CC BY
56
21. Юнгблюд В. Т. Внешнеполитическая мысль США 1939-1945 гг. Киров, 1998. С. 287.
22. Smith R. OSS. The Secret History of the America's First Central Intelligence Agency. Berkeley, 1972. P. 134, 140; Maclean F. Eastern Approaches.-L., 1951. P. 228229, 234, 237, 253, 327, 329-330; Stafford D. Op. cit. P. 327-328.
23. FRUS. 1943. The Conferences at Cairo & Tehran. Wash., 1961. P. 606-615; Harriman W. A. & Abel E. Special Envoy to Churchill and Stalin, 1941-1946. N. Y., 1975. P. 260; Ford K. OSS and the Yugoslav Resistance, 1943-1945. College Station, 1992. P. 34.
24. Ambassador MacVeagh Reports: Greece, 19331947 / ed. by J. Iatrides. Princeton, 1980. P. 405.
25. FRUS. 1943. The Conferences at Cairo & Tehran. P. 652; Советский Союз на международных конференциях в период Великой Отечественной войны, 1941— 1945: сб. док. Т. 2: Тегеранская конференция руководителей трёх союзных держав - СССР, США и Великобритании (28 ноября - 1 декабря 1943 г.). М., 1984. С. 155.
26. FRUS. 1943. The Conferences at Cairo & Tehran. P. 795.
27. Harriman W. A. & Abel E. Op. cit. P. 259-260.
28. FRUS. 1943. The Conferences at Cairo & Tehran. P. 493, 503; Тегеранская конференция. С. 88; Burns J. Roosevelt: The Soldier of Freedom. N. Y., 1970. P. 408.
29. FRUS. 1943. The Conferences at Cairo & Tehran. P. 574.
30. Auty Ph. Op. cit. P. 229-231.
31. Фельдман Д. Из истории Международного признания НКОЮ // Вопросы истории. 1955. № 12. С. 96-101; Земсков И. О так называемом «разделе» Югославии на «сферы влияния» // Международная жизнь. 1958. № 8. С. 72-83; История Югославии / под ред. Л. Б. Валева и др. Т. II. М., 1963; Славин Г. М. Освободительная война в Югославии (1941— 1945 гг.) М., 1965; Гибианский Л. Я., Зеленин В. В. СССР и борьба югославских трудящихся за народную республику (1941-1945 гг.) // Советское славяноведение. 1970. № 6. С. 7-26; Гибианский Л. Я. Борьба за утверждение и международное признание новой Югославии в период освобождения страны от фашистской оккупации (осень 1944 - весна 1945 гг.) // Etudes balkaniques. 1972. № 2. С. 26-44; Романов В. Е. Советский Союз и новая Югославия. Сентябрь 1944 - май 1945 гг. // СССР и страны Европы. Внешнеполитические проблемы / под ред. В. Я. Си-полса. М., 1982. С. 113-138; Зеленин В. В., Романов В. Е. Действия СССР на международной арене в поддержку югославского народно-освободительного движения // Советское славяноведение. 1983. № 4. С. 28-42; Гиренко Ю. С. Указ. соч.; и др.
32. FRUS. 1943. Vol. II: Europe. Wash., 1964. P. 1038-1039.
33. Roberts W. Op. cit. P. 176.
34. Ambassador MacVeagh Reports. P. 397.
35. FRUS. 1944. Vol. IV: Europe. Wash., 1966. P. 1358.
36. Ibid. P. 1358-1359.
37. Документы интернациональной солидарности // Вопросы истории КПСС. 1984. № 9. Док. 10. С. 1516.
38. Там же. С. 16.
39. Советско-американские отношения во время Великой Отечественной войны, 1941-1945 гг.: док. и материалы. Т. II. М., 1984. С. 218; Советско-английские отношения. Т. II. С. 179.
40. FRUS. 1944. Vol. IV. P. 1411.
41. Гибианский Л. Я. Указ. соч. С. 111-112.
42. Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны: док. и материалы. Т. II: 1 января - 31 декабря 1944 г. М., 1946. С. 236; Tomasevich J. Op. cit. P. 417-424.
43. FRUS. 1944. Vol. IV. P. 1410.
44. FRUS. 1945. Vol. V: Europe. Wash.., 1967. P. 1192.
45. Киссинджер. Нужна ли Америке внешняя политика? М., 2002. С. 294-295.
