CC BY
42
Комсомол был молодежной копией большевистской партии, одной из важнейших опор сталинского режима, обрушившего на собственный народ незаконные массовые репрессии. В поиск и травлю «врагов народа» с помощью комсомола активно вовлекалась молодежь.
Ключевые слова: репрессии, Сибирь, доносы, классовая борьба, «враги народа», комсомол
«Выявить и уничтожить»: сибирские комсомольцы в поисках «врагов народа»
В. И. ИСАЕВ,
доктор исторических наук, Институт истории СО РАН, Новосибирск E-mail: history49@mail.ru
Пролог «Большого террора»
Печальный феномен массового уничтожения государством своих граждан по идеологическим мотивам встречается в истории многих стран, хотя в большинстве из них мрачные страницы прошлого тоже не любят открывать без особой нужды. Но делать это все-таки необходимо, ибо смотреть на историю только с «приятной» стороны опасно; по меткому замечанию великого российского историка В. О. Ключевского, история жестоко проучивает тех, кто не хочет у нее учиться.
В России еще долго не умолкнут споры, по какой причине сталинское государство уничтожило около миллиона собственных граждан, а еще несколько миллионов отправило в тюрьмы и лагеря. Слишком много горя отложилось в народной памяти и велико недоумение по поводу абсурдной логики, по которой в высших интересах государства можно организовать и оправдать массовые убийства собственных граждан.
В поисках ответов на эти больные вопросы стоит обратить внимание и на особенности политического поведения комсомольцев и молодежи в годы «Большого террора».
Очевидно, что у молодых людей наиболее ярко проявлялись те качества, которые позволили сталинскому режиму при развертывании массовых репрессий рассчитывать на понимание и поддержку со стороны населения.
Прологом «Большого террора» стали события после убийства С. М. Кирова 1 декабря 1934 г., когда вся страна была фактически поставлена в условия чрезвычайного положения. Аресты бывших оппозиционеров и противников советской власти, показательные судебные процессы начались зимой 1935 г. Одновременно партийно-государственным аппаратом была развернута мощная пропагандистская кампания, нацеленная на то, чтобы поиск и истребление «врагов народа» считались патриотическим долгом каждого гражданина.
В городах и селах Сибири, как и по всей стране, организовывались многочисленные собрания членов комсомольских организаций и несоюзной молодежи1. Выступавшие молодые люди горячо призывали к усилению бдительности и жестокому наказанию «врагов народа». Уже в 1935 г. зазвучали призывы и к расправе с бывшими оппозиционерами. Прежде всего, гнев собравшихся обращался против троцкистов; казалось, никто не сомневался в необходимости и справедливости смертных приговоров для них.
Многие молодые люди вполне искренне стремились показать свою преданность власти и гнев против ее врагов, выступая с заявлениями, напоминавшими времена средневековой охоты на ведьм. Так, на митинге 22 декабря 1934 г. в одном из московских вузов студентка Маликова потребовала: «Мало расстрелять врагов, а следует пытать их»2. Подобные высказывания в наивной форме отражали нараставшую озлобленность против «инакомыслящих», готовность к попранию конституционных гарантий прав личности. Ведь позднее пытки действительно прочно вошли в арсенал следователей НКВД, а их применение в 1937 г. было санкционировано на самом высшем уровне партии и государства.
Во время обсуждения на комсомольско-молодежных собраниях письма ЦК ВКП(б) об убийстве Кирова звучали высказывания, в которых были предугаданы решения будущих
1 РГАСПИ-3 (бывший Центр хранения документов молодежных организаций). Ф. 1. Оп. 23. Д. 1235. Л. 42, 52, 85.
2 РГАСПИ-3. Ф. 1. Оп. 23. Д. 1106. Л. 18-19.
московских процессов 1936-1938 гг. против видных оппозиционных деятелей партии. Так, на собраниях в ЗападноСибирском крае юноши и девушки, даже не состоявшие в ВЛКСМ, задавали такие вопросы: «Почему не расстреляны Зиновьев, Каменев? Можно ли ожидать двурушничества от Бухарина и Рыкова?»3.
