CC BY
26
Ричард РОУЗ, Нейл МАНРО, Уильям МИШЛЕР
Вынужденное принятие "неполной" демократии. Политическое равновесие в России1
Равновесие политических сил достигается в том случае, если возникает баланс между характеристиками политического режима, поддерживаемого элитами, и настроений населения. Когда действие этих факторов равнозначно, достигается устойчивое равновесие. Поскольку равновесие является равнодействующей разнонаправленных влияний, оно по своей природе подвержено колебаниям в случае изменения веса каждой из своих составляющих; при неспособности компенсировать внутренние напряжения, равновесие нарушается. Как и модели равновесия в естественных науках или экономике, предполагающие возможность неустойчивости2, модель власти в рамках какого-либо политического режима предполагает интеграцию двух, казалось бы, противоположных интенций: стремления власти к сохранению своего влияния и условий его воспроизводства, с одной стороны, и приспособления к изменениям этих условий при угрозе неповиновения — с другой. Таким образом, явления преемственности и разрыва равно важны для понимания российской политики.
В прежние годы Советский Союз был примером недемократического уравновешенного политического режима. С окончанием этого этапа в 1991 г. Россия вступила в полосу крайней политической нестабильности. Среди элит не существовало согласия относительно предпочтительной формы политического режима. Конституция была принята лишь два года спустя, после вооруженного противостояния между президентом и Съездом народных депутатов и референдума3. Раскол избирателей отразили результаты первого тура президентских выборов 1996 г., когда голоса распределились поровну между
1 Перевод выполнен с любезного разрешения авторов по изданию: Rose R., Munro N.. MishlerW. Resigned Acceptance of an Incomplete Democracy: Russia's Political Equilibrium // Studies of Public Policy. 2004. N 392. Glasgow: University of Strathclyde, 2004.
2 The New Fontana Dictionary of Modern Thought / Ed. A.Bullock, S.Trombley. L.: Harper Collins, 1999. P. 281.
3 McFaulM. Russia's Unfinished Revolution. Ithaca: Cornell Uni-
versity Press, 2001.
кандидатами, предлагавшими различные модели политических режимов, — Б. Ельциным, победившим на этих выборах, и его оппонентом — лидером компартии1.
В отличие от теорий демократической консолидации, описывающих лишь один из видов политического устройства, общая модель политической власти должна учитывать различия политических элит, обусловленные типом режима, который они поддерживают. Исторический опыт показывает, что большинство известных нам политических режимов представляли собой разновидности недемократической модели2. В значительном числе стран СНГ — от Беларуси до Казахстана — местные лидеры пытаются, иногда весьма успешно, создать устойчивые режимы недемократического типа3.
Реакция населения на действия политической власти может принимать различные формы, в зависимости от характера действующего режима. В странах, где власть избирается всеобщим голосованием, граждане могут выразить свои требования, опуская свои бюллетени на избирательных участках, и изменить характер проводимой политики или персональный состав правительства при сохранении в неизменном виде самого политического строя. В условиях патерналистской политической культуры4 граждане подчиняются существующей власти, не подвергая ее действия сомнению. Подчинение сопровождается нормативным одобрением, а несогласные принуждаются к лояльности, например, с помощью механизма, известного как "оружие слабых"5.
1 White S„ Rose R., McAllister I. How Russia Votes. Chatham (N.J.): Chatham House, 1997. Ch. 12.
2 FinerS.E. The History of Government. Oxford: Oxford University Press, 1997;¿/nz J.J. Totalitarian and Authoritarian Regimes. Boulder: Lynne Rienner Publishers, 2000.
3 McFaul M. The Fourth Wave of Democracy and Dictatorship // World Politics. 2002. Vol. 54. P. 212-244.
4 Almond G.A., Verba S. The Civic Culture. Princeton: Princeton University Press, 1963.
5 ScottJ.C. Domination and the Arts of Resistance. New Haven: Yale University Press, 1990.
В России по прошествии десяти с лишним лет после установления существующего режима1 не достигнуто общественного согласия относительно того, является ли он демократическим или недемократическим. Электоральный успех президента В. Путина под лозунгом "диктатуры закона" подтверждает потенциал недемократического равновесия2. Россию называют "частично свободной" политической системой3, "управляемой демократией"4, "незавершенной демократией"5, т.е. системой, в которой формальные выборы проходят в отсутствие других атрибутов, определяющих демократический строй. Такого рода дефениции указывают на то, что Россия пока не достигла равновесия в политической сфере. Было бы неверным называть положение России неудачей демократизации, поскольку ее статус, хотя и не предполагает возможностей дальнейшей демократизации6, но он также и не способствует консолидации недемократического режима.
Аналогичным образом не существует консенсуса относительно того, сложилась ли в России устойчивая экономика, и если да, то какого рода. После залоговых аукционов 1996 г. состояние российской экономики характеризовалось как "равновесие низкого уровня”7, можно было говорить о ловушке "частичной реформы", благодаря которой олигархи могли блокировать дальнейшие перемены. В тоже время некоторые исследователи8 характеризовали эту ситуацию скорее как передышку между двумя кризисами, нежели как стабильный результат согласованности интересов. Экономический рост, начавшийся после обвала рубля в 1998 г., а также политика В.Путина, направленная против отдель-
1 Авторы статьи имеют в виду строй, установившийся в России после 1992 г., в противоположность существовавшему до этого советскому политическому порядку.
2 Rose R., Мипго N. Elections without Order: Russia's Challenge to Vladimir Putin. N.Y.: Cambridge University Press, 2002.
3 Freedom in the World. 2004. 21 June. <www.freedom-house.org/research/survey2004.htm>.
4 Colton T.J., McFaul M. Popular Choice and Managed Democracy. Wash. (DC): Brookings Institution, 2003.
5 RoseR., Shin D.C. Democratization Backwards: The Problem of Third-Wave Democracies // British Journal of Political Science. 2001. Vol. 31. N2. P. 331-354.
6 SchedlerA. Taking Uncertainty Seriously: the Blurred Boundaries of Democratic Transition and Consolidation // Democratization. 2001. Vol. 8. N4. P. 1-22.
7 Heilman J.S. Winners Take All: The Politics of Partial Reform in Postcommunist Transitions // World Politics. 1998. Vol. 50. P. 203-234.
8 Robinson N. The Myth of Equilibrium: Winner Power, Fiscal Crisis and Russian Economic Reform // Communist and Post-Communist Studies. 2001. Vol. 34. P. 423-446.