46. Messer R. The End of an Alliance. James F. Byrnes, Roosevelt, Truman, and the Origins of the Cold War. Chapel-Hill, 1982. P. 75.
47. FRUS. 1944. Vol. IV. P. 933; The Diaries of Edward R. Stettinius, Jr.: 1943-1946 / ed. by T. Campbell and G. Herring. N. Y., 1975. P. 153.
48. De Santis H. Op. cit. P. 125.
49. Ford K. Op. cit. P. 158, 227.
УДК 94(4-11+73)"1945"
О. В. Рычкова
ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА В ЯЛТИНСКО-ПОТСДАМСКОЙ СИСТЕМЕ: ПОЗИЦИЯ АМЕРИКАНСКИХ ДИПЛОМАТОВ
Статья посвящена позициям американских дипломатов в отношении послевоенного устройства стран Восточной Европы во время Ялтинской и Потсдамской конференций. Анализируются основные подходы дипломатов, изучается динамика мнений дипломатического корпуса, выявляются причины этих изменений.
The article is devoted to positions of U.S. diplomats on the postwar Eastern Europe during the Yalta and Potsdam conferences. Analyzes the main approaches diplomats, examines the dynamics of the views of the di plomatic corps, identifies the causes of these changes.
Ключевые слова: Восточная Европа, Вторая мировая война, международные отношения.
Keywords: Eastern Europe, Second World War, intern ation al relations.
На состояние общественного мнения США о СССР в 1945 г. существенно повлияли Ялтинская и Потсдамская конференции. Ожидания американских дипломатов накануне конференций, степень реализации этих надежд, оценки встреч в целом и их отдельных решений во многом стали определяющими для складывания целостного образа Советского Союза в американском общественном сознании.
Проблема финальных конференций Второй мировой войны и по сегодняшний день является объектом внимания исследователей. Этот интерес определяется их судьбоносной ролью в мировой истории, противоречивостью итогов и ха-
© Рычкова О. В., 2010
О. В. Рычкоба. Восточная Европа в Ялтинско-Потсдамской системе: позиция американских дипломатов
растеризуется полярностью оценок результатов конференций.
Проблемы, связанные с послевоенным устройством мира, привлекали к себе пристальное внимание не только администрации и Конгресса США, но и американской общественности и средств массовой информации. Этот интерес, преодолевавший изоляционистские «искушения этого греховного мира» [1], стал беспокоить американское общество с самого начала войны, а к началу 1944 г. стал весьма интенсивным.
Накануне конференции американская делегация во многом строила свою политику в отношении восточноевропейских стран в соответствии с логикой Гарри Гопкинса, специального помощника президента США, который предупреждал о том, что для Америки «жизненно важно не оказаться втянутой в антирусский курс в интересах европейской политики Англии» [2]. Подобной точки зрения придерживался и А. Гарриман, отмечая, что президент не хотел «давать пищу советским подозрениям, что Британия и Америка будут действовать согласованно» [3]. Размышления Гопкинса основывались на очевидных для американцев симптомах «угрозы разделения Европы на российскую и британскую сферы влияния» [4]. Представители Государственного департамента разделяли озабоченность Гопкинса. В документах внешнеполитического ведомства, подготовленных для конференции, рассматривался вопрос о характере послевоенных политических режимов в освобождаемых странах. Эксперты рекомендовали, чтобы американская делегация проводила политику «среднего курса» между Лондоном и Москвой. При этом Госдепартамент предписывал «не покровительствовать левым тоталитарным правительствам в проведении радикальных реформ» [5].
Идея переговоров была одобрена, хотя и с некоторыми оговорками, самыми различными политическими группами, включая даже таких критиков внешней политики администрации, как А. Ванденберг и Т. Дьюи [6]. В этом контексте вполне резонными казались инструкции сотрудникам посольства США в странах Восточной Европы с рекомендациями избегать конфликтов с советскими представителями [7].
Важное место в формировании образов Советского Союза занимали соображения военных. Признавая сложности как психологического, так и военно-стратегического порядка, существующие во взаимоотношениях СССР и США, Объединённый Комитет начальников штабов и Объединённый комитет по стратегическим вопросам подготовили в течение 1943-1944 гг. ряд меморандумов [8], ставших частью инструктивных документов для членов делегации на Ялтинской и Потсдамской конференциях. В этих докумен-
тах ОКНШ и ОКСВ продолжали выступать против обсуждения территориальных вопросов, а также любых изменений в политике, которые могли бы привести к трениям между союзными державами.