На совещании комсомольского актива в Омске 5 января 1935 г. раздавались призывы к выявлению оппортунистов, двурушников и других контрреволюционеров, все они должны быть уничтожены. Примечательно, что к контрреволюционным элементам были отнесены также и верующие различных конфессий, прежде всего, баптисты. Можно сказать, что постепенно в сознании молодежи все инакомыслящие приравнивались к врагам народа4.
Комический пример подозрительности и сверхбдительности показывает случай, произошедший в 1935 г. в Омском сельхозинституте. Комсомолец Овчинников по неосторожности рассказал сокурсникам, что видел сон, в котором он управлял страной, а его помощниками были Зиновьев и Каменев. Коллеги-студенты, видимо, припомнив методы фрейдистского психоанализа, заподозрили, что в таком «контрреволюционном» сне отразились коварные замыслы Овчинникова. В итоге бдительные товарищи решили разоблачить его как врага народа и исключить из комсомола5.
Итак, можно сделать вывод, что для перехода к массовым репрессиям была развернута некоторая подготовительная фаза «разогрева» общества, чтобы сформировать необходимые общественные настроения. Постепенное нарастание террора отражалось и в судебной статистике. Доля лиц, осужденных Западно-Сибирским краевым судом за контрреволюционные преступления, в первой половине 1935 г. составила 0,7% от числа всех осужденных; во второй половине 1935 г. - 2,9%; в первой половине 1936 г. - 2,7%; во второй половине 1936 г. - 3,2%6.
Уже в 1935-1936 гг. получить клеймо врага и угодить в тюрьму или лагерь можно было за неосторожное слово, шутку
3 РГАСПИ-3. Ф. 1. Оп. 23. Д. 1102. Л. 110.
4 Там же. Л. 202-208.
5 Там же. Л. 211.
6 Государственный архив Новосибирской области (ГАНО). Ф. Р-1027. Оп. 7. Д. 85. Л. 2.
или пересказанный анекдот на политическую тему. Молодежь по своему легкомыслию и неосторожности страдала в этом случае, может быть, чаще других. Специальная коллегия Западно-Сибирского краевого суда по рассмотрению дел с политическим уклоном вынуждена была даже принять постановление, в котором потребовала от работников НКВД «различать злостную, антисоветскую агитацию от обывательского брюзжания и неуместных, хотя бы даже с антисоветским вкусом, анекдотов»7.
Так, по данным Западно-Сибирского краевого управления госбезопасности, с 20 декабря 1935 г. по 20 апреля 1936 г. было возбуждено 1100 дел по ст. 58, привлечено к уголовной ответственности 2470 чел. После проведения предварительного следствия дела 9,5% арестованных были прекращены, они освобождены из-под стражи8. Следовательно, арестованы они были по явно несерьезным причинам. Добавим к этому, что доказательства вины осужденных в подавляющем числе случаев также были довольно сомнительны.
Лавина народного гнева
Проведение в 1936 г. показательных процессов над видными деятелями партии и государства, вынесение смертных приговоров военачальникам высшего звена в 1937 г. стали основой для взрыва истерии, прорыва лавины ненависти к «врагам народа». А к ним в создавшейся ситуации можно было причислить любого, кто по каким-либо критериям не соответствовал образу «советского человека».
С принятием 30 июля 1937 г. известного приказа наркома внутренних дел Н. Ежова (№ 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов») сталинская диктатура поставила репрессии «на конвейер». В отличие от обычной практики репрессивно-уголовной политики, когда государство применяет меры наказания против своих граждан только в случае совершения преступления, вводился по существу средневековый принцип наказания, - не по суду, а по произвольному усмотрению
7 ГАНО. Ф. Р-47. Оп. 5. Д. 227. Л. 81.
8 Там же. Л. 82.
властей. Репрессии должны были обрушиться на людей, которые, по мнению блюстителей государственной безопасности, еще не совершили, но потенциально могли совершить преступление против советской власти.
Выделялось восемь категорий граждан, подлежащих репрессиям. Для каждого региона страны заранее определялось: сколько людей должно быть расстреляно, посажено, выслано. Отправлять людей на смерть и за решетку должны были специально образованные «тройки», включавшие представителей от НКВД, партийного органа и прокуратуры.
