CC BY
31
_ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЯ_
УДК
В.В. Буряченко
ВОСТОК И ЗАПАД КАК КУЛЬТУРНЫЕ ПАРАДИГМЫ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ОСМЫСЛЕНИИ К.Н. ЛЕОНТЬЕВА (НА МАТЕРИАЛЕ ПОВЕСТИ «ЕГИПЕТСКИЙ ГОЛУБЬ»)
В статье рассматривается проблема соотношения культурологических особенностей Востока и Запада с точки зрения русского философа, дипломата, богослова и литератора XIX столетия К.Н. Леонтьева. Его повесть 1881 г. «Египетский голубь» представляет собой рассказ секретаря русского консульства в Турции, глубоко понимающего и любящего Восток. В произведении с большой теплотой описаны природные ландшафты Турции, показан ее национальный колорит, социокультурные особенности. В представлении главного героя Европа неэстетична, уродлива во всех своих чертах и олицетворяет падение, смерть и траур, поэтому русскому человеку нельзя ориентироваться на западный образ жизни и мысли.
К.Н. Леонтьев - малоизученная фигура в русской культуре. Врач, дипломат, философ, литератор, богослов, он оставил после себя богатое и многогранное наследие, которое актуально и в наши дни.
Как дипломат К. Леонтьев прослужил в Турции десять лет, много путешествовал, однако его увлечение Востоком объясняется не только этим обстоятельством, но и его фи-лософско-эстетическими пристрастиями, которые изложены в его статье «Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения». В ней К. Леонтьев пишет о нравственном и умственном разрушении Европы, идущей по пути прогресса и уничтожающей прекрасное «разнообразие характеров, сословий». Он размышляет о месте России в этом мире и утверждает, что «Россия -страна загадочных славяно-туранцев», поэтому «на началах исключительно европейских нам, русским, нельзя уже жить» [2,148].
В художественном творчестве его взгляды на Восток и Европу
наиболее полно отразились в повести 1881 г. «Египетский голубь». Она представляет собой рукопись, «рассказ русского». В этом произведении особенно ярко отражается Восток К. Леонтьева. Главный герой Ладнев - секретарь русского консульства в Турции, с удовольствием несущий свою службу. Увлеченность своими должностными обязанностями герой объясняет в аспекте противопоставления Европы и Востока: «Службой своей я дорожил; я ужасно любил ее, эту службу.... В этой деятельности было столько именно не европейского, не буржуазного.; в этой службе было тогда столько простора личной воле, личному выбору добра и зла, столько доверия со стороны национальной нашей власти! Столько простора самоуправству и вдохновению, столько возможности делать добра политическим «друзьям», а противникам безнаказанно... вредить! Жизнь турецкой провинции была так пасторальна с одной стороны, так феодальна - с другой!» [2,356].
При любых сравнениях Турции с Европой Ладнев всегда отдает предпочтение Турции. «Восток живописен; Европа в самом дурном смысле проста» [2,334]. Даже такие незначительные вещи, как предметы одежды, если они связаны с Европой, вызывают у героя отвращение: «Уродливые и смешные головные уборы, выдуманные во Франции.... Это символы падения, это безобразная мода!.Это - смерть, это траур» [2,338]. И напротив, пестрота и веселость в одеждах, жаркий воздух, южный ветер, бурлящие синие волны Босфора - это жизнь, это праздник: «. в турецком (восхитительном для меня) квартале, на моем дворе было большое персиковое дерево. и на ветках его часто ворковал голубь» [2,309]; «прекрасные деревья и кусты ... прекрасная набережная ... синие и тихие воды прекрасного пролива». Каждая черта Востока описывается с очевидной теплотой и нежностью и характеризуется словом «прекрасный», обозначающим в русском языке наивысшую степень красоты.
Единственное, что не нравилось Ладневу в Турции, это «сухость единоверцев наших в любви. Мне ненавистно было отсутствие в их сердечной жизни того романтизма, к которому я дома в России с самого детства привык» [2,339]; «если бы к прелести и пестроте картины окружающих нравов возможно было бы прибавить потрясающую музыку страстных чувств и наслаждения живой и тонкой мысли, то. лучше жизни нельзя бы было во всем мире найти» [2,340].
