CC BY
71
Вестник Челябинского государственного университета. 2015. № 17 (372). Право. Вып. 43. С. 19-24.
УДК 947.086:342.5 ББК Х3(2)63
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ПАРТИЙНЫХ ОРГАНОВ И ПРОКУРАТУРЫ ЧЕЛЯБИНСКОЙ ОБЛАСТИ В 1945-1953 ГОДАХ
А. Н. Федоров
ФГБОУ ВПО «Челябинский государственный университет», Челябинск, Россия
Рассматривается взаимодействие партийных комитетов и органов прокуратуры в послевоенное время. Выделяются основные направления и формы партийного контроля над прокуратурой и показано, что этот контроль не был всеохватывающим. Раскрывается роль личных отношений в деятельности органов прокуратуры Челябинской области в 1945-1953 гг.
Ключевые слова: кадровая работа, партийный контроль, послевоенные годы, прокуратура Челябинской области, Челябинский обком ВКП(б), А. А. Белобородов, Н. С. Патоличев, Н. В. Шляев.
История советской прокуратуры является довольно популярной темой среди отечественных историков и правоведов [13-16]. Во многом это обусловлено празднованием 290-летия российской прокуратуры, юбилеями региональных прокуратур, введением в научный оборот новых архивных документов и источников личного происхождения. Но, несмотря на обилие и разнообразие научных и научно-популярных изданий, следует признать, что некоторые аспекты работы советской прокуратуры до сих пор освещены слабо. Один из них — взаимодействие партийных органов и прокуратуры. Представленная статья раскрывает характер взаимодействия этих структур на примере Челябинской области первых послевоенных лет.
Формально органы прокуратуры с конца 1930-х гг. действовали независимо от местных органов, подчиняясь лишь Прокурору СССР. На практике же они, как и прочие государственные органы, находились под контролем партийных структур. Он заключался в утверждении значительной части работников прокуратуры и наблюдении за их деятельностью. Однако не стоит упрощать ситуацию и сводить все взаимодействие до просто -го подчинения. Работа с номенклатурой и методы партийного контроля имели ряд тонкостей, которые позволяют говорить о сложных отношениях между партийными комитетами и прокуратурой.
В послевоенные годы органы прокуратуры Челябинской области испытывали дефицит кадров не менее острый, чем прежде. Здесь сказались реэвакуация, откомандирование людей в освобожденные районы, переброска на усиление в другие правоохранительные органы. О нехватке кадров можно судить по тому, что районных
и городских прокуроров было 90-93 % от положенного числа, аппарат же областной прокуратуры был укомплектован на 85-87 % [1. Л. 6062]. На первый взгляд эти цифры не критичны. Но часть должностей оставалась вакантной в течение долгого времени (от нескольких месяцев до двух лет), что само по себе говорит о неблагополучии в подборе кадров. К тому же не все работники утверждались в должности: их доля составляла 20-25 %. Ощутимой была и текучка, которая хотя и уменьшилась (в 1945 г. — 35 % от количества работников, а в 1952 г. — 27 %), все же оставалась значительной и мешала наладить работу [8. Л. 99-100].
Еще нагляднее кадровый дефицит проявился в «качестве» работников. Один из важнейших показателей — наличие специального образования — был тогда весьма низким: в 1946 г. лишь 53 из 231 ответственного работника прокуратур имели юридическое образование (22,9 %), а к началу 1949 г. 79 из 209 (37,8 %) [1. Л. 6-7]. Столь стремительный рост был во многом обусловлен созданием целой сети образовательных учреждений, готовящих юристов. Но для большинства прокурорских работников это образование свелось к краткосрочным юридическим курсам. А те, кто поступил в Высший юридический заочный институт (ВЮЗИ) или юридическую школу (ЗЮШ), учились там с трудом или не учились вовсе. Так, весной 1949 г. выяснилось, что из 106 заочников школу в том учебном году окончило лишь 7 человек, а институт — никто [1. Л. 35-38]. Впрочем, многие прокуроры и следователи не блистали даже общей подготовкой: в 1946 г. почти половина из них не имела среднего образования, а в 1949 г. — каждый четвертый.
