CC BY
65
УДК 165.1
СУХОРУКИХ Алексей Викторович, кандидат философских наук, научный секретарь Воронежского филиала РФО , Воронеж, Россия sukhorukikh.al@yandex.ru
ВОПРОС КОГЕРЕНТНОСТИ ВЕРЫ И НАУЧНОГО ГНОЗИСА КАК ОСНОВЫ ПРОЦЕССА ПОЗНАНИЯ
В статье рассматривается соотношение знания и веры в контексте междисциплинарного знания современной научной парадигмы.
Ключевые слова: вера, знание, объект, субъект, позитивизм, эмерджентность, научная парадигма.
SUKHORUKIKH Alexey Victorovich, Candidate for Doctorate in Philosophy, Scientific Secretary, Voronezh Branch of the Russian Philosophic
Society. Voronezh, Russia sukhorukikh.al@yandex.ru
CONSIDERING COHERENCE BETWEEN FAITH AND GNOSIS (OF SCIENCE) TAKEN FOR THE GRONDS FOR COGNITION' ADVANCEMENT
The paper considered interrelation of knowledge and faith within the framework of interdisciplinary knowledge in the contemporary science paradigm.
Keywords: faith, knowledge, object, subject, positivism, scientific paradigm, emergence.
Концептуальный гнозис традиционно определяем как личностным, так и социокультурным контекстом, и в этой связи вопрос о соотношении веры и разума не теряет своей значимости и актуальности. Между тем сам феномен веры, сложнейший и многосторонний, учитывая историзм трактовки, является априорно одной из важнейших составляющих духовного мира личности и едва ли не центральным условием ее познавательной активности и эмерджентных возможностей - подчас именно вера даёт созидательный и ценностный импульс научного поиска, обусловливая как рациональный, так и очевидный внерациональный вектор открытия.
Однако понятие «научная вера» в современной научной и философской среде фактически неприменимо, несмотря на то, что именно вера присутствует в процессе познания как в момент выбора той или иной парадигмы, так и в ситуации их создания. Современная научная рациональность между тем складывается на фоне значительного расширения границ научности, в условиях формирования междисциплинарного знания, а также определенного ценностного релятивизма. С переходом к «постнеклассической» научной парадигме, в которой формируется «иной образ» реальности, актуализируется эволюционная эпистемология, проблема соотношения веры и знания обретает новое звучание.
Недостатки истин позитивизма с его абсолютизацией «научного метода» и известной непримиримостью к инакомыслию всё очевиднее. Так, знание становится разноплановым, и это превращает позитивизм в идеологический фактор, перманентно технологизирующий науку будущего и уводящий от нравственного знания. Наука, уходящая в «чистую» технологичность, сталкивается с этическими проблемами, которые не может разрешить. Плюрализм смыслов декларирует множество истин, духовность рассыпается в бесконечном множестве смыслов. Рассудок преобладает над чувством, «сциентический миф» коррелирует массовое сознание, и обычный человек, согласно Э. Фромму, «утратил способность верить во что бы то ни было, не доказуемое методами точных наук» [6, с. 95]. Между тем потребность в истинном не исчезла, она вновь выступает как интуиция трансцендентного, обретая интерпретацию в концепции интегрального знания. Этот факт говорит о безусловной «встроенности» субъективной веры во все гносеологические процессы, позволяя определять феномен веры и как онтологический фактор.
Проблематика оснований веры и знания позволяет отметить, что различие между этими категориями носит не частный, но фундаментальный характер, причём соотношение знания и веры в процессе гностического поиска традиционно рассматривается через рассуждение о видах опыта, лежащих в их основах. В классической парадигме научного знания опыт рассматривается как всеобъемлющий и бесспорный, но «внешний» фактор, обусловленный ощущениями органов чувств. В этой трактовке фактически игнорируется как данность субъективный внутренний опыт человека, соотносимый исключительно к «субъективным» личностным установкам, требующим «объективизации».
