CC BY
181
А.К. Сковиков, О.В. Леонтьева
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭЛИТЫ И ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА: ОСНОВНЫЕ ЦЕЛИ, МЕХАНИЗМЫ И ПРИНЦИПЫ
Аннотация
Настоящая статья посвящена различ-ным аспектам взаимодействия политической элиты и гражданского общества. Актуальность работы обусловлена быстро меняющейся ситуацией в современных политических системах и взаимозависимостью различных политических акторов. Политическая элита и гражданское общество являются важными субъектами, от уровня взаимодействия которых зависит развитие государства, его способность защищать права своих граждан и реагировать на различные внешние и внутренние вызовы, в том числе на пандемию СОУЮ-19. В работе анализируются основные цели взаимодействия политэлиты и гражданского общества, среди которых авторы выделяют устойчивое развитие государства в целом и формирование оптимальных практик государственного управления; обеспечение транспарентности и высокой эффективности при принятии управленческих решений; обеспечение стабильности в политическом процессе; снижение конфликтно -сти между различными социально-политическими группами и максимальное сопряжение их ценностных и целевых установок. Отмечается, что для достижения различных целей взаимодействия используются различные механизмы и форматы, среди которых одну из ключевых ролей играет способ рекрутирования политэлиты. Авторы отдельно анализируют различные аспекты политической мобилизации населения, включая практики «эмпаурмен-та» как формата вовлечения населения
А. Skovikov, О. Leonteva
THE INTERACTION OF POLITICAL ELITE AND CIVIL SOCIETY: BASIC GOALS, MECHANISMS AND PRINCIPLES
Abstract
The following article is devoted to different aspects of interaction between political elite and civil society. The relevance of this study is determined by rapidly changing situation in modern political systems as well as by mutual dependence of different political actors. Political elite and civil society are important subjects whose level of interaction determines the state development, its capability to protect the rights of its citizens and to react to different external and internal challenges, including the pandemic of COVID-19 disease. In the article there are studied the main goals of political elite's and civil society's interaction, among which the authors specify the state's stable development as a whole and the establishing of the best practices of state government; provision of transparency and high effectiveness in adopting ruling decisions; provision of stability in the political process; decreasing of conflict potential between different social and political groups as well as maximum coherence of their values and goals. It is pointed out that for reaching of different goals there are used different mechanisms and for-mats, where one of the key roles belongs to the political elite's recruitment type. The authors pay special attention to certain aspects of political mobilization, including the practices of empowerment as a for-mat of involvement of population into the mass politics, as well as the problems of self-organization for different social and political groups. The range of possible mechanisms and formats of interaction is rather
в массовую политику, а также проблемы самоорганизации различных социально-политических групп. Перечень возможных механизмов и форматов взаимодействия является весьма широким, но для их реализации необходима воля и заинтересованность всех вовлеченных акторов. При этом авторы исходят из того, что наличие общих целей и установленных механизмов еще не является гарантией эффективности взаимодействия между политэлитой и гражданским обществом. Такое взаимодействие должно строиться на общих принципах, в числе которых выделяются моральные и этические основы, взаимное делегирование полномочий и ответственности, наличие юридических гарантий выпол-нения обязательств, вовлеченность граждан в управление государством и др. Особая роль отводится принципу солидарности, который основан на тезисе «Один за всех и все за одного».
wide, but for its implementation the will and the commitment of all in-volved actors is needed. The authors consider that the existence of common goals and established formats yet is not a guarantee for effective interaction be-tween political elite and civil society. Such interaction should be based upon common principles including moral and ethic grounds, mutual granting of compe-tence, legal guarantees for obligations' implementation, citizens' involvement in the state governing etc. The special role is played by the solidarity principle that is based upon the thesis "One for all and all for one".
Ключевые слова:
политическая элита, гражданское общество, рекрутирование политической элиты, «эмпаурмент», мобилизация, самоорганизация, солидарность, СОУЮ-19.
Key words:
political elite, civil society, political elite's recruitment, empowerment, mobilization, self-organization, solidarity, COVID-19.
Проблема взаимодействия различных политических акторов представляет значительный интерес как с научной, так и с практической точки зрения. Параметры такого взаимодействия способствуют оценке уровня развития демократических институтов в конкретном государстве и возможностей использования социально-политических лифтов населением, установлению и поддержанию баланса интересов государства с интересами личности и общества, поиску и реализации оптимальных моделей участия гражданского общества в решении задач, стоящих перед государством на том или ином этапе. Более того, оценка эффективности и перспектив параметров сотрудничества различных политических субъектов позволяет вырабатывать оптимальные модели реагирования на различные внешние и внутренние вызовы, включая трансграничные угрозы, примером чего может считаться пандемия коронавируса СОУЮ-19, требующая максимальной консолидации усилий всех без исключения государственных и общественных институтов.
Современный этап развития политических институтов в демократическом государстве предполагает активизацию участия граждан в политическом процессе. В той или иной мере этому способствуют такие факторы, как улучшение демографической ситуации, приближающее массы населения к институтам власти и предоставляющее больше опций для их замещения (впрочем, негативные демографические тенденции также могут способствовать более массовому вовлечению населения в политическую активность из-за роста протестных настроений), средства ускоренной коммуникации, развитие образовательного процесса на основе новых технологий [6, с. 134], наличие постоянной внешней угрозы или давления, традиции общества и другие факторы [27, p. 80].
Активизация политического участия населения может проявляться как на индивидуальном уровне, так и посредством институционализации тех или иных форматов участия. Одним из важнейших институциональных форматов участия граждан в социально-политической жизни мы считаем гражданское общество.
В науке существуют различные подходы к содержанию гражданского общества и его структуре, которые зависят от принадлежности исследователя к конкретной политологической школе или профилю гуманитарного знания и отражают те или иные аспекты, связанные с этим политическим институтом.
Полагаем, что гражданское общество можно рассматривать на основе взаимодополняющих характеристик. С одной стороны, содержательное наполнение этого политического института характеризуется его свободой в принятии решений без прямых указаний и понуждения со стороны государственных структур. С другой стороны, гражданское общество целесообразно рассматривать не только как систему взаимосвязей, но и в качестве сложного, полисубъектного политического актора, отражающего совокупный интерес различных социально-политических групп и институтов.
Структура гражданского общества включает различные институты, в первую очередь политические партии и иные общественно-политические организации, религиозные объединения, СМИ, профессиональные объединения и профсоюзы, экспертно-аналитические, научные, образовательные, спортивные, благотворительные, культурные, воспитательные организации, объединения по различным социальным критериям (этнические, языковые и др.), а также иные объединения и индивиды (как пред-
ставляется, развитие социальных сетей в значительной мере способствует прямому вовлечению отдельных граждан в выполнение функций гражданского общества, особенно в сфере экспертизы и др.). Для конкретных страноведческих исследований нередко в качестве синонимов понятия «гражданское общество» используются такие термины, как «некоммерческие организации (ассоциации)», «неправительственные организации», «некоммерческий сектор», которые при этом «отражают волю и интересы народа» [31, р. 117].