ных олигархов, придают особую значимость динамическим, а не статическим элементам российской политической экономии.
Для понимания сути современного российского режима нам необходимо создать модель политической власти, действующей как в условиях стабильности, так и неустойчивости, соответствующей или не соответствующей принципам демократии. Поскольку существование политической власти требует взаимодействия между правителями и подданными, в модель введены данные о массовой поддержке режима, полученные в ходе всероссийских репрезентативных опросов New Russia Barometer (далее — НРБ), в том числе и данные того замера, который был проведен сразу после переизбрания В.Путина в марте 2004 г. Результаты опросов позволяют говорить о значительном уровне вынужденного согласия с режимом как с весьма далеким от идеала, но все же более желательным, чем любой из вероятных или возможных вариантов. Разброс мнений по этому вопросу анализируется в третьем разделе статьи. Статистический анализ данных опросов позволяет заключить, что удовлетворенность экономическим положением страны и отсутствие видимых альтернатив существующему режиму усиливают его вынужденную поддержку, несмотря на осознание его недемократического характера. В заключи -тельном разделе рассматриваются возможные обстоятельства, которые могли бы нарушить сложившееся равновесие, например, спад в экономике или появление планов продления полномочий Путина по истечении его второго срока.
Множественная модель политического равновесия. Под политическим режимом мы подразумеваем здесь совокупность институтов, координирующих и контролирующих органы управления, милиции и вооруженные силы в рамках данного государства. Таким образом, "режим" следует отличать от "государства", в котором могут последовательно функционировать разные виды режимов, как, например, во Франции, где сейчас существует режим Пятой республики. Понятие "режим" отлично и от конкретной администрации, как, например, администрация Буша в США, Т.Блэра в Великобритании или В.Путина в России.
Отношение граждан к режиму имеет как нормативный, так и поведенческий элементы. Нормативный основывается на сопоставлении реалий конкретного режима с положениями демократических теорий, обосновывающих критерии идеальной демократии. Этот подход используется
Р.Далем1 при различении режимов демократии и полиархии. Известное высказывание У.Чер-чилля, напротив, подчеркивает различия между несовершенными демократическими и недемократическими режимами, отдавая предпочтение первым2. С точки зрения тех, кто находится у власти, более важным, чем нормативный, оказывается поведенческий аспект оценки населением действующего режима. Власть требует, чтобы подданные не предпринимали действий, которые могли бы создать трудности для функционирования режима, например, не проводили демонстрации, не разрешенные министерством внутренних дел3. Нормативное одобрение в этом контексте может рассматриваться лишь как средство обеспечения лояльности.
В процессе осуществления политической власти взаимодействие между управляющими и управляемыми не прекращается: оно может принимать форму "мягкую" (одобрение режима посредством выражения общественного мнения) и "жесткую" (выражения согласия с политическим порядком и законами). По мысли Д.Истона4, политический режим находится в равновесии, когда он получает позитивную реакцию от граждан и действия власти мотивированы их поддержкой. Определение поддержки, данное Истоном, — "благожелательная ориентация А в отношении Б" — оставляет открытым вопрос о том, чем мотивирован позитивный настрой индивида: приверженностью социальным нормам, внешним давлением, материальной заинтересованностью или сочетанием этих трех факторов. В описываемой концепции нет указания на то, что для установления политического равновесия необходима демократия, по крайней мере, детальный предметный указатель этого объемного труда содержит лишь пять ссылок на это понятие. Отсутствие термина "демократия" в определении власти согласуется с веберовской концепцией, связывающей власть с государством, но не с народом5.
1 Daft/Я A On Democracy. New Haven: Yale University Press, 1998.
2 Rose Д., Mishler W., Haerpfer C. Democracy and Its Alternatives: Understanding Post-Communist Societies. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1998.
3 Тогда как большинство преступлений нарушает социальный порядок, преступления политические совершаются с целью дестабилизировать режим. Например, Нью-Йорк страдал от антисоциальных преступлений, а атака на башни ВТС
11 сентября 2001 г. стала политическим преступлением. Аналогичным образом убийство владельца магазина в ходе ограбления в Северной Ирландии является антисоциальным актом, а убийство судьи — политическим вызовом режиму.
4 Easton D. A Systems Analysis of Political Life. N.Y.: John Wiley, 1965.
5 Cohen I.J. The Underemphasise on Democracy in Marx and Weber//AWeber-Marx Dialogue/Ed. R.J.Antonio, R.M.GIassman. Manhattanville: Kansas State University Press, 1985. P. 274-295.
Поскольку политическое равновесие есть отношение между действиями режима и граждан, в конкретных условиях оно приобретает множество форм. При наличии позитивного баланса между предложением политических элит и реакцией граждан речь идет о легитимном режиме. Примерами таких систем являются, например, Сингапур или Швеция, причем критерий демократичности не является решающим при определении легитимности режима. Более того, Всемирное исследование ценностей (World Value Study) доказывает, что возможности граждан влиять на характер существующего режима в частично свободных или даже во вполне демократических странах не слишком велики1.
Но равновесие может служить и признаком "вынужденного принятия" власти, когда граждане повинуются режиму, но внутренне отказывают ему в нормативном одобрении. Такая ситуация наблюдалась, например, во многих странах Варшавского блока в течение четырех десятилетий прокоммунистического правления. Оба типа режима представляются относительно стабильными, но не неподвижными. В легитимной демократии изменения в государственной политике становятся результатом выборов или, напротив, определяют направление будущей предвыборной борьбы. В то же время в странах с "вынужденным принятием" власти элиты стремятся проводить такую политику, которая обеспечивала бы политическую пассивность населения, как это было, например, в Германии при Бисмарке, когда развитие системы социальных гарантий рассматривалось в качестве альтернативы демократическим переменам2, или вновь и вновь возобновляющееся селективное применение репрессивных законов в России.
Напряжения, возникающие из-за различных устремлений элит и масс, рано или поздно приводят к нарушению равновесия (в результате естественного хода событий или структурных изменений), и тогда формируется система несбалансированных отношений между правящими и подвластными. Состояние неустойчивости ставит перед властью задачу по проведению реформ, существенному изменению параметров функционирования режима. Власть сохраняет свои позиции, но они не столь тверды, как
1 Rose R,, Mishler W. Comparing Regime Support in Non-Demo-cratic and Democratic Countries // Democratization. 2002. Vol. 9. N2. P. 1-20.