Тем самым «за скобками» остаётся интуитивный и духовный опыт, проецирующий наряду с чувственными ощущениями очевидность «душевного чувствования», этого своего рода «чувствознания», предстающего реальностью «внутренних актов» творчества, переживания, воображения, прозрения и воли - аспектов духовного опыта, являющегося, в свою очередь, истоком не столько религиозной веры, сколько духовной культуры в целом с ее базовыми нравственными ценностями и ориентирами [3, с. 277-279]. Следовательно, именно опыт во всех его проявлениях, в том числе и в глубинах интуитивного гнозиса, включает в себя веру как обяза-
ISSN 2219-6048 Историческая и социально-образовательная мысль. 2014. № 4 (26)
тельный элемент познавательной активности, причем на уровне эвристического творчества, а не эпигонства.
В этом случае уже неуместно говорить о жестком противопоставлении веры и знания, как не выдерживает серьезной критики и позиция, что вера аналогична предположению, мнению или же социально обусловлена сложившимся верованием. Напротив, обоснованной видится позиция И.А. Ильина, называвшего предрассудком, требующим критической переоценки как раз положение о том, что лишь знание обладает достоверностью, доказательностью, истинностью, а вера не только неосновательна, но и напрасна. Именно русский философ впервые акцентировал столь актуальный сегодня дискурс о потребности современного общества в «духовной очевидности», которую, с точки зрения И.А. Ильина, возможно обрести только через осознание человеком данности своего духовного уровня бытия [2, с. 134].
Характерно, что данный концепт органично сближают собственно научный и религиозный пути познания. Научная картина мира и взгляд на миротворение религиозного человека будут равно неполны без аналитических и провидческо-интуитивных интенций. Ученый, находящийся в поисках явлений, природу которых он не может пока раскрыть, и подлинно верующий, без «догматических шор» и идеологической спекуляции ищущий истину мыслитель равно приближаются к новому качеству онтологической парадигмы. И в обоих случаях «успешный эксперимент», проецированный внутренним чутьем, интуитивной доминантой, верой, благодаря которой открывается сама возможность возникновения альтернативы «иначе мыслимого», становится началом нового измерения научного опыта или залогом новых граней творчества и самопознания. В данном контексте совершенно справедливо утверждение, что «наука не противница и не соперница религии, а сотрудница в открытии истины, только сферы их различны: наука ищет достоверного, но относительного знания, религия открывает абсолютную веру» [1, с. 305-306], тогда как веру можно определить как общечеловеческую универсалию культуры, манифестирующую априорно ценностный вектор бытия, смысложизненные интенции.
Классическое понятие знания, безусловно, включает в себя как объективный, так и субъективный контексты, что, в свою очередь, обуславливает определенную гносеологическую дихотомию, «расщеплённость» познавательного процесса, поэтому исключение из него фактора веры, как не парадоксально, негативно отражается на истинности, достоверности получаемого знания. Теоретическая незавершённость эмпирического и рационального начала в позитивном знании «расщепляет» сознание познающего «объект» «субъекта». Для их «соединенности» необходимо по факту едва ли интуитивно-мистическое предчувствие как основа творческого начала в человеке, получающего «откровение» единого мироздания. Такое знание-пророчество иррационально, но оно потрясает своей глубиной, становясь истоком поиска новой парадигмы, акцентированной на моральный фактор.
Интегрированность веры в подлинный процесс познания на всех его этапах бесспорна: она не только связана с личными убеждениями ученого, она присутствует на этапе обоснования результатов исследования, она катализатор незавершённости характера творческого поиска и познания как причастия к «тайне» бытия. К тому же именно вера помогает не формализовать научное знание, становясь в то же время мощным фактором социальной интеграции.
Особенность веры как объединяющего начала отмечал П.А. Флоренский. Поскольку в его философии особое место всегда занимала проблема истинного знания, религиозный мыслитель обращал внимание на то, что наше знание ограничено условными суждениями, а значит именно поэтому подлинное познание предполагает акт веры. Даже научное знание опирается на веру, потому что в любой науке формулируются основные постулаты, аксиомы, положения, которые предлагается принять на веру. Поэтому вера может быть позиционирована как неизбежная ступень познания. Именно вера теснейшим образом связана у П.А. Флоренского с понятием истины. В качестве ее безусловного критерия философ предлагает принять по сути вне-рациональное положение: «состояние полной удовлетворенности, радости, в котором отсутствует всякое сомнение, что выставляемое положение соответствует подлинной действительности» [5, с. 23].