Единственное, что выручало многих,— опыт юридической работы, но и с этим было неважно. До начала 1950-х гг. из прокуроров 16-20 % имели юридический стаж менее одного года [7. Л. 83-84].
Прокуратура Челябинской области не могла самостоятельно совладать с кадровой проблемой. Поэтому значительную помощь ей оказывали обком, горкомы и райкомы ВКП(б). Они направляли коммунистов на «усиление» или учебу, помогали создать кадровый резерв. Они же участвовали в отборе и проверке кандидатов на замещение вакансий. Последнее было необходимо, т. к. отдел кадров облпрокуратуры работал посредственно, ограничиваясь изучением анкетных данных, и потому допускал немало промашек. Отдел кадров обкома ВКП(б) собирал материалы тщательнее, благодаря чему многих сомнительных кандидатов отсеивали еще на стадии утверждения. Попытки же игнорировать мнение обкома по таким вопросам вызывали с его стороны решительный протест. Так, в октябре 1948 г. Генеральный прокурор СССР без согласования с местным руководством направил в область работников, которые оказались заметно слабее тех, кого ранее утвердили в обкоме. Обком партии немедленно известил об этом ЦК ВКП(б), и подобные инциденты более не повторялись [3. Л. 104].
Участие парторганов в решении кадровых вопросов в целом давало положительный результат, но порой приводило к серьезным конфликтам. Щепетильность партийного руководства насчет социального происхождения работников прокуратуры не находила отклика у прокурора области Шляева, оценивавшего их по деловым качествам. Он игнорировал компромат на наиболее ценных подчиненных и продвигал их по служебной лестнице. Здесь показательна история М. Л. Грабовского. Свою карьеру он начал в 1940 г., устроившись следователем в районную прокуратуру, затем стал прокурором, участвовал в обезвреживании банд. После войны окончил юридический институт, возглавлял следственный отдел облпрокуратуры и осенью 1948 г. был назначен прокурором Катав-Ивановского района. Но в обкоме партии появились сведения о том, что его брата осудили по ст. 58 ч. 11 и расстреляли, а сам он исключался из кандидатов в ВКП(б). После повторной проверки Н. В. Шляев согласился на снятие Грабовского, но продержал его при себе до осени 1949 г., пока сам не уехал из области [10. Л. 43-46]. Подобным образом Николай
Владимирович защищал и других работников, закрывая глаза на их происхождение, злоупотребления и аморальные поступки [2. Л. 73-77].
Вторая из ключевых обязанностей местных парторганов в отношении прокуратуры состояла в повседневном контроле. Потребность в нем возникла потому, что прокуратура, располагавшая скромными штатами и слабыми кадрами, не справлялась с тем объемом работы, который на нее лег после войны. Наиболее провальными из всех направлений оказались общий надзор и надзор за следственными и судебными органами. Например, острой проблемой тех лет являлось дезертирство на предприятиях. Прокуратуре области не удавалось справиться с ним даже на таком гиганте, как Кировский завод, где выпускали танки и трактора. Облпрокуратура направляла туда своих представителей, организовывала здесь показательные процессы, но рабочие продолжали покидать предприятие. Следственная работа также была не на высоте. Например, в 1947 г. из 11636 дел окончено было лишь 4992 (42,6 %), возвращено на доследование 206 (4 %), при этом по 426 делам (8,4 %) следствие тянулось дольше двух месяцев, установленных законом. В следующем году в связи с отменой уголовной ответственности за дезертирство нагрузка сократилась, а показатели несколько улучшились. Из 5465 дел следствие было закончено по 4932 (90,2 %), а на доследование возвратили 235 дел (5 %). Но доля дел, рассмотренных с превышением сроков, осталась почти прежней — 7,4 % [5. Л. 60-62]. Впрочем, эти подвижки мало помогали, поскольку работников прокуратуры постоянно привлекали к участию во всевозможных кампаниях (уборка хлеба и хлебозаготовки, борьба с нарушениями Устава сельхозартели и хищениями), что распыляло их и без того незначительные силы.