2 Flora P., AlberJ. Modernization, Democratization and the Development of Welfare States in Western Europe // The Development of Welfare States in Europe and America / Ed. P.FIora, AJ.Heidenheimer. New Brunswick (N.J.): Transaction Publishers, 1981. P. 37-80.
прежде. Так, например, шел процесс постепенной трансформации власти от аристократической олигархии в Англии и Швеции к демократии. Аналогичным примером в Советском Союзе можно считать провозглашенный Н.Хрущевым отказ от сталинизма и переход от тоталитарного режима к посттоталитарному. Признаком изменений может стать также раскол общества, элит и власти в ситуации проявления открытого неповиновения власти, как это было во время советской оккупации Чехословакии в 1968 г.
Значительные расхождения между стремлениями соперничающих сторон и невозможность сформировать новый баланс сил могут привести к отказу от признания режима легитимным. Перестройка, начатая М.Горбачевым, поставила перед советской элитой задачу по структурному реформированию советской партийно-государственной системы. Результатом этого процесса стала серия конфликтов в среде элиты, достигших своего пика в момент распада режима. Нарушение равновесия может также наступить тогда, когда граждане, долгое время выражавшие вынужденное согласие с режимом, мобилизуются оппозицией, как это случилось в ходе массовых уличных демонстраций в Восточной Германии осенью 1989 г., а также в последовавших за ними выступлениями в Прибалтике.
Первоочередной задачей нестабильной власти становится достижение равновесия, иначе она рискует оказаться перед все более трудными проблемами, грозящими ей крахом. Неопределенность, сопровождающая создание нового режима, позволяет элитам выбирать различные стратегии. Новый режим может оказывать давление на своих подданных с целью подчинить их своим требованиям, как это было при Сталине, приложившем массу усилий, чтобы создать "нового советского человека", или в Китае во время Культурной революции. В других случаях вся тяжесть приспособления к новой власти ложится преимущественно на элиты. В начале трансформационного процесса в Польше перспективы укрепления нового режима зависели от того, сможет ли власть сохранить стандарты социального обеспечения, установленные в коммунистический период!.
Установление равновесия в новом режиме можно считать завершенным, когда обе стороны взаимодействия — и массы, и элиты — признают
1 Przeworski A. Democracy and the Market: Political and Eco-
nomic Reform in Eastern Europe and Latin America. Cambridge:
Cambridge University Press, 1991.
его единственным легитимным порядком1. Этот же критерий часто используется и для определения степени утверждения демократии в той или иной стране. Однако концентрация внимания исключительно на процессах демократизации не позволила бы нам рассматривать явления гибкого авторитаризма "упрямых недемократических" режимов Ближнего Востока2. Да и российская история доказывает, что демократия — отнюдь не единственная модель, поддерживаемая местными элитами.
Как граждане России оценивают режим, который им предлагают элиты. Поскольку осуществление власти предполагает непрерывное взаимодействие между правящей верхушкой и гражданами, постольку "сообщения" о стремлениях элит, выражающихся в институциональных характеристиках системы и поведении правящих групп, идущие "сверху вниз", должны дополняться откликом масс, идущим "снизу вверх". Для фиксации массовых оценок мы используем главным образом данные всероссийского репрезентативного опроса New Russia Ва-rometer (НРБ) XIII-*, которые будут иногда дополняться данными более ранних опросов НРБ начиная с зимы 1992 г.4, а также — результатами регулярных опросов Левада-Центра (ранее — ВЦИОМ).
Режим, предлагаемый сегодня российскими элитами, далек от идеальных представлений граждан о власти. Для определения представлений об идеальном типе государственного правления для России респондентам было предложено выбрать одну из градаций десятибалльной шкалы, где 10 означало полную диктатуру, а 1 — полную демократию. Три четверти респондентов выбрали те или иные градации демократии, одна шестая указала промежуточное значение 5, и лишь чуть менее одной десятой опрошенных предпочли одну из градаций диктатуры (рис. 1). Оценка нынешнего российского режима дала совсем иные результаты: 33% поместили современный российский строй в "диктаторской" части шкалы, а среднее значение для всех опрошенных находится на
1 LinzJ.J. Transitions to Democracy//The Washington Quarterly. Summer. 1990. P. 143-164.
2 PosusneyM.P. Enduring Authoritarianism: Middle East Lessons for Comparative Theory // Comparative Politics. 2004. Vol. 36. N 2. P. 127-138.
3 Опрос проведен Аналитическим Центром Юрия Левады по стратифицированной выборке методом личного интервью 18-23 марта 2004 г. Объем выборки составил 1600 человек.
4 RoseR, Russian ResponsestoTransformation: Trends in Public Opinion since 1992 // Studies in Public Policy. Glasgow: University of Strathclyde, 2004. N 390.
Рисунок 1
ДЕМОКРАТИЯ В РОССИИ: СПРОС И ПРЕДЛОЖЕНИЕ (НА КАКОМ МЕСТЕ НА ШКАЛЕ ВЫ БЫ ХОТЕЛИ, ЧТОБЫ НАХОДИЛАСЬ РОССИЯ? НА КАКОМ МЕСТЕ РОССИЯ НАХОДИТСЯ СЕЙЧАС?)
N
/ / ... 4 ... \ /
/ / ^ \ _ \ /
s' 'I 1 1 i 1 у
[ \ \ > /
\ \ 1 1 / /
1
Диктатура
— Сегодня
Идеал
10 Баллы Демократия
психологически среднем уровне — между демократией и диктатурой (5,3 балла), что весьма далеко от демократического идеала. Впрочем, эта оценка более благоприятная, чем та, которая была дана советскому доперестроечному режиму — 3,5, что означает, что 72% опрошенных уверенно определили этот строй как диктатуру.
Для детализации представлений респондентам было предложено оценить существующий режим с точки зрения четырех основных признаков полной демократии: приверженность идее верховенства закона, необходимости выборов, активному гражданскому обществу и ответственности властей перед гражданами1.
Подавляющее большинство респондентов не считают, что в современной России имеет место торжество закона: 91% опрошенных полагают, что власти применяют законодательные нормы избирательно, и 84% думают, что чиновники, получающие взятки, не будут наказаны. Выявленные взгляды созвучны результатам исследований проблем коррупции, проводившихся международными организациями2, а также политике администрации Путина по подавлению независимых СМИ, которая являет пример выборочного правоприменения и свидетельствует о распространенности произвола, недопустимого в современном государстве3.
1 RoseR., Shin D.C. Op. cit. P.331-354; Collier D., Levitsky S. Democracy with Adjectives: Conceptual Innovation in Comparative Research. Helen Kellogg Institute for International Studies Working Paper N230.1996.