Объединяющим элементом выступают функции гражданского общества, среди которых формирование навыков социально-политической самоорганизации, объединения частных интересов для их оптимального выражения и отстаивания на основе взаимной поддержки, развитие демократических институтов и принципов правового государства, консолидация граждан для реализации социально-значимых норм, а также контроль за деятельностью институтов государственной власти и выработка рекомендаций для повышения эффективности их деятельности.
Политическая элита любого государства также является сложным актором, который при этом обладает значительным ресурсом для выработки, принятия и реализации политических решений, не сопоставимом с ресурсами других участников политического процесса. Конститутивным признаком политэлиты считается монопольное право на принятие общегосударственных решений и обеспечение их реализации, что дает политической элите обширные права, но вместе с тем возлагает на нее серьезную ответственность перед своим населением и гражданским обществом - по крайней мере, в демократическом правовом государстве.
В настоящей работе мы исходим из наиболее распространенного понимания политической элиты на основе позиционного (функционального) критерия, в соответствии с которым отнесение тех или иных лиц к политической элите строится на их возможности принимать, оказывать непосредственное влияние на принятие и обеспечивать реализацию общегосударственных решений, а также распределять основные общественные ресурсы [5, с. 45-46; 8, с. 295]. При данном подходе иные характеристики лиц, относимых к политэлите (моральные качества и др.), имеют вторичное значение и влияют в большей степени на оценку эффективности действий политической элиты и её способности быть адекватным субъектом взаимодействия, пользующимся должным авторитетом в обществе.
Политэлита является ядром политического класса и осуществляет взаимодействие со всеми другими социально-политическими стратами.
Взаимосвязи гражданского общества и политической элиты реализуются в различных плоскостях, а уровень развития этих взаимосвязей напрямую коррелирует с уровнем развития демократических институтов в том или ином государстве. Граждане могут реализовывать свои политические полномочия как непосредственно (к примеру, в рамках участия в электоральных кампаниях), так и через различные группы, которые представляют и реализуют совокупный политический интерес граждан.
При этом даже в рамках демократического политического режима возможны диалектические противоречия и конкуренция между различными методологическими основами взаимодействия гражданского общества и политической элиты. Гражданское общество стремится строить взаимодействие, а также социально-политическую систему в целом преимущественно на основе постулатов либерализма, в частности, приоритета интересов отдельной личности (индивидуализма), личной свободы как высшей ценности, максимального освобождения личности от всех видов ограничений, поощрения частной инициативы, но при этом расширение пространства свободы, как подчеркивается рядом авторов, нередко осуществляется за счет ограничения дисциплинирующей роли и контроля со стороны морали и противопоставления отдельной личности обществу [19, с. 201, 205-207].
Власти в демократическом государстве (как следует из прямого перевода понятия «демократия») в большей мере склонны ставить в качестве приоритета интересы общества, т.е. коллективный интерес, что в целом характерно для любой государственной системы. Различия между демократическим режимом и антидемократическими политическими режимами состоят не в отказе от идеи приоритета коллективного политического интереса (выразителем которого и должна быть политическая элита), а тех методов и средств, которыми этот приоритет достигается. В частности, при тоталитаризме государство «управляет тотальностью (всеобщностью, мобилизационной целостностью) страны» с использованием руководящей идеологии, централизованного управления экономикой и ее планирования, монополизма единственной партии и т.п. [14, с. 208, 295].
Задача политической элиты в демократическом государстве - во взаимодействии с гражданским обществом, выражая интерес большинства населения, создавать условия для прямого участия граждан во власти, их
вовлеченности в управление государством, а также для осуществления гражданским обществом реального контроля за деятельностью политической элиты - к примеру, посредством создания постоянно действующих структур той или иной степени формализации (общественно-экспертные советы при органах государственной власти, общенациональные политические институты, аналогичные общественным палатам или Общероссийскому народному фронту [26, с. 72], обязанность государственных структур реагировать на публикации в негосударственных СМИ и т.п.).
Как представляется, в демократическом правовом государстве целями взаимодействия гражданского общества и политической элиты могут выступать:
1. Создание условий и предпосылок для устойчивого развития государства в интересах всех его граждан, обеспечения благосостояния населения. В этом аспекте политическая элита и гражданское общество осуществляют взаимодействие в соответствии с установленными процедурами и в установленных организационно-правовых рамках, на основе принципов верховенства права, социальной справедливости, свободе доступа к управлению государством и др. Данная цель взаимодействия является в известной степени глобальной, общей и для политэлиты, и для гражданского общества, она создает первооснову для постановки и реализации иных целей.
Вместе с тем оба рассматриваемых актора в силу особенностей своего участия в политическом процессе специфическим образом осуществляют целеполагание и, соответственно, достижение данной глобальной цели; арсеналы их возможностей и ресурсов также различаются.
Заслуживает внимания точка зрения, согласно которой на постсоветском пространстве именно правящий класс (политическая элита) несет основную ответственность за продвижение государства и общества по пути прогресса, за создание условий для этого продвижения, а также за реализацию масштабных экономических проектов, имеющих общегосударственное значение и влияющих на благосостояние большинства населения [11, с. 35]. Политэлита действительно имеет больше возможностей для обеспечения устойчивого развития, в том числе в силу того, что она через властные институты создает политико-правовые предпосылки для государственного развития, вырабатывает и внедряет юридические предписания, обязательные для исполнения всеми субъектами. С другой сто-
роны, было бы неверным абсолютизировать роль государства и политической элиты: чрезмерное «упование» на государство может приводить к социально-политическому иждивенчеству и снижению политической активности населения, а также к укреплению ощущения безнаказанности со стороны политэлиты.
В связи с этим правильнее было бы говорить о взаимной поддержке со стороны гражданского общества и политической элиты, важнейшими элементами которой могут выступать сбалансированность и справедливость: политэлита поощряет инициативы и участие гражданского общества в управленческой деятельности, а гражданское общество, в свою очередь, выдвигает конструктивные, проработанные предложения и избегает действий, направленных на дестабилизацию политической ситуации.
Кроме того, именно государство в лице политической элиты должно брать на себя функцию обеспечения социальной справедливости, что особенно важно в условиях рыночных отношений [11, с. 33], а также при разного рода стихийных бедствиях и (или) эпидемиях/пандемиях, как в случае с коронавирусной инфекцией (доступ населения к медицинской помощи должного уровня, отход от принципов рыночной экономики для предотвращения распространения инфекции и недопущение резкого падения уровня благосостояния населения и т.д.).
2. Обеспечение эффективности выполнения политической элитой своих функций по непосредственному управлению государством, включая улучшение качества разрабатываемых политической элитой решений, повышение эффективности их реализации. В рамках достижения этой цели для политической элиты и гражданского общества важно стремиться к обеспечению соответствия действий политэлиты ожиданиям населения, которое является важнейшим источником легитимности для принимаемых политэлитой решений.
