CC BY
226
ВОЗРАСТАНИЕ РОЛИ ЭТНОКОНФЕССИОНАЛЬНОГО ФАКТОРА В МИРОВОЙ ПОЛИТИКЕ И ЕГО КОНФЛИКТОГЕННЫЙ ПОТЕНЦИАЛ
Ю.С. Бойченко
Кафедра национальных и федеративных отношений Российская Академия Государственной службы при Президенте РФ пр. Вернадского, 84, Москва, Россия, 119606
В статье говорится о том, что в постсовременном мире все большее значение приобретают новые формы институализации. И проблема новых рамок, устанавливающих «границы» идентичности, становится ключевой; именно поэтому разные виды этнической/религиозной идентичности стали столь распространенными. Также автор упоминает о том, что конфликты, связанные с эт-ноконфессиональной сферой бытия, являются одной из важнейших проблем в социально-политической жизни индивидов.
Ключевые слова: этноконфессиональный фактор, конфликтогенный потенциал, межэтнические противоречия, нестабильность в современном мире, многоконфессиональность.
При анализе роли этноконфессионального фактора в современном мировом политическом процессе в первую очередь хотелось бы сослаться на работы И. Вал-лерстайна, который рассматривает проблему возвращения религии в политику в контексте утраты государством своей эффективности в качестве политического института. Эта позиция основывается на утверждении, что распад существующих общностей в результате глобализации не приводит к созданию ни глобальной, ни транслокальной культуры, а к фрагментаризации мира на мелкие группы-общности, объединенные по различным признакам.
Валлерстайн считает, что национальное государство на протяжении XIX— XX вв. было главным агентом, который формировал центральную интерпретационную и организационную структуру коллективной идентичности для сообществ субъектов. Но в настоящий момент процессы глобализации сформировали новый международный контекст существования национальных государств.
«Если государство (и межгосударственная система) начинают рассматриваться как теряющие эффективность, куда же люди обратятся за защитой? Ответ уже ясен — к „группам". Эти группы могут быть обозначены множеством этикеток — этнические/религиозные/лингвистические группы, гендерные группы, «меньшинства» самого разного характера» [3. С. 366].
Группы и сообщества (этнические, религиозные, корпоративные) очерчивают границы смысла по новым критериям, становятся субъектами — лидерами мировой политики и замещают в этом качестве нации-государства. Таким образом, глобализация приводит современный мир в состояние раздробленности.
Разнообразные общности стоят перед задачей поиска своих культурных оснований в современном мире. И религия становится одним из самых мощных и активных способов сборки идентичности. Апелляция к собственной культурной уникальности, воссоздание истории в подтверждение этой уникальности и все чаще переход идеологии в политические программы проявляются по всему миру.
Постулирование некоего фундамента, неизменности, которая столь важна и значима, что изменить ее невозможно, характерна для разных видов фундаменталистов. Религиозный фактор становится действительно очень важным в риторике оправдания в том числе и насилия.
Еще один фактор, приводящий к возрастанию роли религии в современном обществе — это нестабильность в современном мире, так как нестабильность приводит к усилению первичных идентификационных моделей [12. С. 9]. В.В. Савельев отмечает, что этничность «становится одним из мощных ресурсов политической мобилизации народов» [11. С. 5].
Далее хотелось бы остановиться на проблеме того, какую роль религия играет в разжигании политических конфликтов.
Любой конфликт, в том числе и религиозно-политический, можно определить как столкновение интересов, целей и тенденций развития, как открытое или скрытое противоборство, столкновение двух или более участников социального взаимодействия, причинами которого являются несовместимые интересы, потребности, ценности [6. С. 6—7].
Конфликт всегда строится на противоборстве социальных субъектов, главным образом больших социальных групп, и характеризуется наличием осознаваемых фундаментальных противоречий. Предметом же конфликта могут быть «территория, ресурсы, борьба за власть и привилегии, экономические противоречия, культурное отторжение» [7. С. 24].