2 Transparency International, 2004. Corruption Surveys and Indices <www.transparencyinternational.org/surveys/index.html>. Accessed 21 June.
3 Colton T.J., McFaulM. Russian Democracy under Putin // Prob-lemsof Post-Communism. 2003. Vol. 50. N4. P. 12-21.
С 1993 г. в России прошло семь федеральных избирательных кампаний, и участие населения в них было стабильно выше, чем участие американцев в выборах президента, происходивших в США в тот же период. Однако российское общество постепенно разочаровывается в избирательном процессе (рис. 2). Перед президентскими выборами 1996 г. подавляющее большинство выступало за их проведение и лишь незначительная часть — за то, чтобы эти выборы отложить. В 2000 г. интрига выборов заключалась лишь в том, одержит ли В.Путин убедительную победу в первом или во втором туре, но, несмотря на это, весомое большинство считало проведение выборов необходимым. Но уже перед голосованием 2004 г. большинство российских избирателей высказывались за то, чтобы отменить выборы (с целью экономии средств). Характер этих выборов был описан наблюдателями ОБСЕ как "свободные, но нечестные"1.
Проведение выборов является необходимым, но не единственным условием признания режима демократическим. Выборы имеют смысл лишь в том случае, если институты гражданского общества существуют независимо от государства. Подавление структур гражданского общества, характерное для советского режима, не было преодолено и в России постсоветского времени. Сегодня подавляющее большинство граждан России не причисляют себя к членам каких-либо гражданских объединений. Функционирование формальных, легальных институтов такого рода, например, профсоюзов, весьма слабо ориентировано на своих рядовых членов.
1 OSCE/ODIHR Election Observation Mission, 2004 <http://www.osce.org/odihr/index.php?page=elections&div=reports& country=ru>. Office for Democratic Institutions and Human Rights. Warsaw. Accessed 15 June.
Рисунок 2
ДИНАМИКА МНЕНИЙ О НЕОБХОДИМОСТИ ВЫБОРОВ (ДОЛЯ СОГЛАСНЫХ С ОТМЕНОЙ)*
60 50 40 30 20
10
° 1996а 2000а 2003Ь 2004 Гол
* Зная итоги выборов, может быть, не стоило тратить деньги и устраивать эти выборы.
Данные проведенного нами опроса НРБ X свидетельствуют, что лишь треть работающих состоят в профсоюзах, а среди последних подавляющее большинство не доверяют своим представителям в этих структурах.
Несмотря на сравнительно высокий уровень явки на российских выборах, лишь 13% доверяют политическим партиям и 12% — депутатам Государственной Думы. Следует отметить, что недоверие такого рода возникло не вдруг, а имеет давние корни в российском общественном сознании1.
Существенным препятствием для формирования ответственного правительства выступает весьма размытая партийная система, элементы и блоки
1 Mishler W., Rose Ft. Trust, Distrust and Skepticism // Journal of Politics. 1997.Vol. 59. N2. P.418-451.
которой создаются накануне выборов и распускаются вскоре после их проведения1. Сразу после электоральных кампаний 2003-2004 гг. 52% опрошенных не могли назвать партии, активно участвующие в политической жизни их региона. Лишь 43% россиян считают "выборы" тем инструментом, который обеспечивает представительство их интересов, и лишь 31% отмечает, что в постсоветское время они "получили больше возможностей влиять на власть", чем при советском режиме.
Действующий режим пользуется поддержкой большинства. Ввиду сложности существующего в России режима, данные НРБ не позволяют однозначно характеризовать его как демократический или недемократический2. Мы ограничимся определением его как "действующего режима". Все опросы серии НРБ ставили перед респондентом задачу оценить действующий режим по шкале от — 100 до +100 баллов (рис. 3), что дает ценную информацию о динамике этого показателя.
Когда была создана Российская Федерация, она не пользовалась массовой поддержкой — лишь 14% положительно относились к новому государству, а 74% были настроены негативно. По мере развития нового государства, доля одобряющих его росла. Тем не менее доля респондентов, настроенных негативно, устойчиво превышала долю одобряющих вплоть до апреля 2000 г. (это было зафиксировано опросом НРБ, проведенным сразу после президентских выборов). Несмотря на то, что летом 2001 г. доля одобряющих режим впервые превысила долю настроенных
1 Rose R., Мипго N. Op. cit.
2 Обоснование разделения см.: Rose R., Mishler W., Haerpfer C. Op. cit.
Рисунок 3
ОДОБРЕНИЕ СУЩЕСТВУЮЩЕГО РЕЖИМА*
\
\
ч
— - ■— - —- -
^ . —.
— -
1992 1993 1994 1995 1996а 1996Ь 1998 2000а 2000Ь 2001 2003а 2003Ь 2004
-----Негативно ---------- Позитивно
* Оцените по шкале от +100 (наилучшая оценка) до -100 (наихудшая оценка) нынешнюю политическую систему.
Рисунок 4
ПРЕДПОЧТЕНИЕ АЛЬТЕРНАТИВНЫМ РЕЖИМАМ (БЫЛО БЫ ЛУЧШЕ..)
%
100 90 80 70 60 50 40 30 20 10 0
Восстановить Распустить Госдуму, Страной управляла бы Единственный выход —
коммунистическую систему выборы в новую отложить армия жесткая диктатура
ШЗ Одобряю В Не одобряю
отрицательно, медианное отношение к нему оставалось нейтральным. Начиная с лета 2001 г. абсолютное большинство россиян поддерживали новый режим. После выборов марта 2004 г. 65% были настроены позитивно, 10% — нейтрально, и лишь 25% высказывали негативное отношение к существующему строю. Такой уровень поддержки поражает, поскольку большинство населения считают современный российский режим неподконтрольным, не заслуживающим доверия и попирающим закон, а следовательно, не отвечающим демократическому идеалу.
Ни одна из альтернатив не поддерживается большинством населения. Подавляющее большинство сегодняшних взрослых жителей России прошли социализацию еще в рамках советской системы, т.е. имеют опыт существования и при ином политическом режиме. Лишь незначительная часть населения (тех, кому чуть более 20 лет) не имеют собственного опыта жизни при советской власти.
В рамках опроса НРБ, респондентам необходимо было дать оценку различным формам правления. Две трети или более отвергли предложенные недемократические варианты (рис. 4). Правление военных оказалось самым неприемлемым — против него высказались 92% опрошенных. Диктатуру отвергли 80%. Несмотря на то, что институт выборов и созданная с его помощью Государственная Дума не пользуются уважением, более 75% респондентов не согласны с отменой выборов и роспуском Думы. Наибольшую поддержку собрал вариант возврата к коммунистическому правлению, но и его выбрали лишь менее трети электората.
