CC BY
12УДК 78.072.3
Александр Самойлович Надельсон
Скрипач и альтист Симфонического оркестра г. Хайфа (Хайфа, Израиль).
ВСПОМИНАЯ ДРУГА
На основе личных впечатлений автор рассказывает о жизни и деятельности музыковеда Евгения Рубахи (1952-2010), профессора кафедры истории музыки Уральской консерватории.
Ключевые слова-. Уральская государственная консерватория, Е. А. Рубаха, музыковедение, исполнительство.
Для цитирования: Надельсон А. С. Вспоминая друга // Музыка в системе культуры - Научный вестник Уральской консерватории. - 2019. - Вып. 19. - С. 55-99.
В этой статье мне хочется рассказать о музыковеде Евгении Рубахе1, с которым меня связывала многолетняя тесная дружба. Случай моего знакомства с Женей Рубахой я описал в заметке «О студенческом ансамбле старинной музыки УГК»2. Ансамбль, который мы организовали, сблизил нас и сдружил. В то время Женя завершал свое обучение в консерватории и работал оператором в студии звукозаписи под началом Виталия Сермягина3, а я находился на середине моего консерваторского пути.
Наш ансамбль стариной музыки очень вдохновлял Женю, давал ему возможность реализации своих знаний и исполнительских способностей на практике. Надо сказать, что ему приходилось преодолевать большие трудности, связанные с организацией концертов, репетиций, сохранением органа и его переносом. Иногда это просто портило его настроение. Зато когда что-то получалось или когда у нас открывались какие-то возможности, он по-детски радовался, буквально летал. И вообще, я думаю, само общение в ансамбле, которое позволяло ему выходить из своего кабинетного состояния, обусловленного его специальностью, очень радовало его и вдохновляло. Он всегда принимал деятельное участие в вечеринках, которые мы проводили в общежитии после наших концертов.
Работая в студии звукозаписи, Женя способствовал пополнению фонотеки консерватории. В частности, узнавал о редких записях, имевшихся у преподавателей, спрашивал у владельцев разрешение и переписывал. Он
Е. А. Рубаха (фото 1970-х гг.)
сделал записи всех концертов нашего ансамбля, благодаря которым мы, его участники, имели неоценимую возможность слышать себя со стороны и таким образом учиться. Женя прекрасно владел техникой звукозаписи. Имея в своём распоряжении два гигантских стационарных магнитофона, он проделывал чудеса. Например, мог убирать шумы или даже исправлять фальшивые ноты. Кроме всего прочего работа в студии давала ему возможность прослушивать много записей выдающихся исполнителей. Делал он это часто - через открытую дверь соседней со студией крохотной торцовой комнатки второго этажа, печатая на пишущей машинке очередной текст. Слу-
шал он музыку на большой громкости, так что, поднявшись на второй этаж, уже можно было её услышать. На мой вопрос о громкости он отвечал, что так лучше выявляются все обертоны.
Женя был неординарным человеком. Это выражалось даже в его внешнем облике. Высокая, несколько грузная фигура, напоминающая корифеев дирижерского искусства - Клемперера или Бруно Вальтера. Походка чуть вперевалочку. Спокойная, несколько замедленная речь. Глубокий, мягкий, баритонального тембра голос. И большие чёрные глаза, которые открывались, когда он снимал очки во время еды в столовой. Направленные на слушателя, они словно подчёркивали значимость того, о чём он говорил.
Женя был наполнен музыкой, связан с ней постоянной внутренней работой. Но он не был закрыт для людей. И мне кажется, что интересный ему разговор даже на обычные темы, был для него своего рода отдохновением.
Было что-то детское в его характере. Может быть в непосредственности, которая проявлялась у него в общении с близкими ему по духу людьми, а также в его реакциях на те или иные жизненные ситуации. Всё это мне было близко в нём. Женя был верным и отзывчивым другом. Все мои просьбы он выполнял. Выкупал для меня пластинки серии «Из сокровищницы мирового исполнительского искусства», переписывал для меня записи нашего ансамбля и записи из фонотеки консерватории.