Отдельно следует отметить, что конфессиональность (вероисповедание, принадлежность к определенной религиозной конфессии) сами по себе не могут быть причиной конфликта. Существование конфессиональных различий между группами не обязательно должно приводить к конфликту, хотя и может создавать условия для него, религиозная риторика может использоваться разными группами в борьбе.
Как отмечает В.А. Тишков, «...исторический и этнический факторы не лежат в основе конфликтов в регионе бывшего СССР, включая Чечню и в целом Северный Кавказ. Это, прежде всего, современные конфликты современных участников (акторов) социального пространства и по поводу современных проблем и устремлений» [13. С. 61]. С ним солидарен и А.В. Нуруллаев, считавший, что к причинам, приводящим к религиозно-политическому экстремизму, относятся социально-экономические кризисы, так как они меняют к худшему условия жизни большинства членов общества, что приводит к страху перед будущим и усилению чувства ущемления законных прав и интересов этнических и конфессиональных общностей [9. С. 83—92].
Религиозные/конфессиональные конфликты всегда очень эмоционально насыщены, так как они затрагивают ментальную сферу. Религиозные лозунги наряду с этническими обеспечивают мобилизацию населения, как оправдание методов и целей движения. Это свойство культурной динамики, когда возникает реакция на новые социальные преобразования, стремительные мутации культурной жизни, и именно сплочение вокруг религиозной идеологии во времена, трудные для человека, теряющего жизненные ориентиры, предоставляет самые легкие возможно-
сти культурной идентификации и тем самым обретения твердой почвы под ногами [5. С. 48].
В конфликтах на Северном Кавказе, в Таджикистане, Нагорном Карабахе, в Косово религиозный фактор как элемент идентичности играл очень существенную роль. В конфликте в бывшей Югославии противостояние между сербами и албанцами было по своей природе этноконфессиональным, причем религиозный фактор определил особую жесткость радикалов, стремившихся выкорчевать все, связанное с чужой для них культурой и историей. В противостоянии сербов (православные) и хорватов (католики) главным элементом идентичности выступал не этнический фактор, а конфессиональный.
Конфликт на религиозной почве может быть спровоцирован и часто также провоцируется политическими амбициями лидеров групп или в результате конфликтной ситуации в сфере этноконфессиональных отношений. Как отмечают исследователи, очень часто религия в этнополитических конфликтах играет инструментальную роль и используется различными политическими силами для обоснования территориальных или иных претензий, для оправдания использования насильственных методов.
Таким образом, происходит «моральная легитимизация насилия». На этой стадии насилие, конкретные практические действия получают этическое оправдание. Все акции, даже если они сопряжены с неминуемыми беспорядками и кровопролитием, должны быть нравственно оправданны и отвечать высшим интересам нации или конфессии. Очень важно понимать, что религиозный фактор, таким образом, превращается в первую очередь в инструмент политической мобилизации [2. С. 41].
Межэтнические противоречия сложно вплетены в систему социальных противоречий, в силу чего затруднена их классификация. Тем не менее, на основе реальных этнических и конфессиональных конфликтов исследователь К.Г. Гусае-ва группирует их по следующим признакам [4. С. 124—126].
1. В многонациональном государстве тот или иной этнос стремится идентифицировать себя и определить свой статус на основе языка, расы, религии и пытается это сделать в соперничестве или даже в борьбе с господствующей нацией, с центральной властью. Это сопряжено с требованиями перераспределения экономических и властных рычагов между конфликтующими и противоборствующими сторонами.
2. Вторая группа противоречий характерна для многонациональных стран и обществ, когда указанное выше стремление и противоречия способствуют этнической или религиозной консолидации социально-исторической общности, что связано с попыткой этноса использовать государственный аппарат для достижения и укрепления своей национальной идентичности, получения культурной автономии, статуса родного языка и т.д.
3. Третья группа противоречий связана с межгосударственными отношениями, выходит за пределы страны — это тяготение этноса к соседней стране, к сближению с родственным этносом, с которым он может слиться, или, объединившись, составить более значимую историческую силу; или это ситуация, связанная с мигрантами, нуждающимися в поддержке страны прежнего проживания, и т.п.