Более половины респондентов отвергают любую из предложенных альтернатив современному российскому режиму. По сравнению с предыдущим опросом, заметно серьезное увеличение этого числа: в 2000 г. все четыре предло-
женные модели отвергли лишь 37% опрошенных. Чуть менее половины опрошенных одобрили какой-то один из данных вариантов, однако выделить наиболее предпочтительный из них не представляется возможным. Среди тех, кто в принципе одобрил бы диктатуру, нет согласия о том, кто должен был бы стать "диктатором". Заметим, что когда у россиян была возможность голосовать за возвращение коммунистов к власти, лишь немногие ею воспользовались. В ходе последних выборов в Государственную Думу коммунисты получили лишь 13% голосов по партийным спискам, а на президентских выборах они даже не смогли выставить достойного кандидата.
Таким образом, нет уверенности, что даже роспуск парламента и отмена выборов существенно повлияют на приемлемость правления.
Политическое равновесие может наступить, если граждане попытаются "подстроиться" к предложению политических элит. Однако разрыв между образом демократии, существующим в умах россиян, и правящим режимом настолько велик, что не может быть и речи о том, чтобы назвать его легитимным. Тогда как ни один из альтернативных способов государственного устройства не набирает большинства голосов, россияне вынужденным образом поддерживают единственно возможный режим.
Альтернативные объяснения отношения к режиму. Гражданская культура строится на совокупности разнообразных политических взглядов1. Именно такую смесь, порой весьма причудливую, мы наблюдаем и в России2. Для объяснения
1 Almond G.A., Verba S. Op. cit.
2 Rose R. Op. cit.; Russia Votes, 2004. <www.RussiaVotes.org>. Accessed 12 June.
политических предпочтений можно использовать самые различные экономические и политические теории, поэтому в программу НРБ было включено множество индикаторов, тестирующих соответствующие гипотезы.
Различия в одобрении нового режима и в поддержке недемократических альтернатив зависят от ряда факторов. 1. Социализация. Во времена советского режима политическая социализация начиналась в раннем детстве. Медианный респондент опроса НРБ родился во время правления Хрущева и значительное большинство были уже взрослыми, когда СССР прекратил свое существование. Общие социологические теории постулируют, что различия в социальноэкономическом статусе, уровне образования и гендере влияют на политические предпочтения. Тем не менее обыденный опыт оценивается людьми по-разному. Например, в некоторых советских семьях детям прививались оппозиционные настроения. Аналогично, сегодня в российском обществе не существует консенсуса в оценке советского строя, его политических или экономических аспектов. 58% одобрительно отзываются об обеих этих сторонах советского строя, 16% последовательно негативно настроены, еще 16% испытывают противоречивые чувства, а оставшиеся не имеют своего мнения по одному из оцениваемых аспектов.
2. Политические ценности: абстрактно и в контексте. Большинство исследований политических ценностей проводится без учета политического и временного контекста, в котором находится респондент, или даже реализуют концепцию "спроса—предложения", предполагающую, что элиты стремятся создать режим, соответствующий массовым опаданиям1. Мы попросили респондентов оценить привлекательность абстрактного понятия демократии. Подавляющее большинство высказывались одобрительно, но когда речь зашла о соответствующем режиме в современном российском контексте, характер настроений существенно переменился. Россияне воспринимают политические ценности в двойном контексте, сравнивая советский и современный режимы. Абсолютное большинство (81%) заявили, что при современном строе чувствуют себя значительно свободнее в том, что касается свободы слова, вероисповедания, участия в общественных и политических организациях. Однако, когда речь заходит об оценке направления, в котором движется страна в целом, лишь 54% считают его верным.
1 Gibson J.L. The Russian Dance with Democracy // Post-Soviet
Affairs. 2001. Vol. 16. N2. P. 129-158.
3. Экономическая эффективность. Экономический детерминизм свойствен не только марксизму. Множество исследований электорального поведения концентрируются на преимущественном влиянии на него экономических факторов1. Однако для использования этого подхода необходимо уточнить: имеем ли мы в виду национальную экономику, находящуюся под контролем правительства, или же микроэкономические обстоятельства домохозяйств2, демонстрирующие высокую вариативность независимо от макроэкономических характеристик. В 2004 г. 60% респондентов разделяли мнение о благоприятном состоянии российской экономики, тогда как в 2000 г. таких было вдвое меньше. При этом в 2004 г. лишь 37% считали материальное положение собственной семьи удовлетворительным; сходные показатели были отмечены и в 2000 г.3
4. Персональная привлекательность В.Путина. СМИ, испытывающие давление правительства, формируют образ Путина как зримого символа России. Стиль правления Б.Ельцина был также сильно связан с личностью президента4. Президент В .П утин пользуется высоким уровнем поддержки населения. При его оценке по десятибалльной шкале 62% отметили значения в позитивном диапазоне, 17% выбрали психологически среднее значение и лишь 20% дали ему негативную оценку. Вариативность одобрения В.Путина (стандартное отклонение — 2,3) конейстентно с аналогичными значениями одобрения существующего режима и недемократических альтернатив.
5. Надежды или отложенные ожидания. Ожидания являются формой расчета, поскольку они отражают веру в то, что принесет будущее. В стабильных, уравновешенных режимах люди могут проецировать свой прошлый опыт в будущее, предполагая, что система управления останется прежней. Однако разрывы, сопровождающие смену режимов, делают возможность такой проекции весьма
1 Economic Voting / Ed. M.Lewis-Beck, M.Paldam) // A Special Issue of Electoral Studies. 2000. N 10. P. 2-3.
2 Kinder D., KiewietD.R, Sociotropic Politics: the American Case // British Journal of Political Science. 1981. N 11. P. 129-161.
3 Устойчиво низкий уровень субъективной удовлетворенности уровнем жизни семьи может отражать рост материальных притязаний, поскольку НРБ позволяет фиксировать улучшение материального благосостояния семей. Например, доля россиян, владеющих видеомагнитофоном, вещью не первой необходимости и недешевой, очень поднялась с 37% в 1998 г. до 54% в 2004 г. В 1998 г. 63% опрошенных не получили вовремя зарплату или получили ее с задержкой; в 2003 г. этот показатель снизился вдвое.