Искренне любя Восток и живя там долгое время, Ладнев, тем не менее, всегда остается русским по духу, по чувствам и по мыслям. «Как я счастлив, о Боже! Мне так ловко и тепло в моей меховой русской шубке..Как я рад, что я русский. .Как я рад, что я живу в Турции!» [2,361]. В своих отношениях по службе герой всегда защищает честь русской нации. Упоминание Ладневым о столкновении с иностранцем отражает факт биографии самого К. Леонтьева в пору его дипломатической службы на Востоке. «Однажды, взбешенный дерзостью французского консула, неуважительно говорившего о России, Леонтьев ударил его хлыстом, причем дело происходило в канцелярии консула. Этот эпизод составлял "одно из самых жизнерадостных воспоминаний" в жизни Леонтьева» [2,522]. В «Египетском голубе» Ладнев в разговоре с русским поверенным в делах так комментирует похожее происшествие: «Я нахожу, что по чести русской я поступил правильно, проучив этого негодяя. Я прошу помнить, что он сказал мне (или вернее сказал не мне, а русскому): "Извольте выйти вон и чтобы нога ваша не была более на пороге нашей канцелярии." Разве можно было не ударить его?» [2,316].
На турецкой земле Ладнев переживает любовное увлечение, ставшее причиной разнообразных, иногда противоречивых чувств. Настроению и мыслям героя в своем звучании соответствует природа: понимание героем значения его встречи с Машей Антониади как прекрасного явления, эстетически и
чувственно наполнившего его жизнь, сопровождается прекращением дождя и появлением солнца, которое «тепло и весело освещало мелкую, сырую зеленую травку на пригорке...» [2,357]. В турецких пейзажных образах отражается не только природа, совсем не похожая на русскую, но и национальные черты восточных людей и их образа жизни: «щебетанье птиц в обнаженных зимних садах, которые стали еще узорнее и милее прежнего; движение пестрых и грязных базаров стало осмысленнее и живописнее. Это было похоже на драгоценную, прекрасную рамку, пока без полотна, но которая наполнена добрыми черными очами и лукавой улыбкой» [2,403]. Неслучайно в этом фрагменте слово «прекрасный», которое является основной категорией эстетики, повторяется четыре раза. Таким образом, у Ладнева красота природы и красота женская переплавляется в единый образ красоты как первотолчка для рождения эстетического, но уже на уровне искусства (поэтому появляется рамка, напоминающая о живописи).
Одни и те же вещи могут радовать его или навевать скуку и тоску, что показывает, насколько чувства влияют на тонкое восприятие героя. «Все то, что было для меня. не так давно источником блаженства, стало теперь орудием пытки. Живописный пестрый вид из окна, безмолвные переулки и таинственные дома с решетками на окнах, крик муэззинов на круглых балконах минаретов, разноцветные одежды жителей, громкие стоны голубя моего. - все это начинало раздражать
и томить меня до истинной муки», потому что «вечно созерцать, ожидать и томиться чем-то и о ком-то без конца, это невозможно! Это нестерпимая пытка!» [2,375 - 376].
Предметы архитектурных и природных вертикалей на Востоке -«восхитительная мечеть, старое кладбище на краю высокого обрыва, за которым река Тунджа вилась по тучному лугу, где высились полуразрушенные башни и шумели пышные, вековые вязы и тополи старого Серая» [2,391] - гармонично вписываются в пейзаж восточного города. В ландшафте Турции нет русского размаха, широты и бесконечности. Он меньше, поэтому четче очерчен и гораздо ярче. В нем больше солнца и красок, чему способствует обилие разноцветных домов и разнообразных ароматных цветений. «На большом дворе ярко-голубого дома был палисадник, на одном конце которого был построен очень милый киоск с разноцветными стеклами» [2,391]. Двор жилища самого Ладнева, выкрашенного в темно-красный цвет, напоминал цветник, «убранный мозаичными дорожками из серых, белых и черных камешков», по бокам которых росли стриженые мирты. Между этими миртами «цвели желтый фиоль и фиалки, благоухая по всему двору» [2,359]. Дом Ладнева, окруженный желтой стеной-оградой, располагался на возвышении, с которого открывался широкий и прекрасный вид на город. Оттуда хорошо были видны все дома: темно-синие с белыми цветами и разводами, «голубые, белые, розовые, бледно-красные, зеленые, желтые, темно-коричневые. Между до-
мами. много зелени: шелковица, высокие "пирамидные" тополи. С ними рядом высится много тонких минаретов .поля за городом, изгибы реки, песок на берегу, каменные мосты на реках и сады шелковицы на полях. Прелестный вид. Пестрый и веселый.Часто солнце светило над этой картиной, и дым домашнего труда поднимался изо всех очагов» [2,360]. Идиллическая картина социального пространства: «дым домашнего труда» на фоне цветистой, яркой картины. Турецкая горизонталь, удлиненная каменными мостами, состоит из тех же топосов, что и русская в другом художественном произведении, в «Подлипках»: поле, река, ее берега, поля. То-посы, сходные с русскими, составляют и турецкую вертикаль. Тополя, сады и солнце - природная вертикаль - дополняется архитектурной, множеством тонких минаретов, и поднимающимся вверх дымом. Но, в отличие от русского ландшафта, турецкое пространство многоцветное, «пестрое и веселое».
