CC BY
276
УДК 940 53/54+34176
ВТОРОЙ ФРОНТ КАК ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА: ПЛАНЫ СОЮЗНИКОВ И ВИЗИТ В.М. МОЛОТОВА В ЛОНДОН И ВАШИНГТОН В 1942 ГОДУ
А.В. Гришин, В.А. Гришин
В статье рассматривается история переговоров об открытии Второго фронта в Европе. Рассматривается мнение американских военных о необходимости проведения военной операции в Европе. Отмечается нежелание британского руководства связывать себя обязательствами открыть Второй фронт в 1942 году. Прослеживаются англо-американские противоречия по вопросу об открытии Второго фронта. Изучается позиция Советского Союза. Рассматривается история переговоров В.М. Молотова с Черчиллем и Рузвельтом. Оцениваются итоги переговоров между советским руководством и союзниками.
Ключевые слова: история, Вторая мировая война, история дипломатии, Второй фронт, Сталин, Черчилль, Рузвельт, Молотов, переговоры, 1942.
Вопрос от роли и значении каждого из участников антигитлеровской коалиции в победе над нацизмом на данный момент вновь стал актуальным. Все чаще на различных дискуссионных площадках можно встретить диаметрально противоположные мнения относительно вклада каждой из стран в дело разгрома фашистской Германии. В связи с этим представляется важным проследить не только непосредственно военную, но и дипломатическую сторону ковавшейся победы. Она позволяет увидеть истинные мотивы, которые ставили перед собой участники войны, понять, какими средствами они пытались приблизить ее конец, и какие результаты из нее извлечь. Вопрос об открытии Второго фронта в этом контексте является одним из важнейших. И весьма показателем отрезок весны - начала лета 1942 года, когда Великобритания и Соединенные штаты Америки в целом полностью прояснили свои позиции относительно перспективы открытия Второго фронта в Европе. Ведь усилия Советского Союза, предпринятые в 1941 году, по стимулированию создания Второго фронта пока не принесли никаких реальных плодов. Военно - политическая ситуация требовала от участников антигитлеровской коалиции поиска новых подходов к решению проблемы.
В последний день февраля 1942 года генерал Д. Эйзенхауэр представил политическому руководству Соединенных Штатов основные задачи, которые должны были быть решены вооруженными силами США и Великобритании: а) поддержать Англию и, следовательно, обеспечить безопасность морских коммуникаций в Северной Атлантике; б) сохранить в войне Советский Союз в качестве активного противника Германии; в) удерживать в районе Индия - Средний Восток позиции, которые создадут возможность не допустить фактического соединения сил двух основных противников и удержать в войне Китай. Эйзенхауэр считал, что достижение этих целей потребует организации крупных операций в северо - западной Европе, к планированию которых он предлагал приступить немедленно[5, 184 - 186].
В марте американское военное руководство начало разработку плана полномасштабного вторжения на европейский континент в 1943 году. Он должен был стать основой для развертывания сил и главным принципом стратегии. Необходимость такого основополагающего принципа все больше усиливалась, поскольку президент Ф. Рузвельт, несмотря на существование плана «Джимнаст», продолжал настаивать на немедленных действиях. 25 марта президент вызвал к себе в Белый дом министра обороны Стимсона, а так же высшее военное руководство, чтобы узнать их мнение о будущих наступательных операциях. Президента особенно интересовала возможность с выгодой использовать американские части в Сирии, Ливии и Северной Африке, а так же в северо-западной Европе. 2 апреля генерал Маршалл вручил президенту ответ военного ведомства, содержащий план вторжения через Канал в 1943 году[15, 15].
Еще 6 марта объединенная комиссия стратегического планирования поддержала идею организации крупных операций в северо - западной Европе и подчеркнула важность оказания реальной помощи Советскому Союзу в текущем году. Она должна была состоять в проведении вспомогательного наступления из Англии в Европу, приготовления к которому следовало проводить с расчетом начать его между 15 июля и 1 августа 1942 года[1, 513-518]. В меморандуме Маршалла предложения по Второму фронту, поданные президенту 2 апреля, преследовали три главные цели: предотвратить опасное распыление союзных войск по всему миру путем концентрации их для проведения одной стратегически важной операции; предоставить Красной Армии, ведущей тяжелые оборонительные бои, немедленную помощь путем создания фронта, отвлекающего немецкие войска с Восточного фронта; действуя согласованно с Красной Армией, осуществляющей операции на Востоке, уничтожить сухопутные силы Германии, навязав им войну на два фронта[16, 35-36].