4 BreslauerG.W. Gorbachev and Yeltsin as Leaders. N.Y.: Cambridge University Press, 2002.
Таблица 1
ОЖИДАНИЯ СМЕНЫ СТРОЯ И ПРЕДПОЧТИТЕЛЬНЫЕ РЕЖИМЫ
__________Защитники строя_______________Сторонники авторитаризма
ьтернативные режимы__________________Уверенные1* Обеспокоенные2* Разочарованные3* Надеющиеся4*
Роспуск парламента, отмена выборов 69 7 17 7
Жесткая диктатура 70 10 11 9
Восстановление коммунистического правления 67 3 22 8
Военное правление 87 5 5 3
1* Не желающие смены строя и считающие такую смену маловероятной.
2* Не желающие смены строя, но обеспокоенные тем, что это может произойти. 3* Желающие смены строя, но не рассчитывающие на это.
4‘ Желающие смены строя и надеющиеся на это в обозримом будущем.
проблематичной. Ожидания в обществе, переживающем трансформацию, в значительно большей мере имеют субъективный характер и зависят от существующих надежд или страхов.
Известно, что если режим не соответствует ожиданиям людей, они начинают испытывать тревогу или недовольство1. Однако мы предполагаем, что, если люди не ожидают претворения в жизнь желательного для них строя, они скорее откажутся от стремления к недостижимой цели и будут поддерживать, хоть вынужденно, реально существующую систему правления. Таким образом была, например, установлена коммунистическая власть в Восточной Германии.
Сразу после вопросов об альтернативных формах правления респондентов просили оценить вероятность скорой смены строя. Лишь 1 -2% оценили эту перспективу как "вполне вероятную" и незначительное меньшинство — как "возможную". Подавляющее большинство расценило ее как почти нереальную (табл. 1). Лишь 10% полагают, что возможен приход к власти военных, столько же ожидают возврата коммунистов, а 15% — роспуска парламента, и 20% допускают установление диктатуры.
Невысокий уровень ожидания перемен свидетельствует об отсутствии общественного спроса на изменение режима. Число сторонников авторитаризма, которые поддержали бы смену режима, но не надеются, что это произойдет в обозримом будущем ("обеспокоенных"), устойчиво превосходит число их оптимистичных единомышленников ("надеющихся"). Более того, те, кто рассчитывает на скорую смену режима, делятся на две равные по размеру и противостоящие друг другу группы: преданных защитников существующего строя, готовых мобилизовать общественную поддержку, и сторонников авторитаризма, надеющихся на скорый успех.
1 Gurr T.R. Why Men Rebel. Princeton: Princeton University Press, 1970.
Важнейшие факторы: удовлетворенность
экономическим развитием и отсутствие ожиданий перемен. Равновесие политической власти отражает баланс настроений в отношении действующего режима и возможных ему альтернатив. Эту гипотезу мы проверим с помощью двух переменных, отражающих соответственно одобрение действующего режима (см. рис. 3) и недоверие возможным альтернативам (см. рис. 4).
Многомерный анализ данных об общественном мнении необходим для учета сложных взаимосвязей, не поддающихся изучению при помощи простых таблиц парных соотношений. Данные множественного регрессионного анализа, проведенного на каждой из упомянутых зависимых переменных, представлены двумя столбцами со значениями регрессионного и Beta-коэффициента. Поскольку каждая из гипотез акцентирует внимание на определенном источнике влияний, было построено пять отдельных регрессионных моделей для выявления воздействия таких факторов, как социализация, политические ценности, представление об экономической эффективности режима, личной привлекательности Путина и будущих ожиданий. Процент дисперсии, объясненной монокаузальной моделью, приводится в скобках.
Одобрение режима обусловлено мнением о его экономической эффективности. Результаты регрессионного анализа причин одобрения существующего режима имеют две характерные черты: высокий процент объясненной дисперсии (43%) и решающая роль фактора экономической эффективности, который почти целиком обусловливает это значение. Этот фактор, включающий всего два индикатора, объясняет почти 38% дисперсии, тогда как остальные 14 индикаторов добавляют всего 5 пп. (табл. 2).
Стандартизированный коэффициент индикатора "современный экономический строй" в полной модели множественной регрессии равен 0,50, что минимум в 5 раз превосходит значение
Таблица2
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЭФФЕКТИВНОСТЬ: РЕШАЮЩИЙ ФАКТОР ПОДДЕРЖКИ РЕЖИМА (суммарный R2=0,43)
Переменная
В (коэффициент регрессии)
р (стандартизированный коэффициент)1*
Социализация (006)
Возраст
Образование
Социально-экономический статус Пол (женский)
Предшествующий политический режим
Предшествующий экономический строй
Политические ценности: абстрактно и в контексте (0,12)
Желательный уровень демократии
При демократии простые люди могут влиять на правительство
При демократии чиновники подчиняются закону
Одобрение расширения свобод
Страна идет в правильном направлении
Экономическая эффективность (0,38)
Современный экономический строй Современное материальное положение семьи Персональная привлекательность ВЛутина (0,12)
Оценка деятельности В.Путина Ожидания(О07)
Вероятность смены режима
Ожидаемый уровень демократии через пять лет________________
-0,01
н/з
н/з
н/з
-0,07
0,06
4*
н/з
н/з
0,23
0,21
0,46
0,50
0,45
0,14
н/з
0,20
—0,05 н/з н/з н/з —0,093 0,07
3*
н/з
н/з
0,04
0,073
0,053
0,08
0,08
н/з
0,093
3*
1* Приводятся коэффициенты для модели, построенной методом одновременного включения всех переменных. 2‘ Доля дисперсии, объясненной переменными данного блока.
3* 'Коэффициент значим на уровне 6,01; все остальные коэффициенты значимы на уровне 0,05. 4* Незначимый коэффициент.
о
любого из восьми оставшихся значимых индикаторов. Значимость успехов национальной экономики оказывается существенно выше, чем благосостояния личного домохозяйства респондента ((3=0,08). Это, конечно, не означает, что большинство россиян считают свой семейный достаток "удовлетворительным" или сильно улучшившимся после начала реформ в стране1.
При рассмотрении политических ценностей заметно значительное влияние фактора одобрения режима: R2 для этого блока индикаторов равен 12%. Россияне, считающие, что "нынешняя власть расширила их свободы", склонны ее поддерживать, равно как и те, кто считает, что "страна идет в верном направлении". Поддержка абстрактной ценности демократии оказалась статистически незначимым фактором.