Кровавая мясорубка закрутилась по всей стране; в Сибири за август-ноябрь 1937 г., отведенные на выполнение приказа НКВД, намечалось подвергнуть репрессиям около 30 тыс. чел., из них около 9 тыс. - расстрелять.
Атмосфера в обществе в это время накалилась до предела. В такой ситуации молодежь рьяно включалась в поиск и разоблачение затаившихся врагов: на комсомольских собраниях царила атмосфера ненависти и подозрительности, выносились резолюции с требованиями расстрела всех оппозиционеров. Возможно, некоторая часть молодых людей могла расчетливо использовать эту ситуацию для карьерного продвижения, но большинство вполне искренне считало, что борется за очищение общества от врагов народа.
В справке Западно-Сибирского крайкома ВЛКСМ о ходе отчетно-выборных собраний в июле-августе 1937 г. отмечалось, что главнейшая задача кампании - повышение бдительности комсомольцев, овладение большевистскими методами разоблачения всякого рода двурушников9. При этом весьма показательно, что, в отличие от поставленных в приказе № 00447 задач, главный удар, по замыслу руководства сибирского комсомола, должен был обрушиться, прежде всего, на оппозиционеров, т. е. на инакомыслящих в своих рядах.
Примечательно, что даже само выражение «троцкистская оппозиция» стало рассматриваться как контрреволюционное высказывание. Комсомольское собрание на одном из предприятий гневно осудило выступавшего на митинге коммуниста Семечкина, который неоднократно употреблял это выражение,
9 РГАСПИ-3. Ф. 1. Оп. 23. Д. 1224. Л. 12.
СТРАНИЦЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ РОССИИ
6 ЭКО №3, 2010
хотя комсомольцы его прерывали и поправляли, заявляя, что «нет оппозиции, а есть банда убийц»10.
Не «наши» люди
Типичным явлением того времени стало всеобщее доносительство. В письмах-доносах бдительных молодых людей отражалось их представление о том, какие люди должны попасть под уничтожение или изоляцию. Любое качество, отличавшее кого-либо от «рабоче-крестьянской массы», рассматривалось как знак, свидетельствующий о враждебности. Это проявлялось также во время общественных мероприятий, собраний, конференций.
В сентябре 1937 г. в Новосибирске состоялась городская отчетно-выборная конференция комсомольской организации. Большая часть заседаний была посвящена разбору подрывной деятельности бывших товарищей, якобы разрушившей нормальную работу комсомольской организации. В выступлении одного из участников в качестве доказательства враждебной деятельности членов горкома ВЛКСМ Марьина и Титкова приводились следующие аргументы: «У меня нет данных, фактов, но чувствуется, что Титков и Марьин не наши люди. У них чувствовалась скрытность, когда за ними наблюдали, было видно, с какой хитрой и злобной улыбкой они слушали выступления руководящих работников края»11.
Другой делегат, говоря о необходимости бдительности по отношению к врагам, которые сумели пробраться на высокие посты, сообщил, что секретарь комитета ВЛКСМ в его организации во время комсомольского собрания сидел с опущенной головой и все время молчал. «Я спросил, почему он так сидит, а он с озлоблением ответил: что мне - танцевать что ли? Разве этого не достаточно, чтобы заняться выяснением его подлинного лица?»12.
Очевидно, что ведущими принципами восприятия окружающих у этих молодых людей стали повышенная бдительность и так называемая классовая интуиция. Можно утверждать,
10 РГАСПИ-3. Ф. 1. Оп. 23. Д. 1171. Л. 66.
11 ГАНО. Ф. П-189. Оп. 1. Д. 1178. Л. 144.
12 ГАНО. Ф. П-189. Оп. 1. Д. 1178. Л. 145.
что в подобных поступках и высказываниях ярко отражалось умонастроение значительной части советской молодежи.
Процесс параноидального выискивания «врагов народа» ярко показывают протоколы работы мандатной комиссии конференции: из 352 делегатов многим было отказано в выдаче мандата. Так, брат комсомольца Соасара работал председателем окрисполкома, был исключен из партии, но потом восстановлен. Затем он работал в строительном тресте, где в числе уже целого коллектива инженеров был обвинен во вредительстве и вновь исключен из партии. Выступивший на конференции Соасар заявил, что у него нет никаких связей с братом, но кто-то из бдительных комсомольцев тут же припомнил, что на 7 ноября 1936 г. Соасар по случаю праздника выпивал с ним. Решение конференции было единодушным - лишить мандата. Комсомолке Пономаревой было отказано в выдаче мандата потому, что ее отец - «буржуазный» технический специалист - несколько раз арестовывался НКВД. Хотя обвинения против него не подтверждались, и отец в данный момент находился на свободе, мандата ее все же лишили13.