Контроль со стороны партийных органов был необходим не только для того, чтобы мобилизовать прокуратуру на выполнение текущей и срочной работы. По ряду вопросов прокуратура придерживалась иной, нежели партийное руководство, точки зрения и допускала «либерализм». Наиболее ярким примером этого является ее позиция по поводу трехлетнего плана развития животноводства, согласно которому требовалось привлекать к уголовной ответственности лиц, допустивших падеж скота. Инструкторы обкома, выезжавшие в сельские районы, осенью 1949 г. обнаружили, что прокуроры здесь не интересовались фактами падежа и забоя скота, плохого
ухода за ним. И причина этого крылась не только в стремлении районных начальников сберечь людей, но и в распоряжении областной прокуратуры, где полагали, что «скот падал от бескормицы» и «лица, ухаживающие за скотом и руководящие колхозами, не несут ответственности за падеж» [6. Л. 34-35, 38-39, 43-47].
Партийный контроль над прокуратурой осуществлялся через общие (анализ докладов и отчетов) и специальные (выезд на место, изучение сигналов) проверки. Они неизменно вскрывали полный набор недостатков. Но, несмотря на это, партийные органы редко прибегали к таким «сильным» средствам, как наложение партвзысканий, освобождение от должности и привлечение к уголовной ответственности работников прокуратур. Это было чревато усугублением кадрового дефицита и ухудшением статистических данных по номенклатуре, за которыми внимательно следили в ЦК ВКП(б). Поэтому обком партии предпочитал «накачивать» прокуроров на совещаниях и ежегодно рассылать в горкомы и райкомы однотипные письма, в которых предписывалось «предложить органам прокуратуры усилить работу» и «заслушать прокуроров на закрытых заседаниях» [4. Л. 10]. Перегруженные работой партийные комитеты не всегда или формально исполняли такие предписания, а то и вовсе поступали в противоречии с ними. Так, летом 1949 г. выяснилось, что секретари Агаповского и Аргаяшского райкомов, Магнитогорского и Пластовского горкомов ВКП(б) запрещали про -курорам арестовывать хозяйственных руководителей, замеченных в незначительных хищениях, и открывать на них уголовные дела. Секретари оправдывались тем, что запреты «были вызваны исключительно деловой необходимостью», и в каком-то смысле это действительно было так. Но обком «грозно» требовал не допускать такого «неосновательного вмешательства» [2. Л. 37].
Немалую роль во взаимоотношениях структур играл и субъективный фактор, под которым следует подразумевать групповые и в меньшей степени личностные интересы. Прокурор области входил в областное руководство, но относился к пер -сонам второго плана, и его положение во многом зависело от отношений с секретарями обкома. Николай Владимирович Шляев, бывший прокурором области с июня 1942 г. по ноябрь 1949 г., мог не беспокоиться, поскольку первым секретарем Челябинского обкома с января 1942 г. по март 1946 г. был Николай Семенович Патоличев. До
этого они два года работали в Ярославской области и так тесно сошлись, что Патоличев, освоившись в Челябинской области, добился перевода сюда Шляева. Последний оправдал оказанное доверие и всю войну успешно выполнял свои обязанности, за что получил ордена Ленина и Отечественной войны I степени. Лишь один раз после окончания войны обком ВКП(б) наложил на него самое безобидное взыскание — указание — за «непринятие необходимых мер» по привлечению к уголовной ответственности одного из работников городской прокуратуры [10. Л. 8].
С Александром Андриановичем Белобородо-вым, ставшим первым секретарем обкома в марте 1946 г., прокурор области тоже сумел сойтись. Он помогал секретарю в хлебозаготовках, борьбе с текучкой на важнейших заводах области и с преступностью в городах. Однако в ноябре 1947 г. бюро обкома «наградило» Шляева существенным взысканием (поставило на вид) «за слабую постановку политико-воспитательной работы с кадрами и отсутствие надлежащего контроля за деятельностью вверенных органов» [9. Л. 78-80]. Поводом к этому послужила нерадивость прокурора Увельского района и начальника уголовно-судебного отдела прокуратуры области, позволившая скрыться преступникам. А вот причиной, скорее всего, было ожидание инспекторов ЦК, проверявших состояние кадровой работы. Такое наказание могло смягчить выводы столичных ревизоров о прокурорских кадрах, с которыми дело обстояло особенно плохо. Наверняка Шляев понимал это и сохранил с Белобородовым нормальный контакт.