Во всех трех ситуациях могут быть разные основания для возникновения социальной напряженности и конфликта, но, в целом, наиболее распространенной причиной предстают политические (стремление к власти) и экономические (улучшение благосостояния) интересы. Не менее распространенной оказывается этноязыковая и национально-религиозная проблема.
А.В. Абрамов отмечает, что есть 3 основных подхода к проблеме решения этнополитических и этноконфессиональных конфликтов: разрешение конфликта, урегулирование конфликта и управление конфликтом [1. С. 21—22].
Разрешение конфликта (conflict resolution) обозначает меры по искоренению всех приведших к конфликту причин. Все насильственные и принудительные методы в межконфессиональных конфликтах относятся к данному уровню. К наиболее жестким методам относится геноцид — уничтожение этнической/конфессиональной группы на определенной территории и этнические/конфессиональные чистки — изгнание группы.
Один из наиболее активно используемых методов в современной практике — это ассимиляция. Ассимиляция всегда результат целенаправленной политики государства по размыву культурных особенностей, отличных от основной массы граждан сообществ. Один из самых ярких примеров последних лет — это «дело о платках» во Франции.
Проблема Франции состоит в том, что численность неевропейских иммиграционных групп растет большими темпами, чем прирост населения титульных этносов. При этом консолидирующим данные сообщества фактором в первую очередь выступает ислам. Закон 17 марта 2004 г. ввел запрет на ношение мусульманских платков в государственных школах.
Данный запрет был важнейшей составляющей политики отделения образования от религии, и он был направлен в долгосрочной перспективе на ассимиляцию мусульманского сообщества в либеральные ценности Франции. Мусульмане же восприняли принятие закона о платках как атаку на свою религию и личные свободы. И конфликт в результате из латентного превратился в актуальное противостояние мусульман французскому обществу [10. С. 48—49]. Таким образом, насильственные методы не столько разрешили конфликт, сколько поддержали конфликтные отношения.
Управление конфликтом (conflict management) подразумевает оказание воздействия на конфликт, которое должно способствовать снятию напряженности. Этот подход не предполагает урегулирование конфликта, но может, смягчив противостояние, облегчить поиски решения. Управление не всегда на практике является методом сдерживания напряженности. Политик, намеренно спровоцировавший конфликт, также стоит перед проблемой управления им.
Урегулирование конфликта (conflict settlement) предполагает поиски компромиссов, увязывание интересов различных сторон, попытки связать их обязательствами, которые не дадут возможности возобновить конфликт, «снятие реального или мифологического неравенства, нарушения паритета интересов, ущемленно-сти положения или самочувствия» [1. С. 21].
Любое урегулирование начинается с переговоров, которые в итоге могут привести, а могут не привести к разрешению конфликта. Переговоры могут быть прямыми и непрямыми (с посредником). Начинается же процесс урегулирования после того, как участникам конфликта становится очевидно, что продолжение конфликта приносит слишком большие издержки. Одна из сторон выступает в качестве инициатора мирного процесса. Она должна показать противоположной стороне, что существует возможность переговоров и что ее собственный подход к конфликтным вопросам не является застывшим, а приобретает динамику.
Дальнейший успех переговоров зависит от уступок с обеих сторон. Также очень важны процедуры урегулирования, так как «практика урегулирования конфликтов доказывает, что успешное их урегулирование (независимо от избранной стратегии) возможно лишь в рамках определенных процедур» [1. С. 21].
Таким образом, через институционализацию конфликта достигается его предсказуемость и управляемость. Успешность урегулирования конфликтов напрямую зависит от формата переговоров.
Одна из ключевых ролей в урегулировании этноконфессиональных конфликтов в политике принадлежит государству. Как отмечают Н.П. Медведев и Е.А. Куштавкина, наиболее общая функция государства заключается в руководстве и управлении. «Руководство связано с выработкой государством национальной политики и стратегии регулирования этнополитических процессов, общих параметров и приоритетов жизни и развития народов... Управление заключается в выработке и применении адекватных механизмов реализации национальной политики и стратегии (путем выработки решения, планирования и прогнозирования деятельности, осуществления контроля и координации» [8. С. 121].