Несмотря на наличие разных подходов к восточноевропейской проблеме, практически все американцы отмечали необходимость проведения переговоров между руководителями трёх стран. Проблемы послевоенного устройства увязывались с соблюдениями баланса плюсов и минусов для жизненно важных интересов США, включающего аргументы геополитического, ресурсного, торгово-экономического, военно-политического и культурно-идеологического характера. Можно согласиться с утверждением бывшего генерала КГБ П. А. Судоплатова о том, что применительно к проблемам Восточной Европы у американцев перед началом конференции не было чёткой политики, за исключением Польши и Чехословакии [9]. Однако общая линия в отношении данного региона, намеченная ведущими политическими деятелями и отразившаяся в общественном мнении, была нацелена на достижение взаимоприемлемого компромисса.
«Большая тройка» встретилась в Ялте 411 февраля 1945 г. В ходе конференции был поднят широкий круг вопросов. Отдельное место заняли дискуссии о малых европейских государствах [10]. Будущее Восточной Европы обсуждалось не только с точки зрения их послевоенных судеб, но и в связи с тем, что СССР не консультировался с союзниками в решении политических проблем этих стран.
Американская сторона представила в Ялте «Декларацию об освобождённой Европе», в соответствии с которой главы союзных правительств обязывались согласовывать друг с другом свои действия по разрешению демократическими методами политических и экономических проблем освобождённых стран в период временной нестабильности. Союзники обязывались создавать условия для установления демократических форм правления через свободные выборы. Декларация была принята [11]. Фактически решения очертили пределы, на которые США были готовы пойти навстречу советским территориальным и политическим притязаниям в Восточной Европе.
Показав возможность достижения приемлемых для всех согласованных решений, победители, однако, проявили разное видение возможностей послевоенного урегулирования. Ялтинская схема определения будущего стран Восточной Европы становилась полем для компромиссов и до определённого времени устраивала три стороны. Эта компромиссность и стала причиной разночтений в оценках Крымской конференции как в средствах массовой информации, так и в
выступлениях госдеятелей США. Реакция на соглашения по освобождённой Европе строилась на политических импровизациях, основанных на собственном видении различными группами политического истэблишмента способов воплощения принятых решений, ибо в документах Ялтинской встречи не было детально оговорено, как и что будет сделано в каждой конкретной стране Восточной Европы. Поэтому и общая оценка строилась в контексте итогового коммюнике.
Удивление некоторых членов американской делегации вызвал тот факт, что советская сторона в отношении «Декларации» практически не выдвинула никаких возражений. «Для меня это было неожиданно, - писал Ч. Болен, - я думал, что Сталин будет использовать все виды аргументов, но он спокойно согласился» [12]. Э. Стет-тиниус также писал, что «Ялтинские записи... раскрывают, что Советский Союз сделал больше уступок Соединённым Штатам и Великобритании, чем эти страны сделали СССР», приводя при этом перечень из 12 существенных уступок. Он отмечал, что готовность советских представителей пойти на компромисс была связана с тем, что они придавали «первостепенное значение сохранению союза Великобритании, США и СССР» [13].
В то же время в ряде случаев общая оценка результатов конференции, была обременена «тяжелым якорем изоляционистских подозрений к России» [14]. Поэтому другой взгляд на итоги Ялты отличался сдержанностью и признанием некой двойственности её результатов. С одной стороны, сторонники данной линии признавали необходимость тесного послевоенного сотрудничества, с другой - опасались непредсказуемости и ненадёжности советского партнёра. Как считают американские историки, эти опасения основывались на особом понимании целей советской внешней политики. По мнению Дж. Гэдди-са, причиной этому были три фактора: коммунистическая угроза, «имперские» амбиции и неизменные подозрительность и недоверие советских лидеров к западным государствам. Естественно, эти факторы неотделимы друг от друга и имели тенденцию к взаимному усилению [15].
Дэвид Эйзенхауэр писал, что в Ялте положение её участников определялось тем, кто и сколько одержал побед к этому времени, кто принёс больше жертв в совместной борьбе, кто мог внести больший вклад в восстановление всего того, что было разрушено. Он отмечал, что к февралю 1945 г. «советские ресурсы потенциально были огромны. военный вклад России был решающим, и в силу этого Сталин доминировал на конференции» [16].