Отношения испортились только осенью 1948 г., когда прокуратура области без согласования с партийным руководством принялась расследовать «колющенское дело». В конце 1947 г. руководство завода им. Колющенко договорилось с дирекцией Кировского завода об изготовлении на последнем деталей и оборудования. Начальники некоторых цехов Кировского завода самостоятельно заключали договора на выполнение заказов, устанавливая завышенные расценки, и благодаря этому получили 305 834 рубля. Схему применяли несколько раз, в том числе при выполнении заказов завода № 100, в результате чего ущерб государства превысил сумму в миллион рублей. При этом сторонние заказы выполнялись в то время, когда Кировский завод безуспешно пытался выполнить собственный план [12. Л. 146-161]. Прокуратура области
и раньше располагала сведениями о злоупотреблениях на заводе, но в силу особого положения его директора И. М. Зальцмана, пользовавшегося покровительством обкома, министерства и самого Сталина, не решалась действовать согласно закону. Лишь в 1948 г., когда московские проверки выявили массу нарушений на заводе и материал был передан в центральные органы, Н. В. Шляев переступил черту. Возможно, некоторую роль сыграли личностные конфликты, но скорее всего прокуратура пошла наперекор обкому из соображений безопасности: слишком далеко зашли беспорядки на заводе, а наверху за них могли спросить и прокуратуру.
В ответ секретари обкома принялись давить на прокурора, используя компрометирующие материалы. Во второй половине декабря, когда Шляев находился в Москве, от работников прокуратуры области, обиженных шефом или пытавшихся загладить собственные грехи, поступили заявления. В них сообщалось, что Шляев, пользуясь служебным положением, дважды пытался пересмотреть дело одного челябинского адвоката, осужденного в 1940 г. за контрреволюционную деятельность. Его настойчивость объясняли личным знакомством с дочерью осужденного. Для серьезного компромата данного факта было недостаточно, поэтому «вспомнили», что за истекший год Шляев отсутствовал на рабочем месте 233 дня (был в командировках, на учебе и в отпуске), из-за чего «работа об -ластной прокуратуры значительно ослабла» [10. Л. 24-30]. Вдобавок работники облпрокуратуры сообщили, что шеф получал от прежних коллег посылки с фруктами и незаконно выписывал себе командировочные на поездки в Свердловск по учебным делам. Через месяц все это изложили в пространной записке, направленной в Административный отдел ЦК ВКП(б), завершив ее просьбой «дать указание прокуратуре РСФСР немедленно отозвать т. Шляева с занимаемой должности и заменить его работоспособным товарищем» [10. Л. 38].
По неясным причинам в Центральном Комитете компромат оставили без внимания. Но областное руководство спускать строптивому прокурору не собиралось. 2 февраля 1949 г. бюро обкома поставило ему на вид за слабый контроль над работой следственного отдела прокуратуры области, который в течение двух лет небрежно расследовал дело бывшего судьи Нагайбакского района [10. Л. 39-41]. Через два месяца Шляева
вновь пожурили, обратив его внимание на недостатки теперь уже в кадровой работе облпрокуратуры [5. Л. 56]. Но скоро страсти вокруг прокурора внезапно утихли: с апреля на Кировском заводе начались проверки, которые летом завершились снятием с должности Зальцмана и выговором Белобородову. И все-таки в ноябре 1949 г. Шляев уехал работать прокурором в Краснодарский край. В ряде изданий такой поворот связывают с истечением конституционного срока полномочий Шляева [14. С. 250]. Но это был лишь формальный повод, позволявший его покровителям из Прокуратуры СССР и, возможно, ЦК ВКП(б) перевести его в безопасное место. Потому что летом 1949 г. началось «челябинское дело», закончившееся в 1950 г. снятием многих руководителей области, и Шляев вполне мог попасть «под раздачу».