После моего окончания консерватории в 1976 году и отъезда из Свердловска мы с Женей продолжали видеться. В том же году он с нашими друзьями пианистом Борей Бородиным4 и теоретиком Валерием Макаровым5 гостил у меня во Владикавказе. Затем мы вместе совершили путешествие через Тбилиси к Чёрному морю и отдыхали в Туапсе. А через три года я поступил в заочную аспирантуру Уральской консерватории и, приезжая на сессии, всегда жил в комнате с Женей и пианистом Мишей Уманским6 в общежитии на улице Щорса. Это было вновь обретённое время непосредственного, радостного общения.
Женя обладал разносторонним музыкальным дарованием. Наиболее полно оно проявило себя в музыковедении. Его талант исследователя музыки, думаю, стимулировался его слушательскими увлечениями и был связан
с его музыкально-исполнительскими способностями. Женя записал в своем исполнении ряд клавирных сонат (записи эти, насколько я знаю, еще не увидели свет), в ансамбле старинной музыки начал дирижировать, петь. Музыку он «слушал» ушами исполнителя. Знал огромное количество музыкальных произведений, их интерпретации, сравнивал их. Изучение музыки основывалось у него на живом её восприятии. А великолепное знание первоисточников, в том числе и на иностранных языках, углубляло его исследования. Всё это, включая превосходное владение словом, делало его работы живыми и интересными не только для профессиональных музыкантов, но и для любителей музыки.
Важно отметить также, что музыкально-исполнительская природа таланта Жени выявилась в ряде его работ. Например, в статье с парадоксальным названием «Писал ли Моцарт медленные части?» [2] он, исследуя жанровую природу моцартовских сочинений и приводя множество примеров, убедительно доказывает ложность традиционных темпов исполнения музыки великого композитора.
Вообще вопросы интерпретации всегда интересовали Женю. В связи с этим позволю себе процитировать большой отрывок из письма, которое Женя написал мне 26 апреля 1988 года. Мой вопрос касался исполнения барочной музыки: «Дорогой Саша! Никак не могу собраться написать - время, здоровье и т.д. Кроме того ты озадачил меня своим вопросом - коротко на него не ответишь, а длинно не хватит пороху. Сейчас сижу и слушаю СD, подаренный мне Зетелем7 - концерты Вивальди в исполнении Штутгарского камерного оркестра п/у Ханса Дзанотелли (солисты не указаны). Диск бракованный, поэтому очень дешёвый (серия „Реппу"). Вибрация скромная, но есть, темпы более традиционные. Струны, видимо, частично металлические, а может перлоновые. Конечно, мне как слушателю приятнее и интереснее слушать оригинальный инструментарий, когда на нём хорошо и со вкусом играют. Но в условиях, когда узкая специализация на музыке определённого периода невозможна, на это приходится плюнуть. Главное, всё-таки, не тембр, а манера и вкус, хотя есть вещи невоспроизводимые на современном инструменте в принципе. Поэтому я полагаю, что воспроизводя
на современных инструментах верные темпы, ритм, динамику, фразировку, вибрацию, штрихи, баланс и создавая в конечном итоге нечто художественное, рождающее у слушателя впечатление о той эпохе (неважно, правильное ли оно на 100%) и о замысле автора, мы свою задачу в основном выполняем. В последнее время меня очень волнует импровизационная свобода исполнения, внутреннее движение и целеустремлённость, поэтому волей-неволей я обращаюсь к старым романтическим образцам, даже при исполнении классической и барочной музыки - конечно с поправками. Из современных музыкантов выше всего ставлю Джона Элиота Гардинера8, который одинаково изумительно дирижирует и мадригалами Монтевер-ди (у него свой хор), операми и танцами Люлли и Пёрселла (свой барочный оркестр), „Страстями" Баха, „Торжественными мессами" Бетховена и Берлиоза (свой „революционный и романтический оркестр"), операми Мессаже и «Военным реквиемом» Бриттена - и стильно, и сильно, и вдохновенно. Пожалуй, он такой один. А мы можем лишь стремиться к этому приблизиться. Вот и всё».