Оценки Ялтинской встречи в критическом ключе стали высказываться и некоторыми видными
государственными деятелями и дипломатами. Ещё в апреле 1945 г. Аверелл Гарриман в свете восточноевропейской политики СССР заявлял, что «теперь мы имеем достаточно доказательств тому, что советское правительство рассматривает все вопросы с точки зрения их собственных эгоистичных интересов» [17].
1945 год был периодом чрезвычайно быстрой смены как военной, как и политико-дипломатической атмосферы. За пять месяцев, прошедших с окончания Ялтинской конференции и до саммита в Потсдаме, ситуация изменилась коренным образом. Уже к началу марта стало очевидно, что обе стороны трактовали «Декларацию» по-разному.
Говоря о причинах эволюции настроений общественности, прессы и руководства страны, следует обратить внимание на обстоятельства как объективного, так и субъективного характера. Кроме событий, очевидных для американцев, - политическое доминирование СССР в странах Восточной Европы, близившийся конец войны, бернский инцидент, польский вопрос, триестский кризис, проблемы поставок по ленд-лизу, отягощавших и без того нелёгкие советско-американские отношения, общая ситуация была осложнена наличием крайне важного фактора - атомного.
В своём курсе в отношении стран Восточной Европы американская администрация и после прихода в Белый дом Г. Трумэна официально не могла не считаться с принятой в Ялте «Декларацией». Первоначально политика нового главы Белого дома была направлена на соблюдение (хотя, во многом, и формальное) ялтинских принципов [18]. Кроме того, выступать открыто против сотрудничества с СССР означало идти против значительной части общественного мнения. Однако проступающие разногласия между СССР, с одной стороны, США и Великобританией - с другой, всё в большей мере сказывались на решении вопросов, касавшихся послевоенного устройства Восточной Европы.
Приход Трумэна к власти способствовал определённому сдвигу прессы в сторону активизации антисоветских публикаций. В то же время практически ни в одном американском издании нельзя было найти информации о том, что конкретно происходит в Венгрии и Румынии, Польше и Чехословакии, кто в них поддерживает Советский Союз, какова общая расстановка социально-политических сил: менялись не подбор фактов, не интенсивность их подачи, а сама тональность публикаций.
Среди политических деятелей страны в оценке поведения Советского Союза в странах Восточной Европы в апреле - июне 1945 г. столкнулись два подхода. А. Шлезингер отмечал, что в пострузвельтовский период развернулась борь-
О. В. Рычкоба. Восточная Европа 6 Ялтинско-Потсдамской системе: позиция американских дипломатов
ба между сторонниками раздела мира на сферы влияния и так называемыми «универсалистами», претендовавшими на участие США во всех международных процессах [19]. Подобная градация, безусловно, затушевывает многие нюансы, однако корень проблемы автор выделил верно: дискуссия шла между сторонниками продолжения сотрудничества с СССР и последователями перманентно-враждебного курса.
Сторонники рузвельтовской линии (Г. Уоллес, Дж. Дэвис, Г. Кларк), встревоженные первыми серьёзными признаками похолодания, призывали к пресечению враждебности в отношениях двух стран. Продолжая пропагандировать основные положения воззрений Рузвельта (советско-американские отношения как основа послевоенного мира, легитимность интересов безопасности СССР), они предупреждали об опасности раскола мира на два лагеря [20].
Вторая группа политиков, возглавляемая первым заместителем государственного секретаря Дж. Грю, ратовала за сдерживание «советской экспансии» путём создания разного рода противовесов, не отрицая и возможность новой войны. Однако военные эксперты США, разрабатывающие документы для предстоящей встречи лидеров трёх стран, негативно относились к идее военного столкновения с Советским Союзом [21]. Отмечая нежелательность войны с СССР, Трумэн призывал своих коллег сделать всё, «что в наших силах, для того чтобы утвердиться в Восточной Европе настолько прочно, насколько это только возможно» [22].
Потсдамская конференция открылась 17 июля и продолжалась до 2 августа 1945 г. Острые разногласия вызвало предложение советской стороны о принятии бывших сателлитов Германии в ООН. При обсуждении этой инициативы встал вопрос о выполнении советской стороной принципов, заложенных в «Декларации об освобождённой Европе», вызвавший, по выражению Трумэна, «самые ожесточённые дебаты в ходе конференции» [23].
Американская делегация в качестве предварительных условий заключения мирных договоров выдвинула, во-первых, реорганизацию правительств стран - бывших сателлитов, во-вторых, проведение «свободных и беспристрастных» выборов, а также расширение доступа к источникам информации в этих странах представителей мировой печати [24].