Ожидания в сфере политики охватывают отношения по поводу распределения и пользования властью, включая участие в выборах, поиск авторитетов, активную жизненную позицию [22, с.28], а также запросы в связи с необходимостью решения актуальных политических, социально-экономических и иных проблем, повышения качества государственного управления, соответствия действий представителей народа тем задачам, на решение которых рассчитывал электорат, и т.п.
Эффективность в реализации политэлитой и гражданским обществом данного направления взаимодействия проверяется различными формализованными или иными способами. Среди формализованных способов проверки соответствия ожиданий населения складывающейся реальности являются регулярно проводимые в демократическом государстве избирательные процедуры, в рамках которых население высказывает своё мнение относительно политической элиты и решает вопрос о пребывании ее представителей у власти. К числу неформализованных способов оценки представляется возможным отнести разного рода опросы и исследования общественного мнения, которое справедливо рассматривается как своеобразный «пульс демократии», реальный и динамичный фактор, который рождается из многогранного повседневного опыта людей и служит руководством для их политических представителей [7, с. 36]. Безусловно, способы оценки качества взаимодействия политэлиты и гражданского общества, соответствия действий политической элиты ожиданиям населения не ограничиваются приведенными; мы обозначили наиболее, по нашему мнению, востребованные.
3. Обеспечение транспарентности в формировании и функционировании институтов государственной власти в интересах большинства населения в рамках демократических процедур, определяемых законодательством. В этом контексте особое значение имеет рекрутирование политической элиты как один из существенных компонентов в обеспечении взаимодействия политэлиты и гражданского общества, тем более что способы рекрутирования в демократическом государстве отличаются многообразием.
При этом такой ключевой механизм формирования государственных институтов и рекрутирования политической элиты, как выборы, является одновременно и индикатором развития гражданского общества: развитое гражданское общество предполагает достаточно высокий уровень политической культуры населения и, как следствие, более активное участие населения в избирательном процессе. Политэлита должна помнить, что властные полномочия - отражение волеизъявления людей, выражаемого в ходе выборов [1, с. 118], периодически проводимых в соответствии с демократическими стандартами и принципами.
Важной составляющей этой задачи является предотвращение политической апатии и политического абсентеизма населения посредством
создания условий для вовлечения населения в политическую деятельность, включая участие в управлении делами государства и создание эффективно функционирующих социально-политических лифтов.
4. Обеспечение социально-политической стабильности в государстве в соответствии с установленными политико-правовыми процедурами. Серьезный вызов представляет ситуация, когда новые элитные группы после прихода к власти начинают пересматривать приоритеты внутренней и внешней политики [23, с. 236], либо когда политическая система государства испытывает значительное внешнее давление, направленное в том числе на раскол между политической элитой и гражданским обществом, либо наличие иных факторов, провоцирующих дестабилизацию общественно-политической жизни в силу противоречий между различными сегментами политэлиты и гражданского общества.
5. Снижение конфликтности между различными социальными группами, преодоление вызова фрагментации общества, что предполагает осознание общих целей и интересов всеми социально-политическими стратами. Как справедливо отмечается в литературе, особое значение данная цель имеет для многонациональных и многоконфессиональных обществ, где существует высокий конфликтный потенциал [2, с. 70]. Следует согласиться и с тезисом о том, что социальная сплоченность выступает базовой ценностью, обеспечивающей эффективное функционирование общественно-политических институтов [10, с. 80], в то время как разобщенность может создавать предпосылки для дестабилизации общества.
Максимальное сопряжение (сближение) приоритетов и целей политической элиты, и гражданского общества, а также систем ценностей, действующих для различных социально-политических групп, является важной составляющей данной задачи. И ценности, и приоритеты гражданского общества как институционализированной системы и политической элиты могут различаться; вместе с тем, для социально-политической структуры могла бы стать критической ситуация, при которой гражданское общество и политэлита руководствуются в своей деятельности различными приоритетами, целями и ценностями. В связи с этим устранение противоречий между системами ценностей и целеполаганием политэлиты и гражданского общества, их максимальное сближение выступают одной из важнейших задач взаимодействия, соответствующих политических акторов.
В качестве примера интеграции интересов граждан и органов власти предлагается рассматривать патриотизм с его духовно-нравственной и политической составляющими: при такой интеграции интересов вокруг решения острых социально-экономических и политических проблем осуществляется укрепление института государственной власти, а сам патриотизм считается «высшей формой доверия» граждан к политической элите и государству в целом.
Представляется возможным утверждать, что формат и механизмы взаимодействия политической элиты и гражданского общества в значительной степени определяются конкретными целями, на которые ориентировано данное взаимодействие. Для реализации данных целей требуется определить наиболее эффективные механизмы, а также предусмотреть гарантии их практического применения.
Так, важным механизмом в обеспечении стабильного функционирования политической системы является взаимопроникновение власти и гражданского общества, преодоление разрыва между политическими элитами и населением. Сложно не согласиться с тем, что политическая элита стремится к самовоспроизводству и большей закрытости [8, с. 297, 306]. Это создает повышенные риски оторванности политэлиты от иных социальных групп, их автономизации и, как следствие, усиления социальной разобщенности. В демократической политической системе одним из средств преодоления данного вызова являются различные способы рекрутирования политической элиты, которые имеют значение и для достижения иных целей взаимодействия политэлиты и гражданского общества.
Транспарентность в формировании политической элиты, обеспечение открытости политической системы обеспечивается в значительной степени наличием эффективной системы рекрутирования политической элиты за счет активных представителей гражданского общества, задействованием не только горизонтальной мобильности среди представителей политэлиты, но и вертикальной мобильности, обеспечивающей приток кадров из различных сфер социально-политической жизни.
В этом аспекте именно гражданское общество могло бы играть особо значимую роль, но в данном случае многое зависит от конкретных условий и особенностей развития политического процесса в том или ином государстве. К примеру, один из классических каналов рекрутирования -партийный, не может считаться универсальным в силу разной степени
укорененности политических партий в разных государствах, различных политических традиций. Так, отмечается, что в России «политические партии (за исключением «Единой России») не являются эффективным каналом», дающим профессионалам возможность инкорпорации в политическую элиту, а кадровый резерв дает возможность осуществлять ротацию только внутри самого политического класса.
Аналогичная ситуация складывается и в других государствах постсоветского пространства, к примеру, в Приднестровье, где выборы в представительные органы власти всех уровней проводятся на мажоритарной основе, что значительно снижает уровень участия партий в политическом процессе. В итоге приднестровские партии имеют слабую опору в обществе и невысокую политическую легитимность [4, с. 30, 34], что затрудняет выполняет ими функцию канала рекрутирования политэлиты (за исключением Республиканской партии «Обновление», которая фактически выполняет функцию правящей партии и по сути является надпартийной структурой, в значительной степени участвующей в формировании действующего состава политэлиты Приднестровья) .
Вместе с тем, считаем, что ресурс политических партий как канала рекрутирования политэлиты не исчерпан и должен быть востребован в качестве механизма взаимодействия политэлиты и гражданского общества. Было бы целесообразным развивать и иные каналы рекрутирования политической элиты посредством инкорпорирования представителей гражданского общества, а также совершенствовать уже имеющиеся механизмы.