Конкретно меморандум Маршалла предусматривал осуществление англо-американскими войсками вторжения в Северную Францию весной 1943 года. План операции вторжения помимо немедленной подготовки к ней включал высадку десанта и захват плацдармов в районе между Гавром и Булонью, закрепление войск на захваченных позициях, постепенное их расширение и переход в общее наступление. Вторжение предполагалось осуществить силами 48 дивизий (30 американских и 18 английских) и поддержать воздушным наступлением 5800 боевых самолетов. Маршалл и его окружение исходили так же из необходимости проведения ограниченной операции по вторжению в Северную Францию, намечавшейся на сентябрь - октябрь 1942 года и получившей затем название «Следжхэммер». Проведение ее было бы оправдано, по мнению Маршалла, лишь в двух случаях: если успех немецких войск на Восточном фронте будет столь велик, что создастся угроза поражения России, или же, если положение Германии в Западной Европе резко ухудшится[1, 513-518].
Меморандум был обсужден на совещании в Белом доме. Маршалл и Стимсон убедили президента в целесообразности проведения операции «Болеро» - «Раунд-ап», то есть операции по накоплению сил в Англии и осуществлению вторжения англо-американских войск в Западную Европу. Меморандум был одобрен президентом и во вторую неделю апреля генерал Маршалл и Гарри Гопкинс, специальный помощник президента Рузвельта, отправились в Лондон, чтобы добиться твердого решения от англичан о форме, месте и времени главных англо-американских действий[15, 16].
Переговоры в Лондоне проходили с 8 по 14 апреля 1942 года. Состоялось несколько совещаний представителей президента Рузвельта с У Черчиллем и начальниками штабов, во время которых был детально обсужден американский стра-
тегический план. В ходе переговоров англичане не раз выражали сомнение относительно возможности высадки на континенте в 1942 году, которая, по их мнению, должна была зависеть от того, какого успеха добьются немцы в своей кампании в России[1, 541]. Они продолжали акцентировать внимание на опасном положении на Среднем Востоке[15, 16]. Что касается Второго фронта, то они отвергали операцию «при чрезвычайных обстоятельствах» и принимали лишь операцию «при удобном случае»[15, 17].
14 апреля состоялось заключительное совещание Гопкинса и Маршалла с членами английского комитета обороны, на котором премьер-министр заявил, что Великобритания будет безоговорочно содействовать выполнению планов, предложенных американской стороной[10, 445]. Во время лондонских переговоров было принято решение о необходимости разработать совместный план открытия Второго фронта в 1943 году, взяв за основу американские предложения. Но, что же касается возможностей операции в 1942 году, то в протоколе заседания комитета обороны 14 апреля этот вопрос не был четко сформулирован, что позволило толковать его по-разному. Уинстон Черчилль представил его военному кабинету так, что приготовления к захвату плацдарма на континенте в конце лета 1942 года должны вестись, но английская сторона не связана «обязательствами провести эту операцию в 1942 году»[2, 64].
Несмотря на все заверения английской стороны, Черчилль не собирался следовать данным обещаниям - его помыслы занимали «другие альтернативы», коими были операции «Джимнаст» и «Юпитер» (план освобождения Северной Норвегии, который, по мнению английского лидера, был бы «прямой помощью России»[10, 454]). Попытка создать плацдарм в Шербуре по плану «Следжхэммер» казалась У Черчиллю более трудной и менее привлекательной идеей, «не столь полезной с точки зрения ближайшего будущего и менее плодотворной в конечном счете. Нам было бы целесообразней запустить когти нашей правой лапы во Французскую Северную Африку, рвануть левой по Нордкапу и подождать год, не рискуя сломать свои зубы об укрепленный германский фронт по ту сторону Ла-Манша». Будь в его воле приказать это, премьер-министр остановился бы на операциях «Джимнаст» и «Юпитер»[10, 455-456].
