CC BY
337
7 См.: Проблемы теории государства и права / под ред. С.С. Алексеева. М., 1974. С. 414-415.
8 См.: Теория государства и права: курс лекций / под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. М., 1997. С. 465-468.
9 См.: Сукало В.О. Судебная практика: значение и методика обобщения и изучения // Судебная практика в контексте принципов законности и права: сборник научных трудов. Минск, 2006. С. 4.
10 См.: Чубукова С.Г., Элькин В.Д. Основы правовой информатики (юридические и математические вопросы информатики) / под ред. М.М. Рассолова, В.Д. Элькина. М., 2004.
11 См.: Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. Т. 4. М., 1994. С. 155.
12 См.: Собр. законодательства Рос. Федерации. 2006. № 31, ч. 1, ст. 3448; 2014. № 48, ст. 6645.
13 См.: Михайлов А.И., Черный А.И., Гиляревский Р.С. Основы информатики. М., 1968. С. 55.
14 Боер В.М. Информационно-правовая политика и безопасность России (теоретико-правовой аспект): автореф. дис. ...д-ра юрид. наук. СПб., 1998. С. 18.
15 См.: Пычева О.В. Герменевтика уголовного закона: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005. С. 6.
16 См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 6 февраля 2007 г. № 7 «Об изменении и дополнении некоторых постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. № 5.
17 См.: Карташов В.Н. Методика изучения и обобщения юридической практики. Ярославль, 1989. С. 5.
Е.П. Сергун
ВОПРОСЫ УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ КВАЛИФИКАЦИИ ПУБЛИЧНЫХ ПРИЗЫВОВ К ОСУЩЕСТВЛЕНИЮ ДЕЙСТВИЙ, НАПРАВЛЕННЫХ НА НАРУШЕНИЕ ТЕРРИТОРИАЛЬНОЙ ЦЕЛОСТНОСТИ РОССИЙСКОЙ я ФЕДЕРАЦИИ
0
~В статье анализируется состав преступления, предусмотренный ст. 280.1 Уголовного
S, кодекса Российской Федерации. Делается вывод о том, что данная норма не способна быть
™ эффективным инструментом обеспечения территориальной целостности РФ, так как при
? ее проектировании законодатель нарушил правила юридической техники и отступил от
s
| принципов российского уголовного права
ч: Ключевые слова: публичные призывы, территориальная целостность государства, се-
го
£ цессия, сепаратизм, преступления против основ конституционного строя, экстремистская
'о деятельность.
и CL Т
1 E.P. Sergun
2
g ISSUES RELATING TO CRIMINAL LAW QUALIFICATIONS
I OF PUBLIC CALLS FOR ACTION AIMED AT VIOLATION OF
I TERRITORIAL INTEGRITY OF THE RUSSIAN FEDERATION
о
0
The author analyzes the corpus delicti of a crime specified in Clause 280.1 of the Criminal б Code of the Russian Federation and comes to the conclusion that the norm in question cannot be
m
g an efficient instrument for securing territorial integrity of the Russian Federation due to the
g- fact that when drafting this norm the legislator failed to comply with the principles of Criminal
* Law of the Russian Federation
s
1 Keywords: public calls, territorial integrity of the state, secession, separatism, crimes m against the foundations of the constitutional order, extremist activities.
© Сергун Евгений Петрович, 2015
Кандидат юридических наук, ведущий научный сотрудник отделения научного центра противодействия коррупции (Поволжский юридический институт (филиал) ФГБОУ ВПО «Российская правовая академия 220 Министерства юстиции Российской Федерации»); e-mail: [email protected]
В числе условных нормативно-правовых инноваций, которыми сравнительно недавно пополнился Уголовный кодекс РФ от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ (далее — УК РФ), обособленно позиционирует ст. 280.1 УК РФ «Публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации». Основанием для данного нововведения послужил Федеральный закон от 28 декабря 2013 г. № 433-ФЗ «О внесении изменения в Уголовный кодекс Российской Федерации»1, вступивший в силу только по прошествии четырех с лишним месяцев в День Победы — 9 мая 2014 г., что, видимо, с учетом заметного «крымско-пророссийского» назначения упомянутой уголовно-правовой нормы, изначально было особенностью правотворческой стратегии. Однако уже спустя менее трех месяцев с указанной праздничной даты законодатель поспешил пересмотреть недостаточно строгие, по его мнению, санкции, приняв очередной Федеральный закон от 21 июля 2014 г. № 274-ФЗ «О внесении изменений в статью 280.1 Уголовного кодекса Российской Федерации»2. Тем самым был сделан акцент на расширении перечня альтернативных видов уголовного наказания, установлении нижних пределов отдельных наказаний (штрафа и ареста), увеличении срока лишения свободы на один год в ч. 1 ст. 280.1 УК РФ и кумулятивных санкциях (лишение свободы на определенный срок + лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью).