Используя итальянскую проблему как прецедент, а также выдвинутые встречные советские предложения, например, по вопросу о деятельности Союзных контрольных комиссий в Болгарии, Венгрии и Румынии [25], Сталину во многом удалось отстоять советские интересы в Восточной Европе.
В конечном итоге в решениях Потсдамской конференции фиксировалось, что Совету министров иностранных дел поручалось подготовить мирные договоры с Болгарией, Венгрией и Румынией. Подписание этих документов делало возможным включение данных государств в ООН. Было решено также «улучшить» работу контрольных комиссий в Румынии, Болгарии и Венгрии [26]. Серьёзное значение имело и то обстоятельство, что США отказались от всех претензий на германские активы в этих странах. Однако в Потсдамских решениях имелась оговорка о «признанных демократических правительствах», которую обе стороны пытались использовать в своих интересах.
Таким образом, с одной стороны, Потсдамская конференция решила наиболее актуальные вопросы, достигнув определённого компромисса. Однако наряду с этим становилось всё более очевидно, что европейский порядок будет строиться на конфронтационных началах: всё, что касалось Восточной Европы, вызывало острые споры, а сами решения Потсдама, хотя и более конкретные, чем ялтинские, всё же оставляли возможности для свободной интерпретации отдельных положений. Считалось, что для послевоенного сотрудничества было достаточно СМИД и ООН. В то же время в Потсдаме оформилось ощущение того, что по вопросам советского присутствия в Восточной Европе урегулирование после войны будет осуществляться не только в международных органах. Полной согласованности позиций стороны не добились, а это предполагало возможность односторонних действий СССР.
В целом общая правительственная линия Вашингтона до начала встречи в Берлине и острые дискуссии на самой конференции повлияли на изменение в общественном мнении американцев и утверждение более жёсткого подхода к восточноевропейскому фактору в советско-американских отношениях. Это обусловило появление негативных оценок итогов Потсдама.
Показательно, что многие представители американской делегации оставили крайне мало мемуарных свидетельств, характеризующих их отношение к Потсдаму. Видимо, это обстоятельство обусловлено конфронтацией, которая по мере нарастания во второй половине 1940-х гг. меняла ретроспективу памяти. Тем не менее ряд оценок дипломатов всё же зафиксирован. Резкой критике подвергся президент Трумэн за «недальновидность» и «уступчивость» Советскому Союзу. Дж. Бирнс достаточно чётко провёл водораздел в оценке Потсдама: «Соглашения сделали конференцию успехом, а их нарушения обратили успех в поражение» [27]. Несколько иначе расставил акценты Джон Фостер Даллес, на-
звавший Потсдамскую конференцию финальной стадией целой эпохи - эпохи «поисков соглашения с русскими» [28]. Таким образом автор отметил стремление американской делегации в Берлине к сотрудничеству с СССР.
Что касается президента США, то, оценивая итоги и последствия «Потсдамского эксперимента», Трумэн подвёл характерный итог: «Наш опыт переговоров с ними [русскими. - О. P.] по Германии, Болгарии, Румынии, Венгрии и Польше был таков, что я решил не рисковать, вступая в совместные предприятия с русскими. Сила -единственное, что русские понимают» [29].
Таким образом, сопоставляя реакцию американцев на две конференции, необходимо отметить следующее. Во-первых, первичная оценка Ялтинской встречи, в отличие от Потсдама, была доминирующе позитивной. Во-вторых, в общественном мнении США в феврале - августе 1945 г. достаточно чётко прослеживалась устойчивая тенденция к охлаждению симпатий к СССР при сохранении, тем не менее, значительного числа последователей тесного диалога с Советским Союзом. Критические оценки увеличились главным образом за счёт вновь активизировавшихся консерваторов и перешедшей на их сторону части либералов. Таким образом, очевидно, общественное мнение США довольно чутко реагировало на смену настроений руководства страны и усваивало тот смысловой и интонационный поток, который транслировал на страну официальный пиар.
Поэтому, несмотря на наличие оснований для оптимистических перспектив послевоенного сотрудничества, анализ оценок Ялтинской и Потсдамской конференций свидетельствует о существенных различиях в реакции американцев на эти события в контексте Восточной Европы. Этому есть два логичных объяснения. Во-первых, уровень общественного сознания в Соединённых Штатах никогда не был монолитным. Во-вторых, сами восточноевропейские решения оставляли возможность для их различной интерпретации. Поэтому вряд ли можно говорить о доминировании какой-либо одной из представленных оценок весной - летом 1945 г.