Так, важным механизмом взаимодействия политэлиты и гражданского общества, направленным на обеспечение открытости в функционировании властных институтов, транспарентности в их формировании и вовлечении политически активных представителей гражданского общества в управленческую деятельность является рекрутирование молодежи в политэлиту.
Этот процесс может выражаться в создании молодежных «крыльев» политических партий, поощрении политического участия молодежных движений в политическом процессе (к примеру, в формате наблюдения за избирательными процедурами), а также в развитии молодежного парламентаризма. В литературе отмечается, что молодежный парламентаризм развивается на постсоветском пространстве параллельно с формированием демократического государства и гражданского общества, а сам этот
политический институт рассматривается как школа подготовки молодежи к политическому участию в управленческой деятельности, вовлечение молодежи в процессы развития государственности, механизм развития избирательной активности молодого поколения, а также кадровый резерв для политической элиты [25, с. 8, 13]. Стоит при этом учитывать, что молодежный парламентаризм часто развивается под эгидой конкретных политических партий, в связи с чем нередко выступает в качестве социально-политического лифта в рамках отдельной партийной структуры, однако и в данном случае молодежный парламентаризм выполняет свои основные функции в части обучения молодежи навыкам активного политического участия.
Важную роль в формировании эффективной политической элиты, повышении ее качества, а также инкорпорирования новых кадров в по-литэлиту посредством институтов гражданского общества играет образовательная сфера. Данный механизм выполняет сразу несколько функций.
Во-первых, это важный механизм прямой подготовки представителей политической элиты. Речь в данном случае идет не столько о системе «элитного» образования, «закрытых» вузах (хотя это явление существует и безотносительно к положительным или отрицательным оценкам заслуживает отдельного рассмотрения; безусловно, окончание «элитного» вуза значительно увеличивает шансы на инкорпорацию в политэлиту, поскольку, как справедливо отмечается, в рамках таких вузов, помимо прочего, осуществляется и налаживается неформальная коммуникация, которая в дальнейшем способствует занятию высоких постов и должностей [18, с. 29]), сколько в целом о системе образования и выдвижения молодых специалистов на первичные ступени в элитной иерархии. Так, справедливо отмечается, что, к примеру, студенты-политологи после выпуска из вуза становятся, как правило, активным социально-политическим сегментом и важным фактором принятия политических решений, что обуславливает необходимость подготовки активной, размышляющей гражданской позиции [18, с. 280]. В этом контексте при вузовской подготовке будущих представителей политической элиты важен не только сугубо обучающий, но и воспитательный аспект, поскольку сочетание обучающих и воспитательных технологий дает в совокупности образовательный аспект [9, с. 304], в противном случае такие характеристики политиче-
ской элиты, как совесть, чувство долга, осознание ответственности и другие нравственные качества будут невостребованными.
Во-вторых, между образовательной системой как одним из институтов гражданского общества и политэлитой целесообразно выстраивать систему взаимного рекрутирования, т.е. инкорпорации кадров из системы образования в политическую элиту, а также переход представителей по-литэлиты в институты (экспертно-аналитические, образовательные и др.) в случае экскорпорации из политической элиты. В различных политических режимах по-разному осуществляется взаимная циркуляция представителей политэлиты и научной элиты: к примеру, отмечается, что советский и позднесоветский режим был более восприимчив к рекрутированию научных кадров, в значительной мере вследствие взаимопроникновения гуманитарных наук и государственной идеологии, возможности ретрансляции постулатов гуманитарных наук в качестве государственного политического дискурса через СМИ, систему партийно-политической учебы. В период дезинтеграции Союза ССР и формирования политэлит в постсоветских республиках отмечалась востребованность представителей отраслей не только гуманитарного знания, но и экономического профиля, «сырье-виков» и др. В свою очередь, обратные процессы, т.е. переход представителей политэлиты в экспертно-аналитические, образовательные центры на постсоветском пространстве связан не только с классическими форматами «мозговых центров», формируемых на партийной или иной основе, но и заблаговременным созданием представителями политэлиты «запасных аэродромов» на случай ухода с высоких постов [18, с. 67-68, 94].
В-третьих, образовательный сектор располагает достаточными ресурсами для подготовки разного рода экспертиз, заключений, проектов управленческих решений, которые могли бы вырабатываться гражданским обществом по собственной инициативе или по запросу властных институтов. Для осуществления данного формата взаимодействия необходимо, чтобы соответствующие образовательные, научно-аналитические, экспертные центры пользовались достаточным авторитетом в обществе в целом, а в некоторых случаях получение такого рода заключений со стороны экспертного сообщества могло бы становиться неотъемлемой частью процесса выработки и принятия политических решений. Как отмечается некоторыми авторами, «научная элита» (представители научного, экс-пертно-аналитического сообщества) постепенно становится фактором
«soft power», формирующим политическую культуру, модели поведения, стереотипы и т.д., причем уровень влияния научной элиты на уровень развития политических институтов в контексте «мягкой силы» может быть выше, чем у СМИ, поскольку именно она формирует субстантивное наполнение внедряемых через СМИ концепций политико-идеологического характера и является при этом выразителем интересов преимущественно среднего класса. В демократическом государстве научная элита получает возможность реального влияния на политический процесс и более эффективно работает над поставленными перед ней задачами [13, с. 277-278].
Отметим также, что роль «мягкой силы» в отношении политэлиты могут выполнять и иные институты гражданского общества, в первую очередь СМИ, национально-культурные, религиозные и правозащитные организации, причем данные структуры подвержены внешнему воздействию и могут осуществлять продвижение как своих интересов, так и зарубежной повестки [15, с. 59-60, 64; 30, pp. 225, 231-233, 238-242].
Такие цели, как снижение конфликтности между различными социально-политическими группами, обеспечение транспарентности государственного управления и повышение его эффективности, могут также достигаться с помощью механизма массового вовлечения населения в политический процесс, которое нередко именуется «эмпауэрментом» (от англ. «empowerment»), тем более что данный концепт изначально формировался как борьба различных социально уязвимых социальных групп (женщины в период массовой дискриминации; те или иные национальные / расовые меньшинства, бедные и др.) за возможность равноправного участия в групповой деятельности, включая право на равное представление и защиту своих интересов в органах власти. Целью такой борьбы на первом этапе становились радикальные социальные перемены [16, с. 55, 63], а позднее и предоставление соответствующим категориям населения политических прав и (или) возможность более эффективной их реализации на групповом уровне. Тем самым осуществляется вовлечение отдельных личностей в политический процесс, их объединение вне зависимости от иерархических или административных целей, что в полной мере соответствует задачам и принципам гражданского общества.
Массовое участие граждан в политике постепенно переводит эту часть политического процесса в массовую политику, которая в период своего формирования сопровождалась формированием или обновлением
институтов всеобщего политического представительства, включая избрание всеобщим голосованием представительных органов, а также развитие иных институтов массового политического участия. Определяющую роль в данном процессе играла и продолжает играть политическая мобилизация, основной целью и итогом которой является участие индивидуума в политическом процессе.