Тогда почему же англичане официально приняли в апреле американский план? По мнению Штолера, ввиду стремления держать американские войска на территории США и опасаясь того, что прямой отказ от принятия американских предложений вынудит Соединенные Штаты перенести все свое внимание на Тихий океан[16, 161-162]. Уинстон Черчилль писал, что не мог высказать своего несогласия открыто, так как опасался потерять согласованность в действиях с союзником[10, 455].
В свою очередь президент Ф. Рузвельт пошел дальше и счел необходимым дать заверения советскому правительству в вопросе о Втором фронте в связи с приближающимся наступлением германских вооруженных сил на Востоке. 11 апреля президент Соединенных Штатов Америки отправил личное послание Сталину, в котором сообщал, что у него имеются важные военные предложения, «связанные с использованием наших вооруженных сил таким образом, чтобы облегчить критическое положение на Вашем Западном фронте»[6, 15-16]. Для обсуждения этого вопроса Рузвельт предлагал Сталину направить в Вашингтон народного комиссара иностранных дел и военного представителя, поскольку Рузвельт нуждался в совете Сталина, «прежде чем мы примем окончательное решение о стратегическом направлении нашей совместной военной акции». Рузвельт писал, что Америка хотела «оказать помощь в уничтожении гитлеровских армий и материальных сил лучше», чем она это делала до сих пор[6, 16].
20 апреля президент получил согласие от главы советского правительства на встречу Наркома иностранных дел и военного представителя с Рузвельтом для обмена мнениями по вопросу об организации Второго фронта в Европе в ближайшее время. Сталин проинформировал американского президента, что советские представители посетят так же Лондон[6, 16-17].
На следующий день Ф. Рузвельт сообщил советскому послу о возвращении Маршалла и Гопкинса, при этом дав понять, что миссия была удачной лишь отчасти. «Рузвельт сказал, - писал посол в телеграмме от 21 апреля, - что англичане в принципе за Второй фронт, и при этом расхохотался»[8, 164]. По-видимому, он, хорошо знавший Черчилля, уже догадывался обо всем и предвидел будущие демарши английской дипломатии. Поэтому Ф. Рузвельт считал желательным, чтобы советские представители остановились в Лондоне на обратном пути, ибо тогда они смогут говорить и от его имени и оказать двойное давление на англичан.
Тем не менее, Советское правительство приняло собственное решение: народный комиссар иностранных дел В.М. Молотов вначале посетит Англию, поскольку оно знало, что англичане, которые должны были поддержать накопление армейских соединений для операции 1942 года, высказались против нее[4, 268]. Если бы нарком иностранных дел поехал сначала в Вашингтон и добился удовлетворения требований о Втором фронте, Лондон мог все же отказаться от поддержки, оставляя Советский Союз ни с чем[16, 43]. Поэтому было принято решение выяснить позицию в первую очередь англичан в этом требовавшем решения вопросе.
20 мая 1942 года для переговоров с английским правительством в Лондон прибыл народный комиссар иностранных дел СССР В.М. Молотов и военный представитель генерал-майор Ф.М. Исаев.
На следующий день состоялась первая встреча с премьер-министром У. Черчиллем. Руководитель советской делегации сообщил, что он уполномочен вести переговоры по двум основным вопросам: о заключении англо-советского договора и об открытии Второго фронта в Европе[9, 221]. В ходе их первой беседы У Черчилль заявил, что Второй фронт в Западной Европе будет создан как только появятся соответствующие условия для вторжения[2, 70]. Для обсуждения этого вопроса он предложил устроить специальное заседание с участием военных[14, 717]. На этом заседании, состоявшемся 22 мая, В.М. Молотов представил запрос Советского правительства о возможности союзников, и в первую очередь Великобритании, оттянуть с советско-германского фронта летом и осенью 1942 года хотя бы сорок германских дивизий и связать их боями в Западной Европе[9, 17].
В ответ на это Уинстон Черчилль заявил, что ведутся совместные работы Англии и США по изучению этого вопроса, однако Соединенные Штаты не будут располагать необходимыми вооруженными силами раньше конца 1942 года. Англия и США, утверждал премьер-министр, не будут также располагать в этом году достаточным количеством десантных средств. На вопрос В.М. Молотова имеются ли в подходе к проблеме создания Второго фронта различия во взглядах американского и английского правительств, У. Черчилль ответил отрицательно, отметив, что как американцы, так и англичане изучают вопрос создания Второго фронта, однако пока о дате не принято никакого решения[7, 140-142].