Женя преподавал в консерватории (в разное время также в училище, колледже и ССМШ). читал лекции, проводил семинары и экзамены, готовил дипломников к защите, работал с ассистентами, сидел на приёмных экзаменах, выезжал на государственные экзамены. По линии кабинета звукозаписи и студии «Урал» делал многочисленные записи и участвовал в изготовлении компакт-дисков (выполняя заказы и отзываясь на просьбы) звучащих учебных пособий (делал аннотации к ним), концертных программ педагогов, консерваторских концертов, филармонического оркестра, оперных и балетных спектаклей. Занимался технической работой с записями (монтажом, реставрацией, оцифровкой) и ещё многим другим. Это была совершенно немыслимая нагрузка для Жени. Он очень уставал. В то же время это была профессиональная работа, к которой Женя был призван. И иногда она его увлекала. Однако её объём при неадекватной материальной компенсации очень удручал Женю, влиял на его здоровье. Что помогало Жене преодолевать эти трудности? Я думаю, его творческое отношение к работе, осознание того, что он нужен. И всё же Женя был, прежде всего, учёным
Е. А. Рубаха за роялем (фото конца 1970-х гг.)
с оригинальным мышлением, обширными знаниями и глубоким пониманием музыки. Однако на научную работу у него оставалось мало времени и сил. Конечно, им было написано немало статей, которые были опубликованы (и не опубликованы) в различных вузовских сборниках и центральных изданиях. Но публикации эти стоили больших усилий и по существу не оплачивались.
Вот что писал мне об этом Женя в своём письме от 24 мая 1997 года: «У меня вышли за это время две статьи. „Вальсирующий Бах" в Красноярском, очень внешне убогом сборнике 1996 г. Я её написал в 1984, пытался пристроить в разных местах, даже перевёл на английский язык; будем считать, что публикация состоялась. Но я имею лишь 1 экз. из 200; а другая - о роли странствующих еврейских и цыганских оркестров (и вообще в профессиональной музыке). Имею только 2 экз., жутко дорогие (по 20 тыс.), так что выслать не могу... Я же понял, что издавать что-то в чужих сборниках - слишком дорогое удовольствие. В „Музыкальной жизни" не платили, но хоть печатали бесплатно».
Подобные проблемы коснулись даже его наиболее объёмной и значительной работы
«Оратория Г. Ф. Генделя „Самсон". Как исполнять музыку Генделя» [1]. В связи с этим хочется процитировать фрагмент его письма от 30 сентября 2001 г.: «Нынешним летом я очень нуждался в отдыхе и не отдохнул почти совсем. Июль и пол-августа я просидел за компьютером и столом с клеем и ножницами, создавая макет своей книги. Я уже было собирался отложить это на осень, но поняв, что с сентября цены резко поднимутся, изнасиловал себя в очередной раз и сдал в издательство макет „в последний момент". Выпустили неважно, тираж до сих пор не весь у меня - часть переделывают, да и то, что получил я, разумеется, целиком не просматривал. Стоили эти 200 экз. 13000 руб. (из тумбочки, как всегда). Вернутся ли мне они, не знаю. Моя работа тут, разумеется, полностью бесплатная... В книге, думаю, тебе особенно интересна будет вторая часть. Она написана для „Русской книги о Генделе" в 1985-6 г., но она, книга уже никогда не выйдет. Редактировать старый текст почти не пришлось - всё остаётся в силе. Обрати внимание на обложку - тоже сам „рисовал" - издательский дизайнер только раскрасил».
Женя очень надеялся на договор по разработке учебного пособия на мультимедиа-дисках по истории еврейской музыки (совместный проект Уральской консерватории с Кембриджским университетом). Работа в этом проекте могла бы материально обеспечить Женю. Как он писал: «Этим можно было заниматься до смерти (т. к. объём большой), получая 300-400 $ (долларов) в месяц, что для России
более чем достаточно» (письмо от 25 сентября 2000 года). Но, к сожалению, проект этот не получил объявленного финансового и технического обеспечения. Женя был далёк от прозы жизни, вернее, от её прозаических законов. Характер у него был не пробивной и лишённый всякой амбициозности. Поэтому его исключительный талант нуждался в особом внимании, особом отношении, особой оценке. А его исполнительские устремления, в частности, дирижёрские - поддержки. К сожалению, всего этого он не имел.