В результате анализа была выявлена слабая значимость гипотезы о влиянии факторов социа-
1 European Bank for Reconstruction and Development (EBRD).
Transition Report 2003: Integration and Regional Cooperation. L.:
EBRD, 2003.
лизации на поддержку режима: все шесть индикаторов этого блока объясняют лишь чуть более 6% дисперсии. Люди старшего возраста чуть реже одобряют существующий строй, а показатели социально-экономического статуса, образования и гендера оказались незначимыми. Оценки прошлого оказывают противоречивое влияние: поклонники советской политической системы реже одобряют современный строй, а сторонники экономики социализма более благосклонны к сегодняшнему правлению.
Внимание современных СМИ к личности В.Путина делает его воплощением российской власти. Но известность в СМИ не всегда автоматически конвертируется в популярность. Россияне имеют слишком богатый опыт для того, чтобы научиться не доверять сообщениям средств массовой информации. Когда в модель включается рейтинг президента В.Путина, он оказывается статистически значимым, правда, если не принимать в расчет воздействие на него других факторов. Однако, учитывая тесную связь, существующую в общественном мнении между образами президента и правительства,
Таблица 3
ОЖИДАНИЯ, ЦЕННОСТИ И ХАРАКТЕР СОЦИАЛИЗАЦИИ ФОРМИРУЮТ ВЫНУЖДЕННОЕ ОДОБРЕНИЕ РЕЖИМА (суммарный В2=0,30)
Переменная
В (коэффициент ___рнгригпии)___
(3 (стандартизированный _____коэффициент)1*
Социализация (0,12)
Возраст
Образование
Социально-экономический статус Пол (женский)
Адаптация к постсоветским переменам
Предшествующий политический режим
Предшествующий экономический строй
Политические ценности: абстрактно и в контексте (0,13)
Желательный уровень демократии
При демократии простые люди могут влиять на правительство
При демократии чиновники подчиняются закону
Одобрение расширения свобод
Страна идет в правильном направлении
Экономическая эффективность (ОЩ)
Современный экономический строй Современное материальное положение семьи Личная привлекательность ВЛутина (0,12)
Оценка деятельности В.Путина Ожидания (0,17)
Вероятность смены режимы
Ожидаемый уровень демократии через пять лет_________________
-0,04
0,11
0,03
н/з4
н/з
-0,02
н/з
0,09
0,14
0,07
0,08
0,20
0,02
0,12
н/з
-0,19 ___н/з____
-0,05 0,123*
0,05
н/з
н/з
-0,06
н/з
0,153 0,05 0,04 0,083 0,073
0,Об3 0,Об3
н/з
—0,323 _____н/з___
1 * Приводятся коэффициенты для модели, построенной методом одновременного включения всех переменных.
2‘ Доля дисперсии, объясненной переменными данного блока.
3‘ Коэффициент значим на уровне 0,01; все остальные коэффициенты значимы на уровне 0,05
4* Незначимый коэффициент.
корреляция между рейтингом В.Путина и одобрением современного режима, направление причинно-следственной связи оказывается непрозрачным для интерпретации.
Фактор надежд на будущее оказывает слабое воздействие на оценку существующего строя: весь этот блок объясняет лишь 7% дисперсии. Хотя индикатор надежд на расширение демократии в будущем является статистически значимым, не просматривается связи между ожиданием смены режима и поддержкой существующего строя.
Отсутствие ожиданий смены строя и политических ценностей способствует вынужденному принятию существующего режима. Поскольку процесс демократизации продолжается, интерес представляют его дальнейшие цели. Предполагается, что граждане готовы смириться с тяжестью преобразований во имя будущих достоинств демократического строя. В то же время, если смены режима не предвидится, люди вынужденно примиряются с существующим порядком.
Модель, где переменная нежелания смены существующего режима на альтернативный, выступает в качестве зависимой переменной, объясняет 30% дисперсии (табл. 3). При этом центральный объясняющий фактор существенно отличается от выявленного в первой модели, где зависимой переменной было одобрение существующего строя. Мнение о вероятности смены режима оказывается решающим для определения желательности такой перемены ((3=0,32). Отсутствие ожиданий смены строя объясняют 17% вариации зависимой переменной. Кроме того, нежелание альтернативных режимов лишь в слабой мере связано с ожиданием укрепления демократии в рамках существующего.
Все пять протестированных политических ценностей оказывают значимое влияние на отношение к альтернативным режимам. Чем сильнее респонденты привержены демократическим ценностям, тем более вероятно, что они будут отвергать недемократические альтернативы государствен-
ного устройства 0=0,15). В целом этот блок индикаторов объясняет 14% дисперсии.
Формирование политических ценностей тесно связано с факторами социализации, и модель подтверждает это: три из четырех индикаторов оказывают значимое воздействие на зависимую переменную. Молодость, высокое образование и социально-экономический статус способствуют отторжению недемократических альтернатив. Меньшинство россиян, негативно оценивающие предшествующий политический режим, также настроены против изменения строя в авторитарном направлении. Социализа-ционные факторы, вместе взятые, объясняют 13%дисперсии.
Отторжение недемократических альтернатив очень слабо связано с оценкой экономической состоятельности существующего строя. Хотя оба индикатора этого блока оказываются статистически значимыми, доля объясненной дисперсии составляет лишь 6% — лишь шестую часть от значимости этого фактора для объяснения одобрения существующего строя (см. табл. 2).
В свете декларируемого В.Путиным курса на "диктатуру закона" интересно заметить, что сторонники президента не проявляют особой склонности к недемократическим альтернативам. В общей регрессионной модели фактор симпатий к В.Путину оказывается статистически незначимым, а когда популярность президента используется в качестве единственной независимой переменной, она объясняет лишь 2% дисперсии. В регрессионной модели, тестирующей факторы поддержки правления "твердой руки", поддержка В.Путина также оказалась незначимой переменной. Выводом из этих экспериментов может стать заключение, что симпатии к В.Путину не являются значимым фактором, который увеличивал бы поддержку существующего строя или приводил бы к одобрению недемократических альтернатив.
Проведенный анализ позволяет подтвердить четыре из первоначальных гипотез. Экономическая эффективность является важным фактором одобрения существующего строя, тогда как для того, чтобы противостоять недемократическим альтернативам, нужны соответствующие политические ценности. Кроме того, на сопротивляемость недемократическим вариантам развития страны существенно влияют социально-демографические факторы, тогда как для оценки существующего строя они имеют лишь второстепенное значение. Самой уязвимой гипотезой оказалось предположение о том, что симпатия к Путину имеет большое влияние на расстановку общественных настроений в России.