Новый прокурор области Николай Петрович Беляев проработал в своей должности до 1968 г. Но в начале долгого пути он подвергся серьезному испытанию. В марте 1950 г. новым главой Челябинского обкома партии стал Аверкий Борисович Аристов. Перед ним стояли задачи вывести из кризиса сельское хозяйство области, отладить промышленность, а также очистить местные органы от людей, «негодных в политическом и деловом плане». По линии МГБ в обком поступили сведения, что отец Беляева служил Колчаку, арендовал землю у односельчан и нанимал работников в свое хозяйство, занимался перепродажей хлеба и лошадей [11. Л. 43-45]. Большинство фактов не подтвердилось, и А. Б. Аристов, нуждавшийся на новом месте не только в опытных, но и преданных кадрах, прекратил проверки. И Беляев отблагодарил его работой на совесть. Лишь один раз, в июне 1952 г., ему указали на обычные для того времени недостатки в кадровой работе.
Изложенные факты позволяют утверждать, что в послевоенные годы взаимодействие между местными парторганами и прокуратурой было сложным. Партийные комитеты обладали такими рычагами воздействия на прокуратуру, как утверждение кадров и осуществление общего контроля. Но в 1945-1953 гг. они использовались скорее для оказания помощи, нежели для осуществления диктата. По причине загруженности и низкой квалификации партработников партийный контроль зачастую оказывался формальным и фрагментарным, что давало прокуратуре возможность действовать на свое усмотрение.
При таком положении дел между партийным руководством и прокуратурой устанавливалось вполне деловое сотрудничество, основанное помимо прочего на хороших личных отношениях.
Оно нарушалось только в исключительных случаях, когда местные партийные органы сами выходили за дозволенные рамки, а прокуратура получала поддержку сверху.
Список литературы
1. Объединенный государственный архив Челябинской области. - Ф. П-288. - Оп. 10. - Д. 228.
2. Объединенный государственный архив Челябинской области. - Ф. П-288. - Оп. 11. - Д. 261.
3. Объединенный государственный архив Челябинской области. - Ф. П-288. - Оп. 12. - Д. 157.
4. Объединенный государственный архив Челябинской области. - Ф. П-288. - Оп. 12. - Д. 255.
5. Объединенный государственный архив Челябинской области. - Ф. П-288. - Оп. 13. - Д. 41.
6. Объединенный государственный архив Челябинской области. - Ф. П-288. - Оп. 13. - Д. 300.
7. Объединенный государственный архив Челябинской области. - Ф. П-288. - Оп. 15. - Д. 169.
8. Объединенный государственный архив Челябинской области. - Ф. П-288. - Оп. 16. - Д. 195.
9. Объединенный государственный архив Челябинской области. - Ф. П-288. - Оп. 42. - Д. 28.
10. Объединенный государственный архив Челябинской области. - Ф. П-288. - Оп. 71. - Д. 213.
11. Объединенный государственный архив Челябинской области. - Ф. П-288. - Оп. 160. - Д. 130.
12. Российский государственный архив социально-политической истории. - Ф. 17. - Оп. 118. - Д. 352
13. Звягинцев, А. Г. История российской прокуратуры. 1722-2012. Краткое изложение истории прокуратуры в лицах, событиях, документах / А. Г. Звягинцев. - М. : Юристъ, 2012. - 416 с.
14. Салмина, С. Ю. Прокуратура Челябинской области: прошлое и настоящее, 75 лет / С. Ю. Салми-на. - Челябинск, 2008. - 304 с.
15. Фролов, В. В. Становление и деятельность органов прокуратуры Псковской области в 19441955 гг. : автореф. дис. ... канд. ист. наук / В. В. Фролов. - Псков, 2015. - 26 с.
16. Ярославские прокуроры XVШ-XXI века. - Ярославль, 2010. - 192 с.
Сведения об авторе
Федоров Алексей Николаевич — кандидат исторических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Челябинского государственного университета, Челябинск, Россия. [email protected]
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2015. No. 17 (372). Law. Issue 43. Pp. 19-24.