После моего окончания аспирантуры в 1982 году, мы с Женей больше не виделись, но продолжали активно переписываться. Женя писал письма на одном дыхании, живо, интересно. В них он делился со мной своими радостями и печалями, новостями в работе и в консерватории, музыкальными впечатлениями, бытовыми неурядицами, проблемами со здоровьем. Женя сочувствовал моим трудностям и утратам, поддерживал мои творческие начинания, радовался моим успехам. В 2000-х годах Женя потерял родителей и остался один. Состояние его здоровья ухудшилось. Но музыка продолжала радовать его, давала силы.
В одном из последних писем он прислал мне огромный список записей, которые ему удалось найти и переписать. Преодолевая болезни, Женя, как и все, жил в суете, но духовно возвышался над ней. И его аура распространялась на всех, кому посчастливилось с ним общаться.
Таким был музыковед Евгений Рубаха.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Рубаха, Евгений Анатольевич (1952-2010) - кандидат искусствоведения, профессор кафедры истории музыки Уральской государственной консерватории им. М. П. Мусоргского, руководитель Ансамбля старинной музыки.
2 Заметка опубликована в данном выпуске в разделе «Страницы истории Уральской консерватории».
3 Сермягин, Виталий Яковлевич - заведующий кабинетом звукозаписи УГК в 1968-1988 гг.
4 Бородин, Борис Борисович - доктор искусствоведения, профессор, заведующий кафедрой истории и теории исполнительского искусства Уральской государственной консерватории им. М. П. Мусоргского.
5 Макаров, Валерий Петрович (1950-1982) - преподаватель кафедры теории музыки Уральской консерватории, участник Ансамбля старинной музыки.
6 Уманский, Михаил Анатольевич (1955-2017) - пианист, педагог, заведующий кафедрой фортепиано Уральской государственной консерватории им. М. П. Мусоргского в 2007-2017 гг.
7 Зетель, Исаак Зусманович (1925-2011) - кандидат искусствоведения, заслуженный деятель искусств РСФСР, профессор, с 1951 по 1992 год работал в Уральской государственной консерватории им. М. П. Мусоргского, с 1973 года заведовал кафедрой методики, педагогики и специального фортепиано. С 1992 года проживал в Кёльне (Германия).
8 Гардинер, Джон Элиот (Sir John Eliot Gardiner, род. 20 апреля 1943) - британский дирижёр, один из крупнейших интерпретаторов музыки барокко.
ЛИТЕРАТУРА
1. Рубаха Е. А. Оратория Г. Ф. Генделя «Самсон». Как исполнять музыку Генделя. Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 2001. 257 с.
2. Рубаха Е. А. Писал ли Моцарт медленные части? // Музыка в системе культуры : Научный вестник Уральской консерватории. 2016. Вып. 12. С. 58-72.
Alexander S. Nadelson
Violinist and violist in the Symphony Orchestra of Haifa, Israel
REMEMBERING THE FRIEND
Abstract. The author tells on the basis of personal impressions about the life and work of musicologist Evgeny Rubakha (1952-2010), professor of the Department of Music History of the Ural Conservatory.
Keywords: Ural State Conservatory; E. A. Rubakha; musicology; music performance.
For citation: Nadelson A. S. Vspominaya druga [Remembering the friend]. Muzyka v sisteme kul'tury: Nauchnyy vestnik Ural'skoy konservatorii [Music in the system of culture: Scientific Bulletin of the Ural Conservatory]. 2019. Iss. 19, pp. 55-59. (in Russ.).
REFERENCES
1. Rubakha E. A. Oratoriya G. F. Gendelya«Samson». Kakispolnyat'muzyku Gendelya [Oratorio G. F. Handel "Samson". How to perform the music of Handel.]. Yekaterinburg : Izdatel'stvo Ural'skogo universiteta, 2001. 257 p.
2. Rubakha E. A. Pisal li Motsart medlennye chasti? [Did Mozart write slow parts?]. Muzyka vsisteme kul'tury: Nauchnyy vestnik Ural'skoy konservatorii [Music in the system of culture: Scientific Bulletin of the Ural Conservatory]. 2016. Iss. 12, pp. 58-72.