Насколько устойчив политический баланс?
Характер существующего режима отнюдь не нов, поэтому сам факт поддержания последнего длительное время позволяет делать предположения о его стабильности. В течение десятилетий после Второй мировой войны коммунистические режимы удерживали власть благодаря вынужденному согласию жителей Центральной и Восточной Европы. То, что существующий в России политический порядок продержался более десяти лет, говорит в пользу его устойчивости. Кроме того, его продолжительность имеет и психологическое воздействие на тех граждан России, которые не согласны с существующим порядком (все равно — будь то демократы-идеалисты или сторонники авторитаризма) и вынуждает их скорее смириться с существующим положением, чем занимать жесткую оппозицию.
Поскольку фактор возраста является значимым для поддержки как существующего режима, так и альтернативных ему моделей, смена поколений может увеличить долю тех, кто одобрительно относится к нынешней власти. Приведенные выше результаты регрессионного анализа позволяют прогнозировать, что в ближайшие 20 лет уход из жизни старшего поколения приведет к росту одобрения существующего строя лишь на 0,2 пункта используемой для измерения этого признака шкалы. Демографические процессы приведут к значительному снижению поддержки недемократических альтернатив (среднее значение по этой шкале снизится с 1,12 до 0,32 пунктов). Кроме того, с течением времени все большая доля взрослого населения будет социализирована в нынешнем режиме, что также должно уменьшить симпатии к другим формам правления.
Поскольку модель политической устойчивости отражает баланс сил, она открыта к воздействию непредвиденных обстоятельств как внутри Кремля (например, начатые М.Горбачевым реформы), так и вне его (демонстрации в Восточном Берлине в 1989 г.), а также суммарного давления долгосрочных факторов (экономический застой позднесоветского периода). В ответ на происходящие перемены лидеры могут адаптировать свою политику и укрепить власть или реагировать неэффективно, что приведет к разрушению равновесия и поставит под угрозу само существование режима.
Примером второго вида реакции может выступать чеченская война, в ходе которой действия российской власти на Кавказе и после терактов в Москве показали ее неэффективность. Тем не менее опросы общественного мнения показывают, что граждане
России поддерживают войну в Чечне, поскольку вынуждены смириться с нерешаемостью этой проблемы. Лишь немногие надеются на победу в этой войне; наилучшим исходом видится начало переговоров, в ходе которых Кремль пошел бы на уступки чеченцам.
Продолжение практики избирательно применения законов к СМИ, олигархам и институтам гражданского общества в целом разрушает консолидацию демократических сил, однако не означает полного отказа от демократии под лозунгом диктатуры закона. Опросы общественного мнения показывают, что широкие массы населения не разделяют озабоченность либеральной интеллигенции атаками на гражданские свободы1.
Зависимость приверженности населения нынешней власти от оценки ее экономической эффективности одновременно можно рассматривать и как благо, и как фактор риска. Известно, что рыночная экономика развивается циклически, и периоды подъема перемежаются спадами, что наглядно подтверждается динамикой экономического развития России после 1992 г. Данные регрессионной модели (см. табл. 2) свидетельствуют, что увеличение или уменьшение оценки экономической эффективности режима на 1 пункт влечет за собой изменения показателя одобрения политического строя на 0,5 пп.
В обращении к Федеральному Собранию 26 мая 2004 г. президент В.Путин заявил о намерении поддерживать рост российской экономики на уровне 8% в течение ряда лет. Основания для такого прогноза представляются весьма неоднозначными. Результаты анализа, проведенного Всемирным банком, свидетельствуют, что, по крайней мере, четверть российского экономического роста России обусловлена небывало высокими мировыми ценами на нефть и манипуляциями на рынке природных ресурсов. Для того чтобы планы Путина осуществились, необходимо, чтобы секторы российской экономики, не связанные с нефтедобычей, развивалась гораздо более динамично, чем это происходит сегодня, и чтобы мировые цены на нефть продолжали расти без негативных последствий для мировой экономики, частью которой является и Россия.
В России давно привыкли к сюрпризам статистики. Экономическая политика будет пользоваться поддержкой до тех пор, пока очевидны будут доказательства роста доходов и потребле-
1 Гудков Л. О легитимности социального порядка в России // Вестник общественного мнения: Данные. Анализ. Дискуссии. 2004. №2(70). С. 18-42.
ния. Настроения переломятся и режим потеряет массовую поддержку, как только начнется реальный экономический спад или произойдет скачок инфляции. В то же время регрессионный анализ свидетельствует, что даже снижение уровня удовлетворенности состоянием дел в экономике не прибавит очков альтернативным типам государственного устройства. Так как россияне не ожидают смены власти, снижение поддержки нынешнего режима выльется лишь в усиление вынужденного одобрения неэффективного правления.
Если бы устойчивость российской власти зависела от личной популярности ее лидера, вероятность ее падения была бы выше (как, например, во времена правления Б.Ельцина). Тогда опросы общественного мнения фиксировали существенные колебания личного рейтинга президента, который был крайне низок к концу его второго срока1. Сегодня же рейтинг В.Путина демонстрирует стабильно высокие показатели. Рассогласованность между популярностью В.Путина и оценкой режима в целом является буфером, позволяющим сглаживать влияние падения рейтинга на 10-20 пп. на одобрение деятельности правительства и практически нивелировать его воздействие на поддержку альтернативных форм правления.
Можно предположить, что сложившийся баланс сил подвергнется очередным испытаниям в конце 2007 г. — начале 2008 г., в конце второго президентского срока В.Путина. Согласно принятой интерпретации конституции, он не будет иметь права баллотироваться на очередное переизбрание. В случае ухода В.Путина борьба за президентское кресло может поколебать единство российской политической элиты. Для сбалансированного режима такие напряжения вполне нормальны и ведут лишь к адаптивным изменениям в его структуре, не нарушая устойчивости всей конструкции. Но в России спектр возможных проблем при смене режима существенно шире. Из Кремля уже слышна дискуссия
о том, что В.Путин может в одностороннем порядке изменить конституцию, чтобы иметь возможность остаться у власти бессрочно. Если это случится, мы сможем проверить, до каких пределов простирается смирение российского населения.
Перевод с английского Анастасии Леоновой
1 Mishler W., Willerton J.P. The Dynamics of Presidential Popularity in Post-Communist Russia: How Exceptional Is Russian Politics? // Studies in Public Policy. Glasgow: University of Strathclyde, 2000. N 335; Rose R., Munro N. Op. cit.