По сути, англичане ответили «нет» на советский запрос, но обе стороны договорились, что после переговоров в США с Ф. Рузвельтом советская делегация вновь посетит Лондон для окончательного обсуждения этого вопроса.
27 мая советская делегация вылетела в Соединенные Штаты, а на следующий день Ф. Рузвельт получил от английского премьер-министра телеграмму, которую Шервуд назвал «первым тревожным сигналом, говорящим о том, что англичане начинают подумывать об отвлекающих операциях вдали от основного пункта нападения через Ла-Манш»[11, 170]. В ней премьер - министр подчеркнул, что англичане и американцы «никогда не должны позволять себе забывать о «Джимна-сте». Все другие приготовления будут полезны в случае необходимости для достижения этой цели»[10, 465].
29 мая нарком Молотов прибыл в Вашингтон, «чтобы добиться открытия Второго фронта, а Рузвельт, - пишет американский историк Эдвард Беннет, - ждал его прибытия, чтобы убедиться в важности России в деле разгрома Гитлера. Результаты не были удовлетворительными ни для русских, ни для американцев»[12, 53]. В первой же беседе обнаружились разногласия между позициями сторон в вопросе открытия Второго фронта. Президент заверил народного комиссара, что в 1943 году американцы и англичане будут обладать достаточным количеством вооруженных сил и десантных средств для проведения крупномасштабного наступления на Север Франции, а что касается 1942 года, то он убеждает генералов провести туда высадку силами 6-10 дивизий[13, 232-233]. В.М. Молотов сказал, что этого недостаточно, ибо Советское правительство нуждается в том, чтобы союзники оттянули как минимум 40 германских дивизий с Восточного фронта уже в этом году. Комментируя это Гордон Харрисон в своем исследовании восклицает: «Очевидно, что такая операция не могла быть обещана!»[15, 24]
Тем не менее 31 мая президент собрал у себя Маршалла, Кинга и Гопкинса чтобы обсудить окончательный ответ советской делегации и высказал мнение, что «угрожающая ситуация на русском фронте требовала чтобы он сделал более конкретное заверение Молотову по поводу Второго фронта»[12, 56]. Во время встречи с народным комиссаром Ф. Рузвельт спросил у Маршалла, может ли президент США пообещать советскому руководству открытие Второго фронта в текущем году? Как пишет Харрисон, «большее, что генерал Маршалл мог сказать, так это то, что Второй фронт находится в процессе подготовки, что западные союзники пытаются подготовить условия, при которых Второй фронт был бы возможен. Президент, однако, значительно расширил слова Маршалла и попросил Молотова передать Сталину, что тот может ожидать открытия Второго фронта в 1942 году»[15, 25]. Это было серьезное обещание данное в самой серьезной обстановке, однако пути к отступлению Ф. Рузвельт все-таки оставил.
Во время своей последней беседы с руководителем советской делегации американский президент в очередной раз заявил, что он «стремится и надеется на создание Второго фронта в 1942 г.», но в тоже время он сказал, что для решения этого вопроса «необходимо проконсультироваться с Англией, которая должна будет в случае открытия Второго фронта понести наибольшие жертвы»[8, 191].
На этом американо-советские переговоры о Втором фронте практически закончились. Оставалось согласовать текст совместного коммюнике о пребывании в США наркома иностранных дел Советского Союза. В.М. Молотов получил указание из Москвы добиваться, чтобы текст его включал упоминание о полной договоренности в вопросе о создании Второго фронта в Европе в 1942 году. Президент в конечном счете согласился на включение этого положения в текст документа, который был опубликован 11-12 июня в Вашингтоне и в Москве.
Этот документ позже даст основание Сталину обвинять американскую сторону в нарушении достигнутых соглашений.