THE INTERACTION OF PARTY BODIES AND PROSECUTOR'S OFFICE OF CHELYABINSK REGION IN 1945-1953
A.N. Fedorov
Chelyabinsk State University, Chelyabinsk, Russia. [email protected]
The article is devoted to the interaction of party committees and prosecutors in post-war period. It outlines the main directions and forms of party control over the Prosecutor's office and it is shown that this control was not all-encompassing. It explores the role of personal relationships in the work of the Prosecutor's Office of the Chelyabinsk region in 1945-1953.
Keywords: personnel work, party control, Chelyabinsk Regional Committee of VKP(b), the Prosecutor's Office of the Chelyabinsk region, postwar period, A. A. Beloborodov, N. S. Patolichev, N. V. Shlyaev.
References
1. Obedinennyj gosudarstvennyj arhiv Chelyabinskoj oblasti. [Joint state archive of Chelyabinsk region] Fond P-288. Reg. 10. File 228. (In Russ.).
2. Obedinennyj gosudarstvennyj arhiv Chelyabinskoj oblasti. [Joint state archive of Chelyabinsk region] Fond P-288. Reg. 11. File 36. (In Russ.).
24
A. H. 0edopoe
3. Obedinennyj gosudarstvennyj arhiv Chelyabinskoj oblasti. [Joint state archive of Chelyabinsk region]. Fond P-288. Reg. 12. File 157. (In Russ.).
4. Obedinennyj gosudarstvennyj arhiv Chelyabinskoj oblasti. [Joint state archive of Chelyabinsk region]. Fond P-288. Reg. 12. File 255. (In Russ.).
5. Obedinennyj gosudarstvennyj arhiv Chelyabinskoj oblasti. [Joint state archive of Chelyabinsk region]. Fond P-288. Reg. 13. File 41. (In Russ.).
6. Obedinennyj gosudarstvennyj arhiv Chelyabinskoj oblasti. [Joint state archive of Chelyabinsk region]. Fond P-288. Reg. 13. File 300. (In Russ.).
7. Obedinennyj gosudarstvennyj arhiv Chelyabinskoj oblasti. [Joint state archive of Chelyabinsk region]. Fond P-288. Reg. 15. File 169. (In Russ.).
8. Obedinennyj gosudarstvennyj arhiv Chelyabinskoj oblasti. [Joint state archive of Chelyabinsk region]. Fond P-288. Reg. 16. File 195. (In Russ.).
9. Obedinennyj gosudarstvennyj arhiv Chelyabinskoj oblasti. [Joint state archive of Chelyabinsk region]. Fond P-288. Reg. 42. File 28. (In Russ.).
10. Obedinennyj gosudarstvennyj arhiv Chelyabinskoj oblasti. [Joint state archive of Chelyabinsk region]. F. P-288. Reg. 71. File 213. (In Russ.).
11. Obedinennyj gosudarstvennyj arhiv Chelyabinskoj oblasti. [Joint state archive of Chelyabinsk region]. Fond P-288. Reg. 160. File 130. (In Russ.).
12. Rossijskij gosudarstvennyj arhiv social'no-politicheskoj istorii. [Russian State Archive of Socio-Political History]. Fond 17. Reg. 118. File 352. (In Russ.).
13. Zvyagincev A.G. Istoriya rossijskojprokuratury. 1722-2012. Kratkoe izlozhenie istoriiprokuratury v li-cah, sobytiyah, dokumentah [History of the Russian Prosecutor's Office. 1722-2012]. Moscow, 2012. 416 p. (In Russ.).
14. Salmina S.U. Prokuratura Chelyabinskoj oblasti: proshloe i nastoyashchee, 75 let [Prosecutor's Office of the Chelyabinsk area: the past and the present, 75 years]. Chelyabinsk, 2008. 304 p. (In Russ.).
15. Frolov V.V. Stanovlenie i deyatel'nost' organovprokuratury Pskovskoj oblasti v 1944-1955 gg. [Formation and activities of the prosecution of the Pskov region in 1944-1955. Abstract of thesis]. Pskov, 2015. 26 p. (In Russ.).
16. YaroslavskieprokuroryXVIII-XXIveka. [Yaroslavl prosecutors XVIII-XXI centuries]. Yaroslavl, 2010. 192 p. (In Russ.).