Политическая мобилизация обусловлена усложнением социально-политической структуры, ростом уровня образования населения и числа людей, занятых интеллектуальным трудом, упрощением доступа к информации и увеличением мобильности населения, а также иными факторами, которые в итоге увеличивают объем доступных гражданам ресурсов для политического участия и повышения способности масс осуществлять совместные действия для выдвижения общих требований и их коллективного отстаивания. Коллективное участие в политических процессах нередко связывается с политической модернизацией, а само общество в таком случае оказывается «пронизанным гражданской активностью» [3, с. 230].
В литературе указывается, что мобилизация, как правило, осуществляется «сверху» и в этом плане может быть противопоставлена политической самоорганизации, которую предлагается рассматривать как источник социально-политических инициатив, ресурс развития гражданского общества «снизу» [26, с. 40]. Самоорганизация может осуществляться на формальной (органы местного самоуправления, представительные органы) или неофициальной основе (формирование специфических групп интересов и согласование на низовом уровне местных интересов с последующей экстраполяцией основных характеристик сформированных групп на уровень политэлит соответствующего уровня). В этом контексте самоорганизацию большинства в политическом аспекте предлагается рассматривать в первую очередь как выделение им из своих рядов некоего «управляющего меньшинства» [12, с. 86], которое в дальнейшем берет на себя функции политической элиты.
Тем не менее, мы исходим из того, что и политическую мобилизацию, и политическую самоорганизацию следует рассматривать в более широком аспекте и не сводить исключительно к процессам, осуществляемым «сверху» или «снизу». Мобилизация может, действительно, осуществляться «сверху», и в рамках этого политического процесса политэлита создает для граждан возможности политического участия, влияет на про-
цесс политической социализации и определения моделей политического поведения, определяет актуальную политическую повестку дня [16, с. 76], исследует приоритетность различных проблем, стремится заручиться максимально широкой поддержкой тех или инициатив, необходимой для их политической и правовой легитимизации.
В то же время далеко не всегда субъектом мобилизации выступает только политическая элита, а мобилизуемые граждане являются не только пассивным объектом мобилизации. К примеру, участие в электоральных кампаниях, в работе общественных объединений и политических партий, иные формы организованного участия в политическом процессе может трансформировать мобилизуемую группу в субъект мобилизации и давления на политическую элиту. Примером могут быть различные группы, которые, являясь продуктом политической мобилизации, постепенно сами трансформируются в субъектов мобилизации и оказывают давление на власть, что было наглядно продемонстрировано в ходе целого ряда событий в новейшей политической истории различных государств, в частности, Югославии, Украины и др. [17, с. 128; 16, с. 76].
В этом контексте справедливым представляется утверждение о том, что активность общественных движений, совместные действия людей артикулируется из-за стремления людей изменить то, что вызывает у них недовольство [3, с. 231], при этом высокий уровень активности может не зависеть от уровня благосостояния общества. Таким образом, стремление людей изменить что-либо, вызывающее недовольство, является побудительным мотивом как для «позитивной» политической мобилизации (предложение конкретных инициатив, разработка проектов решений, приход к власти лиц, которые не относятся к «традиционной» или «классической» политической элите и т.п.), так и для «негативной» мобилизации (массовые протесты и т.п.).
Массовые протесты, как форма массовой политической мобилизации, стали во многих государствах частью политической культуры, а право на которые установлено в законодательстве многих стран (одновременно с установлением организационно-правовых рамок для подобной активности). В данной работе мы не исследуем вопросы правомерности такого рода деятельности или ее политической целесообразности, а исходим из того, что мирная, ненасильственная протестная активность в установленных законом формах также может считаться формой взаимо-
действия политической элиты и гражданского общества, хотя и весьма специфической, и предполагающей, скорее, давление на политэлиту с целью отмены/пересмотра принятых или объявленных решений, чем продвижение конкретных инициатив.
Кроме того, предметом данного исследования не является вопрос о применении разного рода политических технологий, которые также направлены на организацию протестов в рамках политической мобилизации, но при этом носят преимущественно искусственный характер и направлены в большей мере на достижение ситуативных политических целей организаторов массовых акцией и в меньшей - на удовлетворение декларируемых интересов мобилизуемых лиц. Такие формы протестной активности граждан также являются частью политического процесса, однако они в значительно меньшей степени являются форматом взаимодействия политэлиты и гражданского общества, поскольку в основном являются инструментом давления на политическую элиту со стороны заинтересованных субъектов, а не гражданского общества в целом.
Политический протест складывается в значительной степени как реакция граждан на принимаемые политэлитой решения, а также на рост отчуждения власти (политической элиты) от граждан и их нежелания с этим мириться. В этом контексте политический протест предлагается рассматривать как «заявку на политическое участие от граждан, считающих себя отчужденными от политического процесса» [17, с. 122]. Политические протесты, реализуемые в предусмотренных законом рамках, обуславливают необходимость учета возможных форм протестной активности граждан при выработке оптимальных моделей взаимодействия политэли-ты и гражданского общества.
Таким образом, мы полагаем, что для достижения целей стабильного развития политической системы, снижения конфликтности и сопряжения политических целей и ценности политэлиты и гражданского общества могут применяться такие механизмы взаимодействия указанных акторов, как политическая самоорганизация и политическая мобилизация. Данные механизмы (форматы) взаимодействия могут осуществляться по-разному, в т.ч. в зависимости от субъекта (политэлита, политические партии, общественные движения и др.), уровня (низовой, общегосударственный и др.) или направленности их реализации (протесты и др.). При этом мы не считаем целесообразным противопоставлять самоорганизацию мобилиза-
ции, поскольку эти форматы взаимодействия не противоречат, а дополняют друг друга и отвечают задачи консолидации политэлиты и консолидации гражданского общества, в том числе в тех случаях, когда речь идет о политических протестах, осуществляемых в рамках закона.
Безусловно, существующие форматы и механизмы взаимодействия политической элиты и гражданского общества не исчерпываются приведенными выше. В частности, представляется возможным говорить о том, что для достижения целей взаимодействия политэлиты и гражданского общества могут использоваться такие механизмы, как общественный контроль; юридическая, политическая и иная экспертиза решений (их проектов) политэлиты со стороны научного, экспертно-аналитического сообщества; функционирование общественных (консультативных) советов при органах власти различного уровня; обязательное реагирование власти на резонансные публикации в СМИ и на официальные запросы институтов гражданского общества; регулярные выступления представителей полит-элиты в СМИ с разъяснением тех или иных политических решений; возможность установление квот при замещении позиций в политической элиты (к примеру, установление квот для женщин, представителей национальных меньшинств в представительных органах и т.д.) и др.
Кроме того, вариантом становления демократической политической системы являются переговоры между политэлитой и гражданским обществом в целом, которые могут проходить в том случае, если власть в течение длительного времени игнорировала требования гражданского общества, но оба указанных актора стремятся достичь взаимопонимания для обеспечения легитимного функционирования власти и недопущения политической турбулентности в период транзита власти [21, с. 206].
