того и надо выбирать. Может он эту работу сделать, не может — никто толком и не знает. Отсюда зачастую проваливаются те или иные проекты, проведенные по тендеру. То же самое и с ЕГЭ.
Из последних выступлений руководителей высшего образования ясно, что какие-то реформы предстоят в этом смысле. Но опять-таки правила приема на будущий 2012 г. только в феврале будут объявлены, как было заявлено. А ребятам-то и родителям сегодня надо понимать, как они будут жить в будущем году. Поэтому я считаю, что это надо самым срочным образом делать и доводить до будущих абитуриентов.
Конечно, есть Совет ректоров вузов, который может определенным образом повлиять на такие решения. В 2010 г., когда на последнем этапе изменили профильные предметы для поступления на те или иные специальности, именно Совет ректоров вузов вслед за родительской общественностью этот вопрос очень жестко поставил, и в результате это решение было отменено. Как можно менять профильную специальность накануне сдачи ЕГЭ? Ребята же готовятся в течение года, настраиваются на что-то.
- Анатолий Васильевич, спасибо за интересную беседу. Очень бы хотелось, чтобы чаяния высшей школы были услышаны, в том числе представителями бизнеса.
ВНИМАНИЕ! На сайте Электронной библиотеки <^ШЬ> собран архив электронных версий журналов Издательского дома «ФИНАНСЫ и КРЕДИТ» с 2006 года и регулярно пополняется свежими номерами. Подробности на сайте библиотеки:
www.dilib.ru