В настоящее время рассматриваемая статья уголовного закона сформулирована следующим образом:
«Статья 280.1. Публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации. е
п
1. Публичные призывы к осуществлению действий, направленных на на- и рушение территориальной целостности Российской Федерации, — а
наказываются штрафом в размере от ста тысяч до трехсот тысяч рублей или о
в
в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного §
года до двух лет, либо принудительными работами на срок до трех лет, либо с
арестом на срок от четырех до шести месяцев, либо лишением свободы на срок |
до четырех лет с лишением права занимать определенные должности или за- е
ниматься определенной деятельностью на тот же срок. °
2. Те же деяния, совершенные с использованием средств массовой информации р либо электронных или информационно-телекоммуникационных сетей (включая Ч сеть «Интернет»), — |
наказываются обязательными работами на срок до четырехсот восьмидесяти К
часов с лишением права занимать определенные должности или заниматься м
определенной деятельностью на срок до трех лет либо лишением свободы на I
срок до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или за- ¡§
с
ниматься определенной деятельностью на срок до трех лет. 00
Дадим обстоятельный анализ приведенного состава преступления с выяв- 2 лением дискуссионных и спорных моментов, способных возникнуть в ходе 5 практического применения ст. 280.1 УК РФ.
Статья 280.1 УК РФ размещена в гл. 29 УК РФ «Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства», входящей в разд. X УК РФ «Преступления против государственной власти». Это позволяет сделать первоначальные выводы о родовом (специальном) и видовом объектах данного преступного посягательства. Впрочем, необходимо учитывать, что умозаключения 221
о тех или иных ценностях, интересах и (или) благах, выступающих мишенью конкретного преступного деяния, основанные лишь на устоявшихся законодательных наименованиях соответствующих системных элементов Особенной части УК РФ, с научно-теоретических позиций порой оказываются неверными (вспомним, например, недавнюю ст. 354.1 УК РФ «Реабилитация нацизма», диспозиции которой описывают составы преступлений, очевидно, не имеющие отношения к преступлениям против мира и безопасности человечества, т.е. к деяниям, сгруппированным в разд. XII УК РФ).
Согласно букве уголовного закона родовым (специальным) объектом публичных призывов к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации, выступает государственная власть (разд. X), что уже вызывает сомнения. Сказанное объясняется тем общеизвестным фактом, что территориальная целостность является органическим свойством всякого государства, наравне с которым, однако, фигурирует и другой его существенный признак — государственная (публичная) власть. «Одним из неотъемлемых и определяющих признаков государства является политическая (государственная) власть»3, — констатирует Д.В. Березовский. Следовательно, при посягательстве на территориальную целостность Российской Федерации государственная власть де-факто предстает в качестве дополнительного объекта преступления, что логически исключает ее рассмотрение в роли родового (специального) объекта. Речь в таком случае идет не столько о неправильном определении места ст. 280.1 УК РФ в системе Особенной части УК РФ, сколько о более значимой проблеме — о наличии допущенного законотворцами еще на 201 стадии разработки уголовного закона внутреннего противоречия в соотношении д объемов объектов уголовно-правовой охраны, сформулированных в названиях
™ разд. X и гл. 29 УК РФ.
01
| Выявление видового объекта освещаемого состава преступления также пред-
| ставляется непростым. С одной стороны, может показаться очевидным, что дея-
| ние, предусмотренное ст. 280.1 УК РФ, посягает на безопасность государства как
° составной элемент видового объекта преступлений, отраженных в гл. 29 УК РФ,
0
| но с другой, по логике законодателя непосредственным объектом данного пре-| ступного посягательства являются общественные отношения, обеспечивающие реализацию принципа целостности и неприкосновенности территории Россий-| ской Федерации, закрепленного, стоит заметить, в гл. 1 «Основы конституцион-| ного строя» Конституции РФ. Ввиду этого будет неголословным вывод о том, что & не безопасность государства вообще как неопределенной властно-политической '§ организации, способной принять как демократические, так и недемократические овсп свойства, а именно основы конституционного строя Российской Федерации — § другой составной элемент видового объекта преступлений, предусмотренных
1 гл. 29 УК РФ, — претерпевают на себе первостепенное негативное воздействие | в результате совершения анализируемого уголовно наказуемого деяния.