Примечания
1. Dean V. M. What Do We Want in Europe? // New Republic. 1945. Vol. 112. January 29. № 3. P. 141.
2. Bryant A. Triumph in the West. 1943-1946. L., 1959. P. 467.
3. Abel E., Harriman W. A. Special Envoy to Churchill and Stalin. 1941-1946. N. Y., 1975. P. 390.
4. Coudenhove-Kalergi R. Why Not The United States Of Europe? // American Mercury. 1944. April. Vol. 58. № 244. P. 417.
5. Voices of History. 1945-1946. Speeches and Papers of Roosevelt, Truman, Churchill, Attlee, Stalin, De Gaulle,
Chiang and Other Leaders. Delivered During 1945 / ed. by Nathan Ausubel. N. Y., 1946. P. 3.
6. Congressional Record. USA Congress (79). Session (1; 1945). Senate. Vol. 91. Wash., 1945. P. 490, 547.
7. Cold War as Cooperation. L., 1992. 7. P. 91.
8. Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers. (Далее - FRUS). The Conferences at Malta and Yalta. Wash., 1945. P. 107-108; FRUS. The Conferences of Berlin. Wash., 1945. Vol. 1. P. 264-266.
9. Судоплатов П. А. Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930-1950 гг. М., 1997. С. 366.
10. См. ход переговоров по проблемам Болгарии, Венгрии и Румынии: Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Т. 4. Крымская конференция. М., 1979. С. 135, 204-206, 245, 252, 255, 281.
11. A Decade of American Foreign Policy. Basic Documents, 1941-1949. N. Y., 1968. P. 24-25; FRUS. The Conferences at Malta and Yalta. Wash., 1945. P. 975982; Documents on American Foreign Relations. Vol. VII: July 1944 - June 1945. Boston, 1947. P. 352-356.
12. FRUS. The Conferences at Malta and Yalta. Wash., 1945. P. 863.
13. Stettinius E. R., Jr. The Diaries of Edward R. Stettinius, Jr.: 1943-1946. N. Y., 1975. P. 295303.
14. Kirchwey F. Yalta and San Francisco // Nation. 1945. Vol. 160. February 24. № 8. P. 201.
15. Gaddis J. L. Russia, The Soviet Union, and the United States: An Interpretive History. N. Y., 1978. P. 168.
16. Eisenhower D. Eisenhower: At War 1943-1945. N. Y., 1986. P. 649-650.
17. Harriman A. W. Planned Totalitarianism // The American Image of Russia, 1917-1977. N. Y., 1978. P. 168.
18. Sherwin M. A World Destroyed. The Atomic Bomb and Grand Alliance. N. Y., 1977. P. 172-174; Feis H. From Trust to Terror. The Onset of the Cold War. 19451950. N. Y., 1970. P. 76.
19. Schlesinger A.-jr. Origins of the Cold War // Foreign Affairs. 1967. Vol. 46. October. № 1. P. 22.
20. Печатнов В. О. США: скрытые дебаты по «русскому вопросу» весной 1945 г. // Новая и новейшая история. 1997. № 1. С. 114-118.
21. FRUS. The Conferences of Berlin. Vol. 1. Wash., 1945. P. 264-265.
22. FRUS. Vol. 1. General. Wash., 1945. P. 390.
23. Gormly J. L. From Potsdam to the Cold War. Big Three diplomacy 1945-1947. Wilmington, 1990. P. 46.
24. FRUS. The Conferences of Berlin. Vol. 1. Wash., 1945. P. 201-202, 360-362, 381; FRUS. The Conferences of Berlin. Vol. 2. Wash., 1945. P. 358-359, 363-364, 644646.
25. Тегеран - Ялта - Потсдам: сб. док. М., 1970. C. 354-368.
26. Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны 19411945 гг. Т. 6. Берлинская (Потсдамская) конференция. C. 459-461.
27. Byrnes J. F. Speaking Frankly. N. Y., 1947. P. 87, 178; Messer R. L. The End of an Alliance. James F. Byrnes, Roosevelt, Truman and the Origins of the Cold War. Chapel Hill, 1982. P. 93-94.
28. Dulles J. F. War of Peace. N. Y., 1957. P. 30, 127.
29. Truman H. S. Memoirs of Harry S. Truman. Garden-City, 1955. Vol. 1. P. 412.