Следует учитывать, что наличие общих целей взаимодействия у гражданского общества и политической элиты, а также наличие формализованных механизмов их реализации еще не является гарантией эффективности такого взаимодействия. Мы полагаем, что прогресс в реализации общих целей может быть достигнут, если в процессе их имплемента-ции оба актора действуют на основе общих принципов, в числе которых считаем возможным обозначить следующие:
1. Морально-нравственные основы взаимодействия политэлиты и гражданского общества. Такие основы не могут существовать в отрыве от политической культуры различных социально-политических групп и об-
щества в целом. Политическая целесообразность, равно как и оправдание используемых средств важностью политических целей не должны подменять общепринятые морально-нравственные нормы и принципы, этические постулаты, которые вовсе не чужды политике. Кроме того, вряд ли уместна ситуация, когда политическая элита исповедует одну систему ценностей, а гражданское общество - другую, и каждая из этих систем действует в условиях замкнутости. Важным элементом этого принципа является то, что гражданское сознание тех или иных общественно -политических групп должно включать критическое восприятие различных аспектов политической реальности, а не руководствоваться политической мифологией. Наконец, политэлита и гражданское общество могут и должны действовать исходя из того, что действовать на основе морали, честности, взаимного уважения, общих для исполнения всеми законов - это прежде всего выгодно;
2. Взаимное делегирование полномочий и ответственности. При взаимодействии важен постоянный диалог политэлиты и гражданского общества, основанный на том, что население делегирует политэлите мандат на легитимное представительство совокупного (общенационального) общественного интереса, а политэлита делегирует гражданскому обществу отдельные функции по участию в разработке общегосударственных решений, осуществлению общественного контроля, экспертизе принимаемых решений и т.п. Взаимное делегирование ответственности предполагает, что политэлита несет ответственность перед обществом, которая, помимо прочего, заключается в сменяемости власти на основе решений населения в ходе установленных процедур. В свою очередь, население также несет ответственность за действия политэлиты, поскольку, как отмечалось некоторыми учеными, без согласия или инертности простых людей деятельность «ни монстров, ни бюрократов не была бы эффективной» [24, с. 129-130];
3. Система юридических гарантий. Наличие целей и механизмов взаимодействия должно закрепляться в законодательстве, особенно в той части, которая создает взаимные обязательства сторон. В частности, принцип гарантий может предусматривать закрепление в нормах права квотного принципа формирования представительных органов власти, обязанность органов власти проводить предварительную экспертизу разрабатываемых проектов решений или общественные слушания по наибо-
лее резонансным проблемам, обязанность органов власти реагировать на обращения гражданского общества в установленные сроки, обязанность органов власти учитывать в своей деятельности результаты общественного контроля и т.п.;
4. Сочетание в политическом процессе традиций политической культуры и формально действующей модели политического режима. Справедливо отмечается, что традиции политической культуры могут быть более важными для «судеб демократии», чем конкретный формат политического режима, в значительной степени в силу того, что такими политическими институтами, как избирательная система, государственное устройство и др., легче манипулировать, чем политической культурой, которая меняется относительно медленно [21, с. 213-214]. Политэлита и гражданское общество стремятся к модернизации политических институтов, но при этом действовать учетом сложившихся традиций, менталитета населения, значимости политических институтов в иерархии политических ценностей населения и т.п.;
5. Эффективная причастность граждан к процессу выработки и принятия решений, процессу распределения материальных и иных благ. В демократическом государстве предполагаются, что граждане реально вовлечены в процесс управления государством, и их вовлеченность реализуется в виде как формальных (выборы), так и неформальных процедур (деятельность экспертно-аналитических центров, волонтерская работа, общественный контроль). Для граждан важно видеть результаты своего политического участия, а также иметь работающие каналы «обратной связи» с политической элитой.
Наконец, важнейшим принципом взаимодействия политической элиты и гражданского общества должна являться солидарность. Эта категория является многогранной, но при этом в самом общем виде сводится к разработке идей и осуществлению действий на основе принципа «один за всех и все за одного» [28, р. 7]. Система, которая считающаяся солидарной, имеет такие характеристики, как постоянство и резистентность к трудностям, вызванным распространением взаимного недоверия, подозрительности, конфликтов интересов, протестов и т.п. Отношения солидарности помогают избежать противопоставления между частными интересами и общим благом; именно солидарность аккумулирует индивидов в сообщество и дополняет их физическое сосуществование морально-
нравственным аспектом и повышая тем самым уровень их взаимозависимости. На современном этапе принцип солидарности характеризуется такими чертами, как неформальность (т.е. участие субъектов в совместной деятельности без предварительной повестки и норм поведения, позволяющее определить такую повестку и нормы постепенно); отсутствие предопределенности и уверенности в собственной правоте, открытость для всех сторон (точка зрения отдельных лиц не должна восприниматься как «истина в последней инстанции» и может быть откорректирована в процессе взаимодействия, а само сотрудничество не должно осуществляться с целью навязывания чьей-либо точки зрения); сотрудничество (авторы концепта намеренно избегают терминов «переговоры» или «диалог», поскольку сам концепт не направлен на установление того, чьи аргументы являются более выигрышными); таким образом, при осуществлении взаимодействия на основе солидарности не должно быть «выигравших» и «проигравших» [28, p. 13-14].
Принцип солидарности имеет также межгосударственное (трансграничное) значение, и в этом качестве является одной из институциональных основ Европейского союза, хотя он часто подвергается рискам из-за несовпадения национальных интересов отдельных государств [29, p. 13].
Значение солидарности как одного из базовых принципов взаимодействия политэлиты и гражданского общества особенно велико в аспекте консолидированного реагирования всех общественных групп на современные вызовы, включая пандемию заболевания COVID-19. Политэлита, осуществляя функцию ситуативного реагирования на данный вызов, обращается не только к собственным ресурсам и властным полномочиям, но и к ресурсам гражданского общества, в частности, к волонтерскому движению, к бизнесу, профессиональным объединениям и другим структурам. При этом политическая элита идет по пути предоставления дополнительных социальных гарантий параллельно с ограничением некоторых гражданских прав и свобод, рассчитывая в этом вопросе на понимание со стороны населения. В такой экстренной ситуации власть не может действовать исключительно экономическими методами или же исходя из максимальной приоритетности прав человека, поскольку в рамках «классического» рынка принципы социально справедливости не могут быть обеспечены привычными методами; соответственно, жесткие санитарные нор-
мы и правила не могут быть обеспечены без установления ограничений прав и свобод граждан.
Государство также вынуждено проявлять солидарность в интересах достижения общественного блага: к примеру, в России политическая элита была вынуждена пойти на перенос сроков всероссийского голосования по поправкам в Конституцию РФ, хотя данное событие представляло особую важность для российской политэлиты в контексте легитимизации ею новых тенденций в развитии российской политической системы.