К. Леонтьев показал восточный колорит изнутри, через личностное пространство. Внутренняя часть любого турецкого жилища располагала к отдыху. Ладнев детально описывает маленькую комнатку в сенях одного из домов, напоминавшую беседку. Она была вся в цветных стеклах с деревянным потолком, «очень пестрым и веселым, как персидский ковер. Кругом трех стен шел широкий турецкий диван красного цвета, «шерстяной ворс петельками, сотканный вручную» [2,384]. Яркость внешнего и внутреннего убранства, ковры повсюду, диваны по кругу
комнаты, беседки, цветные стекла -все это создает неповторимый, легко узнаваемый восточный стиль. Пестрота и веселье турецких домов повторяет яркость природной картины. Архитектура вписана в ландшафт по стилю и краскам, создавая очень цельный и объемный пейзаж. Все это способствовало тому, что несмотря на минуты тоски, когда Лад-нев вспоминает о родине, он чувствует себя счастливым в Турции: «мне было весело; мне было приятно жить тогда на свете; мне стало приятнее прежнего и гулять, и трудиться, и есть, и пить, и спать, и бодрствовать, и мыслить, и смеяться, и не только любить - мне ненавидеть стало как-то слаще» [2,406].
Взгляды К. Леонтьева современны и сегодня. Он учит нас помнить, что у России свой, особенный путь, который сильно отличается от Европейского, что у нас больше общего с Востоком и что не следует слепо поддаваться влиянию Запада. Поэтому К. Леонтьева смело можно назвать нашим современником.
Библиографический список
1. К. Леонтьев, наш современник / сост. Б. Адрианов, Н. Маль-чевский. - СПб.: Издательство Чернышева, 1993. - 464 с.
2. Леонтьев К.Н. Египетский голубь. Роман, повести, воспоминания / К.Н. Леонтьев. - М.: Современник, 1991. - 527 с.
3. Леонтьев К.Н. Избранное / К.Н. Леонтьев. - М.: Рарогъ, Московский рабочий, 1993. - 400 с.
4. Леонтьев К.Н. Моя литературная судьба / К.Н. Леонтьев. - М.: Русская книга, 2002. - 526 с.
5. Разумовский Ф. На берегах Оки (от Серпухова до Каширы) / Ф. Разумовский. - М.: Искусство, 1988 - 216 с.
V.V. Buryachenko
THE EAST AND THE WEST AS ANTAGONISTIC CULTURAL PHENOMENA IN THE VIEW OF K.N. LEONTYIEV (BASED ON THE NOVEL "
EGYPTIAN PIGEON")
The article is devoted to the opposed cultural ideas of the East and the West as Russian philosopher, diplomat, deeply religious person, publicist and novelist of XIX century K.N. Leontyiev viewed them. His novel "Egyptian Pigeon" is about the life and work of the Russian consulate secretary in Turkey, a person who deeply loves and understands the East. Nature landscapes of Turkey, local colour, social and cultural features are presented with great fascination. Attraction of this orient country is opposed in the idea of the main character to ugliness of Europe, which signifies destruction, death and mourning. Consequently, the Russians must not follow the western way of life and thinking.
Воронежский государственный университет
УДК 811.111' 373. 612.2
Т. Н. Панкова
НАЦИОНАЛЬНАЯ СПЕЦИФИКА ОБРАЗОВАНИЯ МЕТАФОРИЧЕСКИХ ЗНАЧЕНИЙ (НА ПРИМЕРЕ ЛЕКСЕМ, ОБОЗНАЧАЮЩИХ ОВОЩИ В РУССКОМ И АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ)
В данной статье рассматривается национальная специфика образования метафорических значений. Выявляются и анализируются общие и национально-специфичные признаки образования метафорических значений в русском и английском языковом сознании.
Как отмечает Джордж Лакофф, для большинства людей метафора - это поэтическое и риторическое выразительное средство, принадлежащее
скорее к необычному языку, чем к сфере повседневного обыденного общения. Более того, метафора обычно рассматривается исключи-