В годы войны англичане, а позднее западные историки, рассматривали данное Рузвельтом обещание открыть второй фронт в 1942 году как средство успокоения Сталина. Союзники, отказавшиеся признать включение прибалтийских государств в состав Советского Союза, постоянно опасались того, что Сталин может вступить в переговоры с Гитлером, как он это сделал в 1939 году[3, 118]. Ф. Рузвельт, возможно, в действительности не планировал открытия в 1942 году Второго фронта таким, каким его хотели видеть в Москве, но придерживался ранее принятого плана «Болеро»-«Раунд-ап», а обещание Второго фронта, по мнению Харрисона, было важно с точки зрения ускорить принятие решений о немедленных военных действиях[15, 25]. Здесь необходимо заметить, что поддержка президента со стороны генерала Маршалла была неполной: он согласился на определенное наступление в 1942 году, нацеленное, прежде всего, на отвлечение немецких военно-воздушных сил, если создастся впечатление, что Советский Союз близок к поражению. По-видимому, настоящая цель генерала заключалась в том, чтобы продолжать оказывать давление на англичан и заставить их согласиться с его планами крупного вторжения через Ла-Манш в 1943 году.
Немаловажным фактором подписания коммюнике со стороны Ф. Рузвельта явилось то, что ему было необходимо предъявить американскому народу какие-то конкретные действия в отношении помощи СССР. Еще в апреле он писал У Черчиллю: «Ваш и мой народы требуют создания фронта, который бы ослабил давление на русских, и эти народы достаточно мудры, чтобы понимать, что русские убивают сегодня больше немцев и уничтожают больше снаряжения, чем Вы и я, вместе взятые»[10, 448]. Нельзя также забывать, что на ноябрь 1942 года были намечены очередные выборы в конгресс США.
9 июня 1942 года В.М. Молотов вновь прибыл в Лондон. Он имел указания вести все дело к тому, чтобы Второй фронт был организован и начал действовать уже в этом году. Однако, все переговоры с У. Черчиллем ни к чему конкретному не привели. Премьер-министр заявил, что уже осуществляются практические приготовления к высадке десанта в количестве шести дивизий во Францию осенью 1942 года, однако его осуществление будет зависеть от конкретной обстановки: если не будет хотя бы малейших шансов на успех, то он никогда не предпримет этой операции. Что же касается 1943 года, то У Черчилль заверил В.М. Молотова о намерении провести вторжение на континент силами 40 - 50 дивизий[9, 244].
В течение 9-10 июня между советской и английской сторонами проходило окончательное обсуждение проекта совместного коммюнике. Несмотря на нежелание премьер-министра, В.М. Молотов настоял на своей формулировке основного его положения: «полная договоренность была достигнута между двумя сторонами в отношении неотложных задач создания Второго фронта в Европе в 1942 году»[14, 715]. Но Черчилль повел себя более аккуратно, нежели Рузвельт. При встрече с наркомом 10 июня он утверждал, что коммюнике и его содержание не означают того, что английское правительство связывает себя конкретными обязательствами в отношении сроков открытия Второго фронта. Премьер-министр вручил В.М. Молотову «памятную записку», в которой говорилось: «Мы ведем подготовку к высадке на континент в августе или сентябре 1942 г», но «невозможно сказать заранее, будет ли положение таково, чтобы сделать эту операцию осуществимой, когда наступит время. Следовательно, мы не можем дать обещание в этом отношении». Эта записка впоследствии служила Черчиллю защитой от упреков Сталина.
Что же касается подписанного коммюнике, то, по словам самого У. Черчилля, «это было лишь попыткой ввести в заблуждение врага», а чтобы не ввести в заблуждение союзника, он и составил знаменитую «памятную записку»[10, 446].
В Советском Союзе, тем не менее, миссию В.М. Молотова расценили как успешную, хотя оснований для подобного оптимизма не было. В тяжелейший период Великой Отечественной войны Советский Союз по-прежнему оставался один на один с агрессором.
The article discusses the history of the negotiations on the opening of the Second front in Europe. The views of the US military on the need for military operations in Europe are considered. The reluctance of the British leadership to commit to open a second front in 1942 is noticed. The Anglo-American contradictions on the issue of opening the Second front are traced. We study the position of the Soviet Union. The history of the negotiations of VM. Molotov with Churchill and Roosevelt is examined. The outcome of negotiations between the Soviet leadership and the Allies is assessed. Keywords: history, World War II, the history of diplomacy, the Second front, Stalin, Churchill, Roosevelt, Molotov, negotiations, in 1942.
Список литературы
1. Батлер Дж., Гуайер Дж. Большая стратегия. Июнь 1941 - август 1942.-М., 1967.
2. Земсков И.Н. Дипломатическая история Второго фронта в Европе. - М., 1982.
3. Кимболл УФ. Франклин Рузвельт - главнокомандующий/Новая и Новейшая История, 1993, №1.