Связи иностранные
Примечательно, что на фоне искусственно нагнетаемой шпиономании любые отношения с заграницей приобретали подозрительный, почти криминальный характер. Так, получение оттуда письма однозначно интерпретировалось как связь с врагом.
Показательно решение новосибирской городской конференции ВЛКСМ о лишении мандата комсомолки Янченко за то, что она не донесла о получении родственником письма из-за границы. Муж ее тети, по национальности поляк, в 1926 г. бежавший из Польши в СССР и долгое время благополучно работавший в Новосибирске, якобы оказался шпионом и был арестован. В разгар репрессий обвинение в шпионской деятельности против таких людей было почти неизбежным. Вина Янченко заключалась в том, что она, зная о связи мужа тетки с заграницей, не сигнализировала об этом в НКВД.
13 ГАНО. Ф. П-189. Оп. 1. Д. 1178. Л. 50, 51.
А комсомолец Дулембо был исключен из кандидатов в члены горкома ВЛКСМ потому, что не знал, есть ли у него заграничные родственники. Когда его спросили о происхождении его фамилии, звучащей явно на иностранный манер, Дулембо честно ответил, что отец у него поляк, а мать - еврейка. Но отмежеваться от возможных родственников за границей он не смог, так как просто не знал - от кого ему нужно отказаться, с кем порвать связи. Бдительные участники конференции не стали долго раздумывать и на всякий случай исключили его из списка облеченных доверием14.
Стоит отметить, что отношение к людям из-за границы было у молодых людей в СССР двойственным: с одной стороны, необходимо было проявлять пролетарскую солидарность со своими зарубежными сверстниками, товарищами по классу. Поэтому молодежь постоянно вовлекалась в различные кампании - помощь страдающим под игом капитала, сборы средств и т. п. Каждый год проводился Международный юношеский день под знаком солидарности с молодежью, томящейся под гнетом капитализма.
В то же время, сталкиваясь с конкретными людьми из-за границы, молодые люди, воспитанные в атмосфере бдительности, в первую очередь подозревали в них шпионов и диверсантов. Мощные пропагандистские кампании, призванные воспитать ненависть к капиталистическим режимам, в конечном счете формировали у молодежи синдром ксенофобии по отношению к гражданам других стран.
В постановлении ЦК ВЛКСМ от 3 августа 1936 г. о подготовке к 23-му Международному юношескому дню перед органами молодежной печати ставилась задача воспитания у молодежи ненависти к буржуазной культуре, готовности к вооруженной борьбе со странами капитала15.
Несмотря на пропаганду интернационализма и равноправия всех граждан СССР, в годы репрессий особенно пострадали граждане тех национальностей, которые «представляли» враждебные буржуазные государства. Так, в 1935-1937 гг.
14 ГАНО. Ф. П-189. Оп. 1. Д. 1178. Л. 55, 337.
15 РГАСПИ-3. Ф. 1. Оп. 23. Д. 1251. Л. 78.
были разгромлены партийные и комсомольские организации Немецкого национального района Западно-Сибирского края.
При отсутствии доказанных политических преступлений в ход шли самые примитивные и абсурдные обвинения. Так, в докладной записке в крайком ВЛКСМ, направленной в 1937 г. секретарем немецкого райкома Вильмсом, сообщалось, что из комсомола была изгнана группа учителей - «троцкистско-фа-шистских мерзавцев» - якобы связанных с фашистской Германией через директора Славгородского немецкого педагогического техникума Янсона. В качестве преступной деятельности преподносились обыденные бытовые проступки: говорилось, что они пьянствовали, втягивали в разврат и пьянство колхозную молодежь, прививали немецким детям шовинизм, называя остальных школьников «русскими свиньями» и т. п.16
Для сверхбдительных «стражей революции» даже швейная машинка иностранного производства могла стать поводом для подозрений в неблагонадежности. Комсомолка Сакун в письме от 29 ноября 1937 г. написала в Новосибирский горком ВЛКСМ, что комсомолец Трунченко - служащий авиатехникума, «имеет чуждое социальное происхождение, его отец держал магазин швейных машин, получал швейные машины "Зингер", следовательно, имеет связь с заграницей». Сакун также сообщала, что «отец Тронченко имеет связь с Самсоновым, который был связан с Мураловым (предполагаемый руководитель троцкистского центра в Сибири. - В. И), о чем известно, где нужно»17.