Отсутствие солидарности во взаимодействии политэлиты и гражданского общества существенно снижало бы эффективность их усилий, даже если бы они были направлены на достижение общих целей. Эффективность солидарности, в свою очередь, в значительной степени детерминируется качеством имплементации других принципов - в частности, взаимного делегирования полномочий и ответственности (не вызывает сомнений, что гражданское общество и политэлита могут демонстрировать разный уровень результативности в разных сферах социальной жизни).
Не вызывает сомнений, что принцип солидарности является одной из важнейших гарантий стабильного функционирования социально -политической системы. Этот принцип может реализовываться при поддержке политэлиты или вопреки ее устремлением, но важно понимать, что без него общество будет фрагментированным и предельно конфликтным, не сможет эффективно противостоять как внешним, так и внутренним вызовам.
Таким образом, взаимодействие политической элиты и гражданского общества представляет собой сложную систему, которая основана на наличии общих целей. Цели взаимодействия предопределяют возможные форматы и механизмы сотрудничества, среди которых особую роль играют рекрутирование элиты по различным каналам (выборы, партийная карьера, молодежный парламентаризм, экспертная деятельность и др.). Демократическое государство поощряет вовлечение в политическую активность представителей различных социальных групп, что обеспечивает участие граждан в политическом процессе и позволяет преодолевать вызовы фрагментации и отдаления политической элиты и гражданского общества. Необходимой предпосылкой эффективности взаимодействия политической элиты и гражданского общества является выстраивание соответствующей модели взаимоотношений на основе общих принципов, сре-
ди которых выделяют морально-этические основы, взаимное делегирование полномочий и ответственности, юридические гарантии исполнения обязательств сторон, сочетание в политическом процессе традиций политической культуры и формальных характеристик политического режима, эффективное вовлечение граждан в управленческую деятельность. Особое место в числе принципов занимает солидарность, позволяющая обеспечивать консолидацию усилий различных социальных групп, сочетание частных и публичных интересов.
Литература
1. Бараданов П.К. Институт выборов как индикатор развития гражданского общества // Общественная мысль Приднестровья. 2014. №1-2.
2. Бухарин С.Н., Малков С.Ю. Эволюция элиты (материалы и исследования). Москва: Академический проект; Гаудеамус, 2014.
3. Вельцель К. Рождение свободы / под ред. Э.Д. Понарина, О.А. Обе-ремко, пер. с англ. А.В. Лисовского. Москва: АО «ВЦИОМ», 2017.
4. Войт И.А. Политические партии в Приднестровье: проблемы и тенденции развития // Информационно-аналитический бюллетень Института социально-политических исследований и регионального развития. 2018. №1.
5. Гаман-Голутвина О.В. Политический класс: сущностные и структурные характеристики // Политический класс в современном обществе / под ред. О.В. Гаман-Голутвиной. Москва: Российская ассоциация политической науки; Российская политическая энциклопедия, 2012.
6. Гуревич П.С. Власть и народовластие // Кавказские научные записки. 2010. №4.
7. Гэллап Дж., Рэй С.Ф. Пульс демократии. Как работают опросы общественного мнения / Пер. с англ. В.Л. Силаевой. Москва: ВЦИОМ, 2017. Gallup G., Rae S.F.
8. Дука А.В. Властная элита и социальный класс в России: становящаяся определенность // Элиты и общество в сравнительном измерении: сб. ст. // под ред. О.В. Гаман-Голутвиной. Москва: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2011.
9. Ильинский И.М. Образовательная революция. Москва: Изд-во Моск. гуманит.-социальн. академии, 2002.
10. Каневский П.С. Политическая стратификация в современной России: классы, элиты, группы интересов. Москва: Академический проект, 2014.
11. Керимов А.Д. Особенности государственного руководства в современной России // Актуальные проблемы государствоведения: сб. научных трудов / Под общ. ред. С.Н. Бабурина. Москва: Изд-во РГТЭУ, 2010.
12. Керимов А.Д., Нуриев Г.Х. О причинах властвования меньшинства в государственно-организованном социуме // Актуальные проблемы современного российского государствоведения: сб. научных трудов. Выпуск 2 / под общ. ред. С.Н. Бабурина. Москва: Изд-во РГТЭУ, 2009.
13. Кислицын С.А. Научная элита в системе политической власти: Изд. 2-е, перераб. и доп. Москва: Издательство ЛКИ, 2008.
14. Колеров М.А. Тоталитаризм: русская программа для западной доктрины // Исследования по истории русской мысли: Ежегодник за 2018 г. Москва: Модест Колеров, 2018.
15. Мальцев Г.В. Суверенитет национального государства в современном мире // Актуальные проблемы современного российского государствоведения: сб. научных трудов. Вып. 2 / под общ. ред. С.Н. Бабурина. Москва: Изд-во РГТЭУ, 2009.
16. Массовая политика: институциональные основания / под ред. С.В. Патрушева. Москва: Политическая энциклопедия, 2016.
17. Оболонский А.В. Этика публичной сферы и реалии политической жизни. Москва: Мысль, 2016.
18. Осин В., Зеленски А., Шуляк С. Власть и знание на постсоветском пространстве: политический режим, научная степень, идеология и карьера в Украине и Молдове. Вильнюс: ЕГУ, 2014.
19. Савченко И.С. Демократия как реализация групповых политических полномочий в гражданском обществе // Кавказские научные записки. 2011. №1.
20. Слтець П. Пол™чы цшностМ теорiя i методолопя тзнання та реалiзацil': монографiя. КиТв: Знання УкраТни, 2009.
21. Сравнительная политология: Учебник / Под ред. О.В. Гаман-Голутвиной. Москва: Издательство «Аспект Пресс», 2018.
22. Стоянов А.С. Общество ожиданий: введение в концептуальные основы теории. Элективный спецкурс. Москва: ФЛИНТА: Наука, 2016.
23. Хабаров И.А. Власть, формирующиеся элиты и политическая самоорганизация граждан на локальном уровне // PRO NUNC. Современные политические процессы. 2015. №1(14).
24. Шудра О.В. Ханна Арендт: суждение об ответственности // Московский журнал международного права. 1995. №3.
25. Юсов С.В. Организационно-правовые основы создания и деятельности молодежных парламентов в Российской Федерации // Москва: РЦОИТ: Крона, 2009.
26. Янковский В.В. Особенности взаимодействия власти с гражданским обществом на примере Приднестровской республики // Молдово-приднестровский регион. 2017. №3-4.
27. Alekseev S., Zlatanov B., Shumilov A. Institutional characteristics of the orthodox church as the subject of civil society // PolitBook. 2018. №4.
28. Bauman Z. A Word in Search of Flesh: Solidarity // New Eastern Europe. 2013. № 2 (VII).
29. Saryusz-Wolski J. In Search of European Solidarity // New Eastern Europe. 2014. № 4 (XIII).
30. Strautiu E., Tabara V. A comparative analysis of the development on the two banks of the Dniester: implemented policies, desirable policies. Sibiu: Techno Media, 2015.