Кроме того, отмеченный непосредственный объект публичных призывов к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации, сформулированный законодателем в самом названии ст. 280.1 УК РФ, не выглядит бесспорным с позиций квалификации деяния. Ведь данный состав преступления по своей концепции не отличается 222 научно-практической новизной, о чем еще будет сказано, а значит, закономерно
образование предпосылок для возникновения конкуренции уголовно-правовых норм.
Действительно, объективная сторона преступления по ч. 1 ст. 280.1 УК РФ, как это ни тавтологично звучит, состоит в публичных призывах к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации. Таким образом, норма представляет собой, выражаясь предложенным А.И. Бойко термином, очередную «дефиницию-название»4 — отнюдь не бесспорное свойство российского уголовного правотворчества, заключающееся в том, что описание преступления в диспозиции статьи полностью совпадает с заглавием последней. Однако это малозначительный нюанс, главная проблема кроется в другом: помимо ст. 280.1 УК РФ, в уголовном законе присутствуют и другие нормы, криминализирующие посягательства на отмеченный непосредственный объект, причем одна из них — ст. 280 УК РФ — схожа с рассматриваемым составом преступления по всем признакам до степени смешения.
Конечно, субстанциональной, а потому неизбежно конкурирующей со ст. 280.1 УК РФ является ст. 280 УК РФ «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности». А. И. Рарог справедливо подчеркнул их взаимосвязь, отнеся ст. 280.1 УК РФ к группе посягательств на общественные отношения, обеспечивающие недопущение экстремистской деятельности5. Первый обнаруживающийся здесь юридико-технический парадокс состоит в том, что в соответствии с п. 1 ст. 1 Федерального закона от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности»6 публичные призывы к нарушению целостности Российской Федерации охватываются дефиницией понятия «экстремистская деятельность (экстремизм)». Соответственно, публичные е призывы к осуществлению экстремистской деятельности по ч. 1 ст. 280 УК РФ и логично подразумевают в т.ч. публичные призывы к осуществлению действий, а направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федера- о
в
ции. В отсутствие надлежащих поправок Федеральноготзакона «О противодей- о
ствии экстремистской деятельности» ст. 280.1 УК РФ представляется не просто з
излишней, но, прежде всего, недопустимой, поскольку в результате столь безот- |
ветственного подхода законодателя к криминализации уже криминализованного е
деяния на практике появляются основания для квалификации и назначения °
наказания по «псевдосовокупности» преступлений, что противоречит принци- р
пам уголовного права. Ч
Сформулированный вывод следовало бы признать поспешным, если бы ст. |
280.1 УК РФ образовывала видовой (специальный) состав преступления по К
отношению к родовому составу преступления, предусмотренному ст. 280 УК м
РФ. Еще на стадии обсуждения законопроекта о введении ст. 280.1 УК РФ и
такая позиция была априори доминирующей. Так, в подготовленном в свое ¡§
__со
время официальном отзыве заместителя Председателя Верховного Суда РФ 00 А.А. Толкаченко отмечалось, что «проектная статья 280.1 УК РФ будет являться ^ специальной нормой по отношению к статье 280 УК РФ»7. В этом заключается 5 вторая нелогичность: санкции ч. 1 ст. 280 УК РФ и ч. 1 ст. 280.1 УК РФ сегодня тождественны, а за те же деяния, совершенные с использованием средств массовой информации либо информационно-телекоммуникационных сетей, включая «Интернет», в ч. 2 ст. 280 УК РФ предусмотрено даже чуть более строгое наказание, чем в ч. 2 ст. 280.1 УК РФ (принудительные работы в качестве наименее строгого вида наказания вместо обязательных. Однако, полагаем, в силу 223
одинаковой максимальной строгости обеих санкции это всего лишь банальный недочет, а не намерение сделать из ч. 2 ст. 280.1 УК РФ привилегированный состав преступления, что не соответствовало бы карательному духу проводимой в России «антиэкстремистской» политики).
Примечательно, что следственная практика уже пошла по пути квалификации указанных составов преступлений по совокупности при совершении подозреваемым однородных, но искусственно дифференцируемых разновидностей «экстремистских» публичных призывов, имеющих в целом структуру усложненного единичного деяния (!), что свидетельствует о нераспространении правила ч. 3 ст. 17 УК РФ на рассматриваемые правовые отношения. Пример — получивший огласку в средствах массовой информации факт об уголовном преследование активистки «Рот-Фронт» Д.В. Полюдовой, обвиняемой одновременно по ч. 2 ст. 280 УК РФ и ч. 2 ст. 280.1 УК РФ в связи с ее участием в подготовке несостоявшегося «Марша за федерализацию Кубани». Вот как она описывает выдвинутые против нее обвинения: «Я разместила на страничке во "ВКонтакте,, фото с пикета с плакатом "Не война с Украиной, а революция в России,, (ч. 2 ст. 280 УК РФ), перепостила шутливую запись, что этнические кубанцы хотят в Украину (ч. 2 ст. 280.1 УК РФ) и заявила, что Путин виноват в терактах и катастрофах (ч. 2 ст. 280 УК РФ)»8.