Скажи, кто твой друг
В условиях «охоты на ведьм» рушились традиционные представления о морали. Типичным для молодых людей, попавших под обвинение, было стремление заслужить прощение у власти, выдавая кого-либо из друзей или знакомых. Достаточно было привести сведения о том, что с выявленным «врагом народа» у выдаваемого товарища были дружеские связи или случай совместной выпивки, участия в вечеринке, чтобы это
16 ГАНО. Ф. П-189. Оп. 1. Д. 1092. Л. 18-19.
17 ГАНО. Ф. П-189. Оп. 1. Д. 1220. Л. 50.
стало поводом для подозрений и разбирательств. Так, в доносе члена Кемеровского горкома комсомола Перелыгина, написанного 8 сентября 1937 г., сообщалось о связи комсомольца Шунько с арестованным Молотковским: они «вместе выпивали и ходили по женщинам». Донос был написан Перелыгиным с целью доказать свою преданность и бдительность после того, как он сам был исключен из состава горкома за связь с врагами народа.
По признанию инструкторов ЦК ВЛКСМ, широко был распространен метод «самостраховки»: нужно было успеть обвинить другого, пока не обвинили тебя.
В докладной записке в ЦК ВЛКСМ от 10 сентября 1937 г. сообщалось, что в Западно-Сибирском крае разоблачены как враги народа секретарь крайкома ВЛКСМ Пантюхов и его окружение. Далее следовал длинный перечень взаимных обвинений работников крайкома в дружеских (а следовательно -во вражеских) связях с Пантюховым и другими арестованными.
Излюбленным приемом стало обвинение в утаивании знакомства (а тем более - дружбы) с кем-либо из уже осужденных. Так, в ходе проверки тщательно расследовались связи секретаря Западно-Сибирского крайкома Лесковской с «врагом народа» Зуевым, работавшим заместителем начальника политотдела Томской железной дороги по комсомолу. В качестве главного доказательства ее виновности утверждалось, что Лесковская не заявила о своих связях с ним, несмотря на разоблачение Зуева18.
Театр абсурда
Абсурдность и изощренность многих обвинений граничила с безумием, а иногда - с черным юмором. В архивных материалах встречаются случаи, похожие на нарочно сочиненные кем-то анекдоты, но тем не менее происходившие в действительности. Так, из содержания двух писем в ЦК ВЛКСМ, написанных в октябре-декабре 1937 г., становится понятным, что комсомолец Красный, родившийся в 1914 г., был обвинен
18 РГАСПИ-3. Ф. 1. Оп. 23. Д. 1212. Л. 5; Д. 1241. Л. 74, 79, 87.
в распространении троцкистской литературы в 1927 г. А заодно - и в службе в Белой армии, несмотря на то, что в 1920 г. ему было только шесть лет. За все эти преступления он был объявлен врагом народа и исключен из ВЛКСМ. Правда, после выяснения этих курьезных обстоятельств был все же восстановлен. Но, как пишет сам пострадавший, все равно на нем уже лежит клеймо врага народа, ему нет доверия19.
Подозрительность друг к другу становилась неотъемлемой чертой повседневного поведения и часто доходила до патологии. Так, перед райкомом ВЛКСМ Немецкого национального района была поставлена задача, чтобы сотрудники русской национальности хорошо знали немецкий язык, а немецкой -русский. Как утверждалось, это было необходимо для своевременного обнаружения вражеских замыслов и разоблачения «врагов народа»20.