Многоконфессиональность общества — это постоянный источник конфлик-тогенности. Но любой конфликт несет в себе как отрицательные, так и положительные моменты и может иметь как негативные, так и позитивные последствия для развития общества.
В ходе конфликта культурное пространство расширяется, ставя все большее количество задач, которые необходимо осмыслить и решить. Таким образом, углубляется понимание сути противоречий и происходит переоценка ценностей, которая вызвана осознанием ситуации. Конфликт вскрывает противоречия, тем самым давая возможность их решить, снижая напряжение и стабилизируя связи внутри общности. Он позволяет более четко осознать свои интересы и выявить имеющиеся проблемы в развитии.
К сожалению, этноконфессиональный конфликт (как, впрочем, и любой межгрупповой) несет в себе значительно больший негативный потенциал и, как свидетельствует мировая практика, может привести к экстремизму и терроризму. Часто религиозные движения придают особую остроту социальным противоречиям, религиозные лозунги придают силы и оправдывают верой в «священное» все действия верующих. В результате религиозный фанатизм становится одной из движущих сил конфликта.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Абрамов А.В. Подходы к урегулированию этнополитических и этноконфессиональных конфликтов на постюгославском пространстве: Автореф. дис. ... канд. полит. наук. — М.: 2006.
[2] Авксентьев В.А., Бабкин, И.О., Хоц А. Конфессиональная идентичность в конфликтном регионе // Социологические исследования. — М., 2006. — № 10.
[3] Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. — СПб.: Университетская книга, 2001.
[4] Гусаева К.Г. Межнациональные и межконфессиональные отношения в Дагестане: от конфликтности к стабильности. — Махачкала: Наука плюс, 2006.
[5] Ионин Л.Г. Культура на переломе (механизмы и направление современного культурного развития в России) // Социологические исследования. — 1995. — № 2.
[6] Кильмашкина Т.Н. Конфликтология: социальные конфликты. — М.: ЮНИТИ, 2004.
[7] Конфликты на Востоке: Этнические и конфессиональные: Учеб. пос. для студентов вузов. — М.: Аспект Пресс, 2008.
[8] Медведев Н.П., Куштавкина Е.А. Этнополитическая конфликтология. — Рязань: Ряз. гос. ун-т им. С.А. Есенина, 2008.
[9] Нуруллаев А.В., Нуруллаев Ал.А. Религиозно-политический экстремизм // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия «Политология». — 2003. — № 4.
[10] Панфилов Д.Ю., Браницкий А.Г. Миграционная политика Франции как источник этно-конфессионального латентного конфликта // Современная Россия и мир: альтернативы развития: (этноконфессиональные конфликты и вызовы XXI века): материалы международной научно-практической конференции / Отв. ред. д-р ист. наук, проф. Ю.Г. Черны-шов. — Барнаул: Изд-во Алтайского университета, 2006.
[11] Савельев В.В. Модель самоопределения народов в России. — М.: Из-во РАГС, 2010.
[12] Семененко И.С. Глобализация и социокультурная динамика: личность, общество, культура // Политические исследования. — 2003. — № 1.
[13] Тишков В.А. Общество в вооруженном конфликте. Этнография чеченской войны. — М., 2004.
THE INCREASING ROLE OF ETHNO-CONFESSIONAL FACTOR IN WORLD POLITICS AND ITS CONFLICT-POTENTIAL
Y.S. Boychenko
The Department of National and Federative Relations The Russian Academy of Public Administration under the President of the Russian Federation
Vernadskogo ave., 84, Moscow, Russia, 119606
This article says that in the postmodern world new forms of institualization are becoming increasingly important. Therefore, the problem of a new framework while establishing «boundaries» of identity becomes the first key question; this is precisely why different kinds of ethnic/religious identities became so wide-spread. The author also mentions that conflicts related to ethno-confessional area of existence are one of the main problems in socio-political life of individuums.
Key words: the ethnoconfessional factor, conflict potential, interethnic contradictions, instability in the modern world, polyconfession.