Даже не вдаваясь в детали совершенных деяний и минуя их юридическую оценку, ясно одно: о множественности преступлений говорить в данной ситуации неразумно хотя бы потому, что все без исключения подобного рода действия по воле правоприменителя могут быть подведены под абстрактно-неопределенное а словосочетание «публичные призывы к осуществлению экстремистской дея-
0
? тельности» (под дефиницию которых в настоящее время подпадает едва ли не з сам конституционный принцип свободы мысли и слова), причем на формально | законном основании — п. 1 ст. 1 Федерального закона «О противодействии экс-
1 тремистской деятельности». Спрашивается, зачем нужно было ухудшать и без | того уже ставшее бессистемным российское уголовное законодательство очеред-! ной непродуманной статьей?
| Как отметил С.В. Борисов, «дополнение Особенной части УК РФ ст. 280.1
| является либо юридико-технической ошибкой, либо (и) результатом следования | политическим веяниям без глубокого изучения уже имеющихся уголовно-'I правовых средств, предназначенных для охраны территориальной целостности | Российской Федерации»9. В пользу такого вывода свидетельствует тот факт, что | уголовно-правовая охрана территориальной целостности Российской Федерации еще до введения ст. 280.1 УК РФ в достаточной степени была обеспечена не только | посредством ст. 280 УК РФ, но также ст. 278 УК РФ «Насильственный захват овсп власти или насильственное удержание власти» (напомним, ч. 3 ст. 4 Конституции § РФ — основа конституционного строя), 279 УК РФ «Вооруженный мятеж», 282.1 1 УК РФ «Организация экстремистского сообщества», 282.2 УК РФ «Организа-| ция деятельности экстремистской организации», 323 УК РФ «Противоправное изменение государственной границы», 353 УК РФ «Планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны», 354 УК РФ «Публичные призывы к развязыванию агрессивной войны», а также путем криминализации деяний, образующих т.н. «террористическую деятельность», входящую в понятие «экстремистская деятельность (экстремизм)» в соответствии с п. 1 ст. 1 Федерального 224 закона «О противодействии экстремистской деятельности». Очевидно, что почти
все они допускают чрезмерно широкое толкование, предполагают неисчислимую массу альтернативных деяний, способны образовывать разновариативные совокупности и т. п., в результате чего каждый из перечисленных составов преступлений в зависимости от конкретных обстоятельств может рассматриваться как сепаратистский, что дополнительно обессмысливает ст. 280.1 УК РФ.
Впрочем, вышесказанное не отрицает и сам законодатель, недвусмысленно отметивший в пояснительной записке к законопроекту о введении ст. 280.1 УК РФ, что «нормы, направленные на защиту территориального верховенства Российского государства, в действующем УК РФ существуют», однако «территориальная целостность государства не рассматривается действующим российским уголовным законодательством в качестве самостоятельного объекта уголовно-правовой охраны»10, чем якобы мотивируется потребность в указанной норме. Не станем утверждать, что данная идея совсем неразумна, но форма ее реализации заслуженно вызвала научное неодобрение. Так, по мнению В.В. Степанова и А.В. Струкова, «введение специальных уголовно-правовых норм, содержащих составы преступлений, полностью охватывающиеся общими нормами, и санкции, аналогичные тем, что имеет общая норма, видится нам нецелесообразным. Фактически такие изменения перегружают уголовный закон, делая его содержание более казуистическим. Кроме того, усложняется и процесс правоприменения необходимостью решения дополнительной задачи по разрешению конкуренции уголовно-правовых норм»11.
На наш взгляд, причиной появления в уголовном законодательстве ст. 280.1 УК РФ явилась не столько законотворческая халатность, сколько конкретная цель — ужесточение уголовного наказания за публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ), а именно в части публичных подстрекательств к нарушению территориальной целостности государства. В этом случае законодатель поступил «конспиративнее»: вместо того, чтобы увеличить строгость санкций критикуемой большинством ученых-юристов ст. 280 УК РФ, он, стараясь не вызывать лишних общественных порицаний, пролоббировал новую уголовно-правовую норму, с виду напоминающую специальный состав преступления, но на деле — применяющуюся в совокупности со ст. 280 УК РФ. Даже при всем старании чрезвычайно затруднительно совершить публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации, так, чтобы они подлежали квалификации только по ст. 280.1 УК РФ. Разве можно будет возразить государственному обвинению, если имеется п. 1 ст. 1 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности»? Следовательно, окончательное наказание, назначаемое судом за данную «псевдосовокупность» преступлений (т. е. по сути за единичное сложное преступление), будет осуществляется по правилам ч. 2 ст. 69 УК РФ со всеми вытекающими отсюда неблагоприятными последствиями для подсудимого.