Выезжавшие в 1937-1938 гг. для проверки сибирских комсомольских организаций инструкторы ЦК ВЛКСМ докладывали в Москву о проделанной работе по поиску врагов. В постановлении по Омской области отмечалось, что горком комсомола не принял необходимых мер для их выявления21. В Омске лишились своих постов многие комсомольские руководители, за притупление классовой бдительности были сняты секретари комитетов комсомола завода им. Рудзутака и мединститута. В чем заключалось «притупление» - не разъяснялось, но это понимали все участники процесса. Причиной обвинений стало недостаточное число выявленных «врагов народа».
В докладной записке в ЦК ВЛКСМ о положении в Кирен-ской комсомольской организации Восточно-Сибирского края вредительство усматривалось в том, что работники горкома слабо разъясняли роль партии Ленина - Сталина, умалчивали о вредительской роли оппозиции. Показательны обобщающие выводы о формах и методах работы классового врага, способах его влияния на молодежь, втягивания во враждебную деятельность: первый путь - через культурную работу, второй - через пьянство и разврат. Иначе говоря, если
19 РГАСПИ-3. Ф. 1. Оп. 23. Д. 1212. Л. 3-4.
20 ГАНО. Ф. П-189. Оп. 1. Д. 1092. Л. 22-23.
21 РГАСПИ-3. Ф. 1. Оп. 23. Д. 1102. Л. 215-216.
комсомолец выпивает и гуляет с женщинами - значит, ведет открытую враждебную деятельность; занимается культурной работой - скорее всего, тоже враждебная (но уже скрытая) деятельность. Итак, как бы ни вел себя молодой человек, его всегда можно было обвинить в том, что он затаившийся «враг народа».
В докладной записке в ЦК ВЛКСМ от 17 июля 1937 г. сообщалось о разнообразных методах развернувшегося поиска «врагов народа». В частности, их выявление проводилось прямо на собраниях, превращаясь в публичный судебный процесс. На общегородском собрании комсомольцев в г. Киренске, продолжавшемся пять дней, в результате дотошных допросов было разоблачено 34 комсомольца за связь с зиновьевской и антисоветской оппозицией22.
Всего по Восточно-Сибирской областной организации ВЛКСМ на 15 июля 1937 г. было арестовано 152 «врага народа», разоблачено и исключено из комсомола еще 64 чел. Но этого было мало. По мнению инструктора ЦК ВЛКСМ, проводившего обследование, секретари обкома Захаров и Беспроз-ванных «очень уж мирные люди». Представители из Москвы инструктировали сибирскую молодежь: «Неправильно думать, что борьба с врагами народа закончилась. Необходимо поднимать комсомольские массы на их дальнейший поиск и разоб-лачение»23.
В докладной записке ответственного инструктора ЦК ВЛКСМ Минца от 3 августа 1937 г. о состоянии Западно-Сибирской краевой комсомольской организации представлена масштабная картина поиска «врагов народа». Например, на Томской железной дороге комсомольцы станции им. Эйхе разоблачили вражескую группу, которая «засоряла парки вагонами не по назначению». Очевидно, что в данном случае речь шла о повседневной практике формирования запасного парка вагонов, в которой неизбежны были и ошибки. Однако на фоне всеобщей истерии это было объявлено вражеской деятельностью24.
На районной конференции ВЛКСМ в пос. Колывань, состоявшейся в августе 1937 г., произносились пламенные
22 РГАСПИ-3. Ф. 1. Оп. 23. Д. 1241. Л. 3-5, 14.
23 Там же. Л. 30-32, 61-62.
речи о притуплении классовой бдительности и недостаточной работе организации по выявлению врагов народа. Так как подходящих кандидатур не нашлось, после длительных дебатов были названы имена двух комсомольцев, которые под надуманным предлогом были исключены из комсомола как пособники «врагов народа»25.
Вся кампания поиска врагов народа напоминает абсурд, а ведь молодые люди, вовлеченные в вакханалию бесконечного разоблачения, были вполне современными, имевшими некоторое образование.
Итоги чистки
В ходе репрессий многие комсомольские комитеты и организации были разгромлены, арестована подавляющая часть первых секретарей обкомов комсомола. В целом по стране к началу 1939 г. из 370 первых секретарей обкомов и крайкомов ВЛКСМ на этот пост было избрано впервые 305 чел. (78,7%)26.