31. Vrabie R., Yeremeev O., Kudors A. and others. The "Humanitarian Dimension" of Russian Foreign Policy Toward Georgia, Moldova, Ukraine and the Baltic States: the 2nd, supplementary edition. Ed. G. Pelnens. Riga: 2010.
References
1. Baradanov P.K. Institut vyborov kak indikator razvitiya grazhdanskogo obshchestva. Obshchestvennaya mysl' Pridnestrov'ya. 2014. №1-2.
2. Bukharin S.N., Malkov S.Yu. Evolyutsiya elity (materialy i issledovaniya). Moskva: Akademicheskii proekt; Gaudeamus, 2014.
3. Vel'tsel' K. Rozhdenie svobody. pod red. E.D. Ponarina, O.A. Oberemko, per. s angl. A.V. Lisovskogo. Moskva: AO «VTsIOM», 2017.
4. Voit I.A. Politicheskie partii v Pridnestrov'e: problemy i tendentsii razvitiya. Informatsionno-analiticheskii byulleten' Instituta sotsial'no-politicheskikh issledovanii i regional'nogo razvitiya. 2018. №1.
5. Gaman-Golutvina O.V. Politicheskii klass: sushchnostnye i strukturnye kharakteristiki. Politicheskii klass v sovremennom obshchestve / pod red. O.V. Gaman-Golutvinoi. Moskva: Rossiiskaya assotsiatsiya politicheskoi nauki; Rossiiskaya politicheskaya entsiklopediya, 2012.
6. Gurevich P.S. Vlast' i narodovlastie. Kavkazskie nauchnye zapiski. 2010.
№4.
7. Gellap Dzh., Rei S.F. Pul's demokratii. Kak rabotayut oprosy obshchestvennogo mneniya. Per. s angl. V.L. Silaevoi. Moskva: VTsIOM, 2017. Gallup G., Rae S.F.
8. Duka A.V. Vlastnaya elita i sotsial'nyi klass v Rossii: stanovyashchayasya opredelennost'. Elity i obshchestvo v sravnitel'nom izmerenii: sb. st. pod red. O.V. Gaman-Golutvinoi. Moskva: Rossiiskaya politicheskaya entsiklopediya (ROSSPEN), 2011.
9. Il'inskii I.M. Obrazovatel'naya revolyutsiya. Moskva: Izd-vo Mosk. gumanit.-sotsial'n. akademii, 2002.
10. Kanevskii P.S. Politicheskaya stratifikatsiya v sovremennoi Ros-sii: klassy, elity, gruppy interesov. Moskva: Akademicheskii proekt, 2014.
11. Kerimov A.D. Osobennosti gosudarstvennogo rukovodstva v sovremennoi Rossii. Aktual'nye problemy gosudarstvovedeniya: sb. nauchnykh trudov / Pod obshch. red. S.N. Baburina. Moskva: Izd-vo RGTEU, 2010.
12. Kerimov A.D., Nuriev G.Kh. O prichinakh vlastvovaniya men'shinstva v gosudarstvenno-organizovannom sotsiume. Aktual'nye problemy sovremennogo rossiiskogo gosudarstvovedeniya: sb. nauchnykh trudov. Vypusk 2 / pod obshch. red. S.N. Baburina. Moskva: Izd-vo RGTEU, 2009.
13. Kislitsyn S.A. Nauchnaya elita v sisteme politicheskoi vlasti: Izd. 2-e, pererab. i dop. Moskva: Izdatel'stvo LKI, 2008.
14. Kolerov M.A. Totalitarizm: russkaya programma dlya zapadnoi doktriny. Issledovaniya po istorii russkoi mysli: Ezhegodnik za 2018 g. Moskva: Modest Kolerov, 2018.
15. Mal'tsev G.V. Suverenitet natsional'nogo gosudarstva v sovremennom mire. Aktual'nye problemy sovremennogo rossiiskogo gosudarstvovedeniya: sb. nauchnykh trudov. Vyp. 2 / pod obshch. red. S.N. Baburina. Moskva: Izd-vo RGTEU, 2009.
16. Massovaya politika: institutsional'nye osnovaniya. pod red. S.V. Patrusheva. Moskva: Politicheskaya entsiklopediya, 2016.
17. Obolonskii A.V. Etika publichnoi sfery i realii politicheskoi zhizni. Moskva: Mysl', 2016.
18. Osin V., Zelenski A., Shulyak S. Vlast' i znanie na postsovetskom prostranstve: politicheskii rezhim, nauchnaya stepen', ideologiya i kar'era v Ukraine i Moldove. Vil'nyus: EGU, 2014.
19. Savchenko I.S. Demokratiya kak realizatsiya gruppovykh politicheskikh polnomochii v grazhdanskom obshchestve. Kavkazskie nauchnye zapiski. 2011. №1.
20. Slipets' P. Politichni tsinnosti: teoriya i metodologiya piznannya ta realizatsii: monografiya. Kii'v: Znannya Ukraini, 2009.
21. Sravnitel'naya politologiya: Uchebnik. Pod red. O.V. Gaman-Golutvinoi. Moskva: Izdatel'stvo «Aspekt Press», 2018.
22. Stoyanov A.S. Obshchestvo ozhidanii: vvedenie v kontseptual'nye osnovy teorii. Elektivnyi spetskurs. Moskva: FLINTA: Nauka, 2016.
23. Khabarov I.A. Vlast', formiruyushchiesya elity i politicheskaya samo-organizatsiya grazhdan na lokal'nom urovne. PRO NUNC. Sovremennye politicheskie protsessy. 2015. №1(14).
24. Shudra O.V. Khanna Arendt: suzhdenie ob otvetstvennosti. Moskovskii zhurnal mezhdunarodnogo prava. 1995. №3.
25. Yusov S.V. Organizatsionno-pravovye osnovy sozdaniya i deyatel'nosti molodezhnykh parlamentov v Rossiiskoi Federatsii. Moskva: RTsOIT: Krona, 2009.
26. Yankovskii V.V. Osobennosti vzaimodeistviya vlasti s grazhdanskim obshchestvom na primere Pridnestrovskoi respubliki. Moldovo-pridnestrovskii region. 2017. №3-4.
27. Alekseev S., Zlatanov B., Shumilov A. Institutional characteristics of the orthodox church as the subject of civil society. PolitBook. 2018. №4.
28. Bauman Z. A Word in Search of Flesh: Solidarity. New Eastern Europe. 2013. № 2 (VII).
29. Saryusz-Wolski J. In Search of European Solidarity. New Eastern Europe. 2014. № 4 (XIII).
30. Sträutiu E., Tabärä V. A comparative analysis of the development on the two banks of the Dniester: implemented policies, desirable policies. Sibiu: Techno Media, 2015.
31. Vrabie R., Yeremeev O., Kudors A. and others. The "Humanitarian Dimension" of Russian Foreign Policy Toward Georgia, Moldova, Ukraine and the Baltic States: the 2nd, supplementary edition. Ed. G. Pelnens. Riga: 2010.