Помимо отсутствия конкретизации объективных признаков состава преступления, предусмотренного ст. 280.1 УК РФ, применение рассматриваемой нормы существенно усложняется тем, что законодатель счел лишним отразить в диспозиции субъективные признаки деяния. Статья представляет собой дилетантский, лишенный всестороннего осмысления уголовно-правовой запрет, никак не разрешающий международно-правовую конкуренцию таких публичных принципов, как территориальная целостность государства и право народов на
самоопределение, и даже не разграничивающий сецессию и сепаратизм. Данные обстоятельства могли быть учтены лишь посредством формулирования определенных мотивов и целей юридически значимого поведения, которые необходимо было обозначить в качестве обязательных квалификационных призна ков.
Подводя итог вышесказанному, отметим, что действующая ст. 280.1 УК РФ явилась следствием очевидного злоупотребления федеральной законодательной властью, т. е. результатом преобладания политических эмоций над логикой права. Она изначально представляла собой неэффективный инструмент обеспечения территориальной целостности Российской Федерации, была спроектирована с грубыми нарушениями правил юридической техники и уголовно-правовых принципов. В связи с этим настаиваем на немедленном исключении данной нормы из российского уголовного законодательства.
1 См.: Собр. законодательства Рос. Федерации. 2013. № 52, ч. I, ст. 6998.
2 См.: Собр. законодательства Рос. Федерации. 2014. № 30, ч. I, ст. 4275.
3 См.: Малько А.В. Теория государства и права: учебник / отв. ред. А.В. Малько. 4-е изд., стер. М., 2012. С. 37.
4 См.: Бойко А.И. Язык уголовного закона и его понимание. М., 2010. С. 84.
5 См.: Уголовное право. Особенная часть: учебник для бакалавров / под ред. А.И. Чучаева. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2015. С. 398-400.
6 См.: Собр. законодательства Рос. Федерации. 2002. № 30, ст. 3031.
7 См.: Официальный отзыв Верховного Суда Российской Федерации от 27 ноября 2013 г. № 2-ВС-5196/13 «На проект Федерального закона "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях установления ответственности за публичные призывы к действиям, направленным на нарушение территориальной целостности Российской Федерации"». URL: http://www.consultant.ru (дата обращения: 20.04.2015).
8 См.: Доследование дела Дарьи Полюдовой завершено // Информационно-аналитический центр «СОВА». URL: http://www.sova-center.ru/misuse/news/persecution/2015/04/d31797/ (дата обращения: 20.04.2015).
9 См. : Борисов С.В. Уголовная ответственность за публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации // Юридическая наука. 2014. № 4. С. 45.
10 См.: Пояснительная записка «К проекту Федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях установления ответственности за публичные призывы к действиям, направленным на нарушение территориальной целостности Российской Федерации»». URL: http://www.consultant.ru (дата обращения: 20.04.2015).
11 См.: Степанов В.В., СтруковА.В. Проблемы разрешения конкуренции составов преступлений экстремистской направленности // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2015. № 1 (27). С. 137.
Л.Л. Санташова
ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ ПЕРЕДАЧИ ЛИЦ, ОСУЖДЕННЫХ К ЛИШЕНИЮ СВОБОДЫ, ДЛЯ ОТБЫВАНИЯ НАКАЗАНИЯ В ГОСУДАРСТВО ИХ ГРАЖДАНСТВА
В статье исследуется зарубежный опыт передачи лиц, осужденных к лишению свободы, для отбывания наказания в государство их гражданства. Анализируется уголовно-процессуальное законодательство Республик Казахстан и Азербайджан в сфере международного сотрудничества по вопросам передачи осужденных лиц в государство их гражданства.
Ключевые слова: зарубежный опыт, уголовно-процессуальное законодательство, передача осужденных, государство гражданства, принцип взаимности.
© Санташова Людмила Леонидовна, 2015
Преподаватель кафедры уголовно-исполнительного права и организации воспитательной работы с осужденными Вологодского института права и экономики ФСИН России (ВИПЭ ФСИН России); e-mail: 226 [email protected]