В конце 1937 г. были подведены итоги борьбы с врагами в комсомольских организациях на территории Новосибирской области. В течение 1936-1937 гг. из ВЛКСМ были исключены 6425 чел., в том числе как враждебные элементы - 2850, нарушители комсомольской дисциплины - 1457, морально разложившиеся - 1071, шкурники и карьеристы - 392, по другим причинам - 655 чел. Из них 2505 чел. подали апелляцию о неправильном исключении. Остальные, видимо, посчитали, что это бесполезно. Вполне вероятно также, что большая их часть была арестована и осуждена. В 1938 г., когда маховик репрессий несколько притормозили, из подавших на апелляцию было восстановлено в комсомоле 1764 чел., в том числе без всяких взысканий - 1144 чел. Как оказалось, они были исключены совершенно без сколько-нибудь серьезных оснований27.
24 РГАСПИ-3. Ф. 1. Оп. 23. Д. 1241. Л. 74-77; Д. 1257. Л. 145-146.
25 ГАНО. Ф. П-190. Оп. 2. Д. 56. Л. 233.
26 РГАСПИ-3. Ф. 1. Оп. 23. Д. 1338. Л. 6, 8.
27 ГАНО. Ф. П-190. Оп. 2. Д. 56. Л. 1-2, 4-6.
Мы новый мир построим
По мнению исследователей «Большого террора», феномен массовых репрессий во второй половине 1930-х годов против самых различных групп населения России, включая и правящую партию, невозможно объяснить только подозрительностью и кровожадностью представителей власти. Очевидно, что колоссальные масштабы террора были во многом обусловлены уровнем правовой и общей культуры населения, состоянием общественного сознания и психологии. Ответственность за массовый террор лежит и на простых обывателях, поддержавших машину репрессий «снизу».
Изучение политической жизни сибирской молодежи во второй половине 1930-х годов позволяет более точно представить состояние общественного сознания на уровне отдельного региона, увидеть процесс нарастания атмосферы ненависти к так называемым «врагам народа», ставший важнейшим механизмом становления тоталитарного режима.
Оценивая рассмотренные события и факты как проявление доминирующих характеристик мировоззрения и психологии молодых людей во второй половине 1930-х годов, можно сделать следующие выводы. Социализация молодежи в СССР протекала в условиях формирования атмосферы нетерпимости по отношению к людям, не вписывавшимся в новое социалистическое общество. Такими людьми могли быть не только классовые или идеологические противники советской власти, но любые граждане - главное, что по тем или иным признакам они были отмечены клеймом чужака.
В подобном восприятии окружающего мира и людей воспроизводилась в измененной форме психология и мировоззрение крестьянской общины с ее замкнутостью, недоверием и даже враждебностью к инакомыслящим, людям из города и вообще к чужим. Атмосфера классовой вражды, насаждаемая большевистской пропагандой, активизировала именно эти стереотипы. В результате в сознании молодежи накапливалась гремучая смесь, настоянная на архаичных предрассудках и внушенных пропагандой догматах марксистско-ленинской идеологии.
Характерной чертой политической культуры молодежи в российском обществе в 1930-х годах стала полурелигиозная вера в коммунистическое будущее всего человечества, сочетавшаяся с нетерпимостью к инакомыслию. Закономерным следствием этого становилось формирование манихейских представлений об окружающем мире, разделение его на черное и белое, добро и зло, а всех людей - на «наших» и «не наших». Классовый принцип разделения людей выступал в сознании молодежи ведущим принципом теоретического и обыденного мировоззрения, а поиск врагов превращался в способ борьбы за воплощение представлений о будущем.
Нараставшая по мере ужесточения сталинского тоталитарного режима атмосфера классовой ненависти, подозрительности и шпиономании граничила с маниакальным бредом, с патологией, поразившей целую страну. Если взрослые люди, выросшие в иных условиях, могли все же понимать абсурдность происходившего, то молодежь уже воспринимала окружавший ее мир как арену постоянной классовой борьбы. Готовность к восприятию и усвоению навязываемых пропагандой стереотипов была у нее намного выше.
Видимо, можно говорить о том, что массовые репрессии и государственный террор в 1930-х годах не в последнюю очередь стали возможны потому, что было воспитано новое поколение советских людей, у которого сформировались нужные сталинскому режиму качества.