4. Майский И.М. Воспоминания советского посла, 1939-1943.-М., 1965.
5. Мэтлофф М., Снелл Э. Стратегическое планирование в коалиционной войне, 1941-1942.-М., 1955.
6. Переписка Председателя Совета Министров СССР с премьер-министрами Великобритании и президентами США во время Великой Отечественной войны 1941-1945.-Т.2.-М., 1989.
7. Ржешевский О.А. Визит В.М. Молотова в Лондон в мае 1942 г. Переговоры с У Черчиллем, А. Иденом и переписка с И.В. Сталиным//Новая и Новейшая История, 1997, №6.
8. Советско-американские отношения во время Великой Отечественной войны, 1941-1945.-Т.1.-М., 1984.
9. Советско-английские отношения во время Великой Отечественной войны, 1941-1945.-Т.1.-М., 1983.
10. Черчилль У Вторая мировая война.-Кн.2.-Т.4.-М., 1991.
11. Шервуд Р. Рузвельт и Гопкинс. Глазами очевидца.-Т.2.-М., 1958.
12. Bennet E.M. Franklin D. Roosevelt and the Search for Victory: American-Soviet Relations, 1939-1945.-Washington, 1990.
13. Burns J. Roosevelt: The Soldier of Freedom.-New York, 1970.
14. Coates W.P., Coates Z. A History of Anglo-Soviet Relations.-London, 1945.
15. Harrison G.A. Cross-Channel Attack.-Washington, 1951.
16. Stoler M.A. The Politics of the Second Front-London, 1977.
Об авторах
Гришин А.В. - кандидат исторических наук, доцент Финансового университета при Правительстве РФ (Брянский филиал), [email protected]
Гришин В.А. - кандидат исторических наук, профессор Брянского государственного университета имени академика И.Г. Петровского, [email protected]
УДК 070:654.197]:374.7(470.34)
СПЕЦИФИКА ФОРМИРОВАНИЯ И СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ПРОГРАММНОЙ ПОЛИТИКИ В ОБЛАСТИ РАСШИРЕНИЯ КУЛЬТУРНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОЙ ФУНКЦИИ В МАРИЙСКОЙ, МОРДОВСКОЙ И ЧУВАШСКОЙ РЕСПУБЛИКАХ В СОВЕТСКИЙ И ПОСТСОВЕТСКИЙ ПЕРИОДЫ1
А.А. Данилов
В статье анализируются вопросы трансформации программной политики в области расширения культурно-воспитательной функции в Чувашии, Марий-Эл и Мордовии на различных исторических этапах. Делаются выводы о влиянии преобразований социально-экономического и общественно-политического характера на содержании и тематике передач Центрального и регионального телевидения. Подводятся итоги о современной ситуации, когда информационный продукт региональных телеканалов востребован в большей степени, поскольку затрагивает интересы конкретной аудитории, выступая в качестве фактора самоопределения наций, сохранения национальных, культурных особенностей и традиций регионов России. Рассматриваются формы интерактивного взаимодействия телевидения на примере важнейшего источника социальной информации - работы с письмами аудитории.
Ключевые слова: телевидение, культурно-воспитательная функция, программная политика, Чувашия, Марий Эл, Мордовия.
Актуальность темы данного исследования представляет значительную значимость, подтверждаясь разворачиванием активных дискуссий о характере значения телевидения в воспитательных процессах, регулировании социально-политической модели поведения и повышении уровня культуры аудитории. В настоящее время телевидение - одно из самых эффективных инструментов распространения культурных, политических, научно-познавательных, учебных знаний и одно из главных средств коммуникации, используемых в организационных, научных, технических и других прикладных целях.
В трудах Н.А. Барабаша, Б.Д. Гаймаковой, С.В. Дробашенко, Б.М. Сапунова, Н.И. Утиловой телевидение анализируется с точки зрения культурного феномена, изучаются средства визуализации при выполнении журналистами задач политического и социального информирования телеаудитории [1]. Исследованиями практиков и теоретиков журналистики, обобщающими отечественный и зарубежный опыт, можно и нужно пользоваться при исследовании истории регионального телевидения. Однако переход от общего к частному требует переосмысления этих работ, учитывая специфику жизни и культурные традиции отдельных регионов.
1 Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 14-11-21003.