Фундаментальный тезис относительно взаимного дополнения веры и знания представлен и в трудах В.С. Соловьева. С одной стороны, он противопоставляет веру и разум, с другой - принципиально подчёркивает их постоянное взаимоотношение в силу того, что они являются величинами несоизмеримыми и не могут заменить друг друга: «Все законы разума суть только законы явлений, а так как явления даются в опыте, то, следовательно, в опыте дается и все содержание этих законов. Разум же вносит только форму всеобщности и необходимости, разум только отрицает явление как частное и случайное и утверждает его как всеобщее и необходимое» [4, с. 114]. Таким образом, по В.С. Соловьеву, работа разума состоит в отрицании случайностей, благодаря чему упорядочиваются явления, данные нам посредством опыта. Вера же
утверждает и принципиально новые начала, порождает новое содержание и жизни, и познания, утверждает существование неведомого за пределами обыденности и чувственного опыта. Разум не в состоянии заменить собой веру, иначе он рискует лишиться собственного содержания.
Так, если в науке будет господствовать только разум и опыт, то, полагал В.С. Соловьёв, деятельность утратит целеполагание и без стремления к чему-либо сама жизнь потеряет цену. Только вера гарантирует осознание сущности предметного и духовного бытия, позволяет проникать в глубину экзистенции. Более того, и это принципиально значимо, только веря в успех, в свою идею, человек способен достичь результата в сфере своей деятельности - так, лишь вера в самую поначалу немыслимую гипотезу способствует ее доказательству и превращению в парадигму. И, как итог, заключает В.С. Соловьев, «специфическое значение между религиозной верой...философским разумом и опытной наукой состоит в том, что эти последние дают только факты, а именно: опыт дает факты эмпирические или случайные, а разум факты всеобщие и необходимые, или законы; религиозная вера дает вовсе не факты, а начала.вера и основанная на ней религия дают нам начала цельные и положительные, которые выражают не то, что бывает, может быть.а то, что есть безусловно и должно быть» [4, с. 117]. Единство разума, веры и опыта есть таким образом условие «цельности духовного организма».
Современные научные исследования сознают принципиально новое представление о мироздании и сегодняшняя научная картина мира чрезвычайно близка к холистическим идеям. Все чаще фиксируется необходимость поиска новых форм научной рациональности. Конструктивный диалог веры и знания обнаруживается в интеграционном контексте синергетики, когнитивное пространство которой коммуникативно - как традиция полиэтнической и собственно научно-академической среды.
В диалоговой эпистемологии априорное знание, интерпретационное знание и вера фактически не противопоставляются, но в своем соотношении служат выявлению новых смыслов познания и, что особенно важно, - культурных смыслов. Это происходит главным образом ввиду безуспешности попыток разума оправдать претензию на возможность познания жизни в ее целостности, «схватить» ускользающую от рациональных трактовок духовную сущность человека и определить критерий его подлинной свободы. К счастью, все яснее осознается тот факт, что духовность не приемлет технологичности, она требует внутреннего импульса души, жаждущей обрести смысл бытия, что истинность абсолютна и трансцендентна, она не доступна ни одной сфере человеческого знания, и приблизиться к ней можно только через синтез науки, религии и искусства, путем целостности знания, а значимость такого рода знания непреходяща. Наконец, гармония позитивного и гуманитарного знания, науки и морали, разума и веры, технологического и гуманистического творчества, традиции и «постнауки» - способна дать шанс для подлинно инновационного образования, а это уже приоритетная социокультурная задача для наступившего столетия.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Гоевс И.М. О культуре //Мир историка: идеалы, традиции, творчество / под ред. В.Г. Рыженко. - Омск, 1999.
2. Ильин И.А. Путь к очевидности. - М.,1993.
3. Микешина Л.А. Философия познания. Полемические главы. - М., 2002.
4. Соловьев В.С. Вера, разум, опыт //Вопросы философии. - 1994. -№ 1.
5. Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. - М., 1989.
6. Фромм Э. Бегство от свободы. - М, 1995.
REFERENCES
1. Grevs I.M. O kulture //Mir istorika: idealy, traditsii, tvorchestvo / pod red. V.G. Ryzhenko. - Omsk, 1999.
2. Ilin I.A. Put k ochevidnosti. - M.,1993.
3. Mikeshina L.A. Filosofiya poznaniya. Polemicheskie glavy. - M., 2002.
